На краю Дикого Поля

Для меня случайность тоже оказалась счастливой, в духе Атоса. На одной из ночных стоянок, пошел я по большой нужде за пределы лагеря. Дело нормальное, естественное. Недолго думая отправился я между палатками куда следует. И надо так случиться, уронил лопушок, которыми с некоторых пор запасаюсь заранее. Пока искал, услышал я негромкие голоса, и упоминание меня, хотя и без имени. Говорили вполголоса, но мне было слышно прекрасно:

— Так ты, отец Пётр, не забудь обещания, на Москве зайди к отцу Зосиме, он передаст для меня кое-что.

— Не беспокойся, дружище, всё сделаю как обещал.

— А вот скажи мне, хоть любопытство и грех, отчего ты опять едешь на Москву?

— Большой тайны в том нет, но разговаривать с посторонними о том не стоит. Но тебе, как старому другу скажу: появился у меня перед глазами один человек, очень интересный. Через него я может и в сане подрасту. Но ты, смотри, не болтай, а я, если дело выгорит, и тебе помогу.

— Ну да Бог тебе в помощь. Пойду я, поздно уже.

Забыв про лопушок я на носочках, кажется даже не приминая травы, удалился.

В сущности, всё понятно. Происходящее даже нельзя назвать заговором против меня, более того: никто мне не желает зла. Всего-то и делов, что отец Пётр собирается исполнить свой долг, правда не гражданский, поскольку ещё понятия такого нет, а долг вассала перед сеньором. Мирская власть не имеет силы над отцом Петром, он теперь всем обязан Церкви, коллективному феодалу. Но тут хитрый поп решил сыграть по-крупному и решил доложить... А собственно, о чём доложить? Хотя, если задуматься, то он знает немало: слуги видели, и наверняка на исповеди доложили о картах, где начертаны известные и неизведанные земли, о глобусе... А ещё поп доподлинно знает, что мне известны месторождения полезных ископаемых. Вот так просто: взял, указал пальцем, дескать здесь берите. Следовательно, раз указал на нечто полезное, значит и о другом знает. А если хорошо спросить, то и о злате-серебре расскажет. У Церкви есть специалисты, умеющие добыть правду-матушку, её же можно добыть очень по-разному. Можно в сердечной беседе, можно грубо, с дыбой, клещами, огнём и плетью. Можно ломая психологически, п можно и гонять по логическим лабиринтам, чтобы объект, уже не личность, не человек, а обезличенный объект интереса сам попадал в ловушки и выдавал нужную правду.

Но эффективнее всего, соединить все методы в единый конвейер.

И тут возникает вопрос: а могу ли я получить помощь и защиту от Церкви со стороны наместника или (мечтать так мечтать!) царя? Непростой вопрос. Боюсь, что и у царя может возникнуть тот же соблазн. Тут, правда, имеется небольшая гарантия того что царь, получив шикарный подарок в виде карты с целой россыпью месторождений, из которых только золотых пять, не станет резать такую Курочку Рябу. Но есть опасность попасть в золотую клетку.

На мой взгляд, если выбирать между царем и попами, то царь предпочтительнее.

С другой стороны, что может помешать попам потихоньку взять меня, да и дело с концом?

Был человек, и нет человека. Сгинул в поповском зиндане.

Следовательно, кто должен решить проблему, вставшую в полный рост? Правильно. Я. Потому что больше некому.

Каким образом?

Тут вариантов немного. Уговаривать отца Петра не сдавать меня святой инквизиции бесполезно. Мужик твёрдо вознамерился сделать на мне карьеру.

Подкупить? Даже если было бы чем, Петруччио будет доить меня по гроб жизни.

Остаётся ликвидация.

Вот так. И сам уже обезличил человека до уровня объекта. Впрочем, так легче, всё-таки человек при всей его универсальности, плохо приспособлен для убийства.

Другой вопрос, что приучить человека можно к чему угодно.

Помню, в Армии, а служил я в Главном разведывательном управлении Генерального Штаба Вооруженных сил СССР, правда, не уточняя что в мастерской по ремонту приборов артиллерийской разведки, в свободное время мы, солдаты, развлекались в спортгородке.

Как-то раз, это было уже на третьем году моей службы, мы, четыре молодых балбеса, прыгали на спортплощадке, показывая друг другу всякие приёмчики. Специально-то нас никто не учил, всё-таки подразделение не боевое. И тут пришел на площадку старый-престарый старшина Иванов, по прозвищу Дед.

Деда уважали все, от солдат до командира бригады, который дружил с Дедом ещё с войны. Дед-то воевал ещё с Халхин-Гола, потом Финскую, потом Великую Отечественную с декабря сорок первого по август сорок пятого, а потом ещё до пятьдесят второго года душил бандеровцев.

Везло человеку. За всю войну всего лишь трижды ранен, зато дважды в сердце. Один раз пуля не дошла какой-то сантиметр, и её удалили, во второй раз пуля попала в сердечную мышцу, вот её извлекать не стали. Опасно!

А комбриг попал в разведвзвод Деда сначала рядовым красноармейцем, а потом, после училища лейтенантом, командовать тем взводом. С тех пор и служили вместе. Деда вообще-то должны были уволить по возрасту, всё-таки пятьдесят шесть лет не шутка, но комбриг каждый год всё продлял срок службы 'в связи со служебной необходимостью'.

Дед был в расслабленном состоянии духа, и нестерпимо благоухал пивом, вот потому видимо и решил малость поучить молодняк:

-Кхе, молодёжь, слухай сюда.

Мы тут же выстроились перед Дедом.

— Вы это, сынки, нож вы держите правильно, но всё равно неправильно.

— А как надо, товарищ старшина?

— Дай-ка сюда — и взял из рук Кузи его нож — Гляди-ка, хорошо, как сделано — рассматривая тренировочный нож с резиновым лезвием, окрашенным уже облупляющейся серебрянкой, и с костяной рукояткой, сказал Дед — только на ручке нужно насечку сделать или снурком обмотать. Сам делал?

— Не сам. Это Паша.

— Молодца, Паша. А теперь смотрите, какие бывают хваты.

Нож начал изящно порхать в руках Деда:

— Вот так... А потом прямой удар вот так. А теперь в обратку, и сразу вразрез...

Дед нарочито медленно демонстрировал движения.

— А теперь двумя ножами...

— Здорово, товарищ старшина! — мы даже захлопали в ладоши.

— Спасибо, сынки. Вот только в своём первом бою вы не стремитесь достать супротивника ножом. Человека убить непросто, особенно одним ударом. Часто бывает, что лучше его оглоушить, а потом и дорезать. Самое лёгкое, это горло перерезать. Вот так-то.

Дед говорил спокойно, добродушным голосом, но и у меня, и у моих друзей мороз по коже продрал, я видел это.

В тот день мы больше не тренировались, а потом снова начали.

И надо сказать, что одному из нас, Паше, Дедова наука пригодилась:

От нас километрах в пяти была тюрьма, и оттуда сбежали трое чеченов, отъявленных бандитов. Зачем они полезли на склад приборов артразведки, так никто и не понял. Видимо решили, что это оружейный склад.

Паша в ту ночь был в карауле, и как раз стоял у склада. Один чечен прополз под колючей проволокой, а его дружки поднимали проволоку палкой. И этот чечен с заточкой сзади бросился на Пашу.

Пашу спасло нарушение формы одежды. Во-первых, Паша под китель надел толстый вязаный свитер с высоким воротом, а во-вторых, китель у него был подшит не тряпичной подшивой, а полоской белого целлулоида. Заточка всё-таки не полноценный нож, она завязла в целлулоиде, правда, свитер всё-таки разрезала, да и кожу на горле распорола глубоко, но самого горла не достала.

А Паша выхватил из-за голенища нож, да и всадил бандиту в бедро. Потом развернулся и как показывал Дед, засадил нож снизу вверх в подбородок бандиту. Потом бросил нож, взялся за автомат да и завалил двух оставшихся. Расстояние-то было смешное, метров тридцать.

Потом Паша долго лежал в госпитале: ножу у бандита был ужасно грязный, и зараза проникла в Пашин организм.

В Серпухове наместник остановился у местного градоначальника, или как там его величают, а большая часть свиты на постоялом дворе. Ничего так, довольно пристойное заведение. Комнаты небольшие, зато оборудованные со всем шиком средневековья: вместо шкафа в стену вбито с десяток деревянных крючков, имеется стол, широкая лавка, кровать, а под кроватью деревянное ведерко с крышкой. Ведёрко по назначению я использовать не стал, предпочитая прогуляться на задний двор в сортир, с классическим сердечком прорезанным в двери. Запирался сортир на классического вида вертушку, только крепилась она не на железном, а на деревянном гвозде. И правильно: железо дорогое, гвоздь обязательно сопрут.

Я уже привык спать без постельного белья, а от насекомых спасаюсь приспособлением вроде кадила, куда закладывается смесь трав, и там они тихонько тлеют. Что за травы я не знаю, на запах сумел отличить только полынь, но помогает смесь хорошо. Даже клопы не докучают. Смесь эту мне посоветовал Петя, как я зову своего слугу, а он даже важничает этим перед другими слугами. Меня он величает барином. Кажется это не по чину, но 'фи' пока что, никто не высказывал.

А вот и Петя, лёгок на помине.

— Это, того-этого, барин, поглянь. — радостно провозгласил Петя — Вон, чего я у бродяжки отобрал.

И протянул на ладони гирьку граммов на пятьсот, на кожаном ремешке.

— Что за бродяжка?

— Дык я, того-этого, иду из отхожего значит места, а этот, ёк-макарёк дурила, на меня и кинулся.

— А ты?

— А я беру того-этого дурачка, да и возвращаюсь откуда пришел, да и пихаю, ёк-макарёк, в это, ну, прямо туда.

— Погоди, там же дырка маленькая, как он пролез?

— Ну, того-этого, я ж не без разумения, тама крышка сзаду, чтоб, ёк-макарёк, это самое черпать, вот туда и определил.

— И что?

— Шибко завоняло, когда этот всё это самое взбаламутил. А потом иду сюда, а штука так и лежит. Ну я того-этого прибрал, а то подберёт, да и снова озоровать начнёт.

— Ну что же, молодец, Петя. Этим ты может чью-то жизнь спас. На вот денежку, пива выпьешь.

— Дык, барин, я того-этого, от всей души! Я ж, ёк-макарёк, не за награды.

— Не будешь пива?

— Буду!

Цапнул денежке, кинул гирьку на лавку, да и был таков. А я подумал-подумал, да и прибрал гирьку в карман. Пригодится. И вскоре пригодилось.

Не буду разводить интригу, скажу просто: отца Петра я порешил.

Дождался его на выходе из трактира, да в пустынном переулке и ударил гирькой по затылку. Дважды. Добивать, по счастью, не пришлось. Я вытащил у покойника кошель, снял наперсный крест и кольцо с руки. Всё это вместе с гирькой я скинул в сортир. Наутро тело обнаружили, поднялся шум, но для всех дело было ясно: постарались уличные грабители. Похороны состоялись на в тот же день, а на следующее утро мы снова двинулись в путь.

И вот мы в Москве. Можно много говорить о том что средневековая Москва деревянная, что улицы кривые, что... Ерунда это. Всё мимо.

Москва воистину великий город. Великая столица великой державы. Даже противный серый дождик не испортил впечатления от Москвы. Я не раз бывал в Москве в той жизни, и не скажу, что в Средневековье она менее величава, просто нужно понимать разницу в эпохах. Москва и будет такой... неухоженной, пока не изобретут способа дешёвого массового производства кирпича, асфальта, бетона...

Кстати да! Нас в студенчестве не раз водили на карьеры, на цементный завод, показывая всю производственную цепочку. Надо и этим заняться, только найти бы кого загрузить этой задачей. А почему бы не Петю? Парень слегка грамотен, решителен, настойчив... А то что у него денег нет, так и у меня негусто. Деньги вещь такая: сегодня нет, а завтра будут, надо только сообразить где их взять.

— Петя — Окликнул я слугу, разинувшего рот на московские диковины.

— Здеся я.

— Петя, а не хочешь вместе с Осипом заняться обучением?

— Да я, того-этого, завсегда готов, хорошее дело. Только зачем тебе ещё один ученик?

— Есть у меня мысль устроить завод, а кого на него поставить, нет.

— А я, того-этого, справлюсь?

— Петя, с лошадьми ты справляешься, грамоту немного разумеешь. Попытался на тебя напасть лихой человек, так ты его и приголубил. Неужели с двумя десятками людей не управишься?

— Дык, ёк-макарёк, то лошади и бродяжка, а то завод. А что делать-то надо?

— Этого я пока не скажу, чтобы удачу не отпугнуть, обучение начнём с сегодняшнего дня, как обустроимся. Согласен?

— Конечно согласен. Что я дурной, от удачи отказываться?

Разместились мы на подворье князя Гундорова. Мне с Петей выделили просторную комнату, а рядом, в маленькой клетушке поселили Осипа.

С утра позаниматься с Петей и Осипом не удалось, помешал важный посетитель.

— Барин, — сунулся в дверь Петя — тут, того-этого, к тебе дьяк пришел! Я уж попросил, того-этого, подождать, может ты не готов.

— Спасибо, Петя. Так всегда и делай, а дьяка сейчас проси, пусть войдёт.

В дверь вступил, если не сказать восшествовал основательный такой дьячище.

— Дьяк Разрядного приказа, Тимофей Ломакин. -представился он, степенно склоняя голову.

И тут меня стукнуло по голове: а ведь я не знаю на какой должности я стою, хотя зарплату сотника получил. Однако, сотник — это военное звание, а я нанимался географом... Ау, где моя обученная сотня географов, ну, пусть не сотня, а хотя бы десяток? Мдя... А ведь когда я получал деньги, в ведомости, а вернее в книге, что-то было написано, но ведь я старинные буквы, а тем более начертанные второпях не понимаю. Вот и там не разобрал. Даже и не пытался, болван.

— Служилый человек в должности географа, при Рыльском наместнике, Александр Белов. — длинно и непонятно представился я, но дьяк и глазом не моргнул.

— Не желаете ли присесть, уважаемый дьяк? Если хотите, сейчас нам подадут свежего квасу.

— Да, от квасу не откажусь, — усаживаясь на лавку кивнул дьяк.

Петя видимо слушал под дверями. Он тут же, без команды просочился в комнату и из моей сумки вынул пару оловянных кубков, протёр их относительно чистой тряпицей, и наполнил квасом из запотелого кувшина, и выставил тарелку со свежими бубликами. Мы ведь только собирались второй раз позавтракать, дело-то к десяти часам, а встали в шесть.

— Я зашел по своим делам к ключнику князя Гундорова, и узнал, что ты здесь. А чтобы не терять время, сам решил тебя посетить. Дело вот в чём: вечор князь Гундоров Давыд Васильевич беседу имел с моим начальником, главой Разрядного приказа, Выродковым Иваном Григорьевичем. Князь Давыд Васильевич сказал, что ты собираешься, если Бог даст и от великого государя позволение воспоследует, построить оружейный заводик в Рыльской земле. Так ли это?

— Именно так. Месторождение железа найдено, теперь можно и заводик ладить. Но это дело весьма непростое, и слишком многое не от меня зависит.

— Это понятно. Я пришел обговорить, что ты способен построить, и что намерен производить, а глава Разрядного приказа, и я, как его товарищ по пушечному отделению решим, помогать ли тебе, а если помогать, то чем.

— Правильная позиция. — признал я — Начну с основы. Месторождение железа, которое я обнаружил, можно разрабатывать открытым способом, то есть, просто копать обширную яму. Место там высокое, вода не угрожает, разве что в весенний период снеготаяния. Такой способ много дешевле чем шахтный. Это первое. Второе: уголь я собираюсь нажигать не из дерева, а из бурого угля, который я открыл там же, неподалёку. Но для добычи угля придётся закладывать шахту.