Волчица и вопрос веры

Здесь у каждого на боку висел пистолет или даже целый автомат, но щепка-испанец, со всей очевидностью, не раз пользовался своим револьвером, и потому, конечно же, был воин. А что был он моряк, то Алексею выдал загар испанца и еще что-то неуловимое в жестах.

Напротив конкистадора восседал старик-европеец. Не слишком огромный, не чрезмерно грозный, и даже пистолет его не высовывался из расшитой позументами кобуры. Не так давно — присмотревшись, Алексей решил: не более десяти лет назад — старик этот был не старик вовсе, и тогда позумент на кобуре выглядел задиристо, вполне уместно. Стрельба как фехтование: опыт и умение важнее грубой силы, потому-то искусства эти с годами не протухают.

Собеседники выпили не чокаясь — этот обычай любой бы узнал безошибочно — закусили креветкой или местным орехом. Тут к испанцу подошел рыжий здоровяк, высотой почти до притолоки, склонился к уху и негромко доложил — именно доложил, уж капитан приватиров не ошибался в таких вещах. Испанец кивнул — рыжий отступил, вышел на солнце, показав жуткий шрам на щеке... Колорита было хоть грузи лопатами; между тем собеседники медленно склонили головы, церемонно поднялись из-за столика, уже нормальными движениями коротко пожали руки. Европеец грузно зашагал по серому бетону пристани на берег, уже частично затянутый маревом жаркого дня. Испанец, коротким взмахом ладони подозвав рыжего со шрамом, направился в противоположную сторону, на соседний пирс, где стояли не яхты, а рыболовные суда... Насколько Алексей мог видеть, конкистадор поднялся не на траулер, а на что-то более универсальное. Не слишком большой кораблик, тысячи на четыре... Пять. Можно рыбу ловить, можно груз принимать, вон стрела над широким люком. Да и туристов каких возьми, тоже краснеть не придется, ухоженный кораблик... Название Алексей разбирал долго: медные начищенные буквы горели в ярчайшем солнце, на расстоянии сливаясь в одно золотистое облако. Но вот, поднимаясь на борт, испанец с рыжим прикрыли свет, и Богданов прочитал имя кораблика. “Нинья”. Третья каравелла Христофора Колумба. Ну точно, конкистадор...

— Эй, на борту! Доброе утро!

Пока Богданов разглядывал название траулера, от города подошел мальчик... Это уж точно был не худощавый старик; непонятно, почему, Алексей ощутил к визитеру неприязнь.

— Алексей Богданов, капитан пакетбота. С кем я говорю?

— Максимиллиан Сазонов, оперативный сотрудник военной прокуратуры Демидовска. У меня ориентировка на свидетелей.

Вот почему неприязнь. Интуиция не подвела. Однако, с козырей зашли, прямо так с прокуратуры и начали.

— И ордер на следственно-розыскные действия у вас при себе? — это Алексей спросил больше по инерции. У таких молодых, ретивых, всегда бумаги в порядке. Шерлок Холмс или там комиссар Мэгре сам для себя и ордер и удостоверение; мальчика же без гербовой бумажки в туалет не пустят.

Хотя вот именно у этого мальчика глазенки совершенно взрослые. И автомат на боку как часть организма: не путается в руках, углом крышки затвора под ребро не бьет. Мальчик, пожалуй, ровесник Пламена; а вот и сам Пламен, да и вся команда, высыпала на голоса, сгрудилась на палубе. Как им объяснить, куда попали? Главное, как назад вернуться, и возможно ли такое вообще?

— О! — сказал между тем парень, — вот на девушку ориентировка!

Пассажиры! Тысяча чертей, как говорит Боярский в кино. Знал же, что мутные они донемогу!

— И какого лысого вылезли на палубу, — в нос проворчал Богданов, но уже делать было нечего: прокурорский гонец заметил цель и навелся, как акула на кровь:

— Товарищ капитан! Мне только показания снять, они свидетелями по дорожному грабежу проходят. Я могу даже на борт не подниматься, если это для вас так важно.

Алексей рефлекторно поискал на боку пистолет. Это как: на борт не подниматься? Уж если прокуратура кого-то шлет, гонец ее все облазит, в каждую щель сунет нос — ведь можно контрабанду найти, можно нарыть всякие нарушения пожарной безопасности, экологического регламента, правил транспортной инспекции, да мало ли еще чего? У телеграфного столба и то куча связей в верхах! Окопался, падла, еще и с уклоном от генеральной линии... Короче, пес его знает, кто мутнее: пассажиры или этот мальчик прокурорский.

— В моем присутствии, — Алексей обернулся:

— Игнат! Всех по каютам.

Люди, конечно, злы: близок локоть. А только ведь на берегу этом деньги не такие, язык не такой; наверняка и понятия отличаются. Если уж оперативные сотрудники в прокуратуре завелись, так и законы наверняка подкручены. Не зная тонкостей, легко на долги попасть. И как потом искать застрявшего в кабаке человека, вынимать как? А и не бросишь, потому что экипаж ведь, команда!

Люди это все понимают; но инстинкт же. Вот он берег, рукой подать! Чего капитан маринует нас в раскаленных солнцем клетушках?

— А вас я попрошу остаться, — сказал Богданов пассажирам, и удивленно заметил, как прямо-таки содрогнулся от невинной фразы прокурорский гонец.

Разместились на палубе. Сотрудник не доставал бумаги, привычного вида дипломат не открыл даже. А вынул сразу коробочку с экраном, пощелкал кнопками, озвучил протокольную фразу: день, год... Ничего знакомого, как отметил про себя Алексей. Тут Сазонов уставился на пассажиров... Всмотрелся в свою коробочку... Алексей-то узнал в приборе обычный китайский фотоаппарат-мыльницу; но самое интересное, что и пассажиры, видимо, тоже штуковину опознали, глаза от удивления не выкатывали.

— Стажер Максимиллиан Сазонов, — представился сотрудник и протянул коробочку ближе к гостям:

— Пожалуйста, назовитесь вот сюда, тут микрофон.

Хм. Так у него это не только фотоаппарат, но и диктофон... Алексей что-то слышал о подобных устройствах, но в его время они были еще дороговаты для стажеров. И уж тем более, не покупали такое для служебных целей. Утратишь — это же сколько придется отписываться!

А ведь скис мальчик. Не поймалась рыбка, не те люди. Видно по лицу. Слушает без капли азарта, вопросы чисто по карточке задает, ни грамма интереса... Поминутно сверяется с фотографиями на экране... Краем глаза Богданов заглянул в экран — там, вопреки ожиданиям, были не фотографии, а вообще какие-то синусоиды.

— Не совпадает, — уныло выдохнул стажер. — Напрасно я вас побеспокоил. От лица военной прокуратуры Демидовска приношу извинения за причиненные неудобства.

Тростинка-блондинка Хендрикка поглядела на спутника, для чего девушке пришлось заметно поднять голову. Здоровяк Андрей сначала взъерошил русые волосы, потом, наоборот, пригладил. Сэм, которому нипочем казалась местная нестерпимая жара, буркнул неразборчиво на личном диалекте английского, потрепал черную шерсть Сокса. Пес, в свою очередь, зевнул, вывалил адски красный язык, похлопал глазками: сам вижу, хозяин, приплыли. А что делать? Сам думай, я же, как-никак, собака!

— А что не совпадает? — на правах капитана спросил Алексей.

— Звуковая характеристика голосов не совпадает. Будь у нас хотя бы снимки... Мы ищем вообще-то свидетелей по факту дорожного разбоя. Вы же понимаете, насколько это важно здесь, в Новой Земле.

— Мы... Весьма недавно здесь, — Алексей почуял возможность узнать побольше и жестом остановил собравшегося было возмутиться Андрея.

Стажер все-таки открыл дипломат и вынул пачку ярких буклетов:

— Памятки для переселенцев. Обязательно прочитайте! У нас тут много разных зверей, насекомых... Честно говоря, и не думал, что понадобится. Ну ладно... Раз уж я сделал крюк в полтыщи верст, я хотя бы установочные запишу. Капитан?

— Да.

— На борту рыжие девушки есть?

— Нет. И не было никогда.

— Это, наверное, вчера за портовым сбором приходили, — сообразил Андрей. — Капитан спал, и Дрика приняла счет. А приходила такая, огненно-рыжая фигуристая ирландка, прям как в кино.

Здоровяк повернулся к стажеру, взявшись за отвороты кожанки:

— Ваш сотрудник и заметил. Но понять, где кто, ума не хватило.

Алексей дернулся было — но стажер пропустил резкие слова мимо ушей:

— Пожалуйста, назовите разборчиво ваше имя... Возраст... Гражданство...

— А место рождения?

— Здесь Новая Земля, разве вам не говорили на базе? Все, бывшее до перехода, там, за Вратами, остается. Спрашивать вас о прошлом не позволено никому.

— Шумно было, когда переходили, — спешно встрял Алексей. — Не все мы поняли, да и поверить нелегко... Сам, что ли, не помнишь?

— Не помню, — улыбнулся стажер, — и не могу помнить. На момент перехода мне было четыре года. Вырос я уже здесь.

Парень быстро заполнял привычный бланк обыкновенным карандашом, щелкал своей хитрой коробочкой. Пассажиры, успокоившись, отвечали уже без камня за пазухой, так что дело спорилось. Богданов листал красочную памятку, отпечатанную на великолепной бумаге. Дивился местному зверью и думал. Чем платить сбор за причал? Здесь не принимаются ни деньги Новой Фактории, ни деньги старой Земли, да и нету их... Срочно продать груз? Так ведь “Аглая” приватир, не Верина яхта с бочками вкуснейшего сидра. Какой у приватира груз? Пушки смешного для местных калибра. Древние однозарядные ружья. Еды немного, да ружейные припасы. И кому тут нужны пулелейки, снаряжаемые капсюли, патроны с дымным порохом, короче: оружие времен Луи Буссенара и Жюль Верна? Судя по тексту памятки — а особенно по фотоснимкам того же, к примеру, рогача — тут места для автоматов!

Хм. А если антиквариат? Особо мощные ружья на крупную дичь? Вроде как эксклюзив, стилизация под викторианскую эпоху, стимпанк? Вон, двигатель Стирлинга на борту полностью аутентичный, действующий. Моторист при нем дело знает. И вся команда с парусами ловчее всяких местных, здешние-то все на дизелях, запах соляры над гаванью ни с чем не спутаешь. А паруса — это не только ценный мех, в смысле белоснежной романтики — но и три! А то и четыре! Тонны сбереженного за рейс недешевого топлива.

Как бы у хлопчика цены выспросить, чтобы не взъерошился раньше времени?

— Ну ладно, — дописав третий бланк, стажер выпрямился. — Благодарю за помощь. Так, напоследок... А документы ваши можно глянуть? Без обид, начальник же не поймет меня, если доложу, что даже ай-ди не видел.

Пассажиры опять переглянулись — быстро, тревожно! — и даже прокурорский мальчик все понял, и Алексей выругался про себя: а ведь почти соскочили. Ну, сейчас тебе нарисуют цены. Оптом и в розницу. Если еще этот нервный Андрей буром попрет...

Но Андрей неожиданно спас все дело, заговорив глухо, сдавленно:

— Парень... Ты уж прости, но спорю на что хочешь, такого урагана ты не видал никогда!

— Ага, — встрепенулся жилистый американец Сэм. К его легкой зеленой куртке и штанам, к бурой дубленой шкуре так и просилась “черная злая винтовка”, шнурованные “джангл-буттс”, карта “туз червей” за резинкой, на боку зеленой каски. Представить Сэма патрулирующим дорогу между Сайгоном и Меконгом получалось без малейшего усилия.

— Ага, — повторил Сэм, успокаивая зарычавшую собаку, — это был ураган, да. Ураган!

* * *

Ураган стихает. В бухте крутится-вертится и беспорядочно плещется мелкая волна, в сером рассвете катком блестит залитый водой бетон пирса. Вот же он, пароход наш желанный, рукой подать. Чертова "Алисия", до нее всего тридцать метров, это несколько секунд бега. А толку? Что толку бежать, в борт ее целовать? Да и столько не пробежим, тут уж будьте уверены, никаких вариантов... На крыше вагончика три морфа самое меньшее... Что же делать, что же делать, а?

Подскочил к фасадному окошку, аккуратно через него выглянул. Дождь все слабее, видно уже хорошо, далеко видно. Ни души на палубе, никого за стеклами надстройки, ни огней, ни движения. Мертвяк поодаль на пирсе, метрах в ста, таращится прямо на вагончик. Не выдержал, на этом ходячем трупе выместил злость, угодил ему в башню с пары выстрелов, тот свалился мешком.

Над головой снова зашуршало, и я отскочил на исходную. Ничего не произошло, разве что я сказал: "Ошибочка. Четыре."

Где же такая пропасть мутантов отъелась, а? Мы же еще двоих загасили, это что, их не меньше шести было?

— Андре… — жалобный голос Дрики.

— Что?

— Придумай что-нибудь, пожалуйста, — она чуть не плачет. — Всегда ты что-то придумывал, они же сейчас уйдут, слышишь?

И Сэм подтвердил кивком, очень мрачным.

Гадство, как я не услышал раньше? На "Алисии" работал двигатель. Тихо, или просто на грани инфразвука, не улавливаемого человеческим ухом, забиваемый ветром и шумом дождя, но точно работал. Не какой-нибудь там вспомогательный, а главный, судовой. Просто так весомо, сотрясая причал, только большой двигатель способен бухать, я хоть и сухопутный насквозь, но понять нетрудно. Собираются отчаливать. Они собираются домой, в Роттердам, или куда там еще, на свои Филиппины. Сейчас уйдут, и я даже не узнаю, куда они собирались, а мы останемся здесь, в этой фанерной будке, обложенные группой мутантов. Прокатился из Юмы, называется!

Дрика уже всхлипывает. С начала самого держалась молодцом, а теперь все, расклеилась.

— Тихо! — уже рявкнул я на нее. — Соберись! Иначе не только судно уйдет, но еще и нас пожрут! Соберись, кому говорю!

Сэм в диалог не вмешивался, смотрел в окно издалека с таким видом, словно ничего не слышал. Потом вдруг вскинул винтовку, выпустил куда-то короткую очередь. Дрика встрепенулась, обернулась к нему. Сэм покачал головой сокрушенно:

— Не попал. Спрятался.

Придумать, что-то придумать... Голяк. Nada. Йок. Nothing. Перед глазами крутится идиотская картина: мы все бежим, паля изо всех стволов на все стороны, к борту парохода, и там кричим и скачем, типа привлекаем внимание. Чудная картина, хоть клип с ней снимай для песни… не знаю для какой, хоть в "Лесу родилась елочка", мать ее в душу!

В такт мыслям я еще раз врезал ногой в стену, а потом, чтобы хоть как-то сбросить излишек злости, несколько раз стрельнул в потолок, надеясь хотя бы зацепить засевшую там тварь, но не добившись абсолютно никакого эффекта.

"Алисия" отваливала. Медленно-медленно, боком от причала. Перебитые или перерезанные толстенные канаты свисали с пирса в мутную воду.

— Да куда же вы, скоты? — заорал я в окно. — Вам именно сейчас подперло, а? Вы вчера уйти не могли, чтобы мы тут не зависали, а сегодня подождать в падлу?

Кричал я по-русски, все равно меня никто на судне не услышит. А и услышит, ему на все мои крики наплевать. Я кричал потому, что ничего другого мне не оставалось. Дрика плакала молча.

Просвет воды между причалом и бортом судна становился все шире и шире, и с каждым сантиметром надежда попасть на борт "Алисии" становилась все призрачней и призрачней.

Потом раздался короткий глухой стук, словно отбойный молоток заработал. Басовито так, солидно. Что-то мелькнуло перед окном, с глухим стуком врезавшись в бетон. А отбойный молоток продолжал колотить с короткими промежутками, время от времени выбивая гулкую дробь из металла контейнеров. Затем к отбойному молотку присоединился молоток поменьше, уже не вызывавший никакого сомнения, что это пулемет. Два пулемета вперегонки лупили по мутантам. А по кому они еще могли здесь стрелять?