Глянув через плечо на сокамерниц, которые старательно и безуспешно делали вид, будто её разговор с молодым человеком их совершенно не интересует, попаданка, почти вплотную приблизившись к решётке, вытащила из-за ворота платья висевший на кожаном шнурке перстень.

— Теперь вы видели всё, господин Ротан, — сказала девушка, торопливо пряча печатку.

— Почему ваш отец не обратился за помощью к своим родственникам? — неожиданно спросил собеседник. — Я не видел в вашей шкатулке ни одного письма к Юлисам. Между тем, среди них есть очень богатые и влиятельные люди. Они могли бы помочь в признании ваших прав.

Никак не ожидавшая подобного вопроса девушка растерялась. Она знала, что кроме младших лотийских Юлисов есть ещё и старшие, кроме того, существует палатийская и регелийская ветви их древнего рода.

Рассказывая о несчастье, постигшем его семью, Наставник не раз подчёркивал, что знатные родственники отца не пытались вступиться за него, а кое-кто даже поспешил отречься от какого-либо родства с сенатором Госпулом Юлисом Луром.

Поэтому неудивительно, что его сын не верил в какую-либо помощь со стороны Юлисов. Их и так слишком много в Радле, поэтому вряд ли они обрадуются ещё одной девице.

Наставник больше рассчитывал на кровное родство, сосредоточив внимание приёмной дочери на родственниках жены, предоставив им право решать: стоит ли обращаться за помощью ещё к кому-нибудь?

Однако, девушка понимала, что столь прямолинейный ответ прозвучит слишком пренебрежительно к влиятельному аристократическому роду и может принести ей неприятности в будущем.

Пришлось срочно импровизировать, на ходу воспользовавшись лицемерием и местным представлением о роли женщины в обществе и семье.

— Я не спрашивала об этом, господин Ротан, — пожала плечами Ника, стараясь не прятать глаза под пристальным, оценивающим взглядом собеседника. — Видимо, ему виднее. Он часто говорил, что дочь ближе к матери, а сын к отцу. Возможно, этим объясняется то, что он не стал тревожить дальних родственников? Или имелись ещё какие-то веские причины, связанные с прошлым? Как я могла спрашивать у отца то, что он не хотел говорить? Но почему это вас так заинтересовало?

— Потому, что мой покровитель, сенатор Касс Юлис Митрор, принадлежит к роду старших лотийских Юлисов.

— Так вы коскид, — догадалась попаданка, стараясь не улыбнуться, произнося странное, немного смешно звучащее по-русски слово, не имевшее более-менее понятных аналогов в её родном языке. Это не раб, не слуга и даже не "ближний человек", или тем более родственник.

Наставник в ответ на её вопросы довольно подробно объяснял это чисто радланское явление, не встречающееся нигде кроме Империи.

Будучи лично свободным и обладая всеми правами гражданина, коскид в обмен на поддержку и покровительство оказывал своему патрону разного рода услуги: от выполнения мелких поручений, вроде сопровождения на форуме и в банях для придания солидности, до работы или торговли с выплатой определённых процентов в пользу благодетеля, то ли как знак большого уважения, то ли как оброк.

При этом коскид и его покровитель имели друг перед другом целый ряд взаимных обязательств, установленных как законами, так и традициями Империи. С большой натяжкой Ника находила в этом сходство с отношениями между сеньором и вассалом в средневековой Европе, только без земельных ленов и рыцарских турниров.

Значит, сейчас перед ней человек, лично зависимый от сенатора Касса Юлиса Митрора из рода старших лотийских Юлисов.

— Да, — ни мало не смущаясь, подтвердил её догадку Ротан, и не без гордости продолжил. — Я родом из Радла. Изучал юриспруденцию и риторику, наизусть знаю Кодекс Тарквина и берусь защищать вас в суде.

Он сурово нахмурился.

— Но для этого мне надо знать, что вы натворили, госпожа Юлиса? Почему преподобный Клеар обвинил вас в столь тяжком преступлении?

— Клянусь... Анаид, Фиолой и всеми небожителями, я не знаю! — честно призналась девушка, в порыве чувств прижав руки к груди, но, заметив кривую усмешечку собеседника, предложила. — Давайте, я расскажу вам, что со мной приключилось этой ночью, а уж вы сами решите, в каком таком святотатстве обвинил меня верховный жрец Дрина?

— Только покороче, госпожа Юлиса, — поморщился адвокат. — Мне ещё домой возвращаться, а на улице уже темно.

— Я вас надолго не задержу, — пообещала арестантка, однако для начала решила немного прояснить ситуацию. — Мне понятно, почему госпожа Аста Брония обратилась к вам, но как вы сами здесь оказались? С моей точки зрения это тоже немного странно. Этригия довольно далеко от столицы. Что делает здесь коскид сенатора? Или вы сопровождаете в дальней поездке своего покровителя? Тогда позволит ли он вам заниматься моим делом? Поймите меня правильно, господин Ротан, это отнюдь не праздное любопытство.

Судя по мимолётной гримасе, её слова собеседнику явно не понравились.

— Я служу писцом на руднике "Щедрый куст", совладельцем которого является господин Касс Юлис Митрор.

— Благодарю за то, что ответили на мой вопрос, который, возможно, показался вам несколько бестактным, — чуть поклонилась Ника и честно поведала о предпринятой артистами урбы Гу Менсина попытке ограбления, о своём бегстве, о погоне в лесу, о том, как пряталась с рабыней в расщелине серой скалы.

Девушка умолчала лишь о том, что наблюдала за процессией, направлявшейся к священной, как оказалось, горе. По её словам выходило, что, увидев всадников с факелами, они затаились в углублении и совершенно ничего не видели, хотя и слышали разговоры неизвестных воинов и пение.

— Почему же вы не вышли к этим людям? — нахмурился молодой человек.

— Испугалась, — честно ответила собеседница, а заметив лёгкую усмешку собеседника, тут же перешла в наступление. — Интересно, а как бы вы поступили на моём месте, господин Ротан? Я недавно в Империи, ещё плохо знаю местные законы и обычаи, а тут вооружённые всадники с закрытыми лицами. Честным воинам ни к чему прятаться. Мне уже приходилось встречаться с легионерами и пограничной стражей. У них совсем другие шлемы. Я понятия не имела, кто это!

— Стража посвящённых, — понизил голос адвокат. — Они специально следят, чтобы никто из посторонних не мог помешать церемонии или нарушить её святость.

— Но я то откуда знала? — голос Ника предательски дрогнул, а на глаза набежали слёзы. — Я же всю жизнь провела в Некуиме, а отец никогда не рассказывал ничего подобного.

— Это старинный этригийский обычай, госпожа Юлиса, — сейчас молодой человек смотрел на неё с жалостью и сочувствием. — В первый день дриниаров проводится обряд "Умилостивление недр", который совершают не только жрецы, но и прошедшие специальное посвящение люди. Церемония настолько тайная и опасная, что участники, не находящиеся под защитой храма Дрина, скрывают свои лица даже друг от друга. Раскрывать её детали или даже видеть постороннему человеку запрещено под страхом смертной казни.

— Так я же ничего и не видела! — вновь вскричала девушка, чувствуя, как по коже вдоль позвоночника пробежали холодные лапки страха. — И теперь меня посадят на кол за то, что я, спасая свою жизнь, спряталась не в той пещерке?

— Если вы ничего не видели, кто же смог разглядеть вас, госпожа Юлиса? — криво усмехнулся молодой человек, и в его голосе послышалась нескрываемая ирония. — Как верховный жрец вообще узнал, что вы были у священной горы?

— А он и не знает! — фыркнула попаданка и в ответ на недоуменно поднятую бровь собеседника подробно рассказала о досадном происшествии с мешком, припрятанным на дороге из гигантских каменных плит.

— Так вас заметили не у самой горы? — встрепенулся адвокат.

— Нет, конечно! — уверенно заявила Ника. — Шагов за двести от моста.

"Ну, или за сто", — уточнила она про себя.

— Это уже немного получше, — задумчиво проговорил молодой человек, потирая гладко выбритый подбородок. — Что с вами случилось потом?

— Мы с рабыней выбрались на дорогу, — вздохнула девушка. — Там добрые люди посадили нас на повозку и помогли добраться до Этригии. И они, и стражники в воротах, и хозяин гостиницы "Спящая львица" господин Лаций Талер советовали не мешкая обратиться к магистратам, чтобы те помогли отыскать и наказать артистов из урбы Гу Менсина за их разбой. Я так и сделала. Пришла на форум. А дальше вы всё знаете. Откуда-то появился господин Клеар со своими... людьми...

Она отвернулась и часто заморгала, стараясь скрыть выступившие на глазах слёзы.

— Но самое обидное, я так и не поняла, в чём виновата.

— Я обязательно постараюсь всё выяснить, госпожа Юлиса, — уже совершенно другим, более человечным, сочувствующим голосом пообещал собеседник. — Очень жаль, что из-за праздников ждать суда придётся целых четыре дня. Но зато у нас есть время подготовиться к нему как следует.

— Считаете, меня оправдают? — с надеждой спросила арестантка.

— Не хочу вас напрасно обнадёживать, госпожа Юлиса, — осторожно проговорил адвокат. — Пока не знаю, но если небожители не вмешаются в дела смертных, казнь вам не угрожает.

"А если вмешаются? — мрачно проворчала про себя попаданка, вспомнив свои недавние подозрения. — И, кажется, я даже знаю кто."

Но, сосредоточившись на более насущных проблемах, поинтересовалась:

— Видимо, в полное оправдание вы не верите?

— Я ещё не изучил всех обстоятельств дела, — заюлил собеседник. — И прежде чем я этим займусь, хотелось бы уточнить вопрос о моей оплате. К сожалению, я не настолько богат, чтобы тратить своё время бесплатно. Госпожа Аста Брония говорила, что у вас есть деньги.

— Сколько вы хотите? — беря себя в руки, спросила Ника. — Хвала богам, мне раньше не приходилось пользоваться услугами юристов, и я даже не представляю, как их оплачивают.

Кажется, её слова сильно смутили молодого человека. Опустив глаза, он опять потёр гладкий подбородок.

"Теперь точно до трусов разденет", — горько усмехнулась девушка, наблюдая за душевными метаниями столичного светила адвокатуры и гадая: какую же сумму оно запросит?

— Мне в первый раз приходится вести судебные дела в Этригии, — пробормотал собеседник, во второй раз за разговор удивляя Нику. — Я уточню, сколько берут здешние адвокаты, и сообщу вам.

Попаданка едва не открыла рот от изумления, растерянно подумав: "Это он гадает, сколько с меня можно слупить, или у парня совесть заговорила?"

— Завтра я выясню все обстоятельства вашего дела, госпожа Юлиса, — уже сухо, по деловому заговорил молодой человек, хотя в его глазах, плохо различимых в неверном, дрожащем свете факела, на миг мелькнуло какое-то странное выражение. — И к вечеру вам всё сообщу. Ждите.

— Спасибо, господин Ротан, — по мимо воли голос её дрогнул, и одинокая слеза всё же прокатилась по щеке.

— Может быть, я ещё чем-нибудь могу вам помочь? — буркнул адвокат, переминаясь с ноги на ногу.

И Ника неожиданно подумала, что она ему, кажется, понравилась.

— Я совершенно не знаю тюремных порядков, — беспомощно улыбнулась арестантка. — Если рабыня принесёт еду и кое-какие вещи, мне их передадут?

— Разумеется! — преувеличенно бодро кивнул молодой человек. — Почему бы и нет? Город не слишком щедр к узникам, поэтому стражники не мешают родственникам их подкармливать...

Он неожиданно смутился и уже тише продолжил:

— Я зайду к госпоже Бронии и скажу вашей рабыне, что ей следует принести...

— Самой простой еды, лепёшек, изюма, вина и какое-нибудь одеяло, которое будет не жалко здесь бросить.

Она протянула ему три серебряные монетки.

— Я понимаю, что этого мало, но больше смогу дать только поговорив со своей рабыней.

Ника прекрасно помнила, что спрятала в шкатулку с посланиями Наставника пятьдесят золотых империалов. Если адвокат видел эти письма, значит, Риата нашла деньги. Скорее всего, о них знает и Аста Брония. Возможно, именно поэтому она и сказала Ротану, что у Ники Юлисы Террины "есть деньги"? Но если вдруг гетера прибрала к рукам её денежки, эти риалы не будут лишними.

Согласно кивнув, собеседник принял на ладонь серебряные кружочки.

— До свидания, госпожа Юлиса, — как будто бы даже виновато проговорил молодой человек. — Мне очень жаль, что я оставляю вас в месте, которое никак не подходит такой красивой девушке.

— Спасибо за добрые слова, господин Ротан, — отозвалась Ника самым любезным тоном. — Я очень рассчитываю на вашу помощь.

— Поверьте, госпожа Юлиса, я сделаю всё что в моих силах, чтобы вытащить вас отсюда, — негромко, но прочувственно сказал адвокат. — До свидания, госпожа Юлиса, да хранят вас бессмертные боги.

Освещая путь факелом, молодой человек торопливо направился к двери, изредка оглядываясь и не обращая никакого внимания на негодующие крики и ругательства из соседних камер.

А Ника вернулась на лежанку, чувствуя себя уже гораздо увереннее.

Этригия шумно и весело отмечала главный городской праздник. На стенах домов, в открытых окнах верхних этажей горели зажжённые хозяевами в честь бога Дрина факелы и плошки с маслом. Заметно прибавилось гуляющих, среди которых всё так же в основном преобладала молодёжь. То сбиваясь в многочисленные компании, то вновь разбегаясь, парни шатались по улицам, пытались танцевать или оглашали прохладный вечерний воздух нестройным пением.

Повсюду шныряли очень легко одетые мужчины и женщины самого разного возраста и сложения с ярко накрашенными лицами. Они то и дело приставали к прохожим, настойчиво предлагая разнообразить праздничные удовольствия различными чувственными наслаждениями.

Иногда кто-то из проституток обоего пола заступал дорогу Олкада Ротана Велуса, жарким шёпотом нахваливая свои прелести и таланты, демонстрируя покрытые пупырышками голые груди и ягодицы, хватали за одежду.

Морщась, молодой человек отказывался, обходя неожиданно возникавшее на пути препятствие, грубо отталкивал, а какую-то беззубую старуху даже ударил кулаком в лицо, заставив отпустить плащ.

Как и предполагала Аста Брония, получить разрешение на посещение тюрьмы оказалось довольно легко. Не пришлось даже упоминать имя знаменитой гетеры. Выслушав Олкада, пьяненький эдил, согласно кивнув, тут же приказал рабу принести письменные принадлежности. Торопливо написав несколько строк, скрепил их подкопчённой над пламенем масляного светильника печатью.

Естественно, в такой день смотрителя тюрьмы на месте уже не оказалось. Но один из праздновавших в караулке стражников, прочитав разрешение, охотно вызвался проводить адвоката к его подзащитной, по пути с удовольствием сообщив, что причислившая себя к столь славному и знаменитому роду девица выглядит довольно глуповато и, судя по всему, первый раз вышла из дома без няньки.

— Мы всё ждали, что вот-вот прибегут её родичи спасать заблудшее чадо, — смеялся тюремщик, шагая мимо зловонных камер, из которых на них таращились удивлённые узники. Не каждый из них мог позволить себе услуги юриста.

Нищих, как правило, никто никогда не защищал, и их судьбу судьи решали без прений сторон.