— А что у тебя за пазухой? — Крюгер взглянул на сидящего справа от него Романа.
— Шестнадцатизарядный 'Стечкин', — без доли намека на шутку ответил Ермак.
* * *
— Как мне там все надоело, — выдавил Ди Рэйв, пытаясь насадить на вилку скользкий пельмень. — Они же барыги все! Для них иссс... иксс.. искусство — бизнес!
— А для тебя? — усмехнулся Крюгер, намекая на огромные денежные средства, которыми обладал киномагнат.
— Погоди, Алекс, ты прекрасно знаешь, откуда у меня столько денег. И ты, Роман, знаешь. А то, что я актером стал, это вообще дикая случайность. И об этом вы тоже в курсе. А что касается моих гонораров за фильмы, так это зарплата, — Симон вздохнул и поучительным тоном добавил. — Пока за хлеб насущный надо платить, деньги нужны будут даже мне. Хотя я их глубоко презираю.
— Интересно слышать это от человека, который входит в сотню самых богатых людей в мире! — засмеялся Ермак. — Даже в журнале 'Форбс' отметился.
— Я же сказал, — это было случайностью. Этот чертов камень просто лежал в тяжелой пыли этой, богом забытой, планеты. Что мне было делать? Пройти мимо? — Ди Рэйв усмехнулся. — Кто бы из вас прошел мимо ксибериума размером с кулак?
— Да что мы спорим? — сказал Ермак, поднимая рюмку. — Давайте выпьем за нас.
— Трезвая мысль, — заплетающимся языком пробормотал киномагнат. Они чокнулись и выпили.
— Вообще, ребята, я вам скажу, — продолжал Симон, закусывая, — деньги — это тлен. Это далеко не самое главное в нашей бренной жизни.
— А что самое главное? — поинтересовался Крюгер.
— Водка... — Ди Рэйв поморщился и замотал головой, — тоже не самое главное.
— Ну, так что же?
— Представь себе. Ты стоишь на берегу моря и смотришь на алый закат. А море неспокойно. Оно не спит, приветствуя вас большими волнами, бьющими в берег у ваших ног. Ты стоишь не один. В твоих объятиях прекрасная нимфа. Ты прижал ее к себе, обняв со спины, и вы вместе смотрите на тонущее в море солнце. На его блики в неспокойной воде. Наслаждаетесь пением бушующего моря. И вы не смотрите в разные стороны, и вы не смотрите друг на друга, вы смотрите в одном направлении — на закат. Ведь мудрый Экзюпери однажды произнес: 'Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении'. И вы проводили солнце. Вот оно зашло за горизонт. Вы приветствуете улыбками полную луну и зажигаете взглядом первые звезды. И в их неярком интимном свете вы наслаждаетесь друг другом, не скупясь на ласки, не стесняясь страсти. Вы щедры друг для друга на искренние нежные слова. Всю ночь. А потом вы так же, как провожали солнце, встречаете его. И он своими первыми лучами словно подмигивает вам, вопрошая: 'чем это вы там занимались в мое отсутствие'?
— Красиво глаголешь, — мечтательно вздохнул Крюгер.
— А Жанна, такая необыкновенная, — всхлипнул Ди Рэйв. — Ей бы это понравилось. Я уверен.
— Что за Жанна? — Ермак словно очнулся от спячки.
— Какая Жанна? — Симон понял, что сболтнул лишнее.
— Тебе ведь лучше знать. Ты о ней упомянул, — пожал плечами Роман.
— Да это я так, гоню что-то, — отмахнулся киномагнат.
— Короче говоря, — покачал головой Алекс, — тебе, дружище, уже давно пора жениться.
— Ни в коем случае, — поморщился Ди Рэйв.
— Что так? — спросил Ермак, разливая спиртное.
— Да не мое это. Ну, какой из меня муж? Нет. Я... мне... ну... — Симон замялся, — хреновый я человек, пацаны! — воскликнул вдруг он.
Два более трезвых друга переглянулись. Что-то неладное творилось с Ди Рэйвом. Для него было не типичным, чтобы после изрядного возлияния на него нападала меланхолия. Он мог быть агрессивным, или чересчур веселым, но, это теперешнее его состояние — что-то новенькое.
— Чувство вины основывается на нашем преувеличенном представлении о собственной значимости, — послышался голос из соседней кабинки.
Сидевший с краю Алекс высунулся и посмотрел назад, чтобы разглядеть того, кто это сказал, и наткнулся на сидевшего к нему спиной, но повернувшего в его сторону голову, человека. Он был немного похож на его голливудского друга. Тот же возраст, тяжелый взгляд и ухмылка. Правда, по комплекции он выигрывал у поправившегося от своей богемной жизни Ди Рэйва и был ярким блондином, в отличие от его друга брюнета.
— Что-то не так? — ухмыльнулся незнакомец, обнажая крупные клыки.
— Чего вы тут только что сказали? — нахмурился Крюгер.
— Это не я сказал. Это Дэн Готлиб.
— Что-то я его здесь не вижу, — Алекс был резок.
— Он это сказал, а я через столетия повторил. Ваше здоровье, — блондин поднял свой бокал.
— Очень не вежливо с вашей стороны, — тон Крюгера стал угрожающим.
— Вы, любезный, лучше бы поучили хорошим манерам своего друга, который орет на весь бар, — незнакомец тоже ответил резко.
Ермак начал понимать, что назревает скандал и, толкнул Алекса локтем.
— Отстань от него.
— Но он же дерзит выше меры...
— Алекс, угомонись, я тебе говорю, — настойчиво произнес Роман.
— Ладно, — Крюгер вздохнул и отвернулся.
Блондин по имени Дэвид тихо засмеялся, подмигивая сидящему напротив Ловскому.
— Одного из них мы, кажется, сегодня днем видели в Калининграде, — произнес Рональд. — По-моему в 'С-13'.
Дэвид молча кивнул и добавил вслух:
— Вселенная велика, но тесен мир, не так ли? Не обращайте внимания на них. Мы просто отдыхаем.
Ровно в полночь освещение в баре изменилось. Стало совсем темно. Теперь освещались только кабинки. Но освещение это было тусклым. Еще включился мутный лунный свет у основания хромированного столба и на потолке прямо над ним. Этот свет освещал только полуобнаженную девушку, обхватившую этот столб руками и медленно покачивающую бедрами в такт вступительным аккордам включившейся громкой музыки. Из всей одежды на ней были только черные туфельки и черное нижнее белье. Еще кружевная резинка для денег на левом бедре. Тоже черная.
Теперь стало ясно, для чего здесь эта труба, но Ди Рэйв вряд ли помнил об этом. Он был совершенно пьян и не думал ни о чем, да и не видел ничего, кроме виртуозно делающей свою работу стриптизерши. Он глядел на нее как завороженный и даже не моргал.
Крюгер толкнул в бок Романа и, кивнув на Симона, усмехнувшись, сказал:
— Глянь на него! Я же говорил, что ему здесь понравиться!
— Дурная затея была, — озабоченно пробормотал Ермак, который начал предчувствовать что-то неладное.
Дэвид мельком взглянул через плечо на киномагната и обратился к Ловскому:
— Кажется, сейчас что-то будет.
Танцовщица уловила его взгляд. Она поняла, что этот человек сейчас в ее абсолютной власти, а это значит — он с радостью сейчас отдаст всю свою наличность ей.
Это была большая глупость с ее стороны.
Девушка с каждым своим завораживающим движением, дюйм за дюймом, приближалась к этому пьяному молодому человеку, глядящему на нее обалделым взглядом темно карих глаз, покрытых масляной поволокой, вызванной обуревавшим его низменным желанием.
Вот она уже рядом с ним. Это уже приватный танец, посвященный ему. И хотя выпитый алкоголь не дает Ди Рэйву разобраться в том, что происходит, он все же отчетливо ощущает запах ее тела. Симон тщетно силился разглядеть ее лицо, но толи резкость взора он не мог настроить, из-за возлияния алкоголем, толи освещение в баре специально было таким, чтобы из лица танцовщицы был виден только блеск больших миндалевидных глаз. Тогда он, видимо, решил, что будет лучше разглядывать более близкие его взору части тела стриптизерши, едва прикрытые нескромными кружевами.
Она продолжала свои соблазнительные движения, но денег от него пока так и не последовало. Тогда танцовщица стала действовать более настойчиво. Подойдя к нему вплотную, она стала в своем танце тереться об Ди Рэйва. Сработало! Особенно после того, как она вскользь коснулась грудью его лица.
Пьяный актер что-то пробубнил и, вытащив из кармана розовую купюру, показал ее девушке.
— Куда это... деть... а?
В ответ она выставила перед ним левое бедро с резинкой и продолжала свои движения, сохраняя эту позу. Ди Рэйв несколько раз попытался засунуть купюру за резинку, но все попытки были тщетны из-за того, что стриптизерша двигалась, и ее левое бедро мелькало перед его глазами.
— Да стой ты спокойно! — брякнул он и, обхватив ее ноги свободной от денег левой рукой, прижал девушку к себе. Она вскрикнула от неожиданности.
— Не ори. Щас все сделаю... — Симон с великим трудом засунул деньги за резинку и отпустил ее. Она собралась было удалиться от этого столика, но вовремя заметила, что Ди Рэйв опять полез в карман пиджака за деньгами. Танцовщица снова вернулась к нему, продолжая свой танец. Киномагнат помахал перед ней зажатой двумя пальцами, сверкающей перламутром купюрой. Она поняла, что у него в руке денежный знак достоинством десять тысяч галаксов. Деньги немалые.
— Может быть, для этого у тебя найдется местечко поукромнее? — ухмыльнулся он.
Девушка лизнула свой указательный палец и, медленно ведя им по своему телу вниз, указала на свои трусики. Затем слегка оттянул их и, дернув вверх бровью, дала понять, что там самое место для такой ценной банкноты.
Ди Рэйв встал. Его при этом очень сильно шатало. Но он все же устоял. Затем он протянул руку с банкнотой к 'укромному местечку', и вдруг ноги у него подкосились, и он рухнул на пол, при этом зацепив рукой ее трусики и стянув их. Мало того, падая, он довольно сильно ткнулся лицом в ее грудь и своим крупным южным носом расстегнул ее бюстгальтер. Ловкий трюк, достойный бурных оваций. В баре действительно кто-то зааплодировал.
Девушка завизжала, прикрывая руками свои прелести, а Ди Рэйв, ворочаясь на полу, кряхтя и пытаясь подняться, воскликнул:
— Чо ты орешь-то?! Ну подумайте, какая недотрога, а! Это десять 'штук', детка, терпи мои капризы!
— Животное! — взвизгнула она, пятясь назад, в темноту. Нормальные шаги она делать не могла из-за путавшегося в ногах предмета нижнего белья.
— На себя посмотри, беспутная!
Она, высунув одну ногу из трусиков, второй ногой метнула их в его сторону.
— Фу-у! — он увернулся.
Стриптизерша, цокая каблучками, бросилась в темноту, к двери, ведущей в служебные помещения.
Он, бросив прощальный взгляд на ее ягодицы, закричал:
— Иди сюда, э! Деньги то забери! Ты их заслужила! — он захохотал.
— Придурок! — послышалось из темных глубин заведения.
Ди Рэйв поднялся на ноги. Перед ним будто бы вырос массивный охранник.
— Молодой человек. Я настоятельно рекомендую вам покинуть наш ночной бар, — невозмутимым тоном произнес он.
— Еще чего. Нет, вы слышали? — он, ухмыляясь, повернулся к своим друзьям. Крюгер сидел, закрыв лицо руками, а Ермак держался за голову. В их позах застыл весь ужас того, что они сейчас видели.
— Молодой человек, я вынужден повторить...
— Ты что, смерти не боишься? — перебил его пьяный киномагнат. В этот момент его накренило назад так, что голова запрокинулась. Казалось, он вот-вот упадет. Ди Рэйв даже руки развел, словно балансируя, но вместо этого, он, описав головой дугу, врезал лбом охраннику по переносице. Снова послышались чьи-то аплодисменты.
Охранник рухнул на пол и застонал, держась за нос. Тут же к Симону подскочили еще три охранника, точные копии первого.
— Порву, гады!!! — завопил Симон, делая страшную гримасу. Он бросился на одного из них. Споткнулся о первого. Падая, увлек за собой третьего. Тот врезался лбом в хромированный столб. В общем, началась свалка.
Роман, не дожидаясь, пока его выпустит из-за стола Алекс, запрыгнул на стол и тут же приземлился рядом с дерущимися.
— Ребята! Отпустите его! Беру все на себя! Мы все возместим! — крикнул он, разнимая свалку.
Дэвид презрительно глядел на все происходящее.
— Видите, любезный Рональд, — обратился он к Ловскому, — минут пятнадцать назад этот человек так романтично говорил о прекрасном. О закате. О любви. А теперь полюбуйтесь на его сущность. Воистину — ecce homo! Вот человек!
* * *
Черная 'Волга' мчалась по ночной Москве. За рулем сидел Роман, но машину вел автопилот. Рядом сидел Крюгер, попивающий из бутылки лимонад.
На заднем сидении распластался Ди Рэйв. Он вроде бы спал, но иногда от него доносилось едва различимое бормотание.
— Куда этого дебошира денем на ночь? — поинтересовался Роман.
— За город и в канаву, — хмыкнул Крюгер. — Конечно ко мне домой.
— Весело отдохнули, — вздохнул Ермак, давая этим вздохом понять, что ничего веселого как раз в этом нет.
— Это точно, — кивнул Алекс.
— Твоя идея была, — укоризненно произнес Роман, глядя на Крюгера.
— Откуда я знал, что он весь день пил? — развел руками Крюгер.
— Когда мы приехали в бар, ты уже знал об этом. И на кой черт, скажи мне, надо было его поить?
— То есть?
— Ты думаешь, я не заметил, что ты почти всю свою водку слил Симону, а сам для вида пил воду? — Роман пристально посмотрел на Алекса.
— Нет, ну что за уроды, а!? — воскликнул вдруг Симон. — Порву, гады!!!
— Расслабься, — усмехнулся Алекс. — Порвал уже всех.
Ди Рэйв причмокнул несколько раз и вдруг запел:
Я подарю тебе планету, где мало кислорода,
Ее населяют хищные уроды,
Здесь или очень холодно, или слишком жарко,
Это не планета, а просто клоака!
Но здесь нет злости, и нет доброты,
Здесь нет пьяных, и не растут цветы,
Здесь никто не врет...
Только я и ты.
Я подарю тебе воздух, чтоб ты могла тяжело им дышать,
Подарю тонны золота, чтоб не могла от меня убежать,
Здесь нету людей и не с кем побыть,
Теперь ты не сможешь мне изменить!
Но здесь есть я и любовь моя,
Здесь вместо рек, лавы струя,
Здесь никто не голоден...
Только ты и я.
Я подарю тебе почву, ты посадишь цветы,
Но лучше конечно, картофель посади,
Подарю тебе воду, чтоб могла ты почву полить,
Но лопату не дам, вдруг захочешь меня ты зарыть.
Мне здесь плохо, и будет плохо тебе,
Это ведь не то, что жить на Земле,
Я буду мучиться, но мучиться будешь и ты,
Потому что здесь — НЕТУ ЕДЫ!
Друзья переглянулись.
— Может его в клинику сразу? — покачал головой Роман.
ГЛАВА 3
Было позднее утро. Таксилет довез Ловского из Калининградского аэропорта прямо к белому многоэтажному дому на улице Шиллера, где он жил. Город уже проснулся и окунулся в каждодневную рутину. Рональд поднялся на лифте на пятый этаж и вошел в свое жилище. На его удивление, жена была дома.
Алиса стояла в коридоре и встретила его взглядом, полным обиды, укора и злости. Но даже такой, она все равно оставалась очень привлекательной и обворожительной. Поджала пухлые алые губы. На щеках появились ямки, которые сопровождали Алису, когда она улыбалась или злилась. Нахмурила брови, которые стали теперь походить на крылья парящей ласточки.
У Рональда кольнуло под сердцем. Неужели этой красотой пользуется теперь кто-то другой?
— Ты где был, Рон? — резко спросила она. — Где ты был всю ночь? Я не говорю уже о вчерашнем дне.
