Джон Шеттлер - "Киров-2: Огненный котел"

— Нет времени, доктор. Я должен идти обратно.

Золкин взглянул на него и приобнял за плечо.

— Я понимаю вас, — сказал он с кривой ухмылкой. — Всему свое время, молодой человек. Переведите дыхание и передохните на мгновение. Вы находились в центре событий все последние дни на своем новом поту, и этого достаточно, чтобы выбить из колеи кого угодно.

— Спасибо, — Федоров кивнул, а затем понизил голос. — Я полагаю, мы снова переместились обратно во времени. Николин перехватил фрагмент радиопереговоров. Мне кажется, что я понял, где мы оказались, и это не может меня радовать. Как скоро адмирал поправится?

— Сложно сказать. Понадобится хотя бы день, прежде, чем я разрешу ему что-либо делать. Боюсь, вам придется некоторое время побыть за старшего. Идите и разберитесь, что там на ГКП, но если вам удастся немного поспать, то это будет хорошо. Я вижу необъяснимый день, вместе с которым отменился и мой ночной сон, но думаю, как-нибудь справлюсь, учитывая, какие ужасы мы переживали последние недели. Возвращайтесь, когда узнаете что-либо, и у нас будет больше шансов во всем разобраться — у вас, у меня и у адмирала.

— Наверное, — сказал Федоров. — Тогда я пойду... Вы помните книгу, которую я отдал адмиралу? "Хронология войны на море"?

— Хотите немного заняться чтением? Зачем вам это сейчас, Федоров?

— Нужно свериться с датами.

Золкин сложил руки, потирая густую бородку.

— Я полагаю, она в каюте у адмирала. После того, как мы справились с Каропвым, он читал ее много ночей подряд.

— Спасибо, доктор. Я пойду, — он задержался взглядом на троих погибших. — Что будет с ними? Я полагаю, похороны в море будут уместны.

— Я займусь, — ответил Золкин. — У вас достаточно забот. Идите и найдите свою книгу.

Федоров мрачно кивнул и вышел. Золкин покачал головой ему вслед.

Да, мне на плечи свалилось многое, подумал Федоров. Больше, чем я когда-либо пытался нести в жизни. Он задался вопросом, не сломает ли это ему спину, и не подведут ли ноги в решающий момент, когда на кону будет стоять гораздо больше жизней, чем три.

Он шел по длинному коридору к офицерской кают-кампании, и в голову пришли строки о тех троих, которых он увидел в медчасти:

"А море и небо вернутся когда-нибудь снова

На вечно свои — отведенные Богом места.

И вы — кто остались живыми — бывайте здоровы.

На месте погибших ни холмика нет, ни креста!"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОПЕРАЦИЯ

"Необходимо еще раз попытаться провести конвой на Мальту. На карту поставлена судьба острова, и усилия по его удержанию стоят того, что нужно будет сделать. Необходим сильный эскорт в составе линкоров, способных противостоять итальянской боевой эскадре и мощное прикрытие авианосцами. Необходима как минимум дюжина быстроходных транспортных судов, и любые приоритеты в их использовании будут обеспечены. Я буду раз выслушать ваши предложения и считаю верным немедленно отправить телеграмму лорду Горту, дабы предотвратить отчаяние населения. Он должен быть в состоянии заявить: Флот никогда не бросит Мальту"

— Премьер-министр Великобритании сэр Уинстон Черчилль. Совершенно секретно, записка первому лорду Адмиралтейства, первому морскому лорду и начальнику генерального штаба генералу Х.Л. Исмею

ГЛАВА 4

* * *

Федоров перелистывал страницы своей книги, пытаясь найти то, что узнал от Николина, сидя в тишине в адмиральской каюте, где и нашел ее на тумбочке, как и сказал Золкин. Его первой мыслью было то, что корабль забросило обратно во времени, и он вернулся в 1941 год, но читая записи о событиях на Средиземном море, он не находил ничего, что было бы связано с загадочным сообщением.

— "Орел", корабль, пятый за войну... — Бормотал он вслух. Наконец, он нашел. HMS "Игл" — "Орел" — был британским авианосцем, действовавшим на Средиземном море в 1941 и 1942 годах. Он был потоплен немецкой подводной лодкой, проскользнувшей мимо эсминцев охранения и поразившей авианосец четырьмя торпедами, отчего тот перевернулся и затонул в считанные минуты. Вот! Он нашел то, что искал. Фотография из "Дэйли Телеграф", взорвавшая Британию заголовком "Пятый авианосец потерян". Он прищурился, вглядываясь в мелкий текст.

"В коммюнике Адмиралтейства сообщается, что авианосец HMS "Игл" потоплен подводной лодкой в Средиземном море. Большая часть экипажа спасена. Дополнительные сведения будут сообщены по мере их получения".

HMS "Игл" водоизмещением 22 600 тонн, находившийся под командованием капитана Л.Д.Макинтоша, был заложен на верфях "Армстронг" в 1913 году в качестве дредноута для флота Чили. Однако в 1917 году он был выкуплен Великобританией за 1 334 358 фунтов, и вступил в строй в качестве авианосца 13 апреля 1920 года.

Последним потерянным британским авианосцем был "Гермес", потопленный в апреле 1942 у Цейлона японскими бомбардировщиками. Помимо него с начала войны погибли еще три — "Корейджес", торпедированный в сентябре 1939 года, "Глориес", потопленный в бою с "Шарнхорстом" и "Гнейзенау" во время кампании в Норвегии, и "Арк Ройял".

"Игл" был пятым авианосцем, потерянным в войну, подумал Федоров. Все правильно! Но было странно то, что, проверив дату статьи, он увидел 12 августа 1942 года, ровно год с момента их исчезновения после ужасной свалки в Атлантике. Тогда они провалились в какое-то неизвестное будущее, в котором от мира остались лишь обугленные руины. Они совершили переход через Атлантический океан и Средиземное море. Хронометр корабля показывал 20 августа. Однако, проверив еще раз материалы, он убедился, что "Игл" был потоплен 11 августа в 13.15, а заметка в "Дэйли Телеграф" вышла через день. Даты не совпадали, и это его смутило.

Атака самолета, явно не современного самолета и внезапная смена ночи на день убедили его в том, что они снова оказались изгоями в другом времени. Николин ведь не мог получить радиоперехват сообщения, сделанного на неделю раньше. Оно определенно указывало на их текущее положение во времени. Нужно было больше сведений, так что он взглянул на радиста, ожидая дальнейших новостей.

Он встал на ноги, ощущая безотлагательность момента и напоминая себе, что ему следовало находиться на ГКП. Однако в этот же момент он заметил на тумбочке фотографию адмирала с его женой, а также бумагу с тонкими следами ручки. Похоже, что адмирал писал это письмо, а он настолько спешил взять "Хронологию", что этого даже не заметил. Мгновение он колебался, стоит ли прочитать это письмо. В начале листа было ясно написано твердой рукой: "Моей дорогой жене...".

Он ухмыльнулся, подумав о том, что если адмирал начал это письмо раньше, во время событий в Датском проливе, то тогда его жена еще даже не родилась! А если сейчас, то она определенно не могла пережить разрушения, которые они видели, путешествуя от одного почерневшего берега к другому.

От этой мысли он внезапно ощутил приступ одиночества. Каждый должен был искать душевное равновесие, подумал он. Даже адмиралу был нужен кто-то, кто мог услышать его в долгие пустые ночи на борту корабля, потерянного во времени также, как и все они. Каждый держался за что-либо, за воспоминания, места, родных и любимых, все то, что осталось с ними в том уютном внутреннем мире.

Если ли в этом мире место, в котором я сам смогу обрести покой, подумал он? Он ушел в море, не оставив дома никого. Его книги и история были его единственными настоящими спутниками жизни — лица и образы давно ушедших людей. Он знал их так хорошо, что порой они казались ему более реальными и живыми, чем товарищи по экипажу. А теперь он оказался брошен в эту самую эпоху, словно чайный пакетик в кипящую воду. В этот самый момент Черчилль готовился к встрече со Сталиным в Москве, чтобы сообщить о том, что открытия второго фронта на западе в ближайшее время не случиться — если они действительно оказались в том году и том месяце.

"Игл" был потоплен 11 августа 1942 года. Он должен был убедиться в этом, и именно эта срочность выбила его из задумчивости и заставила направиться на главный командный пост.

* * *

Спустя час Федоров получил ответы на многие вопросы. Николин внимательно мониторил эфир, который постепенно очищался от помех. Они начали принимать новые сообщения, а также эфир ВВС. Одна передача за другой рисовали мрачную картину мира, в котором оказался "Киров". Немецкая 6-я армия формировала Дон и заняла Калач, откуда начала злополучное наступление на Сталинград. Операция "Эдельвейс" также была в самом разгаре. Красная армия потеряла нефтяные месторождения Майкопа, откатившись к Черноморским портам.

Среди принимаемых передач фигурировали и другие, меньше по масштабам обстоятельства. В южной Атлантике немецкой подлодкой было потоплено норвежское судно "Мирло". 37 членов экипажа покинули его на трех спасательных шлюпках и были подобраны британским шлюпом "Банфф". Федоров смог точно определить время и место этого нападения, сверившись со своей литературой — 2:27 ночи, в 870 милях к западу от Фритауна в Сьерра-Леоне, подлодка носила номер U-130. Сообщалось также о ночном налете британской авиации силами 154 бомбардировщиков на Майнц. Все это случилось 11 августа 1942 года, что подтверждало его опасения, что "Киров" снова попал в плавильный котел.

Да уж, подумал Федоров, из огня Северной Атлантики да в полымя Средиземного моря! Несколько дней они провели в черном забвении будущего. Они так и не определили, какой это был год, но теперь вернулись, всего через несколько дней после сражения с Британским флотом, и в то же время спустя год! И на этот раз не будет возможности уклониться от конфликта на широких просторах Атлантического океана. В этот раз они оказались заперты в бутылке. Из Средиземного моря было три выхода: Суэц, Босфор и Гибралтар, и ни одним из них пройти не будет просто. Они были замечены и атакованы в первые же секунды своего здесь появления, и Федоров не сомневался, что вскоре им предстоит принимать самые тяжелые решения.

Молодой старший помощник наконец окончательно убедился, где они находились и какова была их судьба. Это было проще всего. Он мог поверить в это после того, через что они уже прошли, и на этот раз рядом не будет Карпова с его спекуляциями. Теперь нужно было решить, что делать, и больше, чем чего бы то ни было, он хотел видеть Вольского в командирском кресле. Что мог сделать он сам?

Остальные на ГКП пристально следили за нам со своих постов. Они видели, как он хмурился, перелистывая свои справочники и просматривая данные, хранившиеся на его собственном бывшем посту. Чем больше они наблюдали за ним, тем более становилось очевидным, что Федоров был чем-то серьезно обеспокоен.

— Товарищ капитан-лейтенант, — решился, наконец, Роденко. — Вы что-то выяснили, или это был еще один плохой сон?

— Плохой сон? — Посмотрел Федоров на командира радиотехнической части. — Хорошее определение, Роденко. Если я прав, и Николин перехватил верные данные, то на этот раз мы оказались в самом настоящем кошмаре, и теперь единственный вопрос, который стоит перед нам — это что нам с этим делать?

— Не беспокойтесь, — ответил Роденко. — Системы начинают приходить в норму. Наблюдаю воздушные цели над Сицилией и Сардинией, но ни одна из них не направляется в нашу сторону. На этот раз никто не сможет застать нас врасплох, а мы сами можем уничтожить все, что попытается это сделать. Что вас так беспокоит?

— То, что если я верно определил дату, то это 11 августа 1942 года, и мы находимся в непосредственной близости от одного из крупнейших морских сражений этой войны. Что меня беспокоит? — Федоров пристально посмотрел на него, понизив голос, чтобы остальные не услышали. — Могу сказать одним простым словом: выживание.

* * *

Споры в Адмиралтействе шли очень долго. Неудачная отправка конвоя PQ-17 в Мурманск закончилась катастрофой, когда были потоплены двадцать четыре из тридцати девяти судов конвоя. А теперь премьер-министр настаивал на том, чтобы сделать то же самое на Средиземном море. Разумеется, у Адмиралтейства были свои соображения. В Атлантике обстановка оставалась достаточно напряженной. Немецкие подлодки продолжали кровавое пиршество на коммуникациях, уничтожая слишком много кораблей, для охранения которых никогда не хватало крейсеров и эсминцев.

Теперь же он требовал от флота собрать в единый кулак 50 военных кораблей, чтобы провести на Мальту всего 14 транспортов! Сначала это казалось нелепым. Катастрофа конвоя PQ-17 заставила прекратить все конвои в Россию, а теперь это? Тем не менее, премьер-министр со своим привычным убедительным красноречием смог разъяснить безотлагательную важность острова для хода войны на западном театре боевых действий.

В этот год Британия не видела ничего хорошего. Роммель высадился в Африке и отбросил Окинлека к Газале, а затем снова вынудил к отступлению к дельте Нила в мае. Сейчас бои шли не более чем в 60 милях к западу от Александрии. Тобрук значительное время держался в осаде, оставаясь в глубоком тылу итальянских войск, будучи единственным остатком выгодной позиции, занимаемой когда-то в Африке частями британской 8-й армии. Он, наконец пал 21 июня, не оставив британцам никаких позиций в пустыне, однако истребители оттуда были эвакуированы на Мальту. Силы гитлеровской коалиции катились неукротимым валом, и Мальта оставалась последней одинокой скалой на его пути.

Если и был кто-то, способный действительно описать ужасный характер ситуации, то это был Черчилль, и именно это он и сделал, убедив адмиралов, что защита Мальты имеет первостепенное значение. "Мы можем потерять наши корабли в этих боях, — утверждал он. — Но Мальта — наш непотопляемый авианосец, стоящий прямо на пути конвоев с припасами, необходимыми для поддержки Роммеля". С Мальты КВВС могли отправлять самолеты на разведку, чтобы обнаруживать вражеские транспорты и наводить на них ударные самолеты. После катастрофы на Крите немецкая армия вряд ли могла выбросить на остров парашютный десант, а итальянский флот не продемонстрировал ни решимости, ни способности обеспечить высадку морского десанта.

И бои за Мальту стали отголоском легендарной Битвы за Британию. Остров ежедневно подвергался налетам самолетов с Сардинии и Сицилии, которым противостояли "Спитфайры", доставляемые авианосцами Королевского флота. Черчилль утверждал, что немцы могли занять хоть всю Северную Африку, но для окончательной победы англичане должны были удержать три позиции: Гибралтр на одной оконечности Средиземного моря, Суэцкий канал на другой, и Мальту — прямо посередине этого плавильного котла. Остров оставался препятствием на пути врага, и пока он не был захвачен, части Роммеля не могли быть должным образом обеспечены.

Поэтому "Операция", как ее называли в ходе планирования, считалась настолько важной, что Королевскому флоту требовалось задействовать половину доступных кораблей сопровождения. Красноречивые аргументы Черчилля, выкрикиваемые с командного поста премьер-министра, не могли остаться без ответа. Был сформирован новый конвой — еще один под обозначением "Уинстона Специальной", или WS-21S. Задачей было доставка жизненное необходимых припасов и топлива на Мальту, и охранение должно было стать самым мощным из тех, что до сих пор создавалось в этой войне.