Metanoia

-Благодарю вас, господин рыцарь, — он почтительно склонил голову. — Но все мы дали обет воздержания до конца похода.

Усмехнувшись, уловив то, что показалось мне намеком и предложением, я приподнял левую бровь.

-Тогда, возможно, мы встретимся после.

Он кивнул мне еще раз и направился прочь, сопровождаемый смеющимся товарищем, я же повернулся к девушке.

-Ты девственница?

-Он ничего не успел...— она замотала головой, отрицая бессмысленное.

-Ответь на вопрос.

-Да.— и она отвела взор, как будто признавалась в преступлении настолько отвратительном, что в прежние времена только уделом вымышленных персонажей считалось оно.

-Ты хотела бы встретиться с нашим Королем?

-Разве это возможно? — она провела ладонью по правой щеке, стирая слезы.

-Пока ты будешь невинной — да. — карран пробежал между ее ступней, задев левую красным пушистым хвостом.

-Ты предлагаешь мне...— я оставался неподвижным, но и без моих уточнений она точно поняла сказанное мной. Глаза ее заметались, губы сжались, пока она осмысливала и представляла возможности. Выплаты за дефлорацию, совершаемую Его Величеством позволяли некоторым девушкам долгую безбедную жизнь, а в некоторых удаленных районах Королевства, особенно же на землях варварских, медальон королевской девственницы считался едва ли не символом власти. Мне доводилось встречать матриархов племен, ставших таковыми лишь потому, что на шее их висело надкушенное сердце.

-Мне говорили, что у меня другая судьба.

-Какая? — мне показалось, что она сообщит мне о своем невероятном будущем, высказанным, скорее всего, дешевым гадальным автоматом и заключавшемся с том, что ей суждено было выйти замуж за рыцаря.

-Я стану рыцарем.

Мне оставалось только рассмеяться. За все миллионы лет ни одна женщина не сблизилась с Королем настолько. Зная Его так хорошо, как я, любой мог бы сказать, что он никогда не позволит особи иного пола обрести подобное могущество, получить такие знания.

-Кто сказал тебе об этом?

-Пока я была прикована, ко мне явилась золотая змея. Она сказала, что я буду служить королю с мечом в руках.

-Это была всего лишь галлюцинация, вызванная тепловым ударом или обезвоживанием, — я не мог вспомнить иных причин для того, сомневаясь в том, что эти могли быть существенными для нее.

Она покачала головой с разозлившей меня уверенностью.

-Нет. Здесь что-то другое.

-Когда-то мне предсказали, что я стану придворным шутом.

Она ухмыльнулась и я понял, какую остроту собирались произнести ее губы. Но слишком близки были мгновения страха и потому она промолчала.

-Я отправляюсь уничтожать чудовище. — я ждал, что она захочет последовать за мной, но она только кивнула и взор ее устремился мимо меня, в ту сторону, где смеялись солдаты.

Чувствуя дрожащее раздражение, способное только помешать мне в моем грядущем предприятии, я отвернулся от нее и опустил на глаза очки. Действительность могла бы и пошевелиться.

Мне стоило немалого труда найти оружейника. Встреченные мной солдаты указывали разные направления, обратиться к девушкам я не находил возможным и мне пришлось блуждать между палатками, шатрами и куполами, несколько раз наступив на мертвых карранов, вспугнув летающих лемуров, разогнав совокупляющихся пажей, прежде чем я обнаружил белый куб, покрытый узором из наслаивающихся друг на друга цветов и условных обозначений, пиктограмм и эмблем. Пятнистые лепестки мозаичных лилий обвивали знаки радиоактивной опасности, рассудительные гекконы ползли по заросшему фракталами гербу Двенадцатой Дивизии Истребителей Сущего, гнуттаны грызли черными зубами знаки, отпугивающие самовоспроизводящиеся машины. Углы его, сбитые и лишившиеся остроты привлекали мой взор наравне с насекомыми. Я прикоснулся к стене и опознал материал. Машины, создавшие это строение были запрограммированы еще в те времена, когда на службе Короля состояли Анизотропные Шаманы, что могло означать и столь же древнее мастерство оружейника. Учитывая, что мне предстояло столкнуться с неизвестным чудовищем, я хотел получить наилучшее из возможных вооружение. Понимая, что мне придется довольствоваться тем, что может функционировать в таком удалении от Твердыни, с сожалением вспоминая о восхитительных образцах вооружения, какими некогда снабжали меня, я прикоснулся к круглой панели на одной из стен и овальная дверь открылась передо мной. Войдя в тускло освещенную множеством крошечных ламп камеру, я, как только дверь вернулась в прежнее положение, привычно закрыл глаза, чтобы очищающий газ не повредил их и только после тихого гудка поднял веки и ступил в оружейную.

Поглощенный своим занятием, мастер не сразу почувствовал мое присутствие, все внимание уделив экрану перед собой, на котором механическое существо насиловало светловолосого мальчика, держа его руки за спиной. Белая шерсть встала дыбом на позвоночнике оружейника, проплешины в ней открывали бледно-розовую кожу, по которой ползали крошечные черные паразиты, узкие и длинные, украшенные черными кисточками уши прижались к круглой голове, тонкие пальцы обхватили завершавшуюся массивной круглой головкой мужскую плоть, вдвое превосходившую в длине и толщине принадлежавшую мне.

Я терпеливо дождался, пока оружейник зарычал и выпустил струю зеленоватого густого семени, запачкав свой и без того не самый чистый, покрытый всевозможными пятнами, украшенный струпьями, язвами и проплешинами мех и только тогда осмелился подать голос.

-Мастер...

Вздохнув, он медленно повернулся ко мне, нехотя отрывая взор от круглого экрана, действие на котором представлялось бесконечным, несмотря на то, что мальчик, судя по всему, уже давно находился вне сознания.

-Кто?...-блеклые глаза его, матовые шары с узкими зелеными зрачками моргнули, всматриваясь в меня, он медленно приподнялся, опираясь на свой шаткий, скрипучий табурет. — Сэр рыцарь?..

-Герцог направил меня к вам. В эти дни я несчастный рыцарь, без оружия и доспехов.

Оружейник улыбнулся, приподняв бледные губы над острыми желтыми зубами, почесал за правым ухом. Взор его скользнул по стенам, на которых развешаны были щиты и автоматы, мечи и лазерные излучатели.

-Вы же понимаете, что я немногое могу предложить вам? — он прикоснулся к кольцу на своем безымянном правом пальце и круглый люк открылся в полу, являя мне узкую винтовую лестницу. Вслед за оружейником я спустился по ней, оказавшись в царстве металла и керамики, непробиваемых сплавов и плазменных оболочек, наномеханических гелей и гигантских бактерий. Все это было великолепно само по себе, но принадлежало к устаревшим моделям и вариациям, многие из которых были неизвестны мне уже потому, что возникли задолго до моего превращения в существование. Я выбрал для себя черные пластинчатые доспехи, подобные тем, какие носили когда-то рыцари, отправлявшиеся на охоту за силлогизмами, оружейник подогнал ремни и броня стала приятна мне, плотно прилегая к телу и одной уже близостью этой вселяя уверенность в надежности. Я оставил при себе пистолет, но взял другой меч. Его красное лезвие, составленное из множества чешуек, самозатачивающееся и восстанавливающееся в том случае, если будет сломано оно, способно было перерубить десятилетнюю связь между мужем и женой и я был доволен им, пусть и ничем не мог он напомнить мой прекрасный Магрибаль, излучением своим лишавший девственности любую, приблизившуюся к нему меньше чем на десять метров. Не найдя ничего лучшего, за спину свою я повесил автомат, точно такой же, каким пользовался когда-то в магнитных джунглях, что само по себе уже говорило о том, насколько он устарел. Резервуары доспеха полны были искусственных микрорганизмов как биологической так и механической природы, батареи полностью заряжены, проклятья выучены и царапают язык. Я был готов.

Мне было позволено взять с собой троих солдат и первым я выбрал того, кто наказал освобожденную мной. Уже одним этим он был приятен мне, но выяснилось также, что был он и великолепным стрелком, что только усилило мое желание увидеть, как он совокупится с той девицей. После Короля, конечно же, если она решит отдаться Его Величеству.

Последовал за мной и длинноухий карлик, о котором говорили, что огнестрельное оружие никогда не дает осечки в его руках. Третим же стало высокое и тонкое существо с зеленой кожей и огромными черными глазами без зрачков. О нем говорили как о любовнике самого взрыва, говорили, что он родился в то мгновение, когда королева его улья покончила с собой при помощи осколочной гранаты и я не мог не улыбнуться и не возрадоваться такому спутнику.

На самой окраине лагеря, там, где небо казалось ниже и все цвета — темнее даже без солнцезащитных очков, где медленно и нехотя вращались сетчатые, кружевные, возбуждающие лилиями и розами, пульсирующими, сжимающими излучениями своими антенны локаторов, на площадке, между квадратных, обгорелых плит которой росла черная трава, нас ожидала воздушная машина.

Толстые трубы и кабели тянулись к ее белесо-матовому корпусу, в котором не было сияния, не было пустоты. Темные недра изогнутых воздухозаборников казались мне норами неведомых металлических тварей, несмотря на то, что самолет был изготовлен из материалов более прочных и долговечных. Неуязвимый, как сновидение, он вытянул тонкий носовой обтекатель и солнце блестело на поднятом колпаке двухместной кабины. Раскаленная действительность миражными испарениями, миотоническими миазмами своими роскошествовала вокруг нас, блудила на коротких рулях высоты, смеялась на трех низких вертикальных плоскостях, ласкала закрылки, соскальзывала с черных лопаток повернутых к земле сопел. Гладкое тело небесной машины, лишенное стыков между деталями и нарушающих геометрию выступающих частей, источало непоколебимую, жестокую страсть, чистую и всемогущую, способную превзойти все, что нежность могла бросить против нее, а ведь это был не самый совершенный из подобных аппаратов. Она была самой плотностью, внутри ее тела механизмы, устройства, приборы, трубы и провода соединились в бесстрастной раздражающей близости, чтобы выдержать форму и не позволить ей нарушить предназначений. В этом машина превосходила многих живых существ, как возникших самостоятельно, так и появившихся согласно воле Короля. У некоторых из нас имелись лишние органы, зловещие атавизмы, в которых не было нужды и которые, нередко, причиняли нам страдания. Я слышал, что имелись конструкторы, для придания машинам большего сходства с живым наделявшие их подобными частями и находил это очаровательно глупым. Но даже будучи столь плотной и гладкой, она не становилась недоступной для грязи. Присмотревшись, можно было обнаружить едва различимые неровности на ее бортах и в то мгновение, когда она рухнет с неба, существа, управляющие и переносимые ею покроют ее кровью и фекалиями, превратят в мерцающее зловоние отвращения, чем в конце концов становится и все прочее и только в этом видел я печальную, но успокаивающую справедливость.

Летчик сидел возле самолета на ящике из-под боеприпасов и увидев его я убедился в том, что армия Герцога далеко не самое лучшее получала снабжение. Некогда Король находил странное удовольствие в том, чтобы придавать пилотам внешнее сходство с птицами, что я находил несколько странным и довольно безвкусным. Ныне существа того времени считались устаревшими и не могли соперничать в воздухе с современными моделями, оставаясь все же на службе там, где не требовались запредельные скорость реакции и выносливость, выполняя транспортные или поисковые задания.

Гревшийся на солнце с закрытыми глазами, он не сразу заметил нас и только когда мы приблизились настолько, что стало слышным его свистящее дыхание, он поднял оранжевые веки без ресниц, являя нам ярко-зеленые, с узкими зрачками глаза и тревожно возопил, приоткрыв желтый татуированный бессмысленными черными узорами клюв и трепеща зеленым пятнистым языком.

Я протянул ему бумаги и он вскочил, бросился ко мне так, что карлик отпрянул, а рука его метнулась к кобуре.

Язык пилотов был почти уже забыт мной. Мне было ясно лишь то, что он не желает лететь. Он твердил что-то о древних запретных зонах воздушного пространства, великих колдунах и могущественных бесплотных стражах, но я с улыбкой держал перед ним приказ, исходящий от самого Герцога. Пилоты всегда были суеверными существами.

Ему пришлось смириться, как и каждому из нас. Имелась вероятность того, что он вернется после этого полета, невыполнение же приказа означало бы расстрел на месте. Таким, как он, Король не пожелал бы заниматься. Его Величество интересовали только те, кого он создал или выбрал самолично для неких определимых целей или же чем-либо отличившиеся существа. Прочих он отдавал во власть причинно-следственных связей.

Я обошел вокруг машины, прикоснулся кончиками пальцев к обтекателю радара, ощутив от того в себе призрачную дрожь. Модификация истребителя, она имела три двигателя с управляемым вектором тяги и была способна на многое.

Когда она приземлилась на окраине деревни, на крошечной круглой площадке старого бетона, предназначенной, вероятнее всего, для призыва демонов и окруженной вертикально стоящими камнями, многие из которых упали, а другие раскрошились до такой степени, что стали непонятными надписи и символы на них, старейшина уже ждал нас.

Пилот поднял фонарь кабины, неловко выпрыгнул из самолета, подвернув при этом ногу и затрещав клювом. Прикоснувшись к уплотнению на фюзеляже, он выдвинул из него черный округлый футляр, в котором обнаружились тонкие длинные сигареты. Первой он взял ту, у которой был черный мундштук. Присев возле стойки переднего шасси, он закурил ее от зажигалки в форме русалки и красноватый дым потек сквозь воздух, полный ароматов пропавшего урожая. В этом дыме, из праздных его искр и возникла темная фигура, что стала мной, держащимся за виски. После подобных путешествий у меня всегда кружится голова.

Старик, чье лицо я уже видел на птичьем теле, бросился ко мне, схватил меня за правую руку.

-Сэр рыцарь!

Моргая, я осмотрелся вокруг, заметив возле границы площадки девушку в голубом комбинезоне, стоявшую, сцепив руки над промежностью и круглые крыши белесых домов невдалеке.

-Где то, что вы обещали? — мои губы дрожали, я не мог оторвать руки от головы, боясь, что это позволит тошноте стать заметной.

-Что? — моргая сощуренными подслеповатыми глазами он воззрился на меня и ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять.

-Ах...— он повернулся к девушке и указал на нее широким жестом правой руки. -Вот она.

Чувствуя возрастающее раздражение, я приблизился к ней. Мне было неуютно в чужой броне, натиравшей мне правый бок, системы кондиционирования работали не так, как мне хотелось бы и я начинал чувствовать себя слабым из-за множества мелких неприятностей.

-Сколько тебе лет? — мне не понравился ее горделивый взгляд, мне показалась маленькой ее грудь.

-Шестнадцать, господин.

Это было приемлемо, хотя я слышал, что особое удовольствие Его Величеству доставляли девственницы старше сорока.