Третья ипостась. Часть 2

Я ослышалась? Она сделала что?

Наверное, последние слова я сказала вслух, потому что она ответила громче, все еще не смея взглянуть на меня.

— Я отравилась... Просто... просто сначала он, потом ты... — она судорожно сжала пальцы, а потом затрещала ими, будто намеревалась то ли сломать, то ли вообще оторвать. — Я же обрела вас почти одновременно. И моя жизнь перестала быть школьной постановкой, наполненной суррогатами чувств и отношений. После той жизни, яркой, насыщенной, окунуться в бездну боли и темноты, и рядом больше никого... я...

Я уже давно перестала изображать спокойствие, уставившись на нее во все глаза. Может, надо было что-то сказать, как-то успокоить, посочувствовать, но комок, застрявший в горле, перекрыл дыхание, и я не могла выдавить ни слова.

Не дождавшись от меня никакой реакции, кроме выпучившихся донельзя глаз, она продолжила, расхаживая передо мной туда-сюда:

— Меня откачали. Но полностью пришла в себя только на полигоне. В лаборатории мне объяснили, что происходит. Я узнала, что с тобой все в порядке. Ну, почти. Ты спала около года. Так больно было видеть тебя, опутанную этими проводами, неподвижную, неживую... Я часами сидела за стеклом в смотровой и сверлила глазами яркий свет, исходящий от капсулы. А в те редкие минуты, когда меня пропускали в бункер, не могла оторваться от твоего лица, твоих широко открытых глаз, не моргая смотревших куда-то внутрь себя. И ни секунды не сомневалась, когда меня признали самым подходящим кандидатом для участия в новом проекте лаборатории. Мы будем вместе, только это имело значение, пусть даже в беспамятстве. Я не могу отвечать за достоверность своей информации, я не ученый. Все только с их слов. У тебя могло не получиться, ну, вроде преодолеть все последствия. Могло не хватить тебя одной. Кто-то должен тебя подстраховывать, помогать. В общем, у Эллера возникла идея создать тебе помощника, поддержку в нелегком деле. Мой проект назывался "Эгида", дорогая, — она остановилась и посмотрела мне в глаза, — я твоя страховка.

Все это было не таким уж невероятным, просто на фоне недавних выводов картина рисовалась еще более зловещая. Если я оружие, то кого же делали из нее, спусковой крючок? Детонатор? А она, по ходу, еще верит в свое "великое" предназначение!

Наталья, легко опустившись на корточки напротив меня, продолжала:

— Это из разряда невероятных совпадений, то, что я подошла. Мы с тобой оказались так похожи! Как будто были созданы для того, чтобы нас связали узы крепчайшей дружбы. Ну что ты молчишь?!

Она нагнула голову, заглядывая в мое лицо, требовательно отыскивая мой взгляд. В глазах вопрос и... страх? Чего же она боится?

— Прости, я просто еще в шоке. Я так привыкла к мысли, что все, кого я знала, умерли, и не могу еще до конца поверить.

Я протянула руку и потрогала ее плечо. Она задрожала, наклонила голову и прижалась щекой к моим пальцам, прикрыв свои чудесные серебристые глаза, густые ресницы трепетали на щеках. И тогда я рванула ее к себе, мы крепко обнялись и зарыдали в голос.

В этой истерике смешалось все. Весь негатив, скопившийся за время жизни здесь, вся боль, все переживания, а еще и страшные размышления по поводу своей настоящей сущности, все это выплескивалось теперь с моими золотыми слезами на прикрытое черной тканью плечо моей подруги. И я знала, что мою белую футболку орошают ее серебряные слезы. А мне еще и предстоит разочаровать ее: нет никакой спасительницы, и помощь мне не нужна. Как же мне сказать ей? Как?!

Глава 4

Д Л Я Ч Е Г О Н У Ж Н Ы П О Д Р У Г И

Успокоились мы не скоро. Так и сидели, обнявшись, даже после того, как буря уже прошла, только всхлипывали тихонько, шмыгали носами и украдкой вытирали их об одежду друг друга.

— Ну, ладно, ладно! — наконец, отстранилась я. — Хорош пачкать меня своими соплями!

— О, боже, как приятно! Ты все еще та язва, какой была всегда!

— Я старалась только для тебя.

Мы уже хихикали. Но я улыбалась недолго. Страшная мысль буквально пронзила мозг, сковала мышцы лица, и улыбка моя застыла жутким оскалом. Наталья насторожилась.

— А... — с каким трудом двигаются челюсти, а язык вдруг и вовсе повел себя как лишний, рудиментарный орган. А может, все дело в вопросе? — О н и... так и не появлялись?

Я тут же пожалела, что не сдержалась, потому что по серебряной радужке пробежала темная волна. Она помолчала, отводя глаза.

— Прости! — я схватила ее за руку и сжала так, будто хотела выдавить ее боль.

Она покачала головой, по губам прошлась легкая успокаивающая улыбка, а потом снова на меня посмотрела.

— Нет, — наконец ответила Наталья, — даже намека не было.

Я сжалась, готовясь к взрыву стальных иголок. Мгновенное затишье не обмануло, я все еще ждала, даже когда прошло слишком много времени для наступления боли, боялась развести руки, которыми крепко обхватила себя за живот. Со стороны выглядело, наверное, так, будто меня скрутил приступ гастрита или донимает почечная колика. И только много позже мне стало понятно, что клубок даже не пошевелился. Он не был мягким сейчас, проблем у меня хватало, но той сокрушительной, резко колющей, но в то же время давяще-сосущей боли не ощущалось уже давно. Я была права тогда, в Парящем, я все еще любила е г о, но той одержимой потребности, которая мучила меня все эти годы после е г о исчезновения, уже не было. Апрель. Да, да, это он. Теперь я любила и другого.

— Ну все, готово! — качая головой, выдала подруга.

— Что? — я вскинула на нее недоуменный взгляд.

— А то! Бортовой журнал судна "Всепоглощающая вина Афины Новой Эры" открыт на новой странице! Я думала, тебе надоело.

— О чем ты, черт тебя дери?

Вообще ничего не понимаю. Она умеет просто говорить, без метафор?!

— Да знаю я, о чем ты думаешь! Ты всегда винила себя в том, что он исчез. Так вот, могу тебя огорчить — не тут-то было! Ведь Влад тоже пропал, как и вся их семья, а я вовсе не склонна обвинять в этом себя. Ну, если ты думаешь, что и мой парень из-за тебя слинял...

— Нет, я не настолько самоуверенна! — улыбнулась я. — Этим ты всегда грешила.

— Вот-вот! Так что не надо тут мне этого вот. Они ушли... по другой причине.

Да, и мы до сих пор не знаем, по какой именно.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, подруга! — выдавила я. — Ты права, я думала об этом, не могла успокоиться. Задавала себе вопросы, что бы было, если б я... вдруг, если бы я согласилась поехать с ним в Токио...

— Я тебя умоляю, ты даже японского не знала! И вообще, хорошо, что не поехала. Я же заснула через год после тебя. В ту весну в Японии происходили не очень хорошие события, настоящая катастрофа. Так что...

Что ж, я не знала об этом, а Наталья была не в курсе моего нынешнего состояния. Она ошиблась, приняв мой страх за приступ самобичевания. Я задумчиво посмотрела на нее, вот тут-то вина и подкатила. Ведь раньше в ее глазах я видела отражение своей боли. Сейчас боль была только ее.

— Опаньки! — она всегда была очень наблюдательна и соображала мгновенно, вот и сейчас разобралась в считанные секунды, и ничего не укрылось от ее внимательного взора, ни моя заминка, ни выражение моего лица. — Я что-то пропустила? Ну-ка, ну-ка, рассказывай быстрее!

Ее глаза вдруг загорелись прежним огнем, и этот огонь вытеснил тоску, сейчас она выглядела совсем как тогда, в те времена, когда мы были юными и делились друг с другом всеми своими переживаниями.

— Да, я вижу, у нас есть много чего рассказать. Но, может быть, лучше поговорить в другом месте? Что-то тут шумновато.

Я огляделась, пытаясь определить источник этого шума, который оказывается давно уже стоял в ушах, но до этого я не особо обращала на него внимание. Выяснилось, что пещера была довольно большой, и тот узкий лаз, из которого мы выкатились, выходил во что-то вроде прихожей. Далее пространство расширялось и перед моими ошеломленными глазами предстала большая и благоустроенная комната, по обстановке напоминающая скорее кухню, объединенную со столовой, тут был даже очаг, над которым нависал раструб дымоуловителя, а сама труба уходила куда-то в стену. Здесь было бы очень уютно, если бы не постоянный шум падающей воды. Он совсем не был громким, но голос все равно приходилось повышать, и горло у меня уже слегка саднило. Я заметила проем в стене, и свет оттуда шел более яркий, чем был в этой пещере, несмотря на горящие факелы.

Наталья кивнула в сторону этого проема. Взяла меня за руку, и мы пошли рядом.

Я крепко сжала ее пальцы.

Она обернулась ко мне.

— Да, я тоже с трудом верю, что ты наконец-то здесь!

За проемом располагалась комната с окном, широким, прорубленном в такой же гладкой стене, как и в том помещении с большой кроватью. Только сверху нависал широкий карниз, он будто закрывал окно, то ли от падающих камней, то ли от пристального внимания смотрящих сверху.

Это была гостиная и спальня. Мы опустились на диван и повернулись друг к другу, расположившись боком к спинке и подогнув ноги. Такой непринужденный, естественный жест, ведь мы всегда раньше сидели именно так, когда вели свои девичьи беседы.

Оказавшись в непосредственной близости от ее лица, я получила, наконец, возможность получше рассмотреть его. Несомненно, черты остались прежними. Тот же разрез глаз, тот же идеальный овал — Наталья всегда была потрясающе красива. Только кожа ее теперь светло серебристая, какого-то даже платинового цвета, а губы, ногти, радужка глаз напоминали старое, уже потемневшее серебро. И такого же цвета родинка на лбу — вытянутый по вертикали ромбик — на том же месте, того же размера, что и у меня. Именно здесь присасывались щупальца жуткого сооружения — комбайна, о котором говорил Кир. Серебристые волосы волнами ниспадали на спину.

Она тоже пристально разглядывала мое лицо.

— Слушай, а как ты меня нашла? — нарушила я наше взаимное оцепенение. — По какой неведомой прихоти судьбы ты оказалась первой, кого я увидела там, на дне? Как ты вообще набрела на эти помещения?

— Я знала, где искать! — она пожала плечами. — И мы сейчас в моих личных покоях.

— В твоих?! — я была поражена. — Так что, эти, в балахонах, твои соседи? О, тогда может, ты знаешь, чего они ко мне привязались?

— А, эти! — Наталья отмахнулась. — Это секта. Они хотят тебя прикончить.

Ну, да! Проще некуда! Какие глупые вопросы я задаю, все ж и так ясно!

— Пра-а-а-а-вда-а-а? — я постаралась задрать брови как можно выше, а потом задумчиво покивала. — А что, это вариант! То-то они не показались мне слишком дружелюбными в предпоследний раз! Ну, да, они же чуть глотку мне не проткнули! Не слишком миролюбиво, да? И сегодня у них почти вышло! Дай-ка подумать, — я обхватила пальцами подбородок и завела глаза к высокому своду пещеры, а потом вскинула указательный палец вверх. — Ты права! Все указывает на это! — я бросила стебаться и уже вполне серьезно окинула ее яростным взглядом. — Спасибо большое, сама бы я сроду не догадалась! И больше не объясняй мне очевидных вещей! — я даже взвизгнула, так взбесил ее легкомысленный тон. — Мне интересно только — почему? Почему они так ненавидят меня? Фанатики какие-то, я видела, их просто трясло от одного взгляда на меня! Неужели так боятся? Я ведь ничего ужасного не сделала.

Еще не сделала, тут же поправила я себя. Не знаю, права ли в своих подозрениях насчет себя, но если есть хоть малейший риск, ненависть этих людей обоснована, и лучше бы у них получился этот ритуал.

— Вообще-то, секту создала я! — донеслось до моих ушей.

Сначала я подумала, что ослышалась. Твою мать, а можно говорить поотчетливее?! Спасибо! Но нет: она спокойно смотрела на меня и больше ничего не говорила. Сквозь туман в голове золотой рыбкой мимолетно скользнула мысль — а не зря ведь та статуя в пещере показалась мне знакомой, это же вылитая Наталья! И жест этот... она бы точно так сделала. Разинув рот, я глазела на мою лучшую подругу, потом, судорожным усилием собрав с пола все свои челюсти, прохрипела:

— Но зачем?

— Ну, ты даешь! Как зачем? Чтобы занять твое место, конечно!

Она многозначительно помолчала, но, не выдержав, прыснула и расхохоталась во весь голос, звонко, заразительно, как раньше. Никто рядом не мог удержаться от улыбки, когда мы с ней так смеялись. До некоторого времени.

— Господи, видела бы ты себя! — она еще тихонько хихикала. — Ну сама посуди, я проснулась раньше, и ждать тебя на полигоне не могла. Да и вообще, ты же видишь — мы не похожи на людей, как мне было выжить? Вот и пришлось выдать себя за богиню. А так как по Хроникам таковой являешься ты, пришлось временно узурпировать твое звание. А про меня там вообще ничего! — с обидой закончила она.

Теперь рассмеялась я.

— Давай поменяемся по настоящему, я не против.

— Да ну, на фиг! — она поспешно отмахнулась, будто я предложила ей подержать на своих плечах небесный свод. — Кто на что учился!

Я млела от удовольствия. Завязалась наша обычная словесная пикировка, доставлявшая невыразимое удовольствие каждой. Будто вернулись прежние времена. Мы сидели и переругивались, а потом Наталья объяснила, что ее "приспешники" давно нашли и благоустроили это место, тем более что при наличии бездонной, как они думали, трещины, грохнуть меня можно, что называется, не отходя от кассы. Какие-то пещеры были образованы естественным образом, что-то было прорублено самостоятельно.

— Но зачем ты сбила с панталыку столько народа, не понимаю! Я видела и женщин в пещере. Господи, да пока они за мной гонялись, несколько вообще погибли! Разве можно...

— Прекрати наезжать на меня! Я спасла их от участи, более ужасной. Все эти люди — потомки разбойников, что давно гнездились в этих местах. Они в свое время схватили меня, хотели продать в Иарию, там есть рабство, прикинь! Куда мне было деваться? Ты сама видела, они могут быть очень агрессивными. Пришлось немного их припугнуть.

Да, я знаю, на что она способна. Она умела посмотреть так, что даже взгляда ее можно было испугаться, а если использовала другие методы...

Мы учились на экономическом факультете вместе, в одной группе, но это был вынужденный выбор. При той патологической жажде постоянно видеть друг друга рядом, мы не могли посещать разные учебные заведения, и, хотя выбранная специальность не являлась тем делом, которое приносило бы нам удовольствие, тогда это не имело значения. Мы и не собирались работать экономистами, у меня было не мерянное родительское наследство, а Наталья являлась обладательницей части немалого семейного достояния. По крайней мере, такое образование позволило бы нам грамотно управлять имеющимися средствами. Я, например, писала диплом о портфельных инвестициях в отрасли промышленности, а Наталья штурмовала валютные рынки, и не без успеха.

Однако когда мы еще жили... Я бредила архитектурным, в мечтах создавая сложнейшие конструкции, красивые здания, представляла, как буду участвовать в строительстве городов. А Наталья обожала химию, особенно неорганическую. Ей была прямая дорога в геологи, так она любила свои минералы. И я даже предположила, как она пугала разбойников, наверняка нашла в этих горах все нужное и устроила пару небольших фейерверков. В общем, мне были примерно известны ее методы убеждения.