Третья ипостась. Часть 3

А потом все кончилось. Но и от этой небольшой, как я поняла, демонстрации, я еще некоторое время не могла прийти в себя. Когда я все-таки распахнула глаза, принц почему-то приподнял руку, словно закрывал глаза от чего-то обжигающего. Я знаю, что он сейчас мне скажет.

— Твои глаза... они будто облили меня золотым светом! — воскликнул он. — Как это может быть?

— Не знаю, — пожала я плечами, — у меня с детства так. Но раньше только, когда злилась, а теперь и...

— ... когда возбуждена! — улыбаясь, проговорил он. — Понравилось тебе наказание?

— Это было наказание? — поразилась я. — Тогда мне придется очень часто озорничать!

И даже не сразу поняла, что сказала ему. Я вскрикнула и закрыла горевшее невыносимым стыдом лицо обеими ладонями.

Я что, только что открытым текстом дала ему понять, в какой бездне порока бултыхаюсь с самого момента его появления? Как мне нравятся его более чем откровенные прикосновения? Все, теперь он точно отречется от меня. Я напряглась, ожидая его резкой отповеди, с минуты на минуту ее тяжелые, как осколки камней, слова, должны были рухнуть на мою голову, и для меня было бы гораздо лучше, если бы это были настоящие камни. Для девушки, не знавшей мужчины, не ощущавшей никогда ранее таких прикосновений, я вела себя непозволительно вольно и распутно. Я ждала...

— Я просто горю желанием увидеть весь арсенал твоих хулиганств! — услышала я предвкушающий голос. — И на каждое придумаю жесточайшее наказание!

Я настолько не ожидала услышать подобные слова, что снова подумала о временной глухоте, искажающей звуки. Ну не мог он после такого...

"Конечно, мог! Мужчинам нравятся чувственные женщины, ну, если они не законченные ханжи. Этот на такого совсем не похож!".

Откуда ты знаешь?

"Есть небольшой опыт!".

Да что же это такое?! Снова?...

— Феникс, убери руки от лица! — услышала я спокойный голос. — Ты что там, плачешь?

— Нет, я уже смеюсь! — я убрала ладони и широко раздвинула губы в "радостном" оскале.

Он улыбнулся и провел пальцем по моей щеке.

— Над чем ты смеялась перед моим... наказанием?

— Не скажу! — заупрямилась я.

— Это что — неповиновение супругу?! — воскликнул он с восторгом. — Наказание!

И начал стремительно наклоняться ко мне. Нет! Нет! Нужно хоть вид сделать, что остатки скромности еще бытуют во мне, поэтому я резво отклонилась и быстро заговорила:

— Ладно, ладно! Я просто подумала, что ты не очень привык общаться с женщинами, если не понимаешь некоторых мотивов их поступков!

— Ты думаешь, что я неопытный юнец? — прошипел принц, и я поняла, что теперь-то точно все плохо. — Что я не знаю, как вести себя с женщиной? Двойное наказание!

— Мне понравилось это! — завопила я, втягивая голову в плечи и закрывая глаза. — Я обрадовалась, что ты не распутник и можешь оказаться совсем хорошим человеком!

— Что значит, могу оказаться?! — возмутился он. — Я что, как-то продемонстрировал что-то нехорошее в своем характере?

— Нет! Нет! — пищала я.

В этот раз он точно меня придушит, и будет прав!

"Ну, щаз! Придушит! Я ему так придушу!".

Ну что ты можешь, ты же просто голос!

"А ты на что? Тебя же отец учил всякому разному, а я помогала!".

Я уже ничему не удивлялась.

— Феникс, открой глаза! — снова спокойно попросил он. — Я подумаю над наказанием, но, полагаю, оно подождет до первой брачной ночи.

Лицо снова невыносимо обожгло. Ну когда же это прекратится?! Подняв глаза на его невозмутимое лицо, я расслабилась. Он улыбнулся слегка, потом быстрым движением подхватил меня с лавки и посадил к себе на колени.

— Это на всякий случай! — пояснил он. — А то вдруг замерзнешь, простынешь!

"Ага, ага, как же! Знаем мы эти маневры!".

И что же со мной может произойти?

"Ну-у-у-у-у-у... в лучшем случае губы утром будут выглядеть жутко распухшими, ну и болеть, конечно, тоже будут!".

А в худшем? Я с испугом смотрела на жениха.

"А в худшем на брачное ложе ты войдешь уже..."

Я принялась с усилием выдираться из его рук. Он удивленно сопротивлялся, но я была уже в панике и совсем перестала себя контролировать, осталось только одно желание — держаться от него как можно дальше, только бы не обнаружить снова какие-либо порочные черты.

— Ладно, ладно! Я все понял! — воскликнул он, пытаясь хоть как-то удержать меня, чтобы я не грохнулась на землю. — Я тебя отпущу, не колотись!

Я замерла, все еще испуганно дыша. Слово он сдержал — поставил меня на ноги.

— Не убежишь? — спросил он, недоверчиво поглядывая на меня.

Я покачала головой. Молча.

Он снял с себя расшитую куртку, на этот раз короткую, и, не успела я испугаться, свернул ее в несколько раз и положил на скамью.

— Я действительно не хочу, чтобы ты простудилась! — сказал он медленно.

Уже в который раз я слышу эту интонацию — мне объясняют все как для...

"Дебилов!"

Кого?!

"Дебилов!"

Кто это?

"Блин, если б я знала!"

Так ты что, не помнишь?

"Ну, Боже мой, наконец-то дошло!"

Я осторожно присела на его куртку. Он снова опустился рядом. Внимательно смотрел на меня какое-то время, потом опустил взгляд на мои руки, и лицо его озарилось улыбкой, которая была заметна даже в уже совсем сгустившейся темноте. Я удивленно проследила за его взглядом и поняла, что смотрит он на подаренное ранее кольцо, мерцавшее на среднем пальце правой руки. Огромный прозрачный камень таинственно сиял, поймав отсвет далекого фонаря, мелкие слегка поблескивали. Это было странно, но такое казавшееся массивным украшение не выглядело слишком большим на моей маленькой кисти.

"Да, болт что надо!".

Ну, хватит уже! Смотри, что ты сделала, перепугала меня до смерти, а он вовсе не имел ничего такого...

"Может, и не имел. Но подстраховаться стоило!".

Молчание затянулось. Вернее, наше с принцем молчание, потому что голос в моей голове не успокаивался и вдруг довольно приятно затянул песню про удалого, но весьма пожилого Хасбулата и его молодую неверную жену.

Так, это что за намеки?

"А как же синеглазый? Ты сегодня думала о нем".

Да я ведь видела его только один раз! И никогда больше не увижу...

И я и голос замерли, пораженные той явной грустью, которую я испытала от этой мысли.

"Никогда это ничем хорошим не кончалось, помяни мое слово!".

Что?

"Когда думаешь о двоих одновременно".

Откуда ты все знаешь? Ты же память вроде потеряла?

"Не знаю, просто... знаю. Будто со мной было уже такое... только как-то по-другому. Будто был сначала один, а потом второй, но первого я не забыла...".

Как с тобой это могло быть? Ты же просто голос?

"Не знаю! Не знаю!!! НЕ ЗНАЮ!!!".

Это было невероятно, но с голосом случилась настоящая истерика. Он повизжал немного, потом затих...

Я испытала облегчение, потому что чувствовала, будто на свидании с женихом нахожусь не одна, а еще с какой-то девушкой, тоже претендующей на его внимание. Эта мысль была неприятна, будто у меня пытались отобрать его. Но я не хочу никому его отдавать! И я не отдам! Ага, пусть только кто сунется, таких навешаю!

Вся охваченная этими воинственными мыслями, я не сразу заметила, что Кахарман снова прижал меня к себе, обхватив рукой плечи, мы сидели молча уже давно, но ни одному это явно не надоело.

— Твое имя что-то означает? — нарушила я молчание. — Оно такое... необычное.

— Твое тоже не избито! — улыбнулся он. — А вообще да. Это древнее имя моего народа, оно означает "герой" или "богатырь". Я ведь буду верховным главнокомандующим у моего брата Кайсара, когда он станет Императором.

— Погоди! — я отстранилась от него. — Древнее, говоришь? Но ведь проклятие было снято только семнадцать лет назад, а я слышала, что тебе двадцать два.

— Ну, да, — он убрал мне за ухо одну из косичек, выпавшую из-под шапочки.

Я скосила на нее глаза и смутилась.

— Мне нравится твоя прическа, — сообщил он, — покажешь?

Я помедлила только секунду, потом потянула руку к голове, но он опередил меня и сам снял шапочку. Косички рассыпались густым каскадом на плечи и спину. Я видела, как расширились от удивления его глаза, став совершенно круглыми. Он протянул руку и осторожно потрогал их, потом взял одну и поднес к глазам, внимательно рассматривая. А потом завел руки мне за спину и выложил все косички, упавшие назад, мне на плечи и на грудь.

— Даже жалко! — вдруг расстроился он.

— Что жалко? — удивилась я.

— Жалко, что придется это расплести, — он покачал головой, явно любуясь увиденным. — Но, думаю, через некоторое время после свадьбы мы сможем восстановить эту прическу. Я даже сам это сделаю!

— Ты умеешь плести косички? — улыбнулась я.

— Шутишь? — воскликнул он. — У меня четыре младшие сестры!

Поразительно! А ведь я совсем ничего про него не знаю! По большому счету, я в подробностях изучала только Верейну из-за своей странной привязанности к этому государству, ну, и Мескад, конечно. А вот о Ламаре познания были самыми общими. Надо будет за эти три месяца до свадьбы все наверстать!

— А по поводу имени... ты права! — продолжил он. — Меня переименовали, когда до нас дошла весть от Короля Аурелия о снятом проклятии, хотя, конечно, было довольно страшно. А твое имя откуда?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Папа сказал, что ему просто захотелось так меня назвать, — я посмотрела на него. — Тебе нравится?

— Очень! — он просиял. — И произносить его невыносимо приятно!

Потом он помрачнел немного.

— Мы уезжаем послезавтра... — он остро глянул на меня, ожидая моей реакции.

Я насупилась. Ну чего он о грустном, в самом деле! Да, я и правда расстроилась. Не знаю, что причиной, то ли скорое расставание, то ли невозможность за такой короткий срок получше узнать друг друга?

"Да куда уж лучше! Он, по-моему, даже до гланд твоих достал своим языком!".

Ах ты ж!...

Я закашлялась, скрывая приступ гнева.

— Ну вот, я тебя все же простудил! — всполошился он, вскакивая и поднимая меня на ноги. — Пошли, пошли, тебе надо в тепло! Горячее молоко...

Я поморщилась от отвращения. Если уж я что-то и ненавидела, так это горячее молоко! А если еще и с пенкой!... Меня затошнило.

"О, вся в меня!".

Отстань! Дай мне с ним попрощаться... в одиночестве!

Я слышала призрачный смех в голове.

Опомнилась только у двери черного хода. Оказывается, стояла уже глубокая ночь, темнота практически непроглядная, но у нас вся территория хорошо освещалась, поэтому мы добрались без происшествий. Он буквально впихивал меня в дверь, но я напряглась и задержалась в проеме. Обернулась к нему.

— Я буду скучать! — тихо прошептала я. — Пригласи меня и завтра на свидание!

— Если обещаешь не заболеть!

— Ради такого дела я даже горячего молока выпью!

"Вот это жертва!" уважительно протянул голос. "Только он не поймет!".

Он и правда не понял. Глянул недоуменно, но кивнул и махнул рукой, сделал было движение от меня, но все же не выдержал — вернулся, обнял и поцеловал в лоб, а потом прошептал:

— Спокойной ночи! — и исчез.

Да, он сам-то верит, что его пожелание сбудется? Какой тут покой?...

Глава 5

С Ч А С Т Ь Е Б Ы Л О...

— Не переживай, всего-то три месяца! Они пролетят незаметно!

— Ты уговариваешь меня или себя?

— Больше себя, конечно! Я очень...

— Что?

— Я очень к тебе привязался!

— Привязался? Ладно, хоть, не упрекаешь, что это я тебя привязала!

— Не дуйся! А то я подумаю, что ты уже в меня влюбилась!

— А что, мне запрещено влюбиться в мужа?

— Но ты же все время подчеркиваешь, что я тебе еще не муж!

— А ты утверждаешь обратное!

— Ну ладно, ладно, дорогая, я тоже уже скучаю!

— Не знаю, почему тоже, но ко мне это не относится!

— Не будь такой упрямой!

— Ты же обрадовался, что со мной не будет скучно!

— Может, я поторопился?

"Я что, в цирке?".

Что такое цирк?

"А хрен его знает!".

Что такое хрен?

"А хрен его знает!".

— Чего замолчала?

— С внутренним голосом разговариваю.

— И чего он говорит?

— Всякую ересь!

После часа такой вот болтовни на два фронта голова у меня просто раскалывалась. Я одновременно ссорилась с женихом, на самом деле расстроенная предстоящей разлукой, и отмахивалась от настырного голоса, навсегда, казалось, поселившегося у меня в голове. Да, с этим мы определились сегодня днем, когда он, или, все же, она, ничтоже сумняшеся объявила мне, что обосновалась там надолго, или пока я или она что-то не вспомним. На мои заверения, что мне вообще-то нечего вспоминать, она скептически хмыкнула и заявила, что мы с ней единое целое, по крайней мере, были раньше. И теперь надо просто объединить усилия и... Что и... она сама не знала.

Сегодня днем мы с мамой разбирали подарки. Мое свадебное платье было почти готово. Белоснежное, воздушное, такое на вид невесомое, оно висело в моей гардеробной и так и манило себя надеть. Верх очень облегающий, кружевной, узкие рукава длинные, почти закрывают пальцы. Ладно хоть, на конце слегка расклешены, а то мне даже пальцем не удалось бы пошевелить. А весь широко расходящийся пышный подол обшит множеством воланов из нежной прозрачной ткани.

А в дополнение к платью... Это было, конечно, очень неожиданно. Но мне в подарок жених привез некоторые детали свадебного туалета, которые в обязательном порядке должны присутствовать в наряде невесты ламарского принца.

В первую очередь, это были белые парчовые туфельки, с вышитым золотой нитью традиционным растительным орнаментом. Может, из-за того, что природа Ламары довольно бедна в этом плане, ее жители и предпочитают окружать себя деревьями и цветами хотя бы в таком ненастоящем виде? А туфельки были прекрасны — невысокий деревянный каблук, закругленные носы, очень удобные и красивые. Ноги не устанут, даже если я буду отплясывать всю ночь! М-м-м-да-а-а...вряд ли всю ночь. Не такой он человек, чтобы позволить молодой жене плясать, вместо... На этом месте я снова покраснела.

Сверху к платью полагалась коротенькая накидка тоже из белой парчи с золотым шитьем. Она выглядела бы просто, если бы не была оторочена белоснежным пушистым мехом, смотревшимся настолько нежно, что сама накидка выглядела невесомым облачком пара. А еще головной убор — высокая остроконечная конусообразная шапочка все из той же парчи, с широкой полосой меха по низу и меховым шариком на кончике. К шапочке крепились пенные кружева фаты, которая доходила мне до лопаток. В начале церемонии она будет перекинута на лицо, а потом он отодвинет ее, чтобы поцеловать меня первым супружеским поцелуем. Ну вот, я снова исхожу стыдливым жаром! Сколько можно?!

"Золото на белом! Снова! Господи Боже, что же это значит? Почему это так мучительно — золото на белом?! Ну почему?".

Я тоже не представляю, что в этом сочетании так взволновало голос. Судя по напряжению, с которым он звучит, ее на самом деле это жутко беспокоило. Не знаю... обычно она была язвительна, громогласна и очень самоуверенна, несмотря на потерю памяти. Но такая паника? Что с ней?!