Технократы и имперцы

Сигрид куда-то исчезла.

Вдруг на поле в паре сотен метров от них плюхнулся небольшой самолётик-летающая лодка, пробежал, сбрасывая скорость, а потом подъехал почти к самой скамейке. Винт остановился, фонарь открылся, сдвинувшись назад, и с пилотского места выскочила Сигрид.

— Давай, — скомандовала она, — грузим Таллан на заднее сиденье.

После того как все трое устроились на креслах самолёта, и Сигрид задвинула фонарь, собираясь взлетать, Таллан вдруг вышла из своего обморочного состояния и сонным голосом попросила:

— Сигрид, не закрывай стекло.

Лейтенант решительно сдвинула фонарь назад до упора и завела мотор, выруливая на старт.

— Борт СХ-124, почему у вас не закрыт фонарь? — раздался в наушниках голос диспетчера.

— Прямая просьба друида, находящегося на борту, — ответила Сигрид.

— А можно мне с этим друидом поговорить? — поинтересовался диспетчер.

— Нельзя, у неё глубокая медитация. Позвоните на горячую линию Лёгретты и спросите, имеет ли Таллан Лееланд сегодня право на мелкие нарушения регламентов.

— Ну вы, блин, даёте, девушки, — раздался после минутной паузы голос диспетчера. — Разрешаю взлёт.

— Что они тебе сказали? — поинтересовалась Сигрид.

— Что вашему борту согласована посадка в охранной зоне Лухольма и швартовка прямо к корням Великого Ясеня.

Подняв машину в воздух, Сигрид сказала по внутренней связи:

— Ну вот, прям руки чешутся мёртвую петлю навернуть или что-то в этом роде.

— Это почему? — удивилась Лаура.

— У меня сегодня праздник непослушания. Под предлогом правильной и своевременной доставки Таллан на Лухольм я могу нарушать любые правила и регламенты. За меня горой встанут и Флот, и Орден Друидов.

Ничего такого она, разумеется, не проделала, а спокойно вела самолёт в выделенном эшелоне. Скорость была примерно как у хорошего мотоцикла, так что ветер, трепавший волосы пассажирам, был какой-то нестрашный. Вот разговаривать было можно только через гарнитуры.

Под крыльями промелькнула полоса прибоя, окаймляющая дельту огромной реки, на одном из островков которой был расположен космодром, и самолёт полетел над морем. Впереди по курсу встал гористый остров, покрытый зелёными лесами. Обогнув остров, самолёт нырнул в глубокий фиорд, вторгавшийся в него с южной стороны и полетел почти на уровне его скальных стен. Потом вдруг снизился к самой воде и приводнился недалеко от небольшого островка, тоже заросшего лесом.

К моменту посадки Таллан вышла из своего транса и, когда Сигрид притёрла машину к небольшому пирсу, у которого стояло несколько гребных лодок, выбралась из кабины самостоятельно.

На пирсе её встречала женщина, годившаяся ей, пожалуй, в матери, одетая в белую тунику, и пожилой мужчина с короткой седой бородой, тоже весь в белом. Рядом толклись двое дюжих молодцов с носилками.

Носилки Таллан не понадобились, она вполне самостоятельно, даже не опираясь на руку своей спутницы, куда-то ушла с пирса.

Сигрид остановила Лауру, пытавшуюся выбраться из самолёта:

— Давай лучше перелетим в город. Им тут сейчас не до нас. И вообще, по-моему, тебе ещё рано интервью в Священной Роще брать. Нужно сначала немножко прижиться в Нюйорде, почувствовать его. В общем, поучиться плавать на мелководье, а не сразу в омут головой, да ещё и с водоворотом.

Лейтенант решительно задвинула фонарь кабины, и включила мотор.

— Значит селить меня в одной каюте с Таллан, это не в омут головой? А тут — в омут, — съязвила журналистка.

* * *

Тем временем капитан Вестландкрона в здании диспетчерской общался с куратором из Бюро Безопасности. Они были знакомы давно, ещё в бытность курсантами участвовали в одних и тех же математических олимпиадах. Потом Харальд стал судоводителем, а Игус — аналитиком Бюро. И в чинах росли параллельно, поэтому с орлогскапитаном Вестландкрона общался майор безопасности.

— Скажи, пожалуйста, — спросил он, — ты специально поселил её в каюту к Сигрид и Таллан?

— Ты знаешь, у меня не такой уж большой выбор был. У меня на корабле свободных кают нет совсем и только два офицера женского пола — Сигрид и Ева. Таллан, как сам понимаешь, не в счёт. Еве по должности положена одноместная каюта, и она ещё теснее моей, туда гостью не вписать. Ну не селить же журналистку было с нижними чинами.

У них вроде считается бессословное общество, но на самом деле к подобным тонкостям статуса они очень чувствительны. А почему ты решил что специально?

— Ты поселил потенциальную шпионку вместе с фактически твоим замом по вопросам внутренней безопасности, и друидкой, которая вообще на корабле не должна была оказаться. Если и возможен лучший пригляд за шпионкой, то это разве кто-то из императорской фамилии на борту окажется.

— Считай это фирменным фамильным везением Вестландкрона. Во флоте уже так громко перешёптываются об этом везении за моей спиной, что даже я в курсе.

— Ну вот опять везение, а когда же умение? Интересно, а в чью пользу получился информационный баланс?

— Девочки получили кучу разрозненных сведений о кланах организованной преступности Нью-Марселя, а также очень интересный рассказ о тусовке, программирующей ту самую Машину, которая якобы правит Технократией. А взамен, кроме корабельного быта пошла только история моего сватовства к Сигрид.

— Ваша с Сигрид история — это такая сага, что по ней двадцать профессоров этнографии могут диссертации написать. Особенно если туда войдёт твой ребёнок от Клары и деятельность Сигрид в семилетнем возрасте на судебном поприще.

— Про баронессу-семилетку я упоминал, а вот про Клару — нет. Если Сигрид не заложит меня сегодня в процессе прогулки по столице, то этот эпизод в сагу не войдёт. А что ты думаешь по поводу быта? Не уверен что Лаура была хоть раз на военном корабле их флота, но я, кажется, начинаю понимать, почему у них корабли получаются в полтора раза тяжелее при тех же боевых качествах. У них требования к комфорту намного выше.

Прогулка по столице

Болтливая птица

Самолётик поднялся над стенами фиорда и оказался над городскими кварталами. Пролетев немного над городом, он плюхнулся в ещё один фиорд, уже с северной стороны острова. Здесь было царство маломерного флота — яхты, моторки, гидросамолёты. Сигрид подогнала машину к причалу помеченному той же эмблемой, что Лаура успела приметить на борту их самолёта.

— Вот сейчас сдам самолёт, он прокатный, и пойдём гулять по городу. Таллан мы привезли куда надо, зачем нам ещё самолёт?

— А в Сйондер завтра ты меня не на нем повезёшь?

— Полететь отсюда до Сйондера со скоростью еле-еле 200 километров в час и с посадками каждую тысячу километров? Да, пожалуй, тебе как журналисту должно понравиться. Но у нас с Харальдом были несколько другие планы на отпуск. Поэтому в Нируну мы полетим на рейсовом суборбитале, это максимум полчаса. А там посмотрим, взять в аренду такой же самолётик или машину.

Пока Сигрид сдавала самолёт, Лаура ощутила, что основательно продрогла. Одета она была в лёгкое платье, вполне подходящее для субтропического климата Нью-Марселя. А здесь, несмотря на ярко светившее над головой солнце, было довольно прохладно, и с фьорда тянул резкий порывистый ветер.

Она огляделась по сторонам. Женщин в примерно таких же платьях на набережной было полно, и они не испытывали каких-то неудобств от порывов ветра. Хотя и одетых несколько теплее людей попадалось достаточно.

Наконец, Сигрид выбралась из прокатной конторы, и сразу заметила Лаурин дискомфорт:

— Слушай, ты вся гусиной кожей покрылась. Я и не сообразила, что для тебя здесь холодновато и надо одеваться потеплее. Пошли быстрее в вандрарем.

Переводчик в наушниках Лауры перевёл vandrarhem как "студенческое общежитие".

— А зачем нам туда? — удивилась журналистка.

— Хочешь апартаменты в отеле снять? — ехидно улыбнулась лейтенант. — Нет смысла. Мы не собираемся даже одну ночь ночевать здесь. Потусуемся вечерок, и на ночной суборбитал.

Тем временем они отошли от набережной на два квартала и оказались перед трёхэтажным зданием с неброской вывеской, изображавшей что-то вроде белого попугая, подписанного "Pratmakare Fågel".

Сигрид поднялась по хорошо вытертым каменным ступенькам и решительно потянула тяжёлую деревянную дверь за кованое железное кольцо.

— А что значит это слово на вывеске? — спросила Лаура.

— Ах да, — тряхнула шевелюрой Сигрид. — У тебя же машинка только со слуха переводит. Надо тебе очки дополненной реальности купить. "Болтливая птица" — это такой персонаж мезянского фольклора. Она умеет летать через космос и отличается умом и сообразительностью. По мнению некоторых преподавателей училища, отличается этим она от курсантов.

В общем это такое место, где останавливаются курсанты и молодые офицеры, когда надо на день-другой зависнуть в столице. Комфорта чуть поменьше, чем в офицерской каюте на крейсере, зато есть возможность хранить здесь штатскую одежду и прочие мелочи между увольнениями. Сейчас кинем в мою ячейку твой вещмешок, чтобы с ним не таскаться и возьмём для тебя тёплую куртку.

Кстати, хочешь в сауну, чтобы отогреться?

В сауну Лаура не захотела. Потом все равно идти на улицу. После хорошего прогрева больше шансов простудиться. Но на первом этаже было уютное кафе, где торопливо заправлялись поздним завтраком несколько компаний молодых людей, принадлежность которых к Флоту вроде ничего не выдавало.

Сигрид усадила её за столик, затем подошла к стоящему у стены огромному бойлеру, вызывавшему воспоминания о временах паровых машин, рядом с которым громоздились ряды керамических кружек, набрала кипятка, потом с большой доски, поделённой тонкими планками на сотню квадратных отделений зачерпнула несколько чайных ложек того-сего, и поставила перед Лаурой кружку ароматного чая с травами.

— Сиди, отогревайся изнутри, раз в сауну не хочешь. А я пойду со шмотками разберусь, — она подхватила рюкзак технократки и исчезла где-то в коридорах.

Журналистка тем временем стала рассматривать стены, увешанные всякими плакатами, явно самодельного вида, и вырезанными из бумаги фигурками всё того же попугая.

Одна из надписей, сделанных крупными, сантиметров по 15 буквами, поставила Лауру в тупик — буква N там была нарисована в зеркальном отображении, а среди прочих букв почему-то затесалась пара обозначений из высшей математики, про которые у них в Нью-Марселе говорили: "It"s Greek to me".

Через несколько минут Сигрид вернулась, накинула Лауре на плечи лёгкую, но плотную ярко-жёлтого цвета куртку, после чего тоже ухватила себе кружку чая и уселась напротив.

— А что это за надпись? — спросила журналистка у своей спутницы, показав на странную надпись с математическими символами.

— А это на мезянском языке, — пояснила Сигрид. — Перевод, вернее оригинал, названия кафе и хостела. Читается как "Птица-Говорун". У мезян не просто свой язык, языков в Империи десятки, но свой алфавит.

— А почему все офицеры на корабле довольно свободно говорят на нашем языке?

— Потому что в программу училища входит минимальный разговорный уровень шести основных языков империи. Мезянского там, кстати, нет. Но у меня мачеха из мезян, поэтому немного понимаю. А квакерский, в смысле тот, который очень похож на ваш — есть.

— Интересно, зачем вам столько? У нас вот ровно один.

— Ну, неправда. Почему-то свою приятельницу-мафиози ты называешь не "леди Грин", а "донна Верде". А это явно какой-то романский язык. Какой, я, правда, определить не могу. Потому что у нас в курсе из романских языков был только эсперанто. А мои приятели-гуманитарии, по-моему, только латынь учили. А вообще Империи положено иметь много народов, а у каждого народа свой язык. Если нет множества народов под одним скипетром, то какая ж это Империя, так, королевство. Ну и вообще культурное разнообразие это прикольно. У каждого же народа своя кухня, своя одежда, свои танцы. Есть на что посмотреть.

Лаура призадумалась.

— А я думала, что тайный язык мафии это искусственно придуманный жаргон. А ты говоришь, когда-то настоящий язык был.

— А тролль их разберёт, кто настоящий, кто нет. Эсперанто вот когда-то был искусственно придуман, а теперь один из шести основных. Давай, лучше дальше двигаться. Хотя можно сначала здесь перекусить. Ты уже проголодалась?

— Проголодалась, — согласилась Лаура.

Сигрид, не спрашивая её более ни о чем, приволокла две тарелки какой-то каши с колбасками и огромные бутерброды с сыром.

— Времени переводить тебе всё меню и объяснять, что с чем едят, у нас сейчас всё равно нет, поэтому ешь то же, что и я, и пошли, — пояснила она.

— Сначала надо показать тебе императорский дворец. — тараторила Сигрид быстрым шагом таща Лауру по улицам. Раз уж ты попала в столицу Империи, нужно увидеть её сердце. Тут недалеко.

И действительно, вскоре асфальтированная улица, первые этажи домов на которой представляли собой сплошные витрины магазинов, распахнутые навстречу немногочисленным поздним утром в будний день прохожим, раскрылась в огромную площадь, вымощенную брусчаткой, одной стороной открывавшуюся на фиорд.

Императорский дворец

— Вот это Hovstaborg, императорский город, — рассказала Сигрид, показывая на высящийся на противоположной от фиорда стороне площади комплекс зданий из серого кирпича с башенками, стилизованными под средневековую крепость. — Это действительно город в городе. Там внутри, за оградой огромный парк, в нем разнообразные службы.

— А ты там, внутри, бывала? — поинтересовалась Лаура.

— Конечно. Первый раз тогда, после той истории с кедровником, — Сигрид тяжело вздохнула. — Император тогда захотел увидеть необычно продвинутую девочку. Поэтому во время очередного отпуска отца я оказалась приглашена на императорский приём. Потом, когда присягу приносила. Военно-космическое училище в Лакторне считается привилегированным учебным заведением. Поэтому присягу мы приносим лично Императору и после этого в нашу честь во дворце даётся бал. И третий раз — на свадьбе наследника престола. Как невеста Харальда, которого туда не пригласить было нельзя.

А вообще обычный человек, не дворянин и не офицер флота тоже может побывать во дворце. Парк открывают на несколько часов в каждый день. Императорскую картинную галерею — это вон в том флигеле, тоже.

А когда императорской семьи во дворце нет, ну скажем, в летнюю резиденцию уехали или посещают какие-нибудь другие планеты, это в общем часть императорских обязанностей, тогда проводят экскурсии и в ту часть дворца, где они обычно живут.

Но, я думаю, сегодня мы ограничимся тем, что посмотрим дворец снаружи. В городе есть ещё много чего, на что стоит посмотреть.

И ещё мы хотели кое-чего тебе прикупить.

Через пару кварталов после площади перед дворцом, улица вдруг внезапно начала круто подниматься вверх. В промежутках между домов по левой её стороне зияла пустота, крутой склон к фиорду.

— Уф, ну у вас в городе и рельеф, — вздохнула Лаура, преодолев подъём на холм и плюхнувшись на очень удобно стоящую на тротуаре скамейку.