Новые скифы. Вождь амазонок

Он сразу понял, что перед ним женщина-вождь. Такой взгляд нелегко пережить. Кирилл внутренне напрягся, но старался не показывать виду. Хотя с его положением, хоть напрягайся, хоть не напрягайся, все равно твою судьбу решают другие. Но вот какое впечатление ты произведешь на них, это другой вопрос. Надо показать себя сильным, а не слабым. Слабаков никто не любит, а вот с сильными, даже противниками, считаются и уважают. Перед Кузнецовым, на довольно крупном коне, наверное, единственном таком во всем таборе, сидела высокая, крепкая женщина, на вид чуть старше сорока лет. Одежда Марнары ничем не отличалась от окружавших ее всадниц. Только золотая пластина-пектораль, висевшая на шее и прикрывавшая верхнюю часть груди, свидетельствовала о статусе хозяйки. От нее повеяло такой силой, что парню стало не по себе. Слегка полноватое лицо, жестко поджатые губы и стальные глаза правительницы не выражали никаких эмоций, она смотрела словно сквозь него, куда-то вдаль. Хотя Кириллу на мгновение показалось, что там, где-то в глубине души этой женщины, скрывались только грусть, печаль и безразличие ко всему происходящему вокруг нее.

Правительница спокойно выслушала непонятные для Кузнецова сбивчивые слова Зарицы и произнесла только одну фразу. Но этого было достаточно, чтобы две крепкие девушки буквально слетели со своих лошадей, и мгновенно оказавшись в повозке, одним движением грубо стянули с парня рубаху, оголив его по пояс. Кирилл был вынужден сцепить зубы, чтобы не вскрикнуть от внезапной боли в раненой руке. Таким же безразличным взглядом Марнара посмотрела на его татуировку и в знак одобрения слегка кивнула головой. После чего, вместе со свитой, поехала дальше вдоль растянувшегося обоза. Только Зарица на мгновение задержалась возле Кузнецова, чтобы одарить его лучезарной улыбкой. Одеваться помогал немного перепуганный произошедшим мальчишка. В голове Кирилла еще долго слышался голос Марнары. Именно этот голос ранее приказал оставить его в живых.

И только потом Гарник пояснил тоску в глазах правительницы в тот момент. В одной из повозок везли тело ее старшей дочери погибшей в бою. Кроме нее, в обозе следовало еще несколько возов с убитыми боевыми подругами. Их собирались похоронить на своей земле.

Если выразиться военным языком, то в настоящий момент ярматы возвращались после не очень удачного набега в места постоянной дислокации. Всего в караване Кирилл насчитал около двухсот человек. Большинство из них составляли женщины-воительницы в возрасте от шестнадцати до тридцати лет. Остальными были ярматки постарше и девчонки-подростки, а также мужчины разных возрастов. Это, так сказать, обслуживающий персонал. Хотя ярматы и захватили довольно богатую добычу, в том числе и пленников, но понесли ощутимые для себя потери.

Эта новость для Кирилла была существенной. Оказывается, здесь воевали не только мужчины, но и женщины. А в данном случае, в основном женщины. Мужчины же, больше занимались тыловым обеспечением, сооружением временных укреплений и помогали штурмовать вражеские поселения в качестве пехотинцев. То есть участвовали только там, где возникала необходимость в применении тяжелого физического труда непосильного для девиц-воинов.

Получалось, если он будет жить среди них, то больше придется заниматься хозяйством, как Тарху, чем держать в руках оружие. Ну что же, руки у него на месте, спасибо родителям и деду, что всему научили, да и у самого в голове не опилки находятся, как-нибудь проживем, а надо будет повоевать, то и повоюем. Главное здоровье восстановить, да побыстрее. Вот только кто ты сейчас в этом мире: раб или свободный человек? Эта тема также обсуждалась с Гарником.

К удивлению Кирилла, паренек не являлся сородичем Зарицы и ее подруг. К ним он попал год назад и не по своей воле. Но был не рабом, а свободным.

— Я не кагар, а гаст. — пояснил мальчишка.

— А кто это и в чем разница? — поинтересовался Кузнецов.

— Кагар это он. — паренек вначале указал рукой в сторону отары овец, перегоняемой невдалеке, а затем на пленников, хмуро бредущих привязанными за повозками. — Баран и раб на твой язык. Его хватать война, плен, можно продать и убить. Гаст пришел сам и он чужой ярмата, как ты и я. Но свобода тогда, если за тебя держать слово ярмата. Если ты делать плохо, то ярмата тебя убить.

— А гаст может сам уйти от ярмата?

— Сам нет. — покачал головой маленький собеседник. — Только если сарамата Марнара разрешит. Сам идти нельзя. Это делать плохо. Тебя убить или станешь кагар.

— А кагар и гаст могут стать ярмата или свободными?

— Да, могут. Если много хорошо делать род и сарамата разрешит.

Ситуация складывалась интересная. Если тебя захватили в набеге или на войне в плен, то ты раб — "кагар" и с тобой, что хотят, то и сделают. Если оставят жить в роду, то ты, как раб, имеешь право свободно передвигаться в пределах земель рода и должен работать на свою хозяйку. Хозяина-мужчины быть не может, поскольку только женщины-воины имеют право держать рабов. Если же ты — "гаст" (как созвучно с русским "гость"), то есть тот, кто, не будучи соплеменником, сам пришел в род и за тебя поручился кто-то из ярмата, то ты можешь жить и свободно ходить по землям рода. Но при этом "гаст" должен работать на род и своего поручителя. Однако, как свободно пришел, так свободно уйти уже не сможешь. Покинуть род можно только по воле поручившегося за тебя, и с разрешения правительницы. И кагар и гаст могут иметь личное имущество, но его не имеют право забрать только у гаста. Так в чем же разница между "кагаром" — рабом и "гастом" — свободным инородцем? Вроде бы все одинаково: свободное передвижение на землях рода, работа на род и смерть за самовольных уход. А разница в том, что раба-кагара можно запросто, по воле хозяйки, продать или убить, а вот свободного инородца-гаста нельзя! Только за вред роду или побег. Но можно стать свободным членом рода, если будешь приносить блага роду и войдешь в доверие к правительнице. Вот так и будем поступать. Деваться-то некуда.

— А с женщинами не из рода, как? Они кем могут быть: кагар или гаст? — продолжал изучать местные обычаи Кирилл.

— Мата нет кагар и нет гаст. Мата всегда свобода, если не война против ярмата. Чужой мата может стать ярмата. — при этом Гарник указал на девчонку-возницу следующей позади повозки. — Амага не был ярмата. Она был плен, чужой. Сейчас ярмата.

— Понятно. Женщинам здесь особые привилегии. Вне зависимости от национальности. — усмехнулся Кузнецов. — Ну, а Тарх кто? Кагар или гаст?

— Тарх ярмата. Он все свобода. Его жена ярмата, но быть хата, а не война. Она смотреть много дети. Тарх работать на Зарица. Она война за его жена и давать часть добыча.

— А "хата", что это означает? — Кирилл насторожился при знакомом, из его мира, слове.

— Одно место, где хорошо. Не ходить война. Где жить всегда, есть огонь, тепло и много еда.

— Понятно. По-нашему это означает родной дом. Ну, а я кто?

— Ты гаст. Чужой. Сам пришел. Свобода. Зарица держать за тебя слово, как и за меня. Она хороший. Не делать ей плохо.

— Что ты! Я и не собираюсь ей делать плохо. Даже спасибо за спасение скажу и добром отблагодарю. — успокоил друга Кирилл. — Тем более, что она мне нравится. А что значит "вулнар" и "скитнар"? Так меня Зарица назвала.

— Вулнар, это человек рода вул, волк. — Гарник махнул рукой в сторону. — Род вулнар сильный. Муж вулнар хорошо. Дети сильный. Но он жить далеко. Здесь нет. А скитнар, это человек свобода, сам ходит степь. Нет хата, и нет жена.

Такой ответ устраивал Кузнецова. Тем более, что с легкой подачи Зарицы, в кочевье Кириллу присвоили новое имя — Вулнар. Значит он не оборотень, а человек из рода волков, уважаемого ярмата. И выходит, что он завидный жених для местных невест. Эх, не зря ему так таинственно Зарица улыбается, наверное, планы строит детишек здоровеньких заиметь. Дай Бог, чтобы все так и дальше хорошо шло, а там посмотрим.

— А у Зарицы есть муж или парень? — Кирилл решил прощупать и этот вопрос.

— Нет, но сейчас может быть. — Гарник подсунул под бок мешок, чтобы было удобнее лежать. — Эта война она убить два врага. Раньше два и эта два, а надо три. Она теперь иметь муж и дети. Если нет три голова врага, нет муж и дети...

С каждой новой беседой мальчишка все больше нравился Кузнецову и вызывал у него уважение. В такие древние времена и в таком юном возрасте, уметь считать, знать о существовании разных народов, их месте обитания и языки! Надо быть исключением из правил или иметь соответствующее образование. Он не особо удивился, когда узнал, что паренек знает и письменность.

Гарника ярматы освободили из плена в прошлогодний набег на одно из поселений сидов, племени земледельцев, живущего в нижнем течении реки, в верховье которой они сейчас шли. Слово "освободили" при появлении мальчишки у ярмата немного не подходит к ситуации, когда он стал гастом рода.

История маленького друга впечатлила Кирилла. Не каждый его современник переживет приключения, выпавшие на долю этого мальчишки.

На момент встречи с Кириллом пареньку уже исполнилось тринадцать лет. Откуда он родом и какое имя дали ему родители при рождении, Гарник не помнил. В пятилетнем возрасте его забрали из родного дома во время набега и продали в город на морском побережье, где жил народ имевший название ахеи. Купил мальчика торговец по имени Ксенон. Торговец не имел ни семьи, ни детей и все жители города считали его странным человеком. Именно он дал имя мальчику — Гарник. Ксенон едва сводил концы с концами, его торговля приносила доход, хватавший только на содержание небольшой лавки, хозяина и двух его рабов: старика, торгующего в лавке и Гарника. Все свои средства хозяин тратил на путешествия и покупку обработанных овечьих или козьих шкур. На них он записывал все, что видел сам и что слышал от других: разные истории, легенды, всевозможную информацию о новых землях и чужих народах. Ксенон научил Гарника читать, писать и считать, а также давал другие знания. В общем, стремился воспитать из мальчика умного и всесторонне развитого человека, будущего помощника и продолжателя своего дела.

Когда Гарник немного подрос, торговец-учитель стал его брать с собой в путешествия по разным городам и землям. Так прошло шесть лет. В одном из морских путешествий корабль, на котором плыли Ксенон с Гарником, захватили геохи — древние пираты Черного моря. Они убили хозяина-наставника, а Гарника взяли к себе в качестве раба и переводчика, поскольку к тому времени он уже бойко разговаривал на нескольких языках. Некоторое время Гарник жил среди геохов, изучил их язык и обычаи. В одном из набегов "его" геохам не повезло. Пиратский корабль был захвачен, большая часть перебита, а оставшиеся проданы в рабство, в том числе и Гарник. В конечном итоге, паренек попал в услужение к одному из купцов-ахеев, ведущим торговлю с сидам, проживающими в низовьях большой реки, впадающей в море. В прошлом году, когда торговец приплыл к сидам, на их поселок внезапно напали ярматы. Пользуясь возникшей суматохой, Гарнику удалось сбежать. Несколько дней паренек прятался в прибрежных плавнях, ожидая, когда дикие всадницы покинут поселок. Вернувшись, он застал страшную картину. Хозяин был убит, товар разграблен, корабль сожжен, а его команда перебита. От поселка сидов осталось только пепелище с растерзанными трупами. Ему ничего не оставалось делать, как пробираться на юг, в надежде найти хоть какое-то человеческое жилье. В один из дней на Гарника, голодного и обессиленного, наткнулась группа всадниц, производившая разведку местности. Среди них была и Зарица. Она подобрала мальчишку и привезла в свой лагерь. Так Гарник стал гастом у ярмата.

— Так ты по-ахейски и читать, и писать умеешь? — спросил Кирилл. — Не забыл ли еще? Ведь уже давно у ахеев не живешь.

— Нет, не забыл. — улыбнулся Гарник. — Зарица не дает. Я ее учить язык ахеи.

— А зачем он ей?

— Как зачем? — искренне удивился мальчишка. — Ахеи везде торговать, много и хороший товар. Они все знать. Кто знать язык ахеи, тот много знать. Кто много знать, тот большой голова. Зарица быть сарамата, когда Марнара умереть.

— И как же вы этот ахейский язык учите? — стушевавшись из-за своего глупого вопроса, поинтересовался Кузнецов. Ведь даже ребенку понятно, что знания это сила и власть. — Без книг-то, тяжеловато будет.

— У меня есть. — с гордостью произнес Гарник. — Я спасать, что писать Ксенон. Я учить Зарица, как меня учить.

С этими словами паренек приподнялся и, покопавшись в куче вещей, извлек на свет божий средних размеров кожаный мешок, приспособленный к носке на спине, наподобие вещмешка-сидора из двадцатого века.

Развязав узел, Гарник достал из мешка толстый свиток. Кирилл осторожно развернул поданную ему древнюю книгу. Вернее, "древней" она была только для него, но не для Гарника. И эта "древность" заключалась не в ее состоянии, а в непривычном для Кузнецова виде книги — скрученной в рулон выделанной козьей шкуры. Среди непонятной череды знаков несколько из них показались Кириллу знакомыми. "Похоже, что это древнегреческий алфавит. Выходит, это наше прошлое. Тысяча лет до нашей эры, а может пятьсот или около того. — сделал неутешительный вывод Кузнецов. — Вот же занесла нелегкая! И зачем я тот бабский журнал про амазонок в поезде читал. Не мог, что ли, про что-нибудь другое почитать. Про петровские времена, хотя бы. Сейчас бы стал каким-нибудь драгуном или мушкетером. Так нет же, быть тебе Кирюха гастом безродным, почти рабом".

Чтобы как-то определиться со временем он решил задать Гарнику уточняющие вопросы.

— Гарник, а ты слышал о Трое, Риме или об Александре Македонском? А также о греках, римлянах, персах или о скифах?

— Нет. А кто это? — искренне пожал плечами паренек. — Мне Ксенон много рассказать, но таких нет слышать.

— А в этих книгах, о них не написано?

— Нет. Учитель про все писать, что знать или слышать. Я много раз их читать. Такой нет там.

Одно из двух: или троянской войны еще не было, а это значит, что сейчас больше тысячи лет до нашей эры. Или же она давно прошла и про нее никто не помнит. Про великого македонца и римлян, Гарник не знает, а отсюда выходит, что попал ты, Кирюха, еще до рождения этих завоевателей древнего мира. А может и того хуже, в какой-нибудь параллельный мир.

— А нет ли у тебя карты? — Кирилл решил использовать последний шанс по уточнению места и времени своего попадания.

— А это кто?

— Не кто, а что. — поправил Кузнецов. — Рисунок местности или хотя бы места, где вы с Ксеноном были.

— Есть. — обрадовано выдал Гарник. — Ксенон писать и показывать место, где надо торговать и кто там жить. Сейчас...

Мальчишка сначала порылся в мешке, но видно не найдя что нужно, высыпал все содержимое на одеяло. Свитков разной толщины оказалось полтора десятка. Переложив несколько из них, Гарник взял самый потертый и протянул его Кириллу.

— Вот, Вулнар. Смотри.

Переданный свиток с рисунками мало напоминал карту, привычную для Кузнецова. Изломанные линии, черточки, кружочки, надписи на непонятном ахейском языке, все вызвало у Кирилла определенные затруднения. Он не сразу сообразил, как расположить свиток по сторонам света. Гарник, поняв трудность друга, взял инициативу на себя. Он перевернул свиток и указал, где север, а где юг. И даже место, где он попал к ярмата.