Сумерки постепенно окутывали природу, а воздух наполнялся прохладой и свежестью. Хвостов вдохнул полной грудью и направился, скользнув за довольно высокую железную калитку, по узким тропинкам, не переставая оглядываться по сторонам. Открывшееся перед ним уединенное тихое место нельзя было назвать ни садом, ни уж тем более садиком. Это больше походило на парк. Немного заброшенный, но не теряющий таинственного очарования. Пройдя по тропе через небольшие кустарники шиповника и жасмина, Данила оказался на открытой площадке, где, чуть скрытая от посторонних глаз деревьями, располагалась мраморная беседка — самое удачное место для отдыха.

— Бог мой, а ты как тут оказался? — голос Данила разрезал вечернюю тишину, когда он увидел прислонившегося к одной из колонн Марка. Он впервые видел, как его шурин курит, неспешно вдыхая горьковатый дым с чуть уловимым запахом ментола. Робертсон хмыкнул и обернулся.

— Тот же самое я могу спросить и у тебя, да Дэни? Ты бросил мою женушку на растерзание гостям и сбежал?

— Я не нанимался быть экспонатом на выставке, поэтому, когда мне надоели бросаемые взгляды, ушел. Это противоречит английскому законодательству? — недовольный Данила прислонился к небольшому резному столику в центре беседки. Он начинал злиться сам на себя, потому что не без удовольствия разглядывал высокого мускулистого Марка, в сумерках ставшего похожим на грациозную дикую кошку. Хитрую и опасную. — А ты почему спрятался? Неужели так тяжело выносить общество себе подобных?

— Дэни, почему ты такой колючий, — задумчиво проговорил Марк, отбрасывая окурок в сторону и обращая взгляд на недовольно бурчащего юношу. — У тебя на всех такая реакция?

— Нет.

— Значит, только на меня? Я польщен. Правда. Никто давно так меня не презирал открыто, — голос Марка был тягучим, словно патока, флиртующим и чуть хрипловатым. Он специально так растягивал и произносил слова, уже зная, как на Данилу может подействовать всего лишь голос.

Последние слова мужчины больно резанули по сердцу Данилы, зарождая желание побыстрее извиниться и исправиться, но Марк был недалек от истины. То, что при виде этого, знающего себе цену мужчины, испытывал Хвостов, не было презрением. Не в чистом виде. То был настолько многогранный спектр эмоций, который менялся от крайней ненависти до парадоксальной симпатии, от жалости до сочувствия, от вполне естественного желания дать по морде до иррационального — обнять и приласкать. Постоянный переход из крайности в крайность юношу и пугал.

— Я...я не презираю тебя, — выдавил Хвостов, не поднимая на шурина глаз. — я...

— А что тогда? — поинтересовался Марк, уже планируя, что делать дальше. Все-таки, место выбрано подходящее. Обстановка соответствующая. Так чего терять?

— Ты... — Данила совсем стушевался, чувствуя, как Марк приближается.

— Что, Дэни? — мужчина подошел вплотную, и теперь чувствовалось его горячее дыхание. Он уперся руками в стол по обе стороны от Хвостова, закрыв тем самым пареньку путь к отступлению.

— Я тебя...опасаюсь, — внезапно дрогнувшим голосом прошептал Данила, решившись встретиться с холодными синими глазами взглядом.

— Не надо, малыш, — и Марк совершенно бесцеремонно накрыл его губы своими. Поначалу это был крепкий, но нежный поцелуй, словно Даниле предоставлялась возможность вырваться и отстраниться. У него задрожали колени, трудно было стоять на ногах, когда теплые упругие губы Марка с привкусом коньяка и ментола исследовали его рот. Парень только крепче вцепился в плечи мужчины, осознавая, что уже давно желал этого поцелуя. И что будет не в силах ничего предпринять, чтобы остановить его.

Данила расслабился, чувствуя, как руки Марка исследуют его тело через одежду, прижимая ближе к себе, наполняя приятной негой. Он позволил углубить поцелуй, запустив пальцы в черные шелковистые волосы, позволил безжалостно терзать свои губы, упиваясь внезапным наслаждением. Данила не желал перехватывать инициативу, просто не представлял себе этого и просто отдался новым ощущениям.

А Марк был доволен. Наконец, он достиг первой цели. Все, как и планировалось. Без принуждения. Но, похоже, он слегка переборщил со страстностью, так как уже, не контролируя свои действия, в буквальном смысле вжимал паренька в себя, отрываясь от губ и лихорадочно исследуя такую заманчивую персиковую кожу шеи, чуть прикусывая косточки ключиц.

Шепот вечернего ветра. Шорох ткани. Шелестящее дыхание. Когда это произошло? Когда Данила захотел этого человека? Сейчас, вдали от всех, скрытые темнотой, они могли делать все, что угодно. Данила решил, что только сегодня, Марк будет его. Только его и больше ничей. И плевать на то, что это какое-то наваждение. Просто прихоть. Плевать на разочарование и стыд, которые неумолимо придут на следующий день.

— Мне просто очень хотелось поцеловать тебя. Обнять тебя, — в перерывах между поцелуями-укусами прохрипел Марк. Он не переходил пока грань дозволенного, иначе все могло рухнуть. Но сдерживаться было трудно. Возбуждение нарастало.

— Ты всегда получаешь, что хочешь? — Не может быть такой страстный и чувственный Марк тем самым циничным, самодовольным ублюдком.

"Ты всегда получаешь, что хочешь?" — не вопрос, скорее произнесенная вслух неудачная шутка. Но внезапный ответ больно хлещет по сердцу.

— ДА, — или все-таки, может? Такое короткое слово. Такое емкое и холодное. До зубного скрежета. До почти животной боли.

Хвостов резко отстраняется и отталкивает Марка.

— Прости, но меня ты не получишь, — руки дрожат так, что застегнуть рубашку не представляется возможным.

Страсть уступила место ледяному спокойствию и отчуждению. Робертсон закурил. Ему показалось, что он с невероятной силой отброшен назад, хотя и был впереди.

— Я не вещь, Марк, — горечи в голосе достаточно, чтобы поморщиться. И Данька уходит, как всегда руководствуясь принципом — "никому не показывать своих слез".

Вечеринка и не думает закругляться. Все довольны жизнью, пьяны и разговорчивы. Есть прекрасная возможность проскочить мимо, потому что никто не обратит на тебя внимания. Данила поспешно поднимается по лестнице наверх, пока не слышит за спиной знакомый голос:

— Is everything alright, Daniel?

* * *

— Эдвард не мог не заметить его возвращения, так как стоял у окна, подальше от трескотни гостей. Взгляд обеспокоенный. Сопереживающий. Добрый.

— I am fine, Edward. Thank you and sorry for bothering. I just feel sleepy. Good night?

* * *

— вымученно улыбнувшись, сказал Данила и добавил: — I'm glad that I have met you, Edward.

* * *

Мужчина только мягко улыбнулся и ретировался, пока Данила с ужасом думал, что чуть было не отдался мужчине, который принадлежит одному из самых близких для него людей в этом мире. Чужому мужчине...

* Да, я из России. Я студент. Нет, я сейчас на каникулах. Да, я нахожу, что Англия — удивительная страна.

** Значит, вы и есть загадочный брат миссис Робертсон?

* * *

Да, это я. Но, пожалуйста, даже не пытайтесь спрашивать меня про мой возраст, образование и прочую ерунду. Меня уже тошнит от этого.

* * *

Обещаю, что не буду. Меня зовут Эдвард. Эдвард Джонс.

* * *

* Рад познакомиться с вами, Дэниэл. Вам тоже здесь скучновато, не так ли?

* * *

** Разумеется. Без обид, но это не то место, в котором я сейчас хотел бы находиться. Слишком шумно. Слишком необычно. Свято уверен, что большинство людей здесь просто вычурные невежественные выскочки, не интересуются никем, кроме самих себя.

* * *

Полагаю, вы правы. Но это их выбор. Их желание. Им не нужны угрызения совести и бессонные ночи в попытках сделать мир лучше. Они просто наслаждаются своим существованием так сильно, как только могут. Есть ли что-то, что они могут делать лучше этого?

* * *

Все в порядке, Дэниэл?

* * *

* Я в порядке Эдвард. Спасибо и извини за беспокойство. Я просто хочу спать. Спокойной ночи?

* * *

** Я рад, что познакомился с тобой, Эдвард.

-10—

Марку впервые после смерти отца снился сон. Нечеткий, но красочный. Он звал Данилу, но юноша боялся к нему подойти и уходил все дальше и дальше. Слышал, как за его спиной мерзко хихикает Кристина. Но ему было плевать. Он неотрывно следил за Данилой, удаляющимся к...другому мужчине. Лица его Марк не видел, но отчетливо почувствовал опасность, исходившую от незнакомца. И больше всего жалил тот факт, что Данила улыбался, глядя на этого человека. Открыто и счастливо. Резко проснувшись, открыв глаза и присев на кровати, Робертсон пытался понять, что задело его сильнее: то, что Данила его не услышал, или то, что светлая и теплая улыбка парня предназначалась не ему.

От такой нелепой реакции на сон мужчина возмущенно хмыкнул. Черт возьми, для него этот мальчишка никто! Так, очередная прихоть в ряде многочисленных. Ничего серьезного и уж тем более запоминающегося. Просто слишком много поставлено на кон. Вот и приходится беспокоиться.

Робертсон никогда самому себе бы не признался, что это оправдание было не совсем убедительным. Особенно, в свете последнего события. Смешно сказать, но взрослый мужик потерял контроль от простого поцелуя. Между прочим, первоначально задуманного по плану. Марку невероятно льстило, что трепетное хрупкое существо в его руках доверилось ему без каких-либо сомнений и опасений. Так страстно, переполненное эмоциями и чувствами, к нему льнуло. Черти что!

Но Марк скорее поверил бы, что Земля имеет форму пирамиды, чем в то, что испытывает симпатию и привязывается к какому-то заурядному парню. Поэтому, списав все на излишне полное погружение в роль, немного успокоился.

Кристина, в отличие от Марка и Данилы, которые были измучены собственными ночными размышлениями, была свежа, как огурчик. И невозможно было поверить, что она вчера чуть ли не стриптиз на фуршетном столе танцевала.

— Ох, дорогие мои, вот это была вечеринка! — восторгалась своими организаторскими способностями миссис Робертсон, морщась от переслащенного кофе со сливками. — Даже не подозревала, что алкоголь может расслабить и самых стойких зануд и снобов.

— Угу, Крис, ты постаралась на славу, — буркнул лохматый спросонья Хвостов, стараясь даже не смотреть в сторону шурина. Марк его примеру не следовал, впившись взглядом в ссутулившуюся фигурку парня. Напряжение не могло остаться незамеченным. Кристина, обладая, как и все женщины, поистине глобальным любопытством, не преминула поинтересоваться, что же произошло. Каково же было ее удивление, когда Данила густо покраснел, сослался на головную боль и удалился к себе в комнату.

— Что ты с ним сделал?

— Всего лишь следовал намеченному пути.

— А поподробнее?

— Крис, всего лишь поцелуй. Ничего не значащий,— вздохнул Марк и тоже выбрался из-за стола, надеясь настроиться на рабочий лад и перебрать финансовые отчеты.

"Хм, ничего не значащий для тебя, муженек. Для тебя..." — поведение брата не на шутку беспокоило Кристину. А вдруг Марку удастся захомутать наивного парнишку? Тогда миссис Робертсон придется несладко.

— Алло? — сонный голос на другом конце провода звучал недовольно. Видимо, его обладатель обратил внимание на дисплей, увидел имя абонента.

— Привет, дорогой. Как тебе вчерашний вечер? — Кристи разве что не мурлыкала в трубку.

— ...

— О! Благодарю. А... Как тебе мой братик? — задала девушка насущный вопрос. Ответа не последовало. — Ну же, колись!

— ...

— Даже так?! — довольный смех. — Марк решил поработать. Ты мог бы ему помочь. И к тому же, снова увидишь Даню...

— ...

— И что?

— ...

— Перестань артачиться. И приезжай. Да, я приглашаю тебя на ужин, Джонс...

Данила только принял холодный душ, предприняв тщетную попытку отрезвить разум и привести мысли в порядок, поэтому не особо волновался по поводу сменной одежды, проходя в комнату в одном полотенце на бедрах. И чуть было не вскрикнул, увидев восседавшего на его кровати Марка.

— Какого хера ты тут делаешь?!— за грубостью скрывалось смущение и неловкость.

— Я пришел поговорить, — Марк принялся пожирать вспыхнувшим взглядом фигуру парня. Жилистую, стройную, с влажной после душа персиковой, чуть заалевшей кожей. У Данилы были красивые руки, с тонкими запястьями и длинными музыкальными пальчиками. Все в нем было таким притягательным. И выступающие тазовые косточки. И выразительные ключицы. И зеленые, ясные глаза, в которых сейчас мелькнула тень беспокойства... Больше говорить ни о чем не хотелось. Было бы логичным заняться чем-то более продуктивным и приятным, но было еще рано.

— Перестань на меня так смотреть и говори то, что хотел, — держа курс на шкаф, парень старался не замечать голодного взгляда сапфировых глаз. А еще больше старался скрыть собственное начинающееся возбуждение. Память о нежных воспламеняющих прикосновениях была еще свежа.

— Я прошу прощения.

Данила застыл, так и не открыв дверцу шкафа. Ему очень хотелось верить, что голос мужчины звучит искренне.

— Н-ничего. С кем не бывает. Бес попутал. Вот и поцеловал.

— Хм, ты не понял. Я прошу прощения не за поцелуй, — и Марк вновь бесшумно передвигаясь, положил руки на плечи Данилы. Вновь привычное тепло чужого тела и мягкость сильных рук. И чуть слышный шепот на ухо: — Никак не за поцелуй...

— Не-не ...надо, Марк,— еле выдохнул Хвостов, слабо сопротивляясь. Очень хотелось запрокинуть голову на плечо Робертсона и не думать о сестре, о зарождающихся в душе подозрениях и сомнениях, о возвращении домой...

— Неубедительно, Дэни...

— Не надо! — резкий окрик совладавшего с собой Данилы. — Перестань, Марк!

— Почему?

— Что? — нужно было срочно выбраться из кольца сильных рук и одеться.

— Почему не надо?— казалось в голосе Марка неподдельное удивление.

— Ты муж моей сестры! Какого хрена ты...

— Я хочу тебя.

— Я же парень! Парень!

— И?

— Марк, что ты несешь? Мы не можем!

— Вчера тебя это не останавливало, — и ладонью Марк "совершенно случайно" почувствовал возбуждение Хвостова, которое не могло скрыть даже плотное полотенце. Главное — не ухмыльнуться и не выдать голосом, насколько доволен.

— Вчера было вчера! — гневно протестовал парень, пытаясь хоть как-то взять себя в руки. — И я уже сказал тебе! Я не вещь!!!

— А я и не отношусь к тебе, как к вещи! — слукавил Марк, чувствуя, что и сам медленно, но верно начинает верить в то, что говорит.

— Да? С трудом в это верю!

— Вредный мальчишка...

В этот раз поцелуй был жестким и требовательным. Язык Марка пытался пробиться в рот сопротивляющегося юноши, а его губы терзали губы паренька, доставляя последнему, как ни парадоксально, неимоверное удовольствие. Можно было больше не врать себе: Данила влюбился в Марка. Всего лишь за какие-то жалкие дни. Влюбился в мужчину. Иногда разбавляя вспыхнувшее чувство раздражением, обидой, презрением и даже ненавистью. Но все-таки, видеть его и чувствовать его хотелось больше, чем отталкивать и презирать.

Марк был взбешен. Потому что ему отказывали. Потому что не поддавались его чарам. Потому что этот зеленоглазый щенок оказался устойчив, упрям, и от этого безумно притягателен. Единственное живое существо, с которым Марк столкнулся и ... растерялся. Он никогда бы не позволил себе вывести чувства из-под контроля, но сегодня был не тот случай. Данила вообще был не "всякий" случай...