Усы? Лапы? И, главное... Хвост?!

— П-ф-ф! — гордо фыркнул в ответ её собеседник.

— Хм... Тогда, как насчёт Пушок? Хотя, нет. Это просто-напросто банально. Элвис? Папа его обожает.

Дальше мнения Гарри уже не спрашивали. Девочка немного увлеклась и с удовольствием стала озвучивать варианты имён, и сама же сразу их отвергала.

— Царап? Черчиль? Харольд? Хвост?..

— В-ш-ш-и-и!

— И что тебе в последнем не понравилось? Хвост же у тебя есть?

— Р-р-р!

По прошествии получаса подобных предложений, Гарри начинал уже раздумывать над тем, чтобы показать девочке, что кое-как читать и писать он умеет. Останавливала мысль, что его уже и в таком виде посчитают ненормальным. А сбегать и возвращаться к теме недопонимания между ним и собаками, ему не хотелось.

От продолжения мучений Гарри спас отец девочки, который пришёл её будить. А так как дверь в комнату была приоткрыта, то на процесс выбора имени котёнку он успел пару минут посмотреть.

— И нечего на меня так смотреть. Сам такой! — У Гермионы начали заканчиваться аргументы в их споре.

— Так, хватит мучать котёнка, — вошёл в комнату отец девочки. — Живо умываться и бегом завтракать — школу никто не отменял.

— Ой! — пискнула Гермиона, подрываясь с пола и уносясь в ванную.

Она не оглядывалась, а потому не видела, как оставшиеся обменялись подозрительными взглядами.

Глава 8

Ну, с новосельем!

Голос из массовки

Зацепившись взглядами, Джон и Гарри продолжали молчаливую дуэль. Как бы это не было по-детски, но уступать первым никто из них явно не хотел. Мужчина уже думал подойти к клетке, а у Гарри всё сильнее нарастало желание выгнуть спину дугой, да кончик хвоста начал самостоятельно дёргаться, словно от нервного тика. В общем дуэль, как она есть.

Тишина в комнате постепенно обретала звенящие нотки, напряжение между ними становилось всё сильнее, заставив их сделать легкий шаг навстречу друг другу, когда...

— Пап, ты чего встал в дверях? — недовольно спросила из-за спины отца Гермиона. — Пройти мешаешь.

Её отцу пришлось сделать несколько шагов вперёд, поддавшись давлению дочки, что подталкивала его в спину. Естественно, взгляд он отвёл, а когда посмотрел обратно на котёнка, то тот уже сидел перед дверцей с гордым и независимым видом, деликатно обернув хвост поверх лапок, делая при этом вид, что и смотреть на старшего Грейнджера ему совсем неинтересно и не по чину. При этом, правда, Гарри искоса посматривал на него сквозь прищуренные веки.

— Ты уже умылась? — Джону ничего не оставалось, как перевести тему.

— И зубы почистила, — предвосхищая следующий вопрос стоматолога, ответила девочка, задумчиво рассматривая содержимое шкафа с одеждой.

— Хорошо, тогда, как оденешься, спускайся завтракать, — сказал Джон, уже выходя из комнаты.

— Ага, — ответила она, возвращаясь к рассматриванию платьев и джинсов. — Ну и зачем мама мне накупила столько платьев, если в школу всё равно нужно ходить в одной и той же форме? Вз-р-р-ослые...

Гарри, наблюдая за девочкой, недоумевал, как можно быть недовольной, когда ей родители покупают столько одежды и явно сильно любят. На её месте, он бы точно не возмущался, а прыгал от радости.

— Ну, что, Черныш, — обернулась к котёнку девочка, держа в руках плечики с форменными наборами её школы, — какое платье мне надеть? Тёмно-синее или... тёмно-синее?

Котёнок слегка наклонил голову и выразительно посмотрел на девочку, словно спрашивая её о чём-то, причём ответ явно уже подразумевался в его вопросе.

— Да ладно тебе, Черныш, я знаю, что они одинаковые, но спросить-то можно?

— Мя-у! — утвердительно мяукнул Гарри, намекающе потрогав лапкой дверцу.

Девочка пару секунд озадаченно смотрела на его действия, а потом поняла, что за пантомиму тот ей показывает.

— Сейчас переоденусь, и тогда спрошу у родителей, можно ли тебя выпустить, — сказала она котёнку.

То, насколько быстро Гермиона поняла его намёк, приятно удивило Гарри. Ещё больше его удивило то, что девочка вернулась в сопровождении матери, явно чем-то слегка недовольной. Впрочем, причина недовольства выяснилась быстро.

— И ничего бы страшного не случилось, если бы мы сами покормили его позже, проводив тебя, — явно продолжая начатый внизу разговор, сказала Джина. — Ты сама должна спокойно поесть.

— Это же несправедливо! Как я буду завтракать, если котик будет сидеть голодным в клетке?! — Гарри был полностью согласен с девочкой и был готов подписаться двумя лапами под каждым её словом.

Пока два поколения Грейнджеров вели философский диспут на тему справедливости, старшая спокойно открыла клетку и мягко взяла котёнка на руки. Ну, по крайней мере, попыталась, ибо котёнок рванул от её руки к противоположней стенке клетки.

— Кити-кити-кити. Не бойся, иди сюда. Пора завтракать.

— Ф-ш-ш!

Благодаря своей хорошей реакции Джина смогла остаться без царапин от когтей котёнка. Ну, это она так подумала. А на самом деле, это Гарри ночью немного поразмышлял, и решил, что раз уж он пока задерживается у них, то стоит сразу поставить себя, а не превращаться в безвольную мягкую игрушку, мурчащую и мяукающую по лёгкому жесту руки. Ну разве что в руках "хозяйки". И на её роль он определил девочку. Всё же им между собой будет легче подружиться. Наверное...

— Ну чего ты шипишь? Тебе же добра желают... — продолжала уговаривать его женщина. — Герми, и с чего ты решила, что ему нужно выбраться...

Так прошло ещё несколько попыток, за которые Гарри уже подумывал сдаться её уговорам, ведь иначе его так могли вообще оставить запертым или вернуть в лабораторию. Но, слава богу, Гермиона всё же повела себя умнее, успев сбегать на кухню и принеся пару кусочков сырого бекона. Которые и положила себе на ладошку, демонстративно держа её перед открытой дверцей. Вот и повод, почему он будет симпатизировать ей с самого начала.

Её мать, оценив действия дочери, предпочла отойти в сторону. Пока они там толкались, Гарри успокоённо вздохнул и закатил глаза к потолку, пережидая период смены командира операции по его извлечению на свободу. И тут ему в нос ударил запах мяса, едва сдобренного ароматами тмина и совсем капельку чёрного перца. Девочка явно стянула его с блюда, где лежали кусочки для обжарки.

Пришёл он в себя, лежа на руках девочки и мурча как трактор, с некоторой приятной тяжестью в желудке. Но есть всё равно хотелось. Тем более, что пальцы девочки так приятно пахли мясом, что котёнок не удержался и лизнул их, вызвав радостный смех Гермионы и улыбку у её матери, наблюдавшей за сценой приручения котёнка.

— Так, всё! — опомнилась Джина. — Давай мне котёнка и живо завтракать, а то не успеешь в школу. Только руки заново помой!

— Ага!

— Мя-у! — Котёнок явно не захотел покидать пределы таких вкусных рук, извиваясь в хватке Джины и стремясь обратно к девочке.

Впрочем, стоило женщине начать его гладить и почёсывать между ушками, а также дать ещё один кусочек мяса, когда они спустились на кухню, как подобный порыв был забыт напрочь, а режим мурчания включился автоматически. И как-то ночные мысли в этот момент ему и не вспоминались.

Джон Грейнджер же просто сидел за столом и демонстративно читал газету, делая вид, что уж кому, а ему вся эта суета с хвостатым бывшим обитателем лаборатории совсем неинтересна. Но, нет-нет, да бросал быстрые косые взгляды на балдеющего от почесушек котёнка на руках у жены.

Проводив ребёнка на школьный автобус, родители вернулись на кухню, чтобы теперь уже самим позавтракать. И тут-то и выяснялось, что Джон опять виноват.

— Милый, а почему ты не купил для котёнка вместе с клеткой ещё и мисочек, пару лотков и наполнитель для них? Или ты думаешь, что я одна буду за ним убирать?

"Милый" рефлекторно втянул голову в плечи, заслышав такие знакомые для него грозные нотки в голосе своей второй половинки.

— Нет, дорогая. Поздно просто уже было, я сегодня обязательно куплю.

Гарри, видя то, как неуютно себя начал чувствовать мужчина, громко мурлыкнул и сам потёрся головой о руки женщины. Та лишь машинально снова стала его почёсывать, что в свою очередь натолкнуло её на новые пункты в списке покупок.

— А также нужны расчёски, щётки для вычёсывания шерсти, ножницы для когтей, когтеточка, нормальный кошачий домик, игрушки, противоблошиный ошейник и спреи на ту же тему, шампунь... Что ещё? — задумалась женщина. — А, и пару пакетов сухого кошачьего корма.

На последних словах котёнок аж весь целиком передёрнулся, от усов до кончика хвоста, но как-то более заметно протестовать не стал — будет очень подозрительно, если животное проявит настолько яркие способности к пониманию устного английского. А ему и одного вида лаборатории хватило и того безумного доктора с уколами. Лучше он сам потом, по-тихому, разберётся с этой гадостью.

Джон же, с каждой перечисленной вещью, называемой женой и предназначенной для улучшения жилищных условий одного мелкого, но очень наглого, черноволосого нахлебника смурнел всё сильнее и сильнее.

— Так, основное я тебе перечислила. Пациентов у тебя до обеда не записано, а потому можешь съездить прямо сейчас. А у меня через час будет миссис Эткинс, так что мне пора собираться.

Озвучив это семейное решение, Джина, по-прежнему держа в руках котёнка, направилась в спальню одеваться, а Джон остался наедине с уже подостывшим кофе, примиряясь с мыслью, что зря он, наверное, пошёл на поводу у женской части семьи. Опять тратиться непонятно на что... Может стоило чуть-чуть потерпеть и всё? Ведь его бы всё равно простили... Может быть... И на диван, наверное, тоже бы не выгнали...

А Гарри в это время сидел на комоде в спальне родителей Гермионы и смотрел, как её мать примеряет перед зеркалом на себе очередное платье, пытаясь понять, какое из них ей сегодня лучше подойдёт.

Часть II. Дружить и защищать

Глава 1

Ну, за понимание!

Те же. Там же.

Это воскресное утро не было солнечным, впрочем, откровенно дождливым оно тоже не было — так, обычное пасмурное небо над головой, да лёгонький свежий ветерок. В общем, самое то, чтобы устроиться с комфортом на открытой террасе в кресле, развернуть газету и, дымя сигаретой, почитывать публичные сплетни из колонки новостей. Собственно, Джон Грейнджер всё выше перечисленное проделал с огромным удовольствием, и даже успел прочитать первую страницу, когда рядом с ним началось действо более интересное, заставившее отвлечься от столь милых сердцу женатого человека маленьких радостей. Это я про редкие минутки покоя, если что.

Тихое воскресное утро неожиданно разорвал громкий возмущённый мяв, раздавшийся со второго этажа. Джон на это только понимающе улыбнулся, продолжая читать газету и дальше, даже развернув её, перейдя на вторую страницу.

— Стой! Куда?! — голос дочери был полон праведного возмущения. Джон, словно наяву, представил себе выражение возмущённой обиды на лице дочери. — Вернись немедленно, я ещё с тобой не закончила!

К слышимому цокоту коготков на лестнице добавился громкий топот детских ног где-то там же.

— Стой же! Не уйдёшь! — Пыхтение, перемежаемое отчётливым топотом, словно дочь пыталась кого-то раздавить.

— Мяу!!! — Громкий скрип когтей по ламинату.

— Да успокойся же ты! Это просто бантик!

— Ф-р-р-ш-ш!

— Ну и что, что розовый. Зато большой и красивый!

— Мр-я-я-у! — Был бы котёнок львом, от его рыка трава бы точно легла.

— Мне он точно не подойдёт. И вообще, ветчины тогда больше не дам.

— П-ф!

— И маму предупрежу.

— Мя?

— Ага. А позволишь надеть — дам рыбки.

Джон на этот странный диалог только улыбался, продолжая прислушиваться к происходящему в доме, где в этот момент договаривающиеся стороны явно взяли паузу.

— Мя-у-у... — в голосе котёнка явно было слышно, пусть недовольное, но согласие.

— Вот и лапочка. — Довольный голос дочери подтвердил для Джона очередную по счёту капитуляцию хвостатого прохвоста. Эх, жить — хорошо! А хорошо жить, когда страдают другие, ещё лучше.

Дальнейшая возня дочери была уже не настолько громкой, поэтому ничто больше не мешало отцу семейства погрузиться в чтение. И только дочитав газету до конца, уже сворачивая её, он краем глаза заметил чёрное пятно за своим плечом. С трудом подавив порыв вздрогнуть от неожиданности, Джон слегка обернулся к сидевшему рядом с ним на столе неизвестно уже сколько времени котёнку.

— Ну ты и ниндзя! — недовольно буркнул он, скрывая испуг. — С тобой скоро от каждой тени будешь шарахаться.

Впрочем, рассмотрев поподробнее их нового питомца, Джон не смог скрыть улыбки — на шее у котёнка был повязан огромный розовый бант. Причём его размер был сопоставим с размером самого котёнка. Сам вид жертвы гламура был недовольно-взъерошенный, но при этом явно смирившийся с неизбежностью.

— А тебе идёт, — усмехнулся мистер Грейнджер. — Можно ещё коготки в розовый цвет лаком покрасить, до полного комплекта.

Котёнок же просто потянулся, вытянув передние лапы, выпустив когти на всю длину и зевнув во всю челюсть. После чего сделал вид, что он выше этого, отвернувшись от отца Гермионы. Джон же продолжал рассматривать котёнка.

За прошедший почти месяц с момента появления в их жизни мелкого чёрненького комка шерсти, он несколько поумерил свои подозрения в отношении этого продукта университетской лаборатории. Котёнок вёл себя так, как и было положено котёнку — прыгал за бантиком, гонялся за солнечным зайчиком, мурчал при поглаживании и обожал рыбу, мясо и молоко. Демонстративно морщился он только лишь от сухого кошачьего корма, предпочитая его, также демонстративно, закапывать во дворе. Ну и по углам, и в тапки он ещё не нагадил ни разу. Что только радовало.

Но странности всё же были. Например, как только что подслушанная сцена — если бы он не знал, что это дочка с котёнком, то можно было бы подумать, что это спорят брат с сестрой. Вот как она его понимает? А что понимает, тут и сомневаться нечего — наглядное подтверждение этого он имеет возможность наблюдать каждый вечер, когда дочь безошибочно, по первому "мяу", делает что-нибудь для котёнка, и тот сразу же удовлетворённо замолкает. Примерно, как сейчас — с независимым видом сидит рядом и подозрительно косит взглядом то на него, то на дверь в дом, явно прислушиваясь к перемещениям дочери. Очень похоже, как будто опасается, что та могла про лак услышать.

Да и сидел он на столе так, чтобы не попасться ему на глаза, но при этом иметь возможность читать газету у него из-за спины.

Впрочем, бред. Джон аж головой потряс, словно пытаясь избавиться от подобных мыслей. Это уже паранойей попахивает. Но всё же... всё же...

В этот момент котёнок решил почесать за ухом, но зацепил задней лапой свой шикарный бант и, потеряв равновесие, перекатился к самому краю стола, в итоге сверзившись на пол.

— М-р-р-я-я-в! — выразил он своё недовольство, определённо с ненавистью смотря на перекрутившийся бант. Бросил такой же недовольный взгляд на свидетеля своего позора и неторопливо, явно пытаясь изобразить независимую походку, пошёл в дом.