И вот в этих голубах глазах плескалось презрение с превосходством и чуть-чуть радости от обладания... ценной вещью. Именно так на меня и смотрела эта красавица с лицом стервы — как на вещь, деталь интерьера, редкий и дорогой коллекционный лот.

— Здравствуй, — улыбнулась она. — Выспался?

— Здравствуйте. Наверное, — пожал я плечами, — просто не знаю, когда заснул.

— Самочувствие не беспокоит? — собеседница прошла к диванчику, стоящему напротив моего и отделённого деревянным столиком с инкрустациями из драгоценных камней и золота, и плавно опустилась на него.

— Нет, с этим всё в порядке. Беспокоит моё положение и судьба.

— О-о, — с губ собеседницы не сходила улыбка, которая ей уж очень хорошо шла, — не люблю высоких слов. Но сейчас так и тянет сказать, что ты попал в сказку. И это, в самом деле, так. Не волнуйся, твоя судьба устроена теперь как нельзя лучше.

Моё настроение окончательно сорвалось в пропасть.

— Можно поподробнее рассказать, что такое сказка в вашем представлении? Вдруг, наши взгляды расходятся.

Во взгляде женщины вспыхнуло неудовольствие.

— Ты всегда будешь рядом со мной и получать всё, что захочешь. А я — мистресс Танаеша Ноктинола! — произнесла она с апломбом.

— Кто? — переспросил я. Для меня её последние слова были китайской речью, разве что 'мистресс' было слегка знакомо. Вроде бы в прошлом веке или даже в позапрошлом в моём мире в Америке так называли женщину, обладающую властью над слугами. Читал в нескольких романах, описывающих рабовладельческий строй в США.

— Что? — удивилась та. — Ты не знаешь? Никогда не слышал?

— Нет.

— Где же ты жил столько лет? — нахмурилась женщина.

— Это не важно...

— Важно и ты всё мне расскажешь, каждую минуту своей прошлой жизни с детства, — перебила она меня. И в её речи была уверенность, что я расскажу всё.

— Хорошо, — кивнул я, не видя ради чего спорить.

И тут её прорвало.

— Хорошо?— повторила она за мной. — Ты мне делаешь одолжение? Не забывай, кто ты есть, мужчина, и где твоё место. Я ещё очень хорошо помню, когда каждый из таких как ты знал своё место и боялся поднять взгляд на любую женщину в клане. Будешь дерзить — я покажу тебе старые законы о мужчинах на твоём примере.

М-да, кажется, у меня не получится узнать про то, как я оказался в этом месте. С другой стороны, у неё пмс, что ли? С какой стати так взбеленилась-то? В очередной раз я с тоской вспомнил о своём заблокированном Даре. Сейчас бы я 'выпил' всех, кто находится в этой комнате. После усиления сверхспособностей из-за отравления рудилием, расстояние в пару десятков метров было небольшой помехой для атаки.

— Я понял, госпожа, — примиряюще склонил я голову. — Прошу меня простить.

Ничего, ничего, сейчас я могу и поунижаться. Только бы дотерпеть до момента, когда закончится действие блокады Дара. Вот тогда и посмотрим 'ху из ху'.

И тут в очередной раз чёртова Судьба показала, что не стоит делить шкуру не убитого медведя.

— Ты же эхор? — вдруг спросила она.

— Д-да, — ответил я и почувствовал, как сердце сдавило недоброе предчувствие и быстро добавил, рассчитывая, что такая ценность добавит мне плюсов. — Целитель, но не очень сильный...

— Мне всё равно. Целитель у меня тоже есть и по силе выше среднего. Второй не понадобиться тем более, — опять перебила она меня.

— Вы сейчас к чему это сказали? — прошептал я, а в голове громом прозвучали слова Маоры '...если не сделать во время действия первой инъекции вторую. Тогда Дар может пропасть навсегда...'. Даже факт того, что на Шкегере есть целители-эхоры, как-то прошёл мимо моего сознания.

Ещё ничего не было сказано, но интуиция забила тревогу, подключив едва ли не провидческие способности, которыми отличалась моя жена.

— Тебе сделают инъекцию блокады Дара. Это безопасно, на остальное здоровье никак не подействует, будет заблокированы лишь особые способности, — улыбнулась она.

'Тварь!', — взвыл я, едва удержав порыв наброситься на неё, потом торопливо и нервно проговорил. — Но мне уже сделали укол несколько дней назад. Позовите целителя, и пусть он подтвердит, что я не могу пользоваться своими способностями.

— Это не важно, — отмахнулась она и встала с дивана. — Дар тебе не нужен, пока ты со мной. А это значит, что до конца дней. И в твоих интересах быть милым и покладистым, чтобы я не отдала тебя кому-то из своих людей. А там есть девочки, которые любят быть мальчиками и с тобой поступят, как с девочкой. Ты не из таких, кстати?

— Нет, — мотнул я головой и поднялся со своего места следом за собеседницей. — Госпожа, я даю слово, что не воспользуюсь во вред вам и вашим людям своими способностями, когда они ко мне вернутся. И я прошу простить меня за непочтительность...

И в очередной раз меня прервали. Для хозяйки дома, как смотрю, это привычно.

— Я бы всё равно заблокировала твои способности, мальчик, — усмехнулась она. — Просто сделала бы это через пару дней. Зачем мне игрушка с Даром? Хватит и той игрушки, что у тебя в штанах, а за её здоровьем присмотрит мой целитель. К слову, это один из старых законов: мужчина не может пользоваться Даром, если его госпожа против этого.

— Я вам не вещь, — произнёс я. — И не игрушка. Заблокируете мои способности и считайте, что убьёте меня.

Взгляды наши встретились, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на сомнение. Но через секунду она зло прищурилась и мотнула головой. Почти сразу же меня сдавило со всех сторон, только что моргать мог и дышать. Ни рукой дёрнуть, ни ногой, даже упасть не мог, словно в статую превратился.

— Взять его и доставить в медкабинет. Исиальзу разбудить, если спит и туда же направить.

— Госпожа, она может быть немного не в себе, — впервые за всё время открыла рот одна из телохранительниц.

— Опять напилась или ей привезли наркотики?

— Второе, госпожа.

— Всё равно разбудить. Сделать простую инъекцию даже я смогу, а у неё медицинское образование, — с раздражением произнесла Танаеша.

Меня взяли под руки и понесли, как плюшевую игрушку. Сначала в коридор, потом в лифт, вновь пронесли по коридору, подняли по лестнице на один этаж и внесли в небольшое помещение. Несколько узких шкафчиков, две кушетки, мягкий стул и большой письменный стол с ПК-моноблоком, экран на стене, пол из дубового массива. Помещение пополам делили две больших ширмы из дерева и светлого шёлка. И не скажешь вот так сразу, что это медкомната. Здесь даже запаха, присущего любому медицинскому кабинету не было.

Меня бережно уложили на кушетку. При этом гнули, как пластилинового, а вот сам я не мог пошевелиться.

— Скоро она придёт? — спросила Танаеша одну из своих сопровождающих.

— Через две минуты, госпожа.

— В каком состоянии?

— В удовлетворительном. Она успела проспаться после приёма препарата.

— Чёртова наркоманка, — произнесла тихо мистресс. — Пользуется моей добротой и тем, что найти целителя на службу очень тяжело, дрянь.

Вскоре подошла и целительница. И вот тут я понял, что нелюбовь к ней со стороны работодательницы связана не только (или не столько) с её пагубными увлечениями. По сравнению с Танаешей эта девушка давала той сто очков форы в красоте. Пожалуй, даже окажись она стервой или гадиной последней, я бы всё равно испытывал бы к ней симпатию и влечение.

Это была высокая стройная брюнетка с зелёными глазами и крупной грудью, выглядывающей из глубокого выреза тонкой кофточки. Попка и бёдра прикрывались юбкой на ладонь выше колен. Описать... слишком долго выйдет и мало слов. Если только всего короткой фразой — богиня красоты. И даже тот факт, что она явно только-только проснулась и спала прямо в одежде, её не портил. Скорее лёгкая лохматость и складки на одежде лишь добавляли её образу некий шарм.

'Ещё бы ей с такими способностями не заняться своей фигурой, — хмыкнул я про себя. — И... и можно не только внешность исправить, но и феромонами заняться...или какие там гормоны за влечение к себе отвечают? То-то меня так вставило, да и остальных тоже'.

В самом деле, было заметно, как заблестели глаза у всех женщин без исключения в комнате, и появился румянец возбуждения на их щеках.

— Ты куда уставился? — зло произнесла Танаеша. — Ты теперь моя игрушка, мальчик.

Тут я почувствовал, что вернулась возможность шевелить языком.

— Послушай, мне всё равно, кем ты меня считаешь и что от меня хочешь. Но если у меня пропадет Дар из-за тебя, то я тебя убью, — сказал я, посмотрев ей в глаза. — Убью, убь...

— Приступай, Исиальза, — перевела взгляд с меня, вновь онемевшего, мистресс на целительницу. — Сделай ему блокаду Дара.

— Полную или временную? Сколько инъекций делать? — равнодушно посмотрев на меня, сказала та.

— У него уже сделана первая блокада несколько дней назад. Если бы ты не витала в наркотических грёзах, то ознакомилась с его медкартой ещё вечером, — с раздражением ответила ей блондинка.

— Так сколько уколов? — равнодушно, не обратив внимания на отповедь, повторила вопрос эхора.

— Один. Нечего тратить редкий препарат, мужчине этого хватит и так. Надеюсь, ты не продала его?

Вместо слов целительница подошла к одному из шкафчиков, приложила ладонь к загоревшемуся сенсорному экранчику. Тот пискнул, тут же щёлкнул магнитный замок на дверце. Из шкафчика красавица достала одноразовый шприц, запаянный в прозрачную упаковку, разорвала ту, потом взяла с полки из коробочки ампулу с резиновой пробкой и со светло-зелёной жидкостью, воткнула в неё иглу и стала набирать. Уже почти вытянув поршень до конца вверх, она пробормотала:

— Надо же, перепутала.

— Чего ты там перепутала? — поинтересовалась Танаеша, которая выглядела сейчас мрачнее тучи. Думаю, она уже успела сто раз пожалеть, что пошла на поводу у эмоций 'показать место мальчику' и решила устроить экзекуцию прямо сейчас.

— Тут стимулятор для тренировок и усиления с краю лежал, которым подстегиваю Дар у слабых эхоров в бригаде, — пояснила та.

Если бы взгляды могли испепелять, то сейчас бы на полу в том месте, где стояла Исиальза, лежала бы горка золы.

— Дура! — бросила ей в лицо мистресс.

— Да ничего бы не было, — пожала та плечами, убирая шприц обратно в шкафчик и беря новый и новую ампулу уже с другим содержимым, полностью бесцветной жидкостью. — Он не сразу действует и блокаду не сумеет убрать... хотя, может до первого ранга через часок каналы очистятся, но вряд ли надолго, — пока говорила, то успела вытянуть шприцем всё содержимое ампулы. — Руку ему нужно освободить и придержать, пока вводить препарат буду?

Когда я почувствовал, что к левой руке вернулась чувствительность, то попытался сделать хоть что-то — оттолкнуть, выбить шприц, ударить. Но мне не дали, скрутив в один миг. А ещё мигом позже тонкая игла вошла мне в вену, в которую стало поступать лекарство. Ощущение болезненное, но куда хуже было понимание, что сейчас происходит практически моё убийство. Не уверен я, что после блокирования Дара мой организм останется прежним. У любого другого эхора — да, но для целителя последствия будут крайне негативными. Тем более, чуть-чуть, но я отличаюсь от местных, значит, и препарат может подействовать с кучей неизвестных побочных эффектов.

'Точно убью, как только парализация пройдёт, — пообещал я, смотря на лицо мистресс. — А там будь что будет'.

— Теперь ему нужен покой, — сообщила целительница, выдернув иглу из ранки и прижав к той кусочек ваты, смоченной в спирте. — Минимум час не стоит трогать, иначе могут быть неприятные последствия.

— Какие именно? — хмуро посмотрела неё хозяйка дома.

— Неприятные, — повторила та.

Мне кажется или целительница тонко глумится над своей начальницей? Мстит за внезапный подъём, за оскорбление, за, возможно, что-то из прошлого негатива в свой адрес.

А мистресс, уверен, точно уже десять раз пожалела, что решила ускорить мою 'кастрацию' как эхора. Если бы не было так гадко в душе, то даже порадовался про себя. Увы, только что сделанная инъекция вогнала меня в пучину чёрной депрессии. Я недавно говорил нечто в духе, мол, пока дышу — надеюсь? Забудьте, глупости это всё... или... тут взгляд скользнул по шкафчику, где лежал шприц с неким стимулятором для эхоров, которому по силам ненадолго вернуть мне мои силы. А вдруг, с его помощью и вовсе сумею сорвать 'скотч' с рудилиевых каналов? Пусть даже способности не вернутся, но на какое-то время я получу часть своих Сил, с помощью которых попытаюсь оставить о себе недобрую память в этом замке.

Вот только плохо, что ощущение Дара угасает. В прошлый раз, несмотря на блокаду, я его чувствовал, хотя и не мог воспользоваться. А теперь это чувство угасало. Примерно так проходит боль в зубе после приёма обезболивающей таблетки. Разве что в моём случае уходила позитивная часть.

— Останешься и присмотришь за ними обоими, — Танаеша посмотрела на одну из своих телохранительниц, после этого резко развернулась и вышла из медкабинета. Остались только мы трое — я с целительницей и охранницей.

Исиальза отошла к столу и чем-то там стала шуршать, потом скрылась за ширмой, вроде бы. Точно не мог сказать, так как не видел и не мог двинуть головой.

Через пару минут она вновь появилась в поле зрения, дошла до двери и щёлкнула замком. После этого вернулась ко мне. Присев на корточки, она погладила меня по щеке и произнесла:

— Эта тупая дура ещё не успела тобой воспользоваться?

Одновременно с этим я почувствовал, что ко мне вернулся дар речи и могу шевелиться. Ну да, сам так же рвал чужие техники при помощи своего Дара. Наверное, у всех целителей есть такая способность.

— Нет, — ответил я.

— Это хорошо, — широко улыбнулась она и опустила ладонь мне на грудь. — Приятно, что буду первой и обставлю мистресс.

— А эта?..

— Ты про Рину? Цепную псицу Танаеши? — хмыкнула она, расстёгивая воротник тениски и запуская руку под рубашку. — Ничего она нам не сделает.

Я приподнялся на локтях и повернулся в сторону охранницы. А та сидела в кресле, склонив голову на левое плечо и уже пустив тонкую ниточку слюны из полуоткрытого рта.

Спит.

Видимо, когда целительница проходила мимо, за ширму, то сумела дотянуться Даром до женщины и усыпить ту.

И тут во мне вспыхнула надежда. Пусть не на обретение свободы, но хотя бы дать всем прикурить тут. Судя по всему, тут от мужчин вообще ничего не ждут опасного, привыкли, что те вроде комнатных болонок. А некие старые законы и вовсе низводят их, нас, до уровня мебели. А какая опасность от тумбочки, если сама в неё не врежешься? Вот то-то и оно.

Машинально я посмотрел на шкафчик, где лежал стимулятор.

— Там лекарства от блокады, — сказала моя собеседница, перехватив мой взгляд. — Стимулятор тебе не поможет. Потом только хуже будет.

Я открыл рот, чтобы сказать о своей эхоровской специализации... и закрыл. Кто его знает, к чему это приведёт. Солидарности я вряд ли дождусь. А вот вновь оказаться парализованным — запросто. Уж кому как не целителю знать обо всех тонкостях своего дара. Блокада блокадой, но лично я бы перестраховался.