Время охотников прошло

Незнакомец повернулся к хозяину:

— Пожалуй, я немного задержусь. Сколько за одну ночь?

— Семь медяков.

И вновь он дал больше, чем запрашивал хозяин. Мужчина быстро сгреб монетв под стойку, проводил незнакомца взглядом:

— Гостей не пускать, как я понимаю?

— Нет.

* * *

Игвид. Большой город. Не помойка, как Хоккель, а настоящий образец для градоначальников. Идеальная чистота, проститутки стояли лишь у домов удовольствий, а на площади выступали бродячие актеры.

Идеальный город. Идеальные жители. Идеальный порядок.

Высокомерная знать.

* * *

Йеррен шел по улице, огибая прохожих. Игвид. Город счастья. Город, в котором никто не знал бед. Охотник давно не видел ничего подобного. Почему? Потому что он постоянно охотился. Шел по следу. Преследовал добычу, настигал ее, а затем судил. И судил жестоко. Он был горд тем, что почти никому не позволил уйти. Лишь Исафия все еще была жива, избежав его клинка. Проклятая Исафия!

Игвид. Город надежд и стремлений. Что понадобилось Исафии в этом городе? Зачем она наняла убийц? Зачем?

Йеррен миновал площадь, на которой открывалась ярмарка, и посмотрел на далекий дворец. Кто правил этим городом? Барон Гехаон. Высокомерный ублюдок, как говорили люди на каждом углу. Йеррен знал его деда, пока тот не угодил под копыта собственной лошади. Хороший был человек. Честный. А вот сын уже был в разы хуже. Тупой и скользкий. Он был подобен змее, которая только и ждала момента напасть. Но он тоже мертв, и теперь здесь правит внук барона, унаследовавший этот титул по праву старшего.

Охотник был осторожен. Он не попадался на глаза страже, не позволял прохожим заглянуть под ткань, отвергал любые попытки проституток затянуть его в дома удовольствий. Йеррен остановился в постоялом дворе на самой окраине города три дня назад, и с тех пор почти все время проводил на улицах. Даже хозяин не понимал, зачем его клиенту нужна комната, если он бывает в ней от силы несколько минут в день. Но Йеррен не отвечал на его вопросы, а тот вскоре перестал их задавать.

— Господин! Проследуйте за мною, мы подберем вам чудесный наряд! Уверяю, у меня лучшие ткани во всем городе!

— Жемчуг, привезенный из самого королевства Охра, господин! Сияет, словно звезды и великолепен, словно самая дорогая шлюха!

Йеррен отпихнул назойливого торговца в сторону. Еще от силы день, дольше он не вынесет. Но что даст ему этот день? Охотник был один, он уже давно это понял. Все его помощники оказались мертвы, агенты — повешены или четвертованы, шпионы — сосланы. Мир изменился.

Но у него еще был шанс. Небольшой, но иного ему никто не даст.

Охотник нервно дернул головой, проходя мимо лавки с амулетами. Лысый старик надрывно взывал к людям, обещая им защиту могущественный оберегов, что были заколдованы самими ведьмами. Йеррена передернуло. Раньше он вешал подобных ублюдков, предварительно кастрировав затупленным ножом. А сейчас? Ведьмы стали обычным явлением, а обереги — повседневным счастьем людей с деньгами. Ведьм больше не боялись. Их не боялись. Их почитали!

Что же это за мир такой?!

Йеррен посмотрел на дворец. Сидела ли там ведьма? Хранила ли она покой барона, как это делала Саррисса у герцога? Возможно. Значит, он должен быть осмотрительнее. Но как же ему найти след Исафии?

Раньше он мог прийти в город, приказать стражникам следовать за собой. Он переворачивал вверх дном каждую дыру и помойку, если только была возможность! А теперь? Кто он? Нежить? Человек? Или просто мертвец?

Йеррен свернул в проулок. Последний шанс. Если ему не удастся найти ответы здесь, то придется поступать безрассудно. А он этого не любил.

За спиной раздался шорох. Шаги. Раз, раз, еще раз. Человек двигался практически бесшумно. Практически.

Йеррен поднял руку, поправляя шляпу. Кошель на поясе призывно зазвенел. Как же просто!

Вор успел сорвать кошель с пояса и быстро развернулся, но Йеррен уже схватил его за плечо. Нога ударила Йеррена в пах. Охотник развернул вора, схватил за горло и ударил о стену. Ладонь заглушила тихий крик девушки.

— Привет, Саша.

Девушка перестала сопротивляться, замерла. Глаза ее расширились, она ударила охотника по голове, случайно сорвав ткань с лица. Иссохшая серая кожа и красные угольки в пустых глазницах оказали на нее удивительное воздействие. И она закричала еще громче. Йеррен отпустил девушку и отвесил ей пощечину.

— Вставай, мне нужна твоя помощь.

* * *

— Успокоилась?

— Катись к дьяволу!

— Я уже бывал у него. Не впечатлило.

— Почему бы мне просто не рассказать о тебе страже?

— Не надо угрожать, Саша, ведь я могу и обидеться.

— Да будь ты проклят, Йеррен! Будь проклят!

Во тьме глазниц что-то сверкнуло:

— По-твоему, я не проклят? Спасибо, что утешила.

— Отвали!

Воровка нервно тарабанила пальцами по столешнице, дожидаясь выпивки.

— Ради всех святых! Мне хоть кто-то принесет выпить?!

— Может, хватит орать? Я не спешу показывать людям, что я мертвец, знаешь ли.

— Дать плевать я на это хотела. Нечего было избивать меня в подворотне, — пробурчала девушка, уставившись в пол. — Чего ты хочешь?

— Мне нужна Исафия.

Воровка поперхнулась принесенным пивом. Охотник подождал, пока она придет в норму.

— Ты издеваешься? Двадцать лет прошло, а ты все не успокоишься?!

— Это другое.

— Ну конечно.

— Саша! Мне нужны ответы.

— А мне нужно, чтобы ты свалил из моего города!

Охотник наклонился вперед.

— Не нужно испытывать мое терпение, воровка. Помоги мне, и я покину твой город. Ты успела забыть, что я сделал с твоей дорогой сестренкой? А матерью? Я мог вырезать всю вашу проклятую шайку еще в прошлый раз! Двадцать лет прошло, но я все тот же ублюдок, что и при жизни!

Воровка бросила на него яростный взгляд, допила пиво:

— Да, я вижу, — прошептала девушка. — Нет здесь Исафии. Нет, и не было уже двадцать два года.

— Уверена?

— Да. Уж появление ведьмы здесь бы заметили.

Йеррен молча дожидался продолжения. Воровка молчала.

— Заметили?

— Ну да. Хакия не позволила бы ей даже ступить за ворота.

— Хакия?

— Ну да, — Саша подняла глаза. — Подожди! Так ты не знаешь?!

— Саша!

— Барон уже тринадцать лет как спит с ведьмой. Даже сына от нее уже имеет. Ты вообще не слышал об этом?

Йеррен молчал, облокотившись на столешницу. Барон спал с ведьмой? Вот это уже интересно.

— Йеррен?

— Я слышал. Слышал. Хорошо, может Исафия и не появлялась в городе, но здесь были ее люди. Мастера убийств. Слышала о таких?

— Из Хоккеля?

— Верно. Они приходили сюда. Исафия что-то поручила им. Заказ они выполнили, но убийца не знает, что он здесь делал.

— Ты уверен, что они здесь были?

— Абсолютно. Я был довольно убедителен.

— Верю. — Саша задумалась, покусывая нижнюю губу. — Дай мне время. Если убийцы приходили к нам, то об этом должны были узнать.

* * *

Йеррен вернулся на постоялый двор. Хозяин приветливо ему кивнул, но никто из постояльцев не был ему рад, ведь он лишил их двух важнейших радостей: мордобоя и проституток. Мужики боялись затевать драки, чтобы ненароком не угодить под руку охотнику, а шлюхи уже прознали о его отношении к ним. Теперь вечера проходили тихо и скучно. Хозяин же радовался этой передышке как никто другой.

Охотник присел на табурет в комнате. Барон спит с ведьмой? И у него есть от нее ребенок! Двадцать лет. Двадцать лет прошло, а мир перевернулся с ног на голову.

— Этот мир разваливается прямо на глазах.

Ведьм — сжигать, еретиков — четвертовать, монстров — истреблять, инакомыслие — пресекать. Охотники чтили эти слова, ибо они не были пустым звуком. Люди — слабые существа и им всегда нужны были защитники. Охотники защищали их от ведьм, еретиков и прочих тварей. А теперь? Что изменилось?

— Прошло всего двадцать лет. Двадцать лет!

Он сидел, думал. Размышлял.

Как могли люди допустить подобное? Что могло произойти? Йеррен не понимал. Люди боялись ведьм. Он помнил, как люди молили его прийти в их города и избавить от чудовищных порождений. Ведьмы, выродки, демоны. Как много тварей он истребил за свою жизнь? Ведьм волокли на костер по одному его слову, детей топили по одному лишь подозрению, города — сжигали. Йеррен стиснул кулаки. Он не мог представить, чтобы люди вдруг простили каннибалов и маньяков, пригласили их за свой стол, делили с ними кров и еду. Ведьмы для Йеррена были ничем не лучше насилующего детей ублюдка, который между делом пожирал бы живьем младенцев.

Но ведьмы чем-то заслужили признание и уважение. Любовь.

Этого не смог добиться ни один охотник.

Уже давно стемнело, когда дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвалась разъяренная Саша.

— Ублюдок! Что ты натворил? Что ты наделал, тварь?!

Девушка бросилась на него с кулаками. Йеррен встал и толкнул табурет ей под ноги. Воровка споткнулась, разразившись новыми проклятиями.

— Ублюдок!

— Саша, заткнись.

— Ты сжег Хоккель! Ты сжег Хоккель!

Охотник наклонил голову.

— И?

— Зачем? Зачем?!

— Что ты сделаешь, если найдешь человека, зараженного чумой? Здесь. В этом городе. В этом здании. В этой комнате. Будешь жалеть? Попытаешься спасти? Или позаботишься о других людях?

— Что?

— Что важнее: одна душа или две? Выбор всегда очевиден. Зараза не должна распространиться. Это знает каждый. Поэтому ее источник выжигают. Огнем и раскаленным железом. Хоккель разлагал души людей, а потому сжечь его было милостью.

— Ты убил тысячи людей!

— И убил бы больше, если это понадобилось. Мир сложнее, чем ты думаешь, воровка. Люди вроде меня должны принимать тяжелые решения.

— Люди вроде тебя — монстры.

— Тогда ты слишком плохо меня знаешь: я готов побыть монстром, если от этого будет польза людям.

Йеррен подошел к девушке и заглянул в раскрасневшиеся глаза.

— Что с убийцами?

Саша смотрела на охотника, а в глазах ее скопились слезы. Воровка сползла по стене на пол:

— Убийцы пробирались во дворец. Они что-то унесли оттуда.

— Убийцы работали ворами? Не верю.

— Да плевать мне, во что ты веришь! Об этом ничего не говорят, потому что кто-то пострадал кто-то из знати. Кого-то даже убили.

— Она могла обратиться к ворам. К тебе, например.

— Я не убиваю.

— Принципиальная значит? — Йеррен задумался. — Ответы нужно искать во дворце.

— А он хорошо охраняется. А после этого случая к нему вообще не подступиться.

— Никогда не бывает легко. Спасибо тебе, Саша.

Охотник отрыл дверь.

— Хотя, ты можешь мне помочь.

— Нет! С меня хватит, Йеррен! Хватит! Я больше не хочу иметь с тобой дел!

— Да мне плевать на твои желания, воровка. Ты мне должна. Все вы. Этот город все еще существует лишь потому что я так пожелал! Помнишь, как под вашими стенами стояли фанатики? Помнишь, как они хотели уничтожить всех и вся, лишь бы скрыть следы колдовства? Я помешал им, а теперь вы поможете мне. Все вы.

Саша дрожала от страха. Воспоминания о том ужасном дне все еще пугали ее по ночам. А еще она боялась наступления этого мига. Всегда боялась.

* * *

Йеррен остановился на площади. А Саша была права: к дворцу не подступиться, как бы ему этого не хотелось. Стража была постоянно настороже, при этом постоянно проходили патрули с бойцовыми псами. Их Йеррен обходил за десятки метров.

Он скучал по старым временам. Раньше ему стоило прийти в город, и для него переставали существовать замки и преграды. Каждая дверь открывалась по его приказу, каждый солдат служил ему, словно своему господину. Он выбивал ногой двери графов и виконтов, если только существовало подозрение в пособничестве ведьмам. Он даже выбросил из окна маркиза, когда тот посмел прилюдно поцеловать руку ведьме.

А теперь? Что изменилось? Почему ведьмы стали править, а охотников смешали с грязью?

— Этот королевство гниет заживо.

Йеррен отпихнул в сторону какого-то тощего старика и пошел прочь с площади. Ему нужно было подумать. Он обошел дворец в третий раз и остановился. Он ведь проходил здесь раньше. Где стража? Он не мог не заметить столь явной лазейки.

Охотник пошел вперед. Ни одного человека с оружием. Ни одной собаки. Шанс? Если он сейчас побежит, то может успеть проскользнуть за ворота?

Йеррен сделал шаг назад. Нет, нужно было уходить. Немедленно!

Охотник развернулся и побежал. Западня поджидала его уже за следующим домом. Десяток мужиков с алебардами, а впереди три бойцовых пса, готовых растерзать нарушителя. А позади них...

— Схватить его!

Йеррен не пытался сопротивляться. У него не было оружия, не было волков, а где-то рядом, несомненно, дожидались новые противники. Охотник опустился на колени, руки положил на дорогу. Его связали, несколько раз ударили по голове и ребрам, но он не сводил взгляда с командовавшей солдатами женщины.

— Я сожгу тебя.

Ведьма наклонилась:

— Поздно угрожать, охотник.

* * *

Темнота. Они пытались его сломать ею? Глупцы. Сколько времени он провел во тьме, надеясь, что его скорее убьют? Сколько ужасных тварей рвали зубами его плоть, а он не мог даже увидеть их? Он не боялся темноты. Этот страх просто выдавили из него капля по капле, перемешивая с его же собственной кровью. А сейчас... Как можно бояться того, что однажды уже успело тебя убить?

Кап. Кап. Кап. Влага собиралась на потолке, срываясь вниз большими каплями. Они падали прямо на лица пленников. Еще одна пытка, которая оказалась против него бесполезной. Но других она сводила с ума.

Йеррен повернул голову. Здесь были другие пленники. Воры, убийцы и заговорщики. И его поместили в одну клетку с ними. Охотник посмотрел на кандалы. Они впивались в его кожу так сильно, что будь он живым, весь пол залило бы кровью. Почему они не предположили, что он просто сорвет их вместе с серой кожей? Да даже если пришлось бы отрывать от себя лоскуты мышц, это все равно не смогло бы его остановить.

Заключенные шептались. Страх? Нет. Восхищение? Нет. Любопытство? несомненно. Он не мог слышать всего разговора, но одно слово повторялось чаще других.

Нежить. Нежить. Нежить.

Это слово звучало словно приговор. Проклятье, с которым ему предстояло справиться одному. Как и всегда...

Нежить.

Вот кем он стал. Вот кем он был. Вот кем его считали.

Прошли часы, прежде чем к нему пришли. Охрана открыла дверь, всех заключенных выволокли наружу. Те не сопротивлялись, но все равно получали сильные удары, стоило им бросить взгляд на женщину, стоявшую за спинами стражников. Вскоре в клетке остался лишь Йеррен. И ведьма.

— Охотник.

Он поднял голову. Ее платье уместнее смотрелось бы на балу, но никак не в зловонной клетке, полной дерьма и крови. Но девушку это ничуть не беспокоило. Ее вообще мало что беспокоило, судя по виду.

Девушка. Ну почему все ведьмы столь красивы? Йеррену было все равно, но именно красота зачастую останавливала молодых охотников от последнего удара. Но не его: Возвращенный убил свою первую ведьму с нескрываемой радостью и бил до тех пор, пока от тела не осталось нечто, мало напоминающее живого человека. Возможно, он был единственным охотником, ни разу не испытывавшим жалости к эти девушкам.