Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мы покидаем госпиталь и по наводненным туманом узким улицам подальше от площади держим путь на окраину Дрешде, к древнему храму, за которым лежит легендарная Долина Темных Лордов. Выдающееся место, место Силы, но сейчас мысли об этом рождают больше тревоги, чем благоговения, с каким я привык думать о Темной Стороне. Не то, чтобы я забыл все, чему учился — это не первый раз в моей жизни, когда приходится обходиться без использования Силы, но это всегда был мой добровольный отказ, вызванный необходимостью, а здесь все ощущается так, словно это Сила отказалась от нас. Все это не поддается объяснению, и уж тем более это невозможно принять. Пепел все более густыми клубами летит в лицо, а я иду, припадая на правую ногу, по пути, который указывает мне джедай, пусть и бывший. Я полон самых отвратительных чувств, с которыми, скрипя зубами, вынужден мириться. Здесь не мы устанавливаем правила, и этот факт каждого способен заставить чувствовать себя, как ни противно использовать это слово, жалким. Единственная мысль, которая успокаивает, что здесь так происходит со всеми, и это не зависит от меня. Я не совершал ошибок. И я справлюсь со всем, несмотря ни на что.
Черное, выполненное в форме усеченной пирамиды здание выступает из тумана внезапно. Некогда величественное, а ныне обвалившееся с одной стороны, охраняемое обезглавленными каменными изваяниями лежащих животных, оно производит впечатление не лучше, чем все прочие постройки в мертвом городе на планете-погосте. Темное и затхлое нутро Храма с разрушенными гробницами, чудом еще стоящими прореженными колоннадами, осколками камней и пылью, сплошь покрывающими пол, выглядит еще более убого, чем побитый фасад, и название «Великий Храм» теперь звучит подобно издевке применимо к этому строению. Грязный пол истоптан множеством сапог так хаотично, что понять, что здесь могло как-то интересовать секту или братство Каана в большей степени, совершенно невозможно. Кажется, попавшие в плен Коррибана гуманоиды просто прятались здесь за толстыми каменными стенами от порождений Тьмы.
Граф осматривает открытые гробницы. Но они пустуют — если что-то и было здесь, то оно было обнаружено раньше и вынесено теми, кто их вскрывал, мародерствуя в этих местах. Или не все… Дуку останавливается напротив плиты, на которой слой пыли явно не столь толстый, как на прочих, и на нем видны следы рук, причем с краю и так, что это верный признак того, что плиту двигали. И почему это не бросилось в глаза мне сразу? Я ничего не говорю и подхожу ближе.
— Бери, — указывает граф.
При всем желании нагрубить ему в ответ и показать, что я не позволю командовать мне, я нахожу проявление эмоций неуместным и помогаю ему сдвинуть плиту. Когда она с усиленным эхом грохотом ударяется о пол и переворачивается, я замечаю, что нечто вырезано на ее нижней стороне, некий план или схема. Но рассмотреть ее решаю позже. Внутри гробницы лежит древний свиток. Дуку с предельной осторожностью вынимает его и разворачивает. Он молча смотрит на ситхские письмена, которые явно не может прочитать. Я знаю ситхский, но не владею им в совершенстве, и лишь по отрывкам фраз пытаюсь понять написанное, частично знакомое мне пророчество:
«Ситх’ари выйдет из (самых низов), из грязи, но обретет такое могущество, которое никто не знал до него и не познает после. Он освободит себя от всех (несвобод) и достигнет совершенства. Идеальная сила, идеальная власть, идеальная судьба. Он поведет за собой ситхов, и он же уничтожит их, но через (уничтожение) сделает их более сильными и могущественными, чем когда-либо.
Ситх’ари (получит) то, чего все (жаждали) — вечную жизнь. Он создаст Сердце Коррибана, и из него будет (брать) силы (чтобы…трудно разобрать текст). Он не сдастся Сердцу Коррибана, которое будет желать его смерти, чтобы сохранить себя, вечно (жаждущее) жертв, пока он (забирает) из него силы. Он не будет подчиняться законам мира, а сотворит собственный. И будучи (добровольным) пленником этого мира, он все равно сохранит (часть себя) навсегда на свободе. Ибо он будет Избранный».
Если первая половина текста мне совершенно понятна, и ее века назад, как принято считать, воплотил Дарт Бейн, то вторая могла бы быть просто открытием, если бы до конца было ясно, о чем в ней идет речь.
— Это пророчество ситхов, — я решаю, что его нужно пересказать, и, может, вместе с человеком мы сообразим хоть что-то. — Здесь сказано об идеальном ситхе, которой достигнет величайшего могущества. И это он создаст Сердце Коррибана и некий… свой собственный мир, черпая силы из этого Сердца. И он же является Избранным…
— Там сказано, что собой представляет это Сердце Коррибана? — уточняет Дуку.
— Нет, — отвечаю я. Мне и самом хотелось бы это понять.
— Но если здесь уже существует некий иной мир, и эти фанатики с площади говорят о нем, значит, это пророчество сбылось, — делает вывод граф. — И они же говорят о том, что Избранный сейчас здесь. Мы чего-то еще не знаем.
Я ничего не говорю про Дарта Бейна. Он, без сомнения, был величайшим Темным Лордом в истории, и он приумножил могущество ситхов, но дальнейший текст вместе с тем, что происходит сейчас, никак не может быть связан с ним, из-за чего приходится думать, что в пророчестве речь шла не о нем. О ком же тогда? В Галактике осталось не так много тех, кто знает Темную Сторону. Так неужели это...
— Что-то еще важное есть в этом свитке? — интересуется граф Дуку.
— Еще сказано, что Сердцу Коррибана нужны жертвы, чтобы… сохранить себя, потому что… Избранный забирает у него силы, — это чертовски трудно объяснять, и я не могу быть уверен, что осмыслил все верно и не упустил ничего. — Ну, так это понял я.
— И это оборванное «братство» жаждет с этим покончить, уничтожив Избранного, — снова подытоживает граф Серенно.
Мне становится не по себе. Если мои догадки опять будут верны — а альтернативных версий у меня снова попросту нет — то мой учитель тоже здесь, где-то на этой планете с иной реальностью, и жизнь его находится в опасности. Так, может, потому я и оказался здесь? Может, это именно то, что я должен сделать — найти его и уберечь от гибели? Теперь я не сомневаюсь, что Сидиус действительно пытался связаться со мной, и корю себя за то, что так опрометчиво выбросил комлинк.
— Что будем делать дальше? — спрашивает Дуку. — Так же стоять и молчать?
Но я все равно не произношу ни слова. Нет, я не могу озвучить ему все то, о чем подумал, ведь я не должен ему доверять. Его твердость и убедительность были просто обезоруживающими, но с чего я так просто поверил, что он со мной честен? Он не озвучивал мне всей правды о себе. Как и я ему, конечно. Но так и должно было быть.
Что, если этот человек сочинил всю свою историю и на самом деле остается джедаем? Что, если он все это время шел по моим следам, чтобы выйти на Сидиуса? Все может быть…
— Что вырезано на плите? — вспоминаю я свое наблюдение. Вдруг там есть нечто еще, чего мы не учли.
Мы обходим пустую гробницу и опускаемся на корточки рядом с перевернутой плитой. То, что вырезано на камне, оказывается картой Долины Темных Лордов. Детальный план с подписями на ситхском… и точкой, которую на нем кто-то поставил углем. Отмеченное на карте место является местом захоронения Дарта Бейна.
— Это карта Долины, — сообщаю я, сомневаясь в правильности того, как поступаю. — Здесь указан один… объект, хотя это может быть и уловкой, и просто ошибкой. Но я пойду туда — мне нужны ответы. Ты останешься, ведь твоя цель — просто выжить.
— Там не так просто ориентироваться, в многоуровневом могильнике, — пытается возразить Дуку. Его не устаивает предложенный мною расклад, что бы это ни значило.
— Мавзолей Аджанты Полла в центре Долины видно из любой точки. А путь дальше я запомню, — заявляю в ответ я и начинаю заучивать маршрут, все спуски, подъемы и повороты, мысленно повторяя их снова и снова.
— У меня плохое предчувствие, это дорога на верную смерть, — настойчиво пытается отговорить меня граф.
— Мы без Силы, нет никаких предчувствий, — высказываю я однозначное возражение. — И я ведь не говорю тебе идти за мной!
— Но в одиночку ты не дойдешь! — ставит точку в этом споре Дуку.
Я готов кричать от ярости, проклиная все на свете! Если бы не мое ранение, все могло бы сложиться совершенно иначе, и я не имел бы никаких дел с этим человеком! Но изменить ничего уже нельзя, и мне снова приходится стиснуть зубы и соглашаться. Долина Темных Лордов определенно не будет тихим и безопасным местом — может, там мне даже не придется самому избавляться от своего сомнительного союзника. Будь что будет, главное для меня — сделать то, что я должен сделать. И в первую очередь я должен найти могилу Бейна.
Покинув здание разграбленного, полуразрушенного храма и обойдя его, мы останавливаемся на отшибе, глядя в огромную расщелину с гладкими и крутыми, но местами подвергшимися оползням и обвалам, каменными стенами. Нижние уровни Долины совершенно неразличимы за осевшим туманом, над пологом которого возвышаются только шесть огромных статуй склонивших головы гуманоидов и верхушка полуразрушенного обелиска, венчающего мавзолей Аджанты Полла. Академию Ситхов, которая должна выситься над этим масштабным разломом каменного массива, не видно, словно ее вовсе не существовало там, в устье Долины, расширяющемся в никуда, тающем на глазах в серо-белой дымке. Очевидно, когда мы спустимся в это пыльное ущелье между отвесных скал, видимость там будет хуже прежнего. Если учесть и то, что постройки разрушались, а пути преграждались руинами, заплутать в Долине Темных Лордов будет очень легко. А у нас нет права на ошибку. Еще и неизвестно, что может обитать там, среди склепов и могил.
Начиная спуск, я уже чувствую, что мне сложно идти вниз. Рана печет, и что-то в ней пульсирует, словно дергает за оголенные нервы, так навязчиво, методично добивая слабеющий рассудок. Каменистый спуск в Долину неровный и шаткий, и здесь трудно даже сказать, на какой уровень мы выходим. Ступив на ровную почву, я останавливаюсь и пытаюсь рассмотреть окружающую обстановку. Место захоронений погружено в тишину. Стены ущелья с многочисленными входами в гробницы постепенно начинают просматриваться все четче. Туман поднимается из пропасти Долины, и, вскинув голову и вновь обратив взор в сторону Академии Ситхов, в этот раз я вижу венчающую ее черную пирамиду, а над ней — ржаво-красный цвет, разливающийся по небу и переходящий в непроглядный мрак.
— Тьма наступает, — шепотом роняю я, но мне кажется, что голос мой разносится по всему ущелью.
Дуку, ничего не отвечая, смотрит мне в глаза с нерушимым спокойствием. Мы знали, на что идем, и нам нужно идти дальше, пусть это и единственный путь, направление которого — навстречу Тьме.
Мрак поглощает очертания стен Долины, исчезает из виду и мавзолей в ее центре, но пока, насколько я помню, идти нужно просто вперед. Вряд ли, конечно, можно уповать на идеальное развитие событий, при котором я совершенно точно оценю расстояние, и мы к тому же не встретим на пути никаких преград.
Иногда среди каменных завалов приходится пробираться на ощупь, но никто из нас не активирует клинок ради источника света — может, из-за этого мы теряем время, но зато до сих пор не столкнулись ни с какой тварью. Но за очередной грудой обломков скал начинает слышаться какой-то треск. С таким треском ломаются кости, но там нет ни иных звуков борьбы, ни криков боли, только шаркающая поступь. Мы бегло переглядываемся, понимая, что уже не одни здесь. И наши враги начинают появляться из-за камней — бледные монстры, отдаленно напоминающие одетых в красные лохмотья женщин. Я вновь вспоминаю о Датомире и Сестрах Ночи, потому что уже встречал здесь эту мутную Талзин, но движения существ свидетельствуют о том, что это вовсе не живые женщины. Они двигаются рывками, с щелкающим хрустом неестественно выгибающихся суставов, при этом словно корчась от боли. В руках тварей различное ржавое оружие — лезвия, ножи, кинжалы, пики и даже короткие копья. Монструозных «Сестер Ночи» оказывается много, и они пытаются преградить нам дорогу дальше. Когда твари подходят ближе, я замечаю, что их заплывшие гниющие лица лишены любых черт.
— Иди вперед! — толкнув меня в плечо, приказывает Дуку. — Быстро!
Сам он остается на месте, словно хочет взять всех этих монстров на себя. С чего вдруг такое самопожертвование, ради чего?
— Ты… поганый джедай! — не без досады сквозь зубы произношу я.
— Нет, я граф Серенно! — с гордостью и злостью объявляет Дуку. — Иди! — кричит он и активирует свой меч.
Его световой клинок темно-красного цвета. Приходится признавать, что граф был со мной честным. Видел ли он, что я его подозреваю? Наверняка. Если бы я был более внимательным в нашем совместном бою, вел бы себя иначе. Но я не должен сожалеть об этом — я не потерял бдительности, сохранил осторожность, поступал верно, как меня учили. И сейчас я должен сохранить эту верность себе и твердость воли и думать лишь о том, что у меня есть цель. Я срываюсь с места, все еще оглядываясь назад. Дуку делает мечом крест в воздухе — приветственный жест мастера Макаши. Нет, не та форма боя, которая хороша для сражения с многими противниками! Это верная смерть. «Сестры Ночи» медленными, прерывистыми конвульсивными движениями, сопровождающимися хрустом суставов, приближаются к нему и нападают. Граф сражается непревзойденно, с отточенным мастерством, но в схватке монстры оказываются весьма быстрыми и проворными. К тому же, их слишком много — за побежденными из темноты приходят новые. Но Дуку ведь сам выбрал эту участь, продиктованную его кодексом чести. А я быстрым шагом должен идти дальше, оставив его позади на растерзание этим женоподобным тварям.
Я начинаю различать впереди силуэт мавзолея и сбавляю шаг. Нужно хоть немного поберечь раненую ногу, иначе мне не дойти. Я снимаю с плеча тускенскую винтовку и иду, держась за ее ствол и опираясь на приклад. Если бы я знал, с чем столкнусь, привез бы с Татуина и пули для этого примитивного, но спасшего меня уже не раз оружия. И ведь были предчувствия, но об их значении догадаться было невозможно.
Я вздрагиваю от грохота за спиной и резко оборачиваюсь. Не хватало только очередного обвала в ущелье прямо сейчас! Но я вижу нечто гораздо худшее — с невысокого уступа из огромной дыры, только что образовавшейся в скале, выползает таозин. Я уже видел подобного плотоядного червя один раз, но эта особь гораздо крупнее и имеет черную окраску. Точнее, черны его внутренности и кровь, которые просвечиваются через полупрозрачную чешую. Я без раздумий тут же перехожу на бег, невзирая на усилившуюся боль. Червь, скребя почву несколькими парами черных лап, преследует меня с угрожающей скоростью. Учитывая, что таозины ловят добычу паутиноподобными нитями, мне приходится петлять, на что уходит и время, и силы. Я бегу, совершенно не думая о маршруте, постоянно оглядываясь назад, обливаясь потом, задыхаясь от боли в груди и брюшной полости.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |