| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не стоит обижаться на командира, — понимающе усмехнулся Николай. — Он хотел как лучше.
— Да что уж теперь, — махнула рукой девушка. — Хоть бы только у них получилось... Очень жаль, что нет никакой возможности наблюдать за ними внутри мета-корабля, там какая-то неизвестной природы гиперзащита.
Она немного помолчала, затем вдруг насторожилась и резко скомандовала:
— Всем лечь! Начинается!
Николай откинулся на ложе, которое низко загудело и окуталось синим мерцанием. Неизвестно откуда возникшие гибкие щупальца крепко-накрепко прихватили офицера к ложу. А зал, казалось, встал на дыбы. Даже сквозь мерцание гравиполя он видел, как вокруг носились туда-сюда незакрепленные предметы. Крейсер, похоже, вертелся, как сумасшедший, избегая залпа орудий мета-корабля. Он пытался хоть что-то понять в окружающем хаосе, но не смог. Безумное мельтешение продолжалось уже, казалось, много часов. Но когда все закончилось, выяснилось, что прошла всего лишь четверть часа...
— Есть! — восторженно завопила Ара. — Ребята достали эту сволочь! Ну какие молодцы!
Ошеломленные встряской офицеры только хлопали глазами. А стена перед ними снова превратилась в экран. В туманном зале возникло несколько воронок и оттуда вылетело с десяток человек, тащившие на себе несколько покореженных, неподвижных тел. Им тут же открыли гиперпорталы еще куда-то, наверное в этот самый ти-анх. Вдруг Ара смертельно побледнела.
— Нет! — вырвался из ее груди отчаянный крик. — Лар! Нет!
Девушка ухватила себя за волосы и закачалась на кресле, взахлеб рыдая. Николай медленно поднял глаза на Виктора, потом на Ненашева и оба с грустью кивнули. Похоже было на то, что парень не вернулся... Только Володя ничего не понял и наивно спросил:
— А где господин лор-капитан? С ним ничего не случилось?
Ара рывками, с трудом приподняла голову. Из ставших огромными, широко распахнутых глаз девушки сбегали слезы.
— О-он н-навс-сегд-да ос-стан-нетс-ся в н-наш-ших с-сердц-цах и н-наш-ших д-душ-шах-х... — с трудом выдавила она из себя и снова зарыдала.
Видимо, эта фраза являлась в среде Аарн ритуальной.
— Светлая память... — мрачно пробормотал Николай и встал, вслед за ним медленно поднялись остальные.
Казалось бы, давно пора привыкнуть к тому, что гибнут друзья и знакомые. Да вот только невозможно к этому привыкнуть. Ведь всего лишь полчаса назад человек смеялся, шутил, выпивал, радовался. И вот его уже нет... Володя, широко распахнув глаза, обвел взглядом вставших офицеров и тоже поднялся на ноги. Губы юноши задрожали, видно было, что он с трудом сдерживает слезы.
Ара вдруг встала.
— Пойдемте, братья... — мертвым голосом сказала она. — Сейчас будет Поминовение...
Николай не выдержал, подошел к ней и взял за руку. Ара подняла на него заплаканные глаза и уткнулась ему в грудь, горько и безнадежно плача. Похоже было на то, что эти двое любили друг друга... Такое отчаяние слышалось в тихом плаче девушки, что повидавшего все офицера передергивало. Он осторожно обнял Ару за плечи и тихо погладил по растрепавшимся волосам. В конце концов, девушка взяла себя в руки, оторвалась от него и почти прошептала:
— Пойдемте, ждут только нас...
Перед ними распахнулся гиперпортал и Николай, поддерживая шатающуюся Ару, шагнул вперед. Оказавшись в туманном зале, он вздрогнул. Тут собралось как бы не поболе нескольких тысяч человек. Впрочем, присутствовали не только люди. В стройных рядах замерших по стойке смирно Аарн он видел много еще не виденных прямоходящих ящеров. Сбоку стояли несколько драконов, ошибиться было невозможно — сложенные за спинами крылья этих огромных, раза в три выше человека, существ говорили сами за себя. Было также немало паукообразных арахнов, они расположились на потолке, среди щупалец, выстроившись ромбом. Тихая скорбь повисла над залом и, хотя Николай еще не проходил Посвящения, он ощутил ее. Чуть в стороне от центра стояло несколько человек, оглядывающихся по сторонам. Похоже, это тоже новички, те, что из красных. В центре зала застыл невысокий стройный человек с черной кожей и гривой белоснежных волос. А потом в воздухе медленно проявился портрет Лара. Смеющегося, со своей черной гитарой в руках. Он казался живым... Почти неслышно зазвучал перебор гитарных струн и раздался голос погибшего. Он пел... Только сейчас Николай вспомнил, что Аарн умеют записывать звук и изображение. Продолжая поддерживать шатающуюся Ару, он слушал незнакомые песни на неизвестных языках. Как жаль, что этот гениальный певец больше никогда и ничего не споет... Странная панихида продолжалась довольно долго, всей душой Николай ощущал, что Аарн прощаются с Ларом, они молчали, но это молчание было настолько переполнено болью, что его всего передергивало.
А потом все закончилось. Продолжающую плакать Ару увела куда-то черноволосая молодая женщина, назвавшаяся Целителем. Зал как-то незаметно опустел, остались только они, красные и чернокожий офицер в центре. Он подошел поближе к землянам и наклонил голову.
— Здравствуйте, братья, — негромкий голос был, тем не менее, наполнен силой. — Я дварх-полковник Эваль Релир, командир легиона "Ищущие Мглу". Кто из вас штабс-капитан Шаронский?
— Я! — Николай по привычке щелкнул каблуками, приветствуя вышестоящего офицера.
— Уходя, Лар попросил меня кое о чем на тот случай, если не вернется... Это касается вас.
— Слушаю вас, господин дварх-полковник!
— Лар попросил отдать вам его фамильный меч... — негромко сказал Релир. — У него не было детей.
Затем он достал из-за спины потертые ножны и протянул русскому офицеру.
— Но почему мне?! — почти выкрикнул изумленный до онемения Николай и отступил на шаг. — Мы ведь только сегодня с ним познакомились! Я же ему никто!
— Видимо, — грустно усмехнулся дварх-полковник, — он разглядел в вашей душе что-то очень ему близкое. Я не берусь судить, я просто выполняю предсмертную просьбу друга. Возьмите!
И он снова протянул меч. Но Николай все никак не мог решится.
— Да бери же, беляк! — вмешался кто-то из красных.
Эти слова словно подтолкнули штабс-капитана. Он протянул руку и принял из рук командира легиона старый меч в потертых ножнах Он меча веяло невероятной древностью. Николай вынул его из ножен и почтительно поцеловал лезвие. Вдруг показалось, что меч принял его и одобрительно улыбнулся. Какое-то наваждение... А потом он вдруг понял, что следует сделать. Николай порезал руку и полил меч своей кровью.
— Клянусь тебе, Лар даль Далливан, что я, Николай Александрович Шаронский, не посрамлю твоей памяти! — слова клятвы сорвались с губ сами по себе, никто не сказал ни слова, даже красные, хотя один из них довольно отчетливо фыркнул.
Губы дварх-полковника дернулись, он шагнул вперед и обнял Николая. Потом отступил на шаг и скрипнул зубами.
— Эх, Лар... — очень тихо сказал он. — Долбаное твое высочество... Говорил тебе, дураку молодому — уходи, пока не поздно, не лезь к центральным отсекам...
— Высочество? — удивленно переспросил Ненашев.
— Однажды, в одном королевстве у короля родился сын, — скользнула по губам дварх-полковника грустная улыбка. — Вот только выросши, стал он совсем не похож на других принцев и плевать хотел на власть. Ему нужна была только его гитара и слушатели, поскольку Создатель наградил его высочество божественным голосом. Принц с удовольствием бы отказался от власти, но по законам того королевства корона могла перейти к кому-нибудь только после смерти законного наследника. Король был уже стар, а кузен принца жаждал власти больше жизни. Думаю, всем понятно, что произошло дальше. Окруженному в старой башне с оставшимися двумя друзьями принцу повезло, что в этот момент орден начал Поиск в его мире. Так наследный принц Лар даль Далливан и стал Аарн.
— Да... — протянул Николай и по новому взглянул на меч. — А он ведь говорил, что в ордене есть бывшие принцы и бывшие рабы. Да только я тогда не понял, что он имел в виду...
— Вы сказали, что у вас коммунизм! — выступил из группы красных болезненно худой человек в круглых очках. — А у вам тут принцы всякие...
— Не коммунизм, — повернулся к нему дварх-полковник, — а некоторые его принципы. Например, каждому по потребностям, от каждого по способностям. Понятия денег, конечно же, у нас не существует. Внутри ордена все бесплатно, а каждый из нас всегда отдает все силы ради остальных.
Потом Аарн посмотрел на ошеломленных его словами белых офицеров.
— И вы, не удивляйтесь, господа, — усмехнулся он. — Наше общество настолько не похоже на другие, что понять его вы сможете только изнутри. К тому же подумайте, если человек получает блага только за деньги, то его начинает снедать корысть. Не каждого, конечно, но все же. А там, где есть корысть, рождаются подлость, жестокость и все остальное. Потому-то к нам попадают только люди, которые чище других, мы не можем позволить себе принимать тех, кто способен на зло...
— Какие-то глупые интеллигентские измышления, — фыркнул худой комиссар.
— Да? — приподнял брови дварх-полковник. — Тогда почему вы отказывались участвовать в расстрелах? Вас за это самого чуть к стенке не поставили, но вы все равно не согласились.
— Да... — покраснел комиссар. — Не знаю... Неправильно это, стрелять в безоружных людей. Пускай они хоть сто раз враги, все равно неправильно! Не мог я, чувствовал, что перестану человеком быть, понимаете? Хотя оно и буржуйское чистоплюйство... А...
Он махнул рукой и покраснел еще сильнее. Дварх-полковник только улыбнулся. Николай с удивлением переглянулся с Виктором, вот уж не думал, что среди красных могут быть такие люди. Такому человеку, несмотря на то, что он красный, враг, не грех было пожать руку. Ненашев внимательно присмотрелся к худому комиссару, чем-то он был знаком, кого-то смутно напоминал. Стой, да это же один из тех троих, что он отпустил в прошлом декабре. Отпустил, ежели честно, по той самой причине, по которой сам красный не мог расстреливать. Да, это точно он, хотя узнать парня в форме ордена было затруднительно.
— Значит, добрались тогда до своих? — спросил он и подошел поближе. — И как, интересно, вы через наши позиции перебрались?
Комиссар настороженно всмотрелся в его лицо и, кажется, тоже узнал.
— Штабс-капитан... — пробормотал он. — Повстречались снова, значит... А ты тогда так и не ответил, почему отпустил нас. Может сейчас скажешь?
— А по той же причине, что вы расстреливать не могли... — ответил контрразведчик. — Не хотел себя перестать человеком чувствовать.
— Вот видите, — вмешался в их разговор дварх-полковник. — У вас есть кое-что общее. И именно благодаря этим общим качествам вы оба и оказались у нас. Вот вашего полкового комиссара, да и большинство других, любой из нас обошел бы с гадливостью десятой дорогой. Они попросту палачи. Вы ведь замечали, что им нравится издеваться над беззащитными людьми?
— Замечал, — буркнул в ответ комиссар, дернув щекой. — Я потому и пошел с вами, что понимаю — где-то у нас что-то не так, не туда мы пошли!
Он с болью посмотрел на Аарн.
— Но вот как правильно? — мрачно спросил он. — Я надеялся, что вы знаете... А у вас принцы.
— Если захотите, можете просмотреть исторические записи обо всех других попытках построить коммунизм. Из них вы легко поймете, что ваши вожди наступают на те же грабли, на которые наступали их предшественники. Совершают те же самые ошибки... И потому ничего у них не получится.
— Да, — мрачно кивнул комиссар. — Я очень хочу увидеть эти ваши записи и понять в чем ошибка.
— Если коротко, — внимательно посмотрел на него Аарн, — то жестокость. Не построить ничего хорошего на боли и крови. Невозможно, законы равновесия, а это законы природы, все вернут обратно. К тому же, у вас, как и у всех других, за стремящимися добиться справедливости стоят жаждущие власти любой ценой. Можете просмотреть собранные нами в России записи и документы, они не для вас готовились, а для наших социологов. И эти документы четко показывают кто на самом деле стоит за вами, красными. Кто вами воспользовался.
— Даже так? — закусил губу комиссар. — Тогда получается, что вся гражданская война была затеяна, чтобы повыбить тех, кто им мешал?
— Вы это поняли? — изумленно спросил дварх-полковник. — Очень рад, что вы сами это поняли...
— Давно уже подозреваю что-то в этом роде, слишком много ненужной жестокости.
— Значит, господин подполковник был прав, когда говорил, что нас с красными попросту стравили как две стаи обозленных псов? — спросил Ненашев.
— Полностью прав, — согласился Аарн. — Тем, кто хочет получить абсолютную, непререкаемую власть, всегда мешают честные и свободомыслящие люди. Вот они и воспользовались нарастающим недовольством народа в вашей стране, господин штабс-капитан. Часть лучших людей пошла в красные, часть в белые и две эти группы вцепились друг другу в глотки.
— С этим что-нибудь можно сделать? Это можно как-то исправить?
— К сожалению, нет, — покачал головой дварх-полковник. — Люди вашей страны должны сами опомниться, навязанное со стороны ничего, кроме ненависти к навязавшим, не даст. Такие попытки с нашей стороны уже были и они приводили к столь страшным социальным катастрофам, что ваша гражданская война по сравнению с ними — детские игрушки. Вы тоже, если хотите, можете посмотреть исторические записи, поговорить с социологами.
— Меня зовут Никита, — вдруг протянул комиссар руку контрразведчику.
— Мы тезки, — криво ухмыльнулся Ненашев, пожимая протянутую руку. — Если вы не против, комиссар, буду рад присоединиться к вам в изучении тех записей, о которых говорил господин дварх-полковник. Очень хочу понять, кто же во всем этом кошмаре виноват.
Красный довольно долго смотрел ему в глаза, затем молча кивнул.
— Кстати, — продолжил контрразведчик, — вы на удивление правильно говорите. Вы где-то учились?
— Самоучка, — рассмеялся комиссар. — А если точнее, ссыльные у нас в городке жили, они грамоте и обучили. Правильно говорить тоже. А потом книги и еще раз книги.
Николай смотрел на них и размышлял. Страшноватая истина открывалась, получается, что те, кто мог сдержать кошмар, вместо того дрались друг с другом. А где-то там, далеко, звери в человеческом обличье дирижировали кровавой вакханалией... Что ж, бог с ними, придет время и они за все заплатят. Бог, в конце концов, не слеп. А Николай отвоевался, хватит, теперь он в этом странном ордене и ему очень хочется понять все, что пока понять не в состоянии. Вдруг он вспомнил, что в красном Петрограде у него остались родители и Даша, младшая сестренка. Вот только живы ли? У всех остальных, насколько он знал, живых родственников уже не было. Взять хотя бы Виктора, чья жена сгорела от тифа на его руках. Нет, он не может уезжать, не зная в точности, что с семьей.
— Простите, господин дварх-полковник, — обратился он к Релиру. — У меня остались родители и сестра, правда, я не знаю, живы ли они...
— Если живы, найдем, — усмехнулся тот. — Я сейчас попрошу Асиарха, а вы представьте себе как можно точнее ваших родственников.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
