"Ученики Ворона. Сеятели ветра"

— Да и пожалуйста — совершенно искренне сообщила ей Аманда — Конклавов много. И десять лет эти прожить надо еще.

— Стоп — громко и властно произнес Ворон — Грейси, не забывайся. Ты не с подругой говоришь, а с одной из величайших волшебниц современности. Де ла Мале забирай ее и отправляйтесь в свою комнату. Фон Рут, ты все еще здесь? Я же сказал тебе, что делать. И вам двоим — тоже. Встали, понимаешь, как лес у дороги. Деревянные по самую макушку и вот-вот листвой покроются.

И правда — заслушался. А мне ведь за седельными сумками идти надо. И вообще — подальше от этой доброй женщины.

Вот только удаляясь от одной красавицы-магессы, я чуть не сбил в дверях с ног вторую, как раз входящую в гостиницу.

Если точнее — Эвангелин.

Нет, сегодня положительно не мой день.

— Извините — опустив голову вниз, буркнул я и попробовал проскользнуть мимо нее на улицу.

— Стой — требовательно сказала Эвангелин, ловко цапнув меня за капюшон плаща — Твое лицо мне знакомо. Ааааа! Помню-помню. Это ведь ты прошлой зимой убил моего ученика? Прима?

— Точно-точно! — всплеснула руками Виталия — Герхард, верно, вот этот симпатяшка-недоучка тогда умудрился прикончить почти что выпустившегося в свет мага! Все же твоя метода обучения явно бьет по всем фронтам школу нашей с тобой соученицы. Любезный месьор Шварц, милый мой, аплодирую тебе!

И черноволосая магесса несколько раз демонстративно хлопнула ладонью о ладонь.

— Если подойти к вопросу убийства с позиций подлости и хитрости, то можно и архимага прикончить — Эвангелин не отпускала меня, рассматривая сверху вниз как некое неприятное насекомое, вроде вши или червяка-трубочника — Правда ведь... Как там тебя?

— Эви, мы ведь все выяснили еще тогда — Ворон подошел к нам — Твой воспитанник сам настоял на поединке. Он бросил вызов, он спровоцировал вообще весь тот конфликт.

Пальцы Эвангелин разжались, отпуская меня, а изрядной силы пинок под зад, который отвесил Ворон, выбросил на улицу.

— Спасибо — запоздало сказал я закрывшейся двери.

Я был очень благодарен наставнику за его помощь. А еще сразу дал себе зарок, вообще без особой нужды не покидать комнату, которую нам отведут под проживание. Сдается мне, не будь вокруг много свидетелей и поддержки в лице нашего мастера, мистресс Эвангелин меня так легко не отпустила бы. Убивать меня ей нельзя, по магическому уложению, но калечить никто не запрещает.

А ведь еще есть ее ученики, теперь уже бывшие, которых более не связывают никакие запреты. Что, если они тоже сюда приперлись, посмотреть на церемонию и попытать счастья? В смысле — попробовать попасть в конклав 'Сила жизни'. Эвангелин на самом деле хорошая наставница, она печется о своих учениках, и запросто может оказать им протекцию, пользуясь давней дружбой с мастером Гаем. Если уж даже наш наставник в разговоре с Виталией про подобное упоминал, что уж говорить о Эвангелин?

Вывод — стоит этим ученикам меня только увидеть, как они мигом вспомнят о том, что я сделал. Так-то они про меня уже наверняка забыли, как это обычно и бывает с людьми. Поначалу потеря хорошего приятеля всегда кажется страшной, ну, или, как минимум, болезненной, потом проходит неделя, потом месяц, и вот уже все стало просто прошлым, которое изредка всплывает в памяти, как правило после бутылочки, распитой за ужином. Да и то не каждый день. А с учетом того, что у этих свеженазванных магов еще и выпускные экзамены были, церемония выбора бога, и куча других мероприятий, можно смело предположить, что толстяк Прим ими уже давно и плотно забыт. С глаз долой — из сердца вон.

Но это, повторюсь, пока они меня не увидели. После этого все сразу встанет на свои места. Тем более, что и время у них будет. Все одно в Руасси заняться больше нечем, из доступных развлечений тут имеется только выпивка и бордель.

Так почему бы не развлечься и не прикончить сопляка, который посмел бросить вызов их выпуску? И время убить, и себя героями почувствовать.

И данное слово сдержать. Как мне тогда сказала та девица? Как же ее...Лиания. Мол — найду и убью. Не сейчас, так потом.

Нееет. Беру сумки — и в комнату. От греха.

Да, вот еще что — а Виталия, конечно, стерва еще та! Как она сразу начала наставника с Эвангелин стравливать. Мол, мы лучше, чем ее ученики. Нет, так оно на самом деле и есть, куда этим Примам и Лианиям до нас, но зачем вот так-то?

Хотя — и так ясно зачем. Эту Виталию хлебом не корми, дай ближнему гадость сделать. К тому же не исключено, что там еще и что-то личное есть. Давнее, надежно скрытое от чужих глаз. Не всегда же они были умудренными жизнью магами? Они ведь тоже когда-то такими же, как мы. Тем более, что как-то говорилось про то, что после выпуска они даже вместе путешествовали. В жизни не поверю в то, что молодые люди могут длительное время странствовать в качестве не более чем дружеском. Ерунда какая. Не бывает так.

А с учетом того, что мастер Гай, полагаю, и в молодости статью и удалью, скорее всего не отличался, вывод о том, за кого сражались эти две магессы, напрашивается сам по себе.

Мужчина подобный спор забудет сразу же после того, как его предмет покинет его поле зрения.

Женщина данное противостояние будет помнить вечно. Особенно, если она оказалась той стороной, что потерпела поражение.

Интересно, кто из этих двоих проиграл? Хотя — нет, даже знать не хочу!

Следом за мной на улицу, ежась под проливным дождем, вывалились мои соученики.

— Зря он — сказал Монброн Эль Гракху — Надо было просто сказать, что, мол: 'Дамы, рад вас видеть, но не более того'. А теперь все только усугубиться. Реван, можешь мне поверить, я-то знаю! Эраст, подтверди, что я в подобных вещах разбираюсь ого-го как!

— Вы о чем? — я тряхнул седельные сумки, сбивая с них воду.

— Мастер этих двоих повел в обеденную залу, ужином кормить и вином поить — пояснил Эль Гракх — Я считаю, что он прав. Это женщины, нельзя им просто так сказать: 'нет'. Особенно если учесть, что одна из них вон, на фон Рута жутко зла.

— Только так им и надо говорить — возразил ему Гарольд — Иначе они на шею сядут.

Я не стал слушать их спор дальше, а опрометью пустился обратно, в сухое и теплое здание гостиницы. Пока эти трое вино пьют, я как раз тихонько проскользну в номер.

И ведь почти проскользнул. Жалко только, что 'почти' не считается.

Глава четвертая

— Как удачно — раздалось у меня за спиной — Эраст, птенчик мой, помоги-ка мне.

Обладательницу этого голоса я узнал бы в любом случае. Даже самой темной ночью. Даже пьяный до изумления.

Боги, лучше бы мне никогда его не слышать. Повторюсь — я не трус. Трусы не выживают там, где я умудрился остаться в живых.

Но не в этом случае.

Да даже мастер Гай — и то меня так не пугает, со всей своей хитростью и безжалостностью.

— Мистресс Виталия — повернулся я к говорившей и изобразил дружелюбную улыбку. По крайней мере постарался это сделать — Чем могу служить?

— Приятно — сказала женщина — Приятно, когда молодые люди так вежливы по отношению к дамам. Знаешь, Эраст, нравы пали очень сильно. Примерно так же, как сейчас твои седельные сумки.

Что есть — то есть. Сумки я не удержал. Но оно и понятно — Виталия, как оказалось, в коридор вышла в таком виде... Ну, если не считать некоторое количество украшений, за одежду, то, считай, что почти без ничего. Нельзя же за одежду считать некую прозрачную накидочку, которая не столько скрывала ее прелести, сколько подчеркивала их. Не скажу, что я увидел для себя что-то новое, но все-таки определенный элемент неожиданности в этом был. Достаточный, чтобы я не удержал в руках свой груз.

Не каждый день с таким сталкиваешься, согласитесь?

— Вот, не могу расстегнуть цепочку — печально сообщила мне женщина, поддев пальчиком достаточно массивное золотое изделие, красующееся на ее шее — Раньше все было просто и понятно — через голову надел, через нее же и снял. Но года три назад из Халифатов пришла мода на замки, которые застегивают это дело. Я слежу за подобными вещами и всегда стараюсь быть в теме происходящего. Опять же — красиво, когда цепь оплетает женскую шейку, а не свисает до груди. Но вот расстегивать их — это такая мука! Так что, ты мне поможешь?

— Разумеется — обреченно подтвердил я — Где там ваш замочек?

— Ну, не здесь же мы будем этим заниматься? — повертела головой магесса — Заходи в мою комнату, там и разберемся что к чему.

— Не думаю, что это хорошая идея — возразил ей я — Мой наставник вряд ли одобрит подобное. Он человек довольно строгих правил. Плюс, тем самым я могу бросить тень на вашу репутацию...

— Герхард — человек строгих правил? — расхохоталась Виталия — Разумеется, годы меняют всех, даже меня, но в то, что Ворон стал моралистом, я поверить никак не могу. Я слишком хорошо его знаю, чтобы принять подобное на веру. Что же до репутации — то невозможно испортить то, чего нет в помине. В нашем сообществе меня называют 'распутной тварью' и даже еще хуже. И, скажу тебе так, мой сладкий — за дело. Слаба, каюсь, никогда не могла сдержатся, чтобы немного не напроказничать. Нет, по молодости кое-как держала себя в руках, а после решила, что жизнь одна, и разбрасываться на всякие условности — глупость невероятная. Да иди уже сюда. Мне холодно! Тут дует!

Она цапнула меня за плащ, который я так и не снял с плеч и буквально втащила в свою комнату. Как я успел схватить сумки — даже не знаю.

Надо заметить — комната у нее была роскошная. Я даже не ожидал увидеть в дыре, которой, бесспорно, являлся Руасси, такое убранство. Вроде бы обычная гостиница, небольшая, располагается в порядком траченном временем здании — и поди ж ты!

Золоченые подсвечники, мебель с шелковой обивкой, гобелены по стенам, дубовый стол с чернильницей и разбросанными на нем свитками, здоровенная кровать на коротких и толстых дубовых ножках.

Очень впечатляет.

— Так — Виталия сноровисто стянула с меня плащ — Вот это сразу на пол. Иначе ты мне все тут изгваздаешь.

Что меня поражало — она словно не ощущала того, что практически обнажена. Как некое животное, вроде лани. Более того — я и сам начинал воспринимать это как нечто нормальное и естественное.

— Думаю, дорожный камзол тоже лишний — ее пальцы пробежались по пуговицам моей одежды — Давай-давай, стягивай. Ты к даме пришел, а не в обеденную залу. Что ты краснеешь? Между нами все что могло случиться, уже случилось. Или ты забыл?

— Как вы могли подумать? — я бросил камзол на кресло — Дня не было, чтобы не вспоминал ту ночь.

— Боишься — Виталия сделала шажок назад, и с довольной гримаской оглядела меня с головы до ног — Я это ощущаю. Ох, как ты меня боишься! И это хорошо. Это правильно. Разумеется, может настать момент, когда я пожалею о том, что сделала с тобой. Нет-нет, я не про близость. О другом речь. О том, как я тебя сломала.

— Хотел бы я знать, что за момент такой может настать, когда одна из величайших волшебниц Рагеллона пожалеет о том, что ей сделано — не удержался я.

— Изволь — Виталия подошла к невысокому столику, на котором стоял длинный кувшин и несколько хрустальных кубков — Например, ты станешь великолепным магом. Почти всемогущим, невероятно влиятельным и очень, очень уважаемым. А я... Я к тому времени буду увядшим цветком, потасканной магичкой, вынужденной продавать на рынке всякий хлам сельскому дурачью, да гадать им же по ладони для того, чтобы не сдохнуть от голода. Что морщишься, ученик? Ты разве не знал, что старость для женщин в магическом сообществе равна приговору? Нашу красоту поддерживает магия, и стоит только ей стать чуть слабее, лицо сразу начинает напоминать сушеное яблоко, а все тело оплывает, как жир на сковороде. Мужчинам на это плевать, они не боятся стариться, а вот мы... Это вечный страх, он был, есть и будет. Десятилетиями быть красивой, и почти в один миг потерять все навеки — это ужасно. И что самое скверное — чем старше мы становимся, тем меньше сил у каждой из нас остается. У мужчин такого не бывает, а вот у нас — запросто. Такова магическая природа. Несправедливо, да, но с ней не поспоришь. Так вот — ты стал... К примеру, архимагом, а я — никем. И вот мы случайно встретились. Неужели ты не сведешь счеты с той, кто когда-то тебя так унизила?

Магесса наклонила кувшин над одним из кубков и наполнила его рубиново-красным вином.

— Не знаю — подумав, ответил я — Скорее всего, нет. Не потому что я такой хороший, а потому что смерть для вас в этом случае будет не столько наказанием, сколько благодеянием. Разумнее оставить вас мучаться осознанием того, что вы стали никем, когда-то быв всем.

— Весьма неглупый ответ — как мне показалось, удивилась Виталия, наполняя второй кубок — На редкость. Держи, заслужил.

Если честно, пить вино из ее рук мне не хотелось. Кто знает, что там, в бокале? Яд — вряд ли, нет ей смысла меня травить. Да и по закону нельзя это ей делать до того момента, пока я обучение не закончу. Но вот какая-нибудь экзотическая дрянь в вине запросто могла оказаться. Дурман или что-то в этом роде.

— Вот только не случится такого никогда — весело, не сказать — задорно, сообщила мне женщина — Ты не станешь великим магом. Не успеешь. Ты умрешь гораздо раньше.

— Вы и в провидении преуспели? — уточнил у нее я — Мое будущее видели?

— Провидение? — фыркнула Виталия — Что за чушь. Все предсказатели — мошенники, можешь мне поверить. Они просто хорошо разбираются в человеческой сути, на чем и играют. Любое предсказание не стоит выеденного яйца. Нет, тут дело в другом. Ты умрешь потому что оказался не там, не тогда и не с тем. Тебя погубит твой наставник. Тебя и твоих друзей. Так и случится, если немного не подправить твою судьбу.

Я как-то даже расстроился. Тогда, в Эйзерихе, мне пришлось иметь дело с роковой женщиной, которая смогла сцапать мою душу и измять ее до состояния половой тряпки. И на тебе. Все так просто, так банально, так примитивно. И что дальше? 'Рассказывай мне все, и я тебе помогу?'.

Кстати — а зад-то у нее толстоват. Нет, серьезно. Раньше как-то не замечал.

— Ты сейчас подумал обо мне плохо — белозубо улыбнулась Виталия — Нет-нет, ты и до того хорошо на мой счет не думал, но сейчас ты счел меня недалекой простушкой, которая пытается незамысловато заставить тебя предать своего учителя.

— Да, вы не предсказательница — я отсалютовал женщине бокалом и снова отпил вина — Мои мысли были совершенно не о том.

— Врешь, мой сладкий — Виталия подошла ко мне и погладила меня по щеке — Правда врешь хорошо, уверенно. Я же говорю — подрос мальчик, мужчиной становится.

Закончив свою фразу, она наотмашь ударила меня по лицу. Сильно и болезненно. Да еще и пальцем погрозила — мол, молчи, не возмущайся. Сам виноват.

Я себя виноватым не ощущал, но промолчал.

А смысл что-то говорить? Ей на мое мнение плевать.

— Мне не нужен тот, кто будет рассказывать мне сальные подробности о том, с кем из твоих соучениц Герхард спит, и что он ест на ужин — тон Виталии неуловимо изменился, из игривого став деловым — Это неинтересно, и пользы в подобных рассказах нет ни на грош.