Хмель и Клондайк

Быстро осмотрев ящики, нашел нужный, отпер крышку — есть контакт, пластиковые коробки стоймя. Вытащил одну, открыл — на сером поролоне блестящий револьвер из нержавейки. Крупный такой, с барабаном без долов. Покрутил в руке, кивнул, затем в другой ящик полез, за кобурой и патронами.

Пока у машины возился, из дома вышел Дмитрий, полез в кабину "форда".

— Так, мне надо бы тогда ликбез с вами провести, — сказал вдруг Платон, глядя на то, как я прилаживаю кобуру с револьвером "по-аляскински" на грудь. — Тут как бы правила игры другие. Дмитрию я раньше рассказывал, а тебе, Коль, как-бы не довелось послушать.

— И что я делаю не так? — осведомился я.

— Да пока все так, но... расскажу, короче. Пошли. Дмитрий, жрать с нами пойдешь?

— Жрать? — задумался тот. — Жрать пойду. Жрать я всегда.

А так и не скажешь, если по комплекции судить.

Я полез в другой ящик, вытащил оттуда помпу "ремингтон" с чехлом, потом, подумав, докинул прямо в чехол две коробки патронов, с пулей и картечью. Товаром будет, надо же с чего-то начинать, верно?

Распахнувшаяся калитка вывела нас на обычную сельскую улицу — дощатые заборы, бревенчатые дома, на подклетях больше, то есть строились тут именно что по-северному. Из труб дым валит, в конце улицы церковь видна — идиллия, в общем. Снег утоптан и уезжен, под ногами скрипит. Где-то собаки брешут, но не здесь, на другой улице.

— Тут место интересное, — сходу взялся учить Платон. — Территория Форта, но вроде как под контролем Города. Город с Фортом на ножах, но городские здесь тихо сидят, в принципе, потому что дорога отсюда одна и отрезать от снабжения труда большого не составит.

— И чего им тогда тут надо?

— Нефть здесь есть. И заводик тут поставили, перерабатывающий. У Форта сил его отбить не хватит, да и рванут его городские если наши в атаку пойдут. А так тут соглашение разделе продукции — литр в Форт, литр в Город и еще литр городским на себестоимость. Вот и получается тут междуцарствие некое. Менты местные, а гарнизон городской.

— А нам это чем грозит?

— Ничем, в принципе, горожане здесь не борзеют, — пожал плечами Платон. — Просто учитывать надо... в поведении. А само Лудино таким образом вроде как независимое получается. Они так думают, по крайней мере. И нам нормально с нашими делишками — с тутошней ментовкой договорился и там хоть трава не расти, никто в твои дела не лезет.

— А кто лезть будет? — уточнил я.

— Да кто только не будет, Коль, — Платон усмехнулся. — У нас тут разгар девяностых с примесью магии и постапокалиптики. И крышевать все всех рвутся, и долю тянуть, и рынки делить, а все кондукторы давно под Северореченском, к слову. Я один такой, наверное, бесконтрольный. И знаешь почему? Потому что дверь моя здесь. А городские северореченских в эти края на пушечный выстрел не подпускают, ну и я осторожный и с людьми дружу.

— Дружить надо, это точно, — согласился я.

У церкви дорога свернула к рынку, похоже, а у входа на рынок я увидел длинный двухэтажный бревенчатый дом с вывеской "Гостиница".

— Тут и пожрем, — показал на дом Платон. — А сельпо на рынке, прямо за гостиницей, туда и зайдем. Мить, если тебе в магазин не надо, может ты пока столик займешь да пожрать закажешь?

— А что заказывать?

— А тут или курица, или свинина. И гарнир или картошка, или макароны.

— Заказывать-то чего?

— Свинину с картошкой, — хором выдали мы.

— И суп какой-там у них есть на сегодня, — добавил Платон.

Дмитрий кивнул и свернул к гостинице, а мы вдвоем пошли дальше. Впрочем, далеко идти и вправду не пришлось, еще один бревенчатый дом с лаконичной вывеской "Магазин" оказался прямо за воротами. Поднялись на крыльцо, топая ботинками чтобы с них снег сбить, я потянул дверь на тугой пружине. Потянуло теплом и запахом нафталина, а мы вошли в полутемное помещение с дощатым прилавком, за которым сидел упитанный мужик в овчинном жилете, читавший книгу. Он посмотрел на нас вопросительно, но книгу откладывать не стал.

— Здаров, Михал Степаныч, — поздоровался с ним Платон.

— Привет, Саш, — назвал Платона по имени мужик. — С чем пришли?

В магазине было все, от пакетов с крупой до ружей и винтовок, стоявших рядком в пирамиде. Одежда тоже была, с обувью, полушубки и валенки занимали целый угол. Еще в магазине было тепло почти до жары, пахло горелым деревом и горячим металлом.

— Человек с нами оттуда, — Платон показал почему-то на потолок. — А куртец у него не по сезону. И на продажу кое-чего имеет. Коль, покажи товар, — кивнул он мне.

Я выложил чехол на прилавок, с вжиканьем расстегнул молнию, открыл.

— "Рем-восемь-семьдесят", семизарядный, две коробки патронов в комплекте, — коротко описал я товар.

Продавец хмыкнул, явно стараясь изобразить скептицизм, взял ружье в руки. Покрутил, без большого знания явно, заглянул в затвор, дернул неуклюже цевье, щелкнул спуском, не слишком ловко приложив приклад к плечу, потом, явно не найдя что еще можно сказать, просто спросил:

— Сколько хочешь за него?

— Девяносто золотом, — тут же ответил Платон. — Без торга.

— Ты с ума сошел! — замахал руками хозяин. — Больше полтинника...

— Степаныч! — рука Платона взмыла в предупреждающем жесте. — Нет торга. В Форте дороже уйдет, я же знаю. Просто товарищу деньги прямо сейчас нужны, а то у него одни кредитки, — речь завершилась чуть ехидной ухмылкой.

— А то моя вина, ага, — вздохнул я. — Я сюда прямо рвался.

— Не рвался, но попал.

— А это что у тебя? — хозяин вдруг заинтересовался висящим на груди револьвером.

— По цене договорились? — вместо ответа задал я вопрос.

Степаныч вздохнул горько, на манер "давайте, грабьте", затем полез куда-то под прилавок, как оказалось — за деньгами. Затем на прилавке оказалась груда мелочи, при ближайшем рассмотрении оказавшейся золотой. Монеты были разные, разной степени потрепанности, среди них и серебряный рубль оказался, но Платон быстро их пересчитал и ссыпал мне в ладонь, уверив:

— Все правильно, Степаныч как всегда без обмана.

— Так что за ствол у тебя, любезный? — повторил вопрос Степаныч. — Дорогой?

— Ствол дорогой... более или менее, — я вытащил длинный револьвер из кобуры. — "Ругер Супер Рэдхоук" под "четыре — пятьдесят четыре кэсалл", — я откинул барабан и высыпав патроны на ладонь, протянул оружие хозяину.

— У тебя там никакой магии? — чуть опасливо спросил тот, избегая брать в руки.

— Магии? — в первый момент не понял я.

— Да довелось тут всякое видеть, — пояснил Степаныч. — Мужику одному из Форта чародей ружье усовершенствовал типа. Кто чужой берет — его током шарашит. Шутник, вроде. У нас, правда, дошутился — ружье отобрали все же и сломали к черту, а самого к лекарю с сотрясением мозга отнесли.

— Вот как..., — задумчиво кивнул я, связав в цепочку оружие и чародея Саню. — Нет, пока без всякой магии.

Я отдал ему ствол и один из патронов, сказав только чтобы поосторожней был. Как-то не показался мне Степаныч уверенным пользователем.

Пока Степаныч крутил в руках большой и тяжелый револьвер, слушая пояснения Платона, не сильно-то и разбиравшегося в предмете, я начал перебирать висевшие рядком тулупы, какими "магазин" тоже торговал. Обычные такие тулупы, только крашены в разный цвет. Есть простые белые, вроде военных, есть черные, а есть и настоящие дубленки, причем они подороже.

— Волк? — спросил я, снимая с вешалки на удивление добротную короткую серую шубу.

— Волк! — кивнул Степаныч. — Тепло — страсть. И сносу нет.

— Это я знаю.

Была у меня подобная когда-то. И в снег и в мороз куда угодно в ней, только собаки не любили. Но так и я их не люблю, так что плевать.

— Почем?

На ценнике фломастером "25" написано.

— Четвертной, золотом, — сказал Степаныч. — А на кого патрон такой зверский?

— На медведя. Я серьезно, — добавил я, перехватив его ухмылку. — На Аляске первая самооборона от гризли. Рыбаки те же ружья или винтовки носить не любят, мешают, поэтому такие револьверы и таскают. Я сам и таскал.

— Ну да, — нахмурился Степаныч, — вообще здоровый патрон, ага.

— Так я шубу беру?

— Бери, бери, — закивал он. — А еще такой револьвер есть?

— Нет больше, — соврал я. — Этот на мне был, один такой.

Не надо торопиться. Деньги есть — пока осмотрюсь. А так у меня пятьдесят разных стволов в пикапе, не считая всего прочего.

В общем, вышел я из магазина в волчьей шубе и с сумкой, в которой лежала моя куртка. Хотел и валенки взять, но передумал, ботинки у меня на любой мороз годятся, тоже торопиться смысла нет. Да и машину вести в валенках не очень. А вот Платон, к слову, в подшитых валенках уже топал, и в таких же почти все встречные прохожие были. Простая жизнь.

Дмитрий нас уже ждал. На столе перед ним стояли три миски супа, одна уже почти пустая, и кувшин с чем-то. На деревянном подносике нарезанный хлеб горкой.

Столовая, или как там это правильно называть, занимала половину первого этажа гостиницы. Сейчас зал был пуст, разве что за столиком у самого окна раздачи сидел какой-то вояка в камуфляже, автомат стоял рядом у стены, рядом с брошенной на пол разгрузкой. В зале пахло жарящимся мясом, отчего мой голод озверело кинулся в атаку.

— Опаньки, — сказал Платон, потирая руки. — что за супец?

— Картофельный, — ответил Дмитрий. — Но нормальный. По песярику? Я заказывать не стал, но... Гаишников тут нет ведь?

— От песярика беды точно не будет, — уверенно заявил Платон, усаживаясь за стол.

Молодой парень в белом переднике подошел к нам, поздоровался и тут же ушел, вскоре вернувшись с маленьким графинчиком.

— Триста, — сказал он, поставив графинчик на стол вместе с тремя рюмками. — Только у нас самогон, пятьдесят градусов, так что учитывайте.

— Учтем, — уверенно сказал Платон, взявшись за разлив. — Мы по чуточке, мужики, ага? Чтобы на три разлива хватило и не косеть.

Самогон оказался крепким, едучим, но вполне чистым, даже запаха почти что никакого. Под супчик первая рюмка провалилась легко и даром что в ней на дне было, но в голову слегка стукнула.

— Коль, Мить — за новую жизнь, — произнес Платон. — У Мити тоже причина вроде твоей, только во времени растянутая, — наш проводник повернулся ко мне. — Рак у него, в терминальной.

Я посмотрел на того вопросительно и Дмитрий кивнул.

— Там все, а здесь залечим. В Форт приедем и через пару дней в норме будет.

— Надеюсь, — усмехнулся Дмитрий.

— Ты Николая убил же, наповал, считай, — даже чуть возмутился Платон. — Не далее как вчера. А теперь с ним водку пьешь. Ну и к чему сомнения?

Та первая поездка до Форта запомнилась мне навсегда, хотя с нами абсолютно ничего не случилось. Сначала мы подъехали к КПП на въезде в село, за которым, за бетонными блоками, стоял старенький БТР-60, уставив пулеметный ствол на дорогу перед собой. БТР может и старенький, но аргумент у него серьезный, внушает уважение. Там вояки быстро записали наши данные в какой-то журнал, страсть как поразившись моему водительскому удостоверению, выданному штатом Аляска, да и выпустили нас на дорогу, пока еще едва освещаемую поднимавшимся солнцем.

Мы ехали по засыпанному укатанным снегом старому шоссе, встав своими двумя пикапами за "уралом", в котором вместе с мешками и ящиками сидело несколько разнообразно вооруженных людей. Сама дорога шла то по лесу, то среди полей с перелесками, машины шли небыстро, километров пятьдесят в час, не больше, да больше и не хотелось, трясти начнет. Из кузова грузовика на нас поглядывали с явной завистью — в кабинах тепло, а за бортом было заметно за двадцать, при этом, со слов Платона, это еще только начало зимы.

В селе со странным названием Волчий Лог к нам присоединился вполне новый с виду "пазик", высоко сидящий над дорогой, вполне всерьез набитый пассажирами. На нем даже табличка висела "Форт — Старая Мельница — Волчий лог". Цивилизация.

— Счастливый ты человек что со своим транспортом, — между тем разглагольствовал Платон. — Это и для бизнеса хорошо, и уважение и все такое. Раньше тут сплошь на конской тяге все было, несколько лет назад еще.

— А чего так?

— Бензина не было. В городе были хранилища, но город хрен с кем делился. А тут как нефть в Лудино нашли, сразу проще стало. Проводники сразу транспорт потащили, а в Городе военные склады длительного хранения были, вот они их и расконсервировали.

— Ты машины, что от меня брал, сам продаешь?

— Не, — замотал он головой. — Вопросы возникнут. В Форте никто не знает что я кондуктор, так что шифруюсь, под посредника в закосе.

— А что не так?

— Долгая история, — поморщился он. — Есть тут одна... сила... что пытается это дело монополизировать, но я на дядю не работаю.

— Типа фрилансер?

— Именно. В Лудино начальник ментовки знает да и достаточно. Он в доле чуток, прикрывает. А из-за рейнджеров там лишние не шляются, поэтому можно дела вести.

— Рейнджеров? — не понял я.

— Прилипла хохма чья-то, — махнул он рукой. — В Городе их патрульными частями назвали, но Патруль и в Форте есть, так что название не прижилось, одно с другим путали. А кто-то смеху ради рейнджерами назвал — и прилипло не оторвешь.

Ну да, так обычно и бывает.

Запомнился же мне путь до Форта практически нереальной странность происходящего, объяснениями, которыми сыпал всю дорогу Платон, не прерываясь даже тогда, когда жевал бутерброд с копченой колбасой. Участок странно комковатого снега обозначенного полосатыми вешками он назвал "гнездом снежных червей".

— На таком месте даже машиной лучше не ехать, колесо провалиться может, — объяснял он. — А так ногу отхватят в лучшем случае, они еще и ядовитые. Их в этих краях почему-то всегда много, вечная проблема.

— Черви в снегу? — уточнил я.

— Да хрен знает черви это или что другое. Длинные, сантиметров по тридцать, на червей похожи, только еще и с жвалами вроде паучьих.

— И что, не уничтожат гнездо?

— Да только вскрыли, наверное. Те же рейнджеры подъедут да и выжгут на хрен.

Я только кивнул.

— У нас же тут два мира перемешалось, наш и хрен пойми чей. Два мира — две системы, так сказать. А там все снежное, вплоть до ягод. Понятия "Мрак", "Тьма", "Стужа", "нечисть" и "нежить" у нас тут вполне бытовые. Тут что волки стаями, что нечисть толпами. Оборотни и вампиры, вурдалаки и волколаки, на выбор. Кого не хватает? Снежные люди — вроде питекантропов с зачатками магии. Колдуны. Маги. Чародеи. Ведьмы. Во-он тот поворот видишь?

Платон указал на ничем не примечательный проселок, отходивший от главной дороги.

— Вижу.

— Там хутор был. Хозяев вампиры выели и сами заселились семьей. И знаешь что? Даже не чудили здесь, жрали народ в других местах. А так даже на постой принимали и ничего.

— И чем закончилось?

— Патруль на них набрел как-то, вскрыли сущность. Там их вроде всех и перебили, в патруле мужики опытные, умеют это дело.

— А сейчас там чего?

— А черт его знает, ничего, вроде. Опечатали место. Его с нуля чистить надо, защиту укреплять и все такое, а желающих пока нет.