Ведьмин путь

Запустив поиск, я откинулась на спинку кресла и глотнула чаю, понимая, сколько досье мне сейчас выкатит система. И возраст, и сфера, и даже проводник — всё слишком распространенное. Работай ведьма с попугаем или змеёй — было бы проще. А так из зацепок — внешность и имя кошки, если оно настоящее, да оставшиеся в номере вещи, если ведьма часто их носила и засветилась на фото. Негусто.

Минут через пять система разродилась списком. И всего-то тридцать страниц, а каждой — по десять досье... Поерзав и отставив кружку, я взялась за изучение. И на пятнадцатой странице нашла искомое. Кошка Руна — один в один с...

Тихое урчание. Я подняла голову и улыбнулась сидящей на полу кошке. Тут как тут... Так, Карина Александровна Зуева, приятно познакомиться... Бегло изучив досье, я снова откинулась на спинку кресла и разочарованно поджала губы. Дело дрянь.

Судя по данным, из города она уехала сама — села на поезд, имея при себе небольшой дорожный саквояж (вероятно, с документами, зельями и амулетами) и укатила на Алтай, где и сгинула. Её нашли через месяц после отъезда отсюда, в глухой деревне на горном перевале, замёрзшую... нет, ставшую ледяной статуей, в толще льда.

Я посмотрела на дату. Февраль на перевалах, конечно, суров, но не до такой степени и не для сильной ведьмы. Явно магия. Но то, что она бросила кошку... означает только одно — собой ведьма уже не была. Никогда ни одна здравомыслящая ведьма не откажется от проводника своей силы — дополнительного козыря, усилителя способностей. Руна поймала мой взгляд и тихо, жалобно мяукнула.

— Сиди сюда, — я поставила компьютер на пол и похлопала по коленям.

Кошка не шевельнулась, лишь глаза посветлели, а расширившиеся зрачки стали почти белыми. Да, усваивая часть ведьмовской силы, животные становятся немного нечистью... Я перебралась на пол, села рядом с кошкой, задумчиво погладила её по спине, и Руна улеглась, расслабилась, запустила коготки в ковёр.

Не собой... За три года я перелопатила, приводя в порядок, уйму дел, в том числе и уголовных. И знала, что в таких вот заброшенных деревнях на перевалах любили прятаться — и работать — ведьмы и колдуны, презирающие законы. Считающие, что мы не должны находиться под надзором наблюдателей. Полагающие, что нельзя запрещать ни магию тьмы, ни её смертоубийственные заклятья и ритуалы. Живущие долго, гораздо дольше отмерянных нам природой ста пятидесяти лет.

Кроме всего прочего, отступники умели скрывать истинную внешность — и не просто иллюзией маскироваться, а становиться другим человеком, меняя своё тело под чужое. Нашла отступница подходящую ведьму, сменила "шкуру" со своей на её, чтобы спрятаться... А бывшего носителя "шкурки" потом находят в глуши, и хорошо, если тело поддается опознанию. И хорошо, если находят.

Руна тихо пела и смотрела на меня не мигая. А ещё, конечно, есть вариант нечисти — взяла под контроль сознание, увела... Но в это верилось слабо. У нас природный иммунитет против одержимости и сильного воздействия, а чтобы месяц тащить на буксире почти столетнюю ведьму, нужно быть... даже не бесом. А кем-то посильнее. А сильнее бесов в нашем мире, слава богу, давным-давно никого нет. Кроме... слабой нечисти. Способной отъесться на силе тех же бесов и превзойти их — на время. На час-два, не больше. Но никак не на месяц. И — лёд?.. Нечисть стихийной магией не владеет.

Мои умозаключения совпадали с тем, что указано в досье.

Да, несанкционированная магия. В алтайской деревушке хозяйке Руны делать было нечего — нет там ни древних капищ, ни интересных захоронений, ни старых тайников, ни нечисти, ни (вроде как) замеченных отступников, ни даже их домов или могил, смердящих опасной ритуальной тьмой. Даже законопослушных ведьм, заклинателей или колдунов — родственников или друзей — там нет. Карину совершенно случайно обнаружил местный шаман, а шаманы, хоть и владеют иной силой, знают о Круге и имеют с ним некоторые связи.

Наблюдатели, прилетевшие по свистку, покопались на месте да закрыли дело. Замороженное тело изо льда извлечь так и не смогли, поэтому всё опознание свелось к расспросам местных жителей. И настоящая хозяйка Руны умерла на перевале или некто под её личиной, достоверно не установили. Ведь известного питомца как важнейшее "удостоверение" личности ведьмы так и не нашли.

Но, вероятно, кошка, не зря ждёт и сторожит седьмой номер.

— Что же ты бережёшь, а, полосатик? — я почесала Руну за ухом.

Старое, очень старое животное, если смогло выжить без хозяйки... И, кстати...

— Я же тебе поесть купила.

Я сходила на кухню и вернулась с открытой банкой паштета. Кошка принюхалась и неспешно приступила к ужину. А я закрыла поисковые программы, отодвинула компьютер и допила остывший чай. В бумагах, выданных Верховной, имени этой ведьмы не было. Значит... девятая. И убили её (или заставили исчезнуть) всё же здесь (или отсюда), иначе Руна жила бы сейчас в деревушке на Алтае. А по документам Карины отсюда отбыл кто-то в личине. Питомец всегда идёт за хозяином до последнего — пока ощущает в нём жизнь.

И снова вспомнились намёки Верховной: пропасть — не значит умереть. И в городе есть что-то, требующее проверки... Я посмотрела на плотно зашторенные окна. Призраки? Пока не подавали признаков существования. Кольцо распознавания молчало. Ещё что-то, кроме?.. Не люблю домыслы без фактов, как и гадать попусту не люблю. Хотя...

Кошка доела и нырнула в кресло, повозилась в пледе, "свивая" тёплое гнездо. Закрыв ноутбук и поставив его на стол, я налила в кружку воду, включила кипятильник и подошла к окну. Хотя есть ещё один непроверенный вариант, связанный с другой ведьмой, — с той, что замёрзла и стала прообразом памятника. "Ты не та!", — крикнула она мне во сне. Значит, должны быть "те". Значит...

Пропавшие ведьмы, толпы призраков... Не слишком ли много странностей для крошечного, богом забытого городишка?

В дверь тихо постучались. Выключив кипятильник, я крикнула "Заходи, открыто!".

— Бабуля уснула, — застенчиво пояснила Анжела, заглянув в номер.

Кивнув, я собрала мусор, отправив туда и консервную банку, рассовала по карманам штанов кое-какие зелья, обулась и накинула на плечи куртку. Закрыла дверь на ключ и уточнила:

— Куда идти?

— Мы внизу живем, — торопливо, словно боясь, что я передумаю, объяснила Анжела. — Направо по коридору и до конца, последняя комната. Давайте пока мусор уберу.

Комната хозяйки гостинцы была точной копией моей, только очень тёплой. Сняв куртку, я подошла к кровати. Бабушка Анжела спала на боку, спиной ко мне, под тонной одеял, и в вязкой, душной темноте раздавалось её неприятное дыхание — надсадное, хриплое, тяжёлое. И мерзко пахло лекарствами. И...

— Анжел, выйди, пожалуйста, — я включила лампу на прикроватной тумбочке.

...нечистью.

Благодаря Натке я немного умела опознавать нечисть по запаху. Она ведь меня не только от "паука" прикрыла, но и долго лечила от последствий нападения, используя свои знания, амулеты и кровь. И кое-что от "лисы" мне передалось. И сейчас я остро чувствовала... не тот воздух. Не так среди людей пахнет. Как в лесу должно пахнуть только собственно лесом, цветами и травами, а пахло выхлопными газами, жареным мясом и иной деятельностью людей, так и нечисть "портила" воздух, когда вредила.

— Выйди, — повторила я мягко.

Девчонка послушно удалилась. Я тряхнула левой рукой, перебрала браслеты и нашла необходимый. Сжав в ладони, прошептала наговор, и металл мигнул красным. Хорошо, нечисть мелкая... Легко оборвать связь и оградить бабушку от новых посягательств. Но плохо, что не вычислить. Не мне. И остро кольнуло понимание: не я здесь должна быть. Не такая я.

Браслет засиял багряным, делая незримое видимым. "Присоска" нашлась на спине. Как обычно. Щупальце от неё шло тонкое, бледное. Давно присосалась и давно не питается. Отсоединенное — тоже плохо, не проследить. Механизм капельницы: у нечисти — "катетер", у человека — "лекарство", а трубка-щупальце — из энергетики обоих сотканное.

Потерев руки, я присела и осторожно отсоединила "присоску". Щупальце без ощущения жизни разом ссохлось, распалось на лоскуты. Бабушка вздохнула и расслабилась. Дыхание стало спокойным, ровным. Выздоровеет теперь за пару дней. А чтобы снова никто не присосался... Я сняла второй браслет и положила его на край кровати. Шепнула наговор, и он юркой змейкой нырнул под одеяло. Закрепится на руке, растечется по коже неощутимым невидимкой, продержится с месяц и распадается.

Взяв с кресла куртку, я с минуту просто грелась, впитывая тепло. Когда бы нечисть ни обнаружила пропажу, следующую "присоску" она создаст минимум за месяц. А за это время её реально найти. Если повезет, даже мне. Правда, признала я с сожалением, только нечисть крупную. Мелкую, веками маскирующуюся под людей, — увы. Только если она сильно налажает. Лучше написать Верховной. Для работы с нечистью есть специально обученные люди — заклинатели, вот и пусть помогают. Правда, телефоны людей из прошлой жизни я давно все удалила... Но в системе электронной почты есть "запоминалка".

Ещё и нечисть... Я нахмурилась. Надобно проверить таинственного парня, сидящего взаперти. Он может как искомой нечистью оказаться, так и очередным "лекарством".

Часы показывали полдвенадцатого ночи. Самое время вломиться в комнату к таинственному незнакомцу и пролепетать, что я ошиблась дверью. Накинув куртку и затянув волосы в тугой конский хвост, я вышла в коридор, преисполненная решимости и чувствуя себя... возвращающейся.

Человеку нужно быть к чему-то привязанным, желательно маниакально и фанатично — крепко и навсегда. Без этого он болтается, неприкаянный, как навеки проклятый "Летучий Голландец", без управления и шансов на спасение, без смысла жизни, без ощущения собственной нужности и цели — бросить якорь в родном краю.

Чуть меньше недели назад я была такой же проклятой.

А теперь...

Глава 4

Маг умеет видеть знаки.

Пространство живое и отвечает на вопросы,

которые ему задаешь.

Иногда оно разговаривает обрывками чужих фраз,

иногда - событиями или советами со стороны.

Вера Радостная

— Как бабуля? — переживала внучка.

Топчась в коридоре, она только и ждала, когда я выйду.

— Не хуже, — я направилась к лестнице на второй этаж. — А завтра будет лучше. И вот, — на ощупь нашла в кармане куртки нужный флакон и повернулась к Анжеле: — Возьми. Две капли на стакан воды два раза в день. Обычное общеукрепляющее. И всё. Я — спать.

А сама, взбежав по лестнице, остановилась у комнаты номер три. Пока не проверю, не уймусь...

В коридоре царила сонная тишина, даже из номера новобрачных не доносилось ни звука. И я решилась. Сняв с шеи подвеску, обмотала цепочку вокруг запястья и сжала кулак, согревая амулет-отмычку. Постучать для приличия или не пугать?.. Нет, лучше не пугать.

Тонкий серебристый стержень беспрепятственно проник в замочную скважину, тихо и приглашающе щелкнуло, и я открыла дверь. И замерла на пороге, изумлённо уставившись на хозяина третьего номера. Однако! И уж кого не ожидала встреть, так это...

— Корифей?!

Бывший наблюдатель, а ныне — вольная пташка, злобно зыркнул на меня из кресла и попытался сделать вид, что занят — чтением книги. Даже закрыл ею лицо для полноты картины.

Изумление отпустило, и меня разобрал смех. Немного нервный. Закрыв дверь, я с улыбкой повторила:

— Корифей! Надо же! Какая встреча!

Он, как обычно, игнорировал всё, что его не интересовало, а интересовало хозяина третьего номера только одно — чтобы его никто не трогал. Мы несколько раз работали вместе, когда Корифей состоял в наблюдателях, и я успела немного его изучить. Мы все со странностями, но он по их количеству бил любые рекорды, с большим отрывом обходя даже меня с "рудиментом".

— Ты что здесь делаешь?

Корифей предсказуемо промолчал, только глянул неприязненно из-за книги. Если бы я не знала по досье, сколько ему лет, то приняла бы за пацана-подростка. Щуплый, с меня ростом, бледный, носатый, с комком длинных, невнятного цвета дредов на голове. Несмотря на холод, он сидел в кресле босиком, в майке и трениках с вытянутыми коленями. И читал, пижон, Кастанеду.

— Корифей, — я снова попыталась наладить контакт, — извини, что беспокою, но к хозяйке гостинице присосалась мелкая нечисть, и я проверяю, не... — запнулась на секунду под ледяным взглядом, но уверенно закончила: — Не здесь ли она скрывается. Или не стал ли "спящий" постоялец второй жертвой.

— Нечисть? — переспросил он. Голос, не в пример внешности, у него был сильный, басовитый, глубокий. — А при чём здесь ты, ведьма? Тебя же лишили силы и "угля". Твоё дело — архивы под надзором, а не слежка и охота. Или я что-то путаю?

На правду не обижаются... На странный характер — тоже. Мерзкий нрав, снова напомнила я себе, не только природой даётся, но и социумом формируется. Корифей владел очень редким даром, из-за которого его хотели все, а сам он не хотел никого, даже самого себя. И наладить с ним отношения не удавалось никому. И каждый раз их приходилось строить заново — Корифей точно забывал, что когда-то мы неплохо срабатывались.

— Извини, — повторила я миролюбиво. — Уже ухожу. Доброй ночи.

Закрыла дверь и вернулась к себе. Сняла куртку, походила по номеру взад-вперёд и хмыкнула. Надо же, Корифей... Нашёл, где хорониться... Его личность всегда вызывала во мне массу эмоций — от умилительного "Боже, какое чудо в перьях!.." до сердитого "Чёрт, какая же ты сволочь...". А подсознание шепнуло: пристроить бы его к делу да попросить помочь...

Но, покрутив эту мысль, я с сожалением отставила её в сторону. И дело не в глупой гордости — личностной или профессиональной. А в том, что до Корифея нереально достучаться, и он не станет помогать, если не заимеет в деле личный интерес. Когда он работал наблюдателем, интерес был — свобода от обязанностей. А теперь она получена, и... И следующая сложность — паскудный характер, который Корифей никогда не скрывал, справедливо полагая, что одно неотделимо от другого. Хочешь пользоваться чужой силой — получай по шапке и всем остальным, к силе прилагающимся.

Остановившись у окна, я вспомнила о втором своём деле — призраки. Одёрнула штору, полюбовалась на мерцающие в свете фонарей сугробы и прислушалась к ощущениям. Оные озадаченно молчали. Туман не появлялся. Кольцо на некротический поток по-прежнему не реагировало. И спать бы лечь, да не спалось. Долгожданная работа бередила душу и требовала деятельности.