Напарник. Часть I. Главы 1-9

— А сейчас где играешь? — Интерес Алека возрастал. — Я, кроме баскетбольных площадок, ничего вокруг не вижу.

— Плохо смотришь, значит. В моём районе есть пара полей для мини-футбола. Не Бог весть что, конечно, но для игры небольшими командами сойдёт. Играют-то простые ребята. Менеджеры, строители, клерки. Банкир один есть. Мы все в тренажёрном зале познакомились. Так, иногда собираемся. Не всё же штангу поднимать. Отупеевшь ведь совсем. А в игре ум нужен, стратегия...

Алек заметил, как светятся глаза Рассела.

— А у меня всё тренажёрным залом и ограничивается. На большее нет времени. Стратегий мне и на работе хватает. Пока напишешь нормальный репортаж, Хэмингуэем себя почувствуешь. После нескольких дней съёмок, отсмотра, написания и монтажа мозги разве что из ушей не лезут. Хочешь, могу с тобой как-нибудь поделиться?

— Нет, спасибо. — Энистон по-доброму рассмеялся. — Если ты намекаешь на то, что я тупой, то можешь схлопотать. А так — спасибо за предложение.

— Права народная мудрость "с футболистами не шутят". — Алек расплылся в улыбке, в глазах заплясал озорной огонёк. — А так — пожалуйста.

Они съели по стэйку с картошкой и заказали пиво. Алек был на середине второго бокала, Рассел готовился заказать третий. Время подходило к одиннадцати. В баре было немноголюдно. Народ сидел небольшими компаниями, весело переговаривась. Столы стояли вдоль стен из обтёсанного камня, подсвеченных современными светильниками. Похоже, пиво было здесь самым популярным напитком.

Впервые за последнее время Алек почувствовал, что расслабляется. Работа работой, но отдыхать когда-то тоже нужно. Странно, но только сейчас, сидя в этом баре, за одним столом с Энистоном, Алек понял, как сильно он устал. Неторопливый разговор и светлое пиво, словно струи чистейшей родниковой воды, вымывали из тела напряжение, а из головы — тяжёлые мысли и воспоминания. Разрыв с Оливией уже не казался трагедией всей жизни. "Как ему это удаётся?" Алек с любопытством разглядывал уже слегка опьяневшего Рассела. Блестящие карие глаза щурились, как от яркого света, хотя в баре царил приятный сумрак; короткие чёрные волосы точали едва заметным ёжиком, почти сливаясь с обстановкой. И только зубы иногда проблёскивали теперь уже мягкой белизной. Так Энистон улыбался. "Когда он улыбается, то совсем не похож на тупого футболиста. И уж тем более на тупого оператора!" Алек прикрыл улыбку бокалом янтарного пива. Рассел подозрительно скосился на него и спросил:

— Чего лыбишься? — количество выпитого явно развязало ему язык.

— Да вот, сижу и думаю, за какие-такие заслуги тебя взяли на телевидение?

— А ты телевизор смотри почаще — может, поймёшь. — Рассел скорчил обиженную физиономию.

— Нет, серьёзно. Тебе, вот, сколько лет?

— 26. А тебе?

— А я-то тут при чём?

— Тебе жалко сказать что ли?

— 27. Но это не имеет отношения к делу.

— Какому делу?

— Такому! Ты меня слушаешь вообще?! — Алек изобразил на лице гнев. Рассел хмыкнул и попытался принять серьёзное выражение.

— Я тебя спрашиваю, как ты на телевидение попал. Для 26 лет это, в общем-то, большое везение — работать на VH-USA, да ещё вместе с Энн Крофт. Если отбросить её манию величия и стервозность, конечно.

— Да как сказать, везение... Я же снимаю почти с детства. Лет с 15 — точно. Сначала отцовской любительской камерой баловался. Потом на местное кабельное телевидение устроился. Там только создавалось всё. Вот меня и взяли. А потом понеслось. С одного канала на другой. И с каждым разом — ближе к Нью-Йорку. Я же не здесь родился. И родители мои не здесь. Из родственников — только дядька. Живёт в Бронксе. Он меня сюда и вытащил.

Рассел взглянул на Алека и увидел его округлившиеся от удивления глаза.

— Не знаю, почему, но мне всегда снимать нравилось. Есть в этом кайф какой-то необъяснимый. Сначала увидеть всё первым, а потом показать другим. Причём так, чтобы всем понравилось, чтобы интересно смотреть было. Жаль, Крофт этого не понимает и не поймёт никогда. Ей на картинку плевать. Главное — её текст. Иногда такого понапишет, а монтажёры потом вешаются в уголке. Потому что не знают, какими кадрами её творчество закрывать. — Выдавая эту тираду, Рассел сжал одну руку в кулак. В другой он держал почти пустой бокал.

— Думаю, она просто забывает, что телевидение — это прежде всего картинка. Такое часто встречается. К сожалению. — Рассел удивлённо уставился на Алека. Тот точно угадал мысль, которую он хотел ему объяснить.

— Я, когда только начинал на ТВ работать, сам таким грешил. Хотелось показать всем, как же я здорово писать могу. Наверное, осталась привычка после работы в газетах. Слава Богу, я там недолго писательствовал. Телевидение — это совсем другое. Это жизнь, что ли. И отражать эту жизнь — чертовски увлекательное занятие. — Алек сделал внушительную паузу. — К тому же на ZPT-1 я прекрасно удовлетворяю свои нарциссические потребности. Всегда мечтал посветить своей мордой с телеэкрана.

— А что, морда у тебя очень даже ничего. Такой и посветить не страшно, — выпалил Рассел и тут же покраснел. Алек заметил это даже в неясном свете ламп.

— Спасибо на добром слове. Приму это за экспертное мнение оператора. Всё-таки в картинке ты разбираешься. Я тебя давно похвалить хотел... Ну, сказать, что мне... Мне очень нравится, как ты снимаешь. — Алек вздохнул, подбирая слова. Рассел смотрел на него не отрываясь и чувствовал, как приятное тепло разливается по всему телу. Слова Кингсли тешили не только его самолюбие. Они задевали какие-то чувствительные места, о существовании которых Энистон даже не подозревал. Видимо, Алек обнаружил их первым. — Жаль, наши операторы так не умеют. Осточертела уже эта классика! Сколько им говоришь, что жизнь мне нужна, живая картинка, наснимают кучу статики, будто отчётности в налоговую сдают. А ты потом, как ни пиши, всё равно текстом репортаж не вытянешь. Бывают, коненчо, у Маркуса просветления, но редко очень, когда его особо тормошить начинаешь.

— Маркус — это кто?

— Это оператор, с которым я работаю. Он, в принципе, славный малый, но безидейный. Для оператора — это беда. Мне так кажется. Снимает хорошо, но не вижу я его стиля. Не вижу, хоть ты тресни! — Алек поднял бокал и допил оставшееся пиво двумя глотками. Рассел подозвал официанта.

— Будешь виски? — спросил он у Алека.

— Нет, спасибо.

— Да ладно тебе! Отдыхать, так отыдахать.

— Сказал же, что не буду. Чего пристаёшь? — Алек поднял глаза на офцианта. — Мне — пива.

— Как скажешь. — Рассел пожал плечами и заказал сто граммов виски. Официант кивнул и удалился.

— Ты, чего, обиделся, что ли? — Алек наклонился через стол, пытаясь заглянуть Расселу в глаза.

— Делать мне больше нечего! Пей своё пиво. Жалко что ли.

— Рас... Рассел. Помнишь, ты меня тогда в кафе спросил, чем я так насолил Крофт?

— Ну? — Энистон всё-таки посмотрел на Алека. Тёмные глаза блестели сквозь густые ресницы.

— Ну. Гну! — перездразнил Алек. — Она, знаешь, сколько дерьма на меня вылила публично. Не погнушалась в репортаже с дерьмом смешать. Пол Америки услышали, какой я, оказывается, продажный урод. Слава Богу, поверили немногие. Меня на время разборок потом от работы отстранили. Я тогда молодой был, нервный. А как с нервами справляться, если таблетки глотать не хочется? — Лицо Алека исказилось от боли, которую ему причиняли эти воспоминания. — Я тогда на виски, который ты мне сейчася предлагаешь, чуть не съехал. Как алкоголиком не стал, до сих пор удиляюсь... Так что ты не обижайся на меня. Ладно?

— Слушай... Не злись на меня, а? Алек, я ж не знал. Ну, прости, ну, потом, значит, выпьем по-человечески. Вина, там. Чего хочешь.

— Ладно. Нормально всё. Вина выпьем. Я красное люблю. Полусладкое.

Рассел перегнулся через стол и потряс Алека за плечо.

— Ну прости, Алек. — От взгляда карих, почти чёрных глаз Алеку вдруг стало жарко. Тепло пальцев, касающихся его плеча, ощущалось даже через плотную ткань эспритовской толстовки. "Какая же горячая у него рука! Ч-ч-чёрт!"

Рассел уселся на место и, явно ободрённый, произнёс:

— Сегодня вино пить не будем. С пивом его только уроды мешают.

Алек улыбнулся.

— Как скажешь, Рас.

При этих словах Энистон вздрогнул и тихо проговорил:

— Вообще-то, я никому так не позволяю себя называть. Меня так родители звали... Пока не спились и меня на улицу не выгнали. — Рассел сцепил руки в замок и печально ухмыльнулся. — Так что ни у одного тебя проблемы в жизни были. Только не вздумай меня жалеть. Это давно было. Мне дядя тогда и помог. Я, правда, не знаю, любил ли я своих родителей когда-нибудь... Наверное, любил... Блядь! Не знаю...

Рассел замолчал. Алек сидел и смотрел на него, не зная, что сказать.

— Но, тебе я разрешаю так меня называть. Хрен знает, почему! Обычно, когда слышу от кого такое, так сразу выворачивает наизнанку. А ты... Голос, что ли, у тебя какой-то особенный...

Алек отодвинул пустой бокал в сторону и, сам не понимая, что делает, накрыл сцепленные руки Рассела своей ладонью. Неловко сжал. В следующее мгновение пальцы Энистона расслабились и Алек почувствовал, как они скользнули вперёд и вверх, обхватывая его собственные, слегка сдавили и, похоже, не думали отпускать.

— Ок, Рас. — проговорил Алек, выдыхая остатки воздуха из лёгких. Рассел смотрел на него расширенными зрачками, тяжело дыша. — Только ты, это, отпусти меня, давай, а?..

Алек заметил, как в глазах Рассела вспыхнул непонятный огонь. Но почти тут же погас, оставив еле заметную дымку. "Наверное, это у него от пива..." Алек несколько раз моргнул и почувствовал, что Энистон наконец-то отпустил его руку. Они смотрели друг на друга, и в этих взглядах не было ничего, кроме дикой симпатии, появившейся словно из воздуха. Алека неожиданно посетила простая мысль: "Мне с ним хорошо. Очень хорошо".

— Ваш заказ. — Подошедшая официантка поставила на стол бокал светлого пива и широкий стакан с виски.

— Спасибо, — проговорил Рассел, не глядя на девушку. Та незаметно пожала плечами и удалилась.

Рассел взял стакан в руки, посмотрел на Алека изучающе и произнёс:

— За знакомство. Теперь я не жалею, что сел тогда за твой столик.

— То есть до этого жалел?! — Алек сделал серьёзное лицо и, увидев растрерянную физиономию Энистона, рассмеялся.

Рассел смешно зашипел и запустил в него скомканной салфеткой.

— Я вообще-то испугался сначала, когда ты поставил передо мной поднос и заявил, что столик занят, — сказал он, улыбаясь уголками губ.

— Я заметил. — хмыкнул Алек и увидел, как покраснел Рассел.

— Я себя ребёнком каким-то почувствовал, будто ты взрослый, а я что-то плохое сделал... — Рассел с трудом подбирал слова, держась за стакан с виски, из которого он уже успел отхлебнуть порядочное количество напитка. — Надо же. Сел за один столик с корреспондентом ZPT-1. Нет, всякое в жизни бывает. И хрен бы с ней, с конкуренцией. Но ведь именно за твой сел. Крофт как будто знала, что так будет, когда мне про тебя рассказывала. Хотя я подозреваю, что ты у неё вообще любимая тема для разговоров.

— Да-а-а, не повезло мне с поклонницами, — обиженно проговорил Алек, едва сдерживая улыбку.

— Издеваешься опять? — нахмурился Рассел. — Так я и поверил, что за тобой толпы фанаток не бегают! На работе, небось, все девки на тебя вешаются. И не на работе — тоже.

Подытожив свою мысль, Энистон поставил стакан на стол и вопросительно уставился на Алека.

— Я тебя, наверное, разочарую, но не вешаются. Нет, нравлюсь я, наверное, многим. Это нетрудно заметить, но редакция у нас приличная... Может, ты по Крофт судишь, а?

— Нет, кто-то сегодня точно получит!.. Ничего я не сравниваю. Просто не дурак. И глаза, вроде, есть. — Рассел на момент задумался, будто решал, не сказал ли чего лишнего, но почти тут же продолжил: -m Крофт, конечно, не идеал, но уж будь уверен: ты ей можешь нравиться не больше, чем пыль под диваном.

— Вот это сравнение! Тебе не оператором, а писателем нужно быть.

Энистон не успел отреагировать на издёвку. В кармане заверещал телефон, отвлекая от улыбающейся рожи Кингсли протяжной трелью.

— Ч-чёрт! — выругался Рассел, пытаясь выловить сотовый в кармане-клапане, который казался бездонным. В этот момент его разомлевшее от виски лицо выглядело забавно. Когда трубка всё-таки легла в руку, Энистон издал победный вопль: — Ага!

Алек обратил внимание на телефон Рассела. Обычная модель. Не слайдер, не раскладушка. Что-то очень скромное и явно Nokia.

— Алло. Да. Привет! — Энистон развернулся в полоборота, поставив левый локоть на стол. В правой руке он держал телефон. Звонил кто-то знакомый. Алек понял это по тому, как просто и раскованно Рассел общался с собеседником. — Да. Я уже скоро. Ты меня не жди. Ну всё. Пока. Целую!

"Ага. Значит, кто-то очень знакомый".

— Это Джейн. Девушка моя. Жалуется, что я её совсем забыл. Я ведь домой уже собирался ехать, когда ты мне на работу позвонил. Она меня ждала. Из головы совсем вылетело. Теперь дуться будет. — Рассел как будто оправдывался.

— Извини, что помешал счастливому развитию твой личной жизни. Своей у меня больше нет, так хоть чужую попорчу. — Алек грустно улыбнулся.

— Почему нет?

— Я со своей девушкой разошёлся недавно. Её Оливия зовут. Никогда не думал, что смогу такой, как она понравиться: красивой, умной. В общем, хоть завтра на обложку Cosmopolitan. Только мне, дураку, всё чего-то мало было. Любовь мне подавай, чувства до гроба. — Спиртное, хоть и не сильное, но в больших количествах, делало Алека чересчур разговорочивым. Он нервно отпил пива и продолжил: — Я, вот, теперь думаю, а может, я дебил просто. Жил бы с ней долго и счастливо. Подумаешь, чувства, единение душ... Ерунда всё это! Зато какой секс был! Закачаешься. А теперь хоть в общество анонимных онанистов записывайся... — Алек горьку хмыкнул и опустил взгляд в бокал.

Они просидели в баре ещё полчаса, весело болтая и подкалывая друг друга. После взаимных признаний в общении практически не осталось барьеров. Алека беспокоило только одно обстоятельство: то, как он иногда смотрел на Энистона — взахлёб, будто пытался съесть его глазами. Что-то простое и очевидное привлекало его внимание. Может, этот чёртов загар; может, хитрые карие глаза. Алек терзал себя догадками и понимал, что никогда в жизни ещё так откровенно не пялился на человека, в общем-то, своего пола. "О! Вспомнил, кретин, про пол! Пуританское воспитание взыграло, что ли?" От этой мысли становилось неуютно, но отрицать, что Энистон ему нравится, Алек просто не мог. Спорить с очевидным не было смысла. А Алек не любил сам себя обманывать. Какой бы ужасной не была правда. "Наверное, у меня просто никогда не было хороших друзей. Ну, кроме Эл, конечно. Но она-то отдельный случай, совсем другое дело. А Энистон... Он... Чёрт! Какой же он, а?" Алек пытался подобрать слова, но в голову лез какой-то алкогольный бред: "Он сильный. Ага. Весёлый. Ну, да-а-а. Красивый... Это точно-о-о. Чёрт!"

Результат внутреннего монолога мигом отразился на лице Кингсли. Щёки залил румянец, придавая оливковой коже совсем детский вид. Алек метнул взгляд на Энистона, проверяя, заметил ли тот его метаморфозы, и тут же успокоился. Двойная порция виски сделала Энистона абсолютно неадекватным. "Ему теперь не до моего лица". Рассел сидел, глубоко задумавшись. "Видимо, о судьбах человечества размышлсяет". Лицо Алека расплылось в широкой улыбке. Её Рассел всё-таки заметил.