Средневековая история - 3. Интриги королевского двора

По утверждениям лекарей — в рану попал дурной воздух. И испортил принцу кровь.

Лечение было только одно — сцедить дурную кровь, чтобы по жилам циркулировала только здоровая. А также дать промывательное. Вот в его составе были расхождения.

Но нож и тазик для сцеживания уже приготовили.

Ричард под их спор задремал, но проснулся, когда стало тихо.

— Джес?

— я тут...

— Что со мной?

— Лекари решили, что тебе надо сцедить дурную кровь...

— гони их к Мальдонае.

— что?!

Джес на миг опешил. И Рик неожиданно жестко пояснил.

— Гони их отсюда. И чтобы ни один из этих уродов ко мне и близко не подошел...

— Но Рик... ты же болен!

— Джессимин тоже была больна. И умерла после кровопускания. Выгони их!

— Рик, ты уверен...?

Но серые глаза были жесткими и спокойными. Бреда у Рика не было.

— Если и сдохну — то без их забот. Джес, прошу тебя...

Джес вздохнул.

— Надеюсь, ты знаешь, чего хочешь.

— Если что — я тебе даже завещание напишу.

Джес вполголоса выругал кузена и обернулся к докторам.

— Так, господа. Пошли вон.

— вы не понимаете... — самый старый сделал попытку сопротивляться. — Тело принца отравлено дурными соками и вредной кровью. Если сейчас их не слить и не вычистить — начнется общее гниение. Его высочество погибнет — и это будет на вашей совести...

Острый клинок блеснул серым в утреннем свете. И такой же сталью блеснули глаза Джерисона.

— Вы сами уйдете?

Докторусы ушли сами.

А через полчаса Джерисона вызвал Гардвейг.

Джес оставил кузена на попечение Адели, которая поклялась не отходить ни на шаг, кто бы ей не приказывал и одного из доверенных людей — и отправился на аудиенцию.

Гардвейг выглядел не лучшим образом. Усталый, оплывший...

— Доброе утро, граф...

— Ваше величество, я искренне уповаю на то, что это утро радует вас, как вы своим правлением радуете народ Уэльстера, — Джес рассыпался в комплиментах. И это оказалось правильной тактикой. Гардвейг чуть смягчился...

— Что с вашим сюзереном?

— Ричард болен, ваше величество. Докторусы сказали, что он болеет от испорченной крови...

— Так пусть ее сцедят...

— Ричард отказался, ваше величество.

— Почему же? — В голосе Гардвейга послышались опасные нотки. — Он не доверяет искусству наших докторусов?

Джес глубоко поклонился. Вот это уже было опасно. И мужчина поспешил заверить короля, что докторусы Уэльстера ценятся на вес золота,. Что Ричард, конечно же, доверяет... просто... он видел как от кровопускания умерла ее величество Джессимин... разумеется, если ему станет хуже — Джерисон сам настоит на кровопускании, а пока возьмет у врачей прочистительное и вообще будет дневать и ночевать у постели принца...

Гардвейг благосклонно кивнул.

— Моя дочь вчера весь вечер восхищалась мужеством его высочества. Он защитил ее от хищной кошки. Рисковал жизнью... полагаю, принцесса захочет помочь вам...

Джес заверил, что принцессе всегда будут рады, отсыпал еще гроздь любезностей и был благосклонно отпущен королем.

* * *

Анелия уже была у постели раненного героя. Впрочем, оставлять ее наедине с Риком, который, кажется, спал, никто не собирался. Вот еще не хватало.

Кажется, девушка была этим недовольна, но вслух ничего не говорила. Что и требовалось.

Джес раскланялся с принцессой, осыпал ее комплиментами — и спустя два часа таки выставил из комнаты.

Выгнал и всех остальных, повинуясь едва заметному жесту Рика.

Показал принцу прочистительное, доставленное лакеем. И безропотно согласился вылить его в нужник.

Потом напоил Рика горячим бульоном — и улегся рядом с кроватью на специально принесенный тюфяк.

Граф Иртон был настроен весьма решительно.

Свернуть его отсюда мог бы только топор палача. И то не факт.

Принца Джес любил. Как младшего брата.

Они вместе росли, вместе играли, вместе дружили против Амалии и Эдмона, который почему-то на дух Джеса не переносил, вообще дети проводили вместе много времени, ибо Джайс Иртон часто был в разъездах и добрая королева Джессимин разрешала оставить его детей вместе со своими.

Поэтому сейчас Джес корил себя за глупость.

Далась ему та охота! Дома не нагонялся?

Но хотелось развеяться. Ей-ей... Уэльстер просто давил.

Давило все.

Снисходительная благожелательность Гардвейга, насмешки его шута, вздохи и взгляды принцесс, любезность придворных... ей-ей, Джес чувствовал себя как муха за минуту до съедения пауком.

Вот и захотел сбросить груз с плеч!

Вот и развеялся!

Болван!

Рик, ты только выживи, я всех своих гончих продам! Только выздоровей...

* * *

Машу вать!!!

Ничего другого у Лили не пришло на ум.

— Ваше сиятельство, там серьезная заварушка, один из вирман подрался с конюхом...

Служанка хлопала честными глазами деревянной куклы. Рассудка в них было примерно столько же.

— Из-за чего?

— Не знаю.

— А что при этом кричали?

— Вас, ублюдков... ой, простите, ваше сиятельство!

— Ничего, продолжай, Илона.

— Конюх кричал, что вирман в море топить надо. А вирманин орал, что конюх — быдло деревенское... Хотелось ругаться. Очень. Но на ум Лиле пришло и другое.

Это — конфликт. И ожидаемый. Помнится, она сама беспокоилась, как вирмане сживутся с местными. Допрогнозировалась.

— Кто у нас там? Лейс? Эрик?

— оба, ваше сиятельство.

— Тогда и я схожу, послушаю...

Лиля успела как раз к началу разборок. Видимо, служанка побежала за ней сразу, как только мужчины сцепились. Сейчас их разняли, на каждого вылили по ведру холодной воды — и драчуны висели в руках товарищей, яростно сверкая глазами.

Рык Эрика был слышен за версту. Лейс тоже не отставал. Мужчины вдвоем распекали подчиненных (если Лейс капитан замка, то конюхи краем тоже попадают в его поле деятельности).

— Здесь жить... не поделили... недоумок... — доносилось от Эрика. Временами это разбавлялось более сочными выражениями.

— прибьют, как щенка... остолоп... не поделили, — доносилось от Лейса.

Лиля сморщила нос. Мужчин она отвлекать не стала, а вместо этого поманила пальчиком сестру Хельке. Лория тихо и быстро изложила причины.

Оказалось, конюх немного выпил. И стал трепать языком понапрасну. Мол, вирмане, да наши не хуже, а вирман вообще топить надо, или на реях вешать, как пиратов... За что и получил в торец от проходящего мимо вирманина по имени Эльг.

Ну и пошло.

Лиля задумалась. Плохой случай.

Весьма и весьма.

Слово, другое.... Что такое межнациональные розни — она представляла. Идиотов и в России хватало.

А вот во что это может вылиться...

Тем временем, ее заметил Лейс — и поклонился. Эрик отвлекся от распекания подчиненного и тоже подошел.

— Ваше сиятельство..., — поклон, странный взгляд голубых глаз... странный или страстный?

Неважно!

Не думай сейчас об этом!

Лиля посмотрела на мужчин.

— Что делать будем?

— Выпороть обоих, — буркнул Эрик. Лейс подумал и кивнул.

Лиля покачала головой.

— Выпороть несложно. А вы выяснили, из-за чего ссора началась?

Мужчины переглянулись. Кажется, им пока и самого факта драки хватило. Причину пока не выяснили. Лиля только вздохнула. А потом вкратце объяснила, что межнациональные конфликты — дело плохое в принципе. А потому надо как-то...

Все трое задумались.

— Эрик, ну как у вас команду сплачивают...

— в бою...

Не подходит.

— или работой...

Двое мужчин и женщина переглянулись.

Порка отменилась. Провинившихся назначили на уборку конюшни на неделю. Вдвоем. Правда, под незаметным присмотром. И предупредили, что за первую же драку оба будут выпороты на той же конюшне. Так что хорошая уборка — в их интересах.

Драчуны поняли.

Первый день прошел в атмосфере гордого отчуждения.

На второй адекватность вернулась. И мужчины начали кое-как общаться. А к концу недели совместно напились и чуть ли не побратались.

Лиля вздохнула с облегчением.

Пока рифы удалось обойти. Пока... а что потом?

* * *

— Шевалье Тримейн, рад вас видеть...

— Барон Авермаль, мое почтение...

Мужчины раскланялись, и Ганц перешел к делу.

— Достопочтенный, я только что из Иртона.

— О! Как там графиня? Очаровательная женщина, не правда ли?

— Она просила вам кое-что передать — я попросил матросов доставить сюда ящики.

Вирман Торий не любил. Но ради дела мог и потерпеть. Впрочем, при королевском доверенном он открывать ничего не стал.

— И это все?

— Это — то, что она просила. А теперь... мне нужна ваша тюрьма. А потом и большой корабль. У меня с собой убийца, работорговцы и отряд наемников.

Торий захлопал глазами.

— От...куда?

— Из Иртона. Убийца покушался на графиню, потом туда пожаловали работорговцы, а под конец — еще и наемники. Опять-таки по душу графини.

— Кошмар какой! Кто осмелился?!

— Есть отдельные существа, — уклончиво ответил Ганц. — Пока еще есть...

Мужчины повозмущались количеством разбойников и негодяев, Торий дал согласие на использование тюрьмы — и пообещал как можно скорее снарядить корабль для путешествия в столицу.

Ганц отправился отдыхать. А Торий занялся письмом.

Сначала — письмом.

Лилиан Иртон, как всегда, была вежлива. И до ужаса кратка.

В письме сообщалось, что это новый вид товара, так что если уважаемый барон сочтет его выгодным, то поставки можно будет и увеличить...

И прилагался список материалов, необходимых для дальнейшей работы. Его Торий решил просмотреть потом.

Торий с сомнением посмотрел на сундучок. Не слишком большой. Ну что там можно уместить. Но таки открыл.

И — ахнул.

Сверху лежало розовое облако...

Даже не так.

Чудо цвета зари...

Он не знал, что Лиля распустила на нитки имеющийся у нее розовый шелк. А девушки-швеи под ее чутким руководством связали ЭТО.

Точнее — несколько кружевных мантилий. Здесь же были гребни — и пояснения как это носить.

Торий покачал головой.

И позвал супругу.

О чем быстро пожалел, потому что баронесса, мгновенно поняв, как это носится — воткнула в волосы гребень, накинула на него мантилью — и отказалась расставаться с этим чудом.

Торий взвыл, но тут же понял, что часть прибыли ему обойдется дешевле, чем война в родном доме.

А еще в сундучке было несколько видов кружевных же воротников.

Торий расправил один. Прикинул его к себе.

Это — будет пользоваться успехом. Да еще каким!

Узкое кружево плести умели. Да.

Но широкое, да еще украшенное бусинами, которые каким-то чудом были вплетены в узор...

С руками оторвут!

Надо написать графине. И послать еще ниток для этого чуда.

А что в свертках?

После разворачивания свертка Торий лишился еще кусочка прибыли.

Потому что с зеркальцем супруга тоже расставаться отказалась.

В приложенном письме было сказано, что зеркала достаточно хрупки. Но если с ними обращаться осторожно — они прослужат не одно десятилетие.

Торий только головой покачал.

Зеркало... из стекла?

Да какое! Никогда он себя так четко не видел... лучше, чем в чистой воде или полированной стали. Намного лучше!

Нет, одно зеркальце он точно оставит себе. В счет прибыли.

А что есть еще в сундучке?

* * *

В сундучке оказались несколько десятков чернильниц — из цветного стекла. Запас перьев.

И три простеньких шкатулки.

Торий открыл одну — и ахнул.

Несколько брошей из янтаря.

Морской мед золотился в солнечном свете, играя переливами и искрами.

Отдельно лежала только одна брошь. Тоже янтарь. Но — красный. Безумно редкий. Простенькая оправа только подчеркивала роскошь камня.

Торий скользнул пальцами по гладкой поверхности.

Достал брошь. Посмотрел на сложную застежку.

Перевел взгляд на жену.

— Нет, любимая. Это слишком дорого.

— Но Торий!

— можешь надеть брошь один раз. На ближайшую службу.

— Торий!!!

— Выбирай. Я и так не расплачусь за все твои капризы.

Женщина всхлипнула и вылетела за дверь.

Торий коснулся полированных камней.

Красиво. Очень красиво. Лилиан Иртон открывалась с новых сторон. Торий ни минуты не жалел о сотрудничестве с ней.

Лучше одна умная женщина, чем десять дураков...

* * *

Анелия Уэльстерская со злостью посмотрела на Адель.

Когда ж эта коровища отсюда уберется?!

Принцессу не оставляли одну с Риком ни на минутку! Ни на секунду!

Рядом обязательно кто-то да был. Либо Джерисон Иртон, либо другие придворные, либо вот эта... гадючка!

Злость Анелии была понятна. Они с Аделью относились примерно к одному типу женщин. Обе темноволосые, со смуглой кожей, яркими глазами и пышной грудью. Нельзя сказать, что Анелия проигрывала на фоне Адели, но она сильно подозревала, что принц в горячке мог просто их перепутать.

Да и роль сестры милосердия удавалась плохо. Когда ни тебе напоить из кубка, прижавшись грудью, ни тебе пот платочком надушенным постирать с высокого лба, ни тебе посидеть рядышком... нет, последнее как раз удавалось. На расстоянии двух метров.

Ближе ее просто не подпускали, мол, невместно принцессе, да и его высочество не совсем в пристойном виде, еще повернется, не дай Альдонай чего увидите... и выносить за ним надо, и обтирать его... Адель уже вдова, а вы же невинная девушка... нет-с, никак нельзя.

Анелия бесилась, шипела кошкой. Ругалась... но исключительно у себя в комнате.

На людях она была само очарование и нежность. И легкая трепетная грусть.

Но внутри... о, она вся кипела и бесилась.

Убила бы!

Только вот ничего это не решит. Всю свиту не перетравишь. А оставлять ее одну с принцем явно никто не намеревался. И делали хорошую мину при плохой игре. Все понятно, но поди, докажи!

При таком подходе у нее нет никаких шансов очаровать Рика.

Да и...

Врать себе самой Анелия не умела. Женщина всегда, на подсознательном уровне чувствует, как к ней относится мужчина. Нюхом, духом, шестым чувством — неважно! Но Рику она была безразлична. Что бы она ни делала — она была безразлична ему еще до ранения.

Как ни крути... может быть?

Анелия поежилась. Но...

Она поговорит с Альтресом Лортом.

Ей надо сходить к старой ведьме. И для этого даже есть причина. У нее почти закончилось то, первое зелье. Он поймет.

А ей нужно и кое-что еще...

* * *

* * *

Ваше величество, с прискорбием должен сообщить, что с его высочеством на охоте произошел несчастный случай.

Все более-менее обошлось. Ричард жив и по уверениям врачей, его жизнь находится вне опасности.

Но выздоравливать ему еще предстоит. Так что мы вынуждены задержаться в Уэльстере на зиму.

Ричард поступил как герой.

Когда во время охоты лошадь принцессы понесла, он бросился за ней и оказал всю возможную помощь ее высочеству.

К сожалению, свита не успела за Ричардом. А охотники спугнули рысь, которая напала на принцессу.