Латинские королевства, часть I.

Король Иерусалимский к присутствию ромеев отнесся без восторга, но получив от Раймунда в присутствии франкской знати подтверждение ленных обязанностей, предоставил ситуацию развиваться самостоятельно и продолжил путь в Иерусалим.

* * *

После начавшейся осады, триполийский эмир несколько поменял мнение о благе независимости, и первым делом отписался в Дамаск и Хомс, прося прислать войска. Войска двух эмиров пришли к Тортосе, одновременно триполийцы попытались сделать вылазку, но франки успешно конратаковали и победили. При этом триполийцы и Хомс "потеряли множество людей", а отряд Дамаска поспешно отступл, отделавшись потерями небольшими. В среде местных мусульман это породило устойчивое мнение, что эмир Дамаска подставил Фахр-аль-Мулька, отомстив за прошлогоднюю подставу с Балдуином, но истина покрыта мраком.

Впрочем, несмотря на потери, стены Триполи оставались крепкими, а дружина эмира надежной, так что осада затянулалась на несколько лет. Триполи был торговым городом, но окружающие Сидон, Тир и Бейрут — теми еще пиратскими гнездами, а "триполийский завоз" выгодным предприятием. Византийский флот с близкого Кипра подвозил припасы франкам, и пытался по мере сил блокировать порт, но последнее выходило слабо. Чтобы получить свой выход к морю, граф Сент-Жилль совместно с византийцами захватил прибрежную крепость Джебайл (Библос), взяв неплохие трофеи, поднявшие настроение осаждающим.

В сущности, Триполи попал в окружение, но с учетом почти открытого моря и солидного золотого запаса, продолжал сопротивление, отбивая штурмы и периодически совершая вылазки. Для блокады с суши, Раймунд с помощью ромейских специалистов построил напротив Триполи крепость Мон-Пелерен, которую Аммар со временем атаковал и попытался разрушить, причем довольно успешно — нападение застало франков врасплох. Триполийцы ворвались в крепость и подожгли ее, захватив "великое множество оружия, денег, драгоценных тканей и серебра". Спалить, правда, все же не смогли, но Сент-Жилля ранили.

Осада к тому времени продолжалась уже четвертый год, и те франки, которым это надоедало, уходили. Кто в Европу, кто к другим сеньорам, хотя приходили новые, из паломников. При всем том, несмотря на сопротивление самого Триполи, окружающие земли граф успешно покорил, и доходы оттуда извлекались. Да и приз выглядел заманчиво, так что уступать никто не хотел.

После удачной контратаки, стороны, отнюдь не прекращая войны, договорились, что франки сохранят завоеванные владения, но... будут пускать в город путешественников и торговцев и дадут возможность подвозить продовольствие. Условия выглядели несколько странно, а на деле означали временный перевес эмира Триполи. Снабжение позволяло поддерживать промыслы и торговлю города, обеспечивая деньги на прокорм (кстати, продукт возили не только из Египта, но и из княжества Антиохии, там совсем не возражали), и оплату гарнизона.

Но и Сент-Жилль не проигрывал. С караванов в Триполи он снимал свою пошлину, блокада продолжалась, и надежда дожать эмира никуда не делась, округу постепенно осваивали латиняне. К тому же он, продолжая осаду через ущелье Хомса наступал на богатые земли в долине Оронта. В сущности, феод состоялся, пусть совсем не в том статусе, как планировалось изначально, но сделать с этим Раймунд уже ничего не мог. Искать другой лен оказалось поздно, помогать ему ни антиохцы, ни иерусалимцы не собирались, приз усыхал на глазах, тратя золото на противостояние, число рыцарей уменьшалось. Продолжали поддержку только византийцы, в обмен на поддержку Латтакии, так и не взятой антиохцами.

Так продолжалось до смерти Раймунда в 1105 году. Наследовал ему его ближайший родственник, Гильом Иордан, граф Серданский, который возобновил реальную войну.

Аммар попытался отдаться под крыло султану (светскому правителю из тюрков) и халифу ("блюстителю веры" из арабов) Багдада, но съездив к ним, реальной помощи не получил.

Попробовал вступить в союз с Дамаском, но в это время ему перекрыли все же поставки продовольствия, а к городу приплыл из Европы Бертран, старший сын графа Сент-Жилля.

И не один, а с сорока провансальскими галерами и 4 000 рыцарями и сержантами на борту. В Тортосе его права признали. Не без помощи короля Балдуина I, поддержавшего Бертрана в противовес Гильому Иордану, ориентировавшемуся на Антиохию.

Граф Серданский обратился к антиохцам, а Бертран к королю Иерусалимскому, потребовав королевского суда, и объявив себя вассалом короля. Балдуин I, немедленно заявил, что отныне Бертран и его владения находятся под его защитой, и прислал подкрепление, после чего летом 1109 года город, наконец, взяли, а Бертран получил титул графа Триполи, держащего лен от короля Иерусалима... но об этом еще будет случай поговорить.

* * *

А пока посмотрим на остальных.

Когда граф Сент-Жилль оставил Балдуина I и пошел обретать Триполи, король с сопровождающими лицами отправился дальше.

Вообще-то, двигались они в Иерусалим, на экскурсию и праздновать Пасху, а часть сразу после мероприятий планировала из порта Яффы отбыть на родину. Как раз наступало время прихода весенних караванов судов из Европы (второй рейс штатно происходил только в августе). Но терять потенциал туристов в латах было бы нерационально, да и опасно — те могли самостоятельно начать приискивать сувениры вокруг. И ничего не сделаешь, уплывут ведь потом, что им последствия и тонкие королевские расчеты?

Расчет же выглядел просто: по дороге из крупного имелись не подчиняющиеся франкам зажиточные города Бейрут, Сидон и Тир, которые в принципе, привести под руку Балдуина общими с туристами силами не мешало бы. Но имелся минус. Города со времен финикийцев славились как пиратские логова, по этой причине с тех же времен неплохо укреплялись, причем за укреплениями, в силу профессии заинтересованные, и в силу ее же — разбирающиеся в предмете жители, внимательно и неустанно следили. На это у них деньги были. Быстрой победы потому ожидать не стоило, а играть "вдолгую" никто, начиная с самого короля, не хотел.

С другой стороны, проходя мимо с этакой силищей (только новичков с Балдуином шло около двух с половиной тысяч конных и шесть тысячи пехоты, а ведь были еще и ветераны), напомнить о себе стоило. Этим и занялись, как и во время первого похода, с частичным успехом. Бейрут и Сидон откупились, позволив королю невзначай подчеркнуть свою власть (дань же платят) и в определенной мере снизить желание грабить все окружающее у войска, раздав золото.

Тир платить ничего не стал, вежливо, но твердо сославшись на удачное для обороны расположение города и крепкие стены. Спорить с фактом сложно, и тирцев в очередной раз оставили в покое.

* * *

А вот далее по побережью лежал город Акра. Как писал Гильом Тирский: "Этот город возвышается на берегу моря, на земле, которая зовется Финикия. У него есть гавань, весьма надежная и защищенная крепостными стенами, но корабли могут в полной безопасности бросить якорь и вне стен. Город находится между горой и морем. Земли там плодородные, хорошо обработанные, на них произрастает превосходная пшеница". Левант и Сирия вообще страна в немалой части горная, и на тот момент внутренние пути в ней были немногочислены и трудны, за исключением узкой полосы вдоль моря.

Как это в источниках:

"Ключомъ къ этому пути и вместе съ темъ и ключомъ къ обладанію Сиріей всегда считалась Акра, какъ наиболее удобный по местнымъ условіямъ пунктъ для возведенія крепости, и какъ узловой пунктъ несколькихъ дорогъ, идущихъ внутрь страны — на восточное Іорданское плато. Поэтому борьба за ея обладаніе восходитъ къ временамъ глубокой древности".

Чистая правда, но если крепостью Акра стала еще в античные времена, то приличный порт там построили только арабы в IX веке, после чего началась эпоха процветания города. Арабы сделали Акру главным морским портом Палестины, построили огромные корабельные доки, вторые по значимости после Тира в Леванте. Именно там строились суда, на которых арабы завовевали Кипр, Сицилию и часть Италии. На 1102 год Акра наряду с Латтакией и Триполи являлась лучшим портом всего сирийского побережья, при этом портом в основном торговым, и хоть город и не выделялся пока богатством на фоне остальных, бедным его назвать нельзя было.

Латтакия принадлежала Византии, а путь к ней лежал через Антиохийское княжество. Триполи осаждал граф Сент-Жилль, и королю, буде он пожелает иметь приличный порт, выбора строго говоря, не оставили. Балдуин I порт, естественно, желал. И в качестве достойной цели для гуляющей компании Акра смотрелась лучше всего. Удобный порт наглядно полезен и отъезжающим, трофеи есть, защищен не так сильно, к тому же не до конца восстановил укрепления после осады двухлетней давности, когда взять город пытался Готфрид Бульонский, умерший в процессе и осаду потому не закончивший.

Вот Акру королевская рать и осадила.

Ко времени осады подоспел и генуэзский флот, с которым Балдуин заключил привычную сделку: за помощь с моря. Блокада являлась непременным условием победы, без нее крепость могла получить помощь от соседей. Генуэзцы получали треть доходов от ввозных пошлин и таможни Акры (сбор с цепи), торговую улицу, где они имели право своего суда, свою церковь.

Осада продлилась всего три недели. О разнице подходов к сдавшемуся Арсуфу и взятой штурмом Кесарее все помнили, войск и кораблей у короля, очевидно, хватало, и перспектива обороны выглядела непривлекательно. Не имея возможности получить подкрепление от Фатимидов, город сдался, испросив такие же условия капитуляции, как в Арсуфе. Балдуин согласился и даже позволил мусульманам остаться в городе — за уплату налога с каждой головы, конечно.

Впрочем, из-за присутствия слишком многих не вполне подчиняющихся королю людей с мечами, совсем уж как в Арсуфе не вышло. Как писал хронист: "хотя свободный отход был гарантирован всем защитникам и жителям, которые хотели покинуть город, и им было позволено взять с собой движимое имущество, многие из них при выступлении из города претерпели жестокие расправы от франков. Франки также грабили сам город".

Не отстали и генуэзцы: "Генуэзцы видели, как [мусульмане] со всей их домашней обстановкой выезжали из Акры... Сокровища увозили с собой..., тогда генуэзцы убивали жителей и лишали их золота, серебра, пурпурных тканей и других ценностей".

Как отмечал Альберт фон Аахен, "...бойцов королевской армии обуяло огнем корыстолюбия и они участвовали в оргии грабежа, которая стоила жизни примерно 4 000 жителей и защитников Акры".

Насчет 4 тысяч, все же, преувеличение, но внедогорной грабеж действительно был, и Балдуин ему не так чтобы препятствовал. Хотя сам и подчинявшиеся ему рыцари не усердствовали, сдерживались.

Франки сделали Акру главным портом Иерусалимского королевства, через нее шла основная торговля между Левантом и Европой, и Акра в скором времени по богатству и благосостоянию стала соперничать с Венецией и Пизой, хоть до Александрии и не дотягивала.

* * *

Пока делили добычу, улицы и фьефы в Акре, праздновали Пасху и катались в Иерусалим, отмечали "отвальную" первой партии уезжающих, наступил май, а в столицу прилетела весть из Рамлы. В Аскалон из Египта прибыла, как и год назад, новая армия Фатимидов. На этот раз ею командовал сын визиря аль-Афдаля, Шараф аль-Маали.

Египтяне снова двинулись на Рамлу, ввязались в бой с пятнадцатью рыцарями, охранявшими ее небольшую укрепленную башню, и совершили набег на Лидду.

Время, конечно, было вовсе неподходящее, но войска вышли из Каира заранее, и падения Акры предполагать не могли. Визирь Египта учел неудачу прошлогодней попытки, но посчитал, что вопрос только в размере "больших батальонов", и отправил по весне сборную команду вновь в Аскалон.

Балдуин I в это время находился в Акре, провожая первых отъезжающих в Европу и собирая местных вассалов. Заимев мощный латно-оружный инструмент, король рационально намеревался немедленно начать им пользоваться, не кормить же бесприбыльно? Куда планировался поход изначально вопрос темный, но подвернувшееся нападение египтян повлекло за собой вынужденно срочный, простой оперативный замысел — разбить во встречном сражении экспедицию аль-Маали, после чего развить наступление на Аскалон с взятием этого ключевого укрепленного пункта.

Из отъезжающей знати, кстати, уплыл только Гильом Аквитанский, графу Блуа и многим другим пришлось задержаться, поскольку подул встречный ветер, и корабли вернулись. Поэтому, когда пришло известие о египетском наступлении, они оставались при короле.

На следующий день, иерусалимская рать выступила из Акры, имея в составе "около трех тысяч рыцарей" (на самом деле это число всех конных, включая оруженосцев, сквайров и сержантов) и 8-10 тысяч пехоты. Из знатных особ сопровождать тур не отказался никто, потому с королем отправились граф Блуа и Конрад Германский.

В сражении в долине Рамлы, таким образом, сложилась непривычная для тех мест ситуация, когда силы латинян оказались почти равны противнику количественно, а с учетом качества...

Шараф аль-Маали имеющий значение размер оценить не то не смог, не то не успел, и при подходе франков ринулся в бой, как только заметил их появление. Поступок столь же смелый, сколь и последний — египтян рассеяли конной атакой, окружили, и началась свалка, позже перешедшая в бойню.

Впрочем, бой выдался ожесточенным, но если войска Фатимидов уничтожили практически полностью, включая командующего, то франки понесли потери в основном в первые минуты и оказались они невелики, хотя на поле остались навсегда Конрад Германский, который "сражался с такой яростью, разя всех врагов, кого только мог достать мечом, что в конце концов остался один в окружении трупов врагов" и граф Этьен де Блуа, смывший все же кровью проявленную четырьмя годами ранее в Антиохии трусость.

Немедленно после битвы, Балдуин двинулся к Аскалону, где латиняне, преследуя остатки противника, "на плечах убегающих египтян" смогли ворваться в город при спонтанном штурме.

К следующему дню, город блокировал генуэзский флот, задержавшийся, как ранее упоминалось, с отплытием и решивший принять участие в инциденте на стандратных условиях — треть добычи плюс улица в иммунитет, так что египетский флот из сорока судов оказался заперт в порту.

На следующий за тем день, король, подтянув пехоту, продолжил активный штурм, и через два дня положение Аскалона, чей гарнизон в основной массе лег в долине Рамлы, стало безнадежным. Спустя еще день, город пал.

Традиционно для взятого "на копье", Аскалон был разграблен, трофеи поделены, после чего уцелевшие желающие уехать, отправились с генуэзцами в Европу. Остались, тем не менее, многие из пришедших с Аръегардным походом, да еще в начале июня прибыл довольно большой флот, из конвоев пизанцев, венецианцев и французов с паломниками (в числе которых были и рыцари). Немалая часть паломников оказалась готова поменять статус на переселенца, если, конечно, "подъемные" будут. Фьеф там, земля или лавка — по рангу и сословию. Резервы для раздачи у короля теперь водились, да и от желающих завоевать себе что-нибудь полезное, отбоя не было. К тому времени и уже осевшие в Леванте вассалы Балдуина стянулись к Аскалону.