Док (полный роман)

— Точно, дядя мех, поэтому при любой заварушке наши 'повелители неба' предпочитают отсиживаться за спинами 'сиротинушек', и прилетают лишь когда плацдарм отбит и зачищен, чтобы забрать остатки раненых и личные жетоны убитых... Кстати, ветошь у тебя с собой?

И бритые затылки склонились над разобранным оружием, чтобы в очередной раз с любовью покопаться в стальных кишках лучшего друга солдата — штурмовой винтовки или укороченного автомата. Больше половины роты щеголяло с неуставным оружием, но никому не было до этого дела. А полученные в подарок хитрые системы слежения позволили уже перехватить без потерь две чужие разведгруппы. И для меня, наблюдавшего среди парней ежедневную взаимовыручку и помощь в решении любых проблем, было странно слышать про столь антагонистические отношения с другими военными, которых послали на одну общую бойню.

* * *

До момента, как на вашего покорного слугу нацепили погоны, я считал, что во время войны армия занимается непосредственно боевыми действиями. Солдаты воюют, отдыхают, лечат полученные раны и снова воюют под мудрым управлением отцов-командиров. Но в реальности, как оказалось, большая часть войск предпочитала лишь имитировать какую-то видимость войны, а основное время занималась обменом и торговлей. Причем в оборот вовлекалось все, до чего могли дотянуться шустрые руки сообразительных ребят: продукты и боеприпасы, амуниция и отобранные у гражданских ценные вещи. Если кто-то не мог себе позволить 'махнуть не глядя', то в этом случае просто пробовали стащить нужное у более зажиточных. Для 'сводных' частей, кого снабжали по остаточному принципу, закупленные или украденные грузы зачастую означали лишний день-два или неделю жизни. Мало того, иногда в наиболее хитрых штабных головах рождались директивы по зачистке максимально безопасных районов поближе к передовой. И туда забрасывался десант мародеров, которые отправляли 'до выяснения' в фильтрационные лагеря каждого, попавшегося под руку, а сами грабили опустевшие жилища. Поговаривали, что раньше эти же умники шли следом за боевыми частями, которые выбили противника из населенного пункта. Но, заметив столь наглый грабеж у себя за спиной, проливавшие кровь солдаты стали просто минировать захваченные ими дома. Когда это стало чуть ли не повсеместной практикой, тыловые части предпочли больше совсем не показываться в районах, где стреляют.

К столь 'забавным' отношениям с мирным населением можно добавить активную бомбежку пустых дорог ради получения лишней отметки 'боевой вылет', артналеты на любые группы гражданских, попавших в зону наблюдения, а также спорадические перестрелки на границе ответственности любой расквартированной в пригородах части. После этого я только удивлялся, почему в отчаянные 'революционеры' не подалось все местное население, щедро 'обрадованное' высадившимися войсками. Наверное, от немедленной тотальной войны на выживание нас спасало лишь то, что три четверти унидос жили в городах, а там все же поддерживалась хоть какая-то видимость порядка.

Выгруженные коробки с пересохшими галетами мы заменили на плотно набитые мешки с местной разновидностью марихуаны и груду начищенного до ослепительного блеска разнокалиберного оружия, которое годилось разве что для колки орехов. Три дня тому назад один из дальних дозоров наткнулся на небольшое поле с колосящейся отравой и на охрану поблизости. 'Борцов за независимость' разоружили и заставили скосить делянку. После чего груз, включая отобранное оружие, доставили на базу и прогнали незадачливых пленных пинками обратно в лес. Как мне объяснил капитан, за утерю оружия несчастных ждала смерть в 'революционных рядах', поэтому, чем объясняться с комендатурой, возиться с бумажками и делиться добытым, было куда проще прогнать грязных неудачников куда подальше и забыть об их существовании.

— Это пока мы такие добрые, — озабоченно пробормотал капитан Кокрелл, пересчитав плотно упакованный груз. — Пока с повстанцами по мелочи грыземся, можно и пленных отпускать и спать ночами спокойно. А вот как корпорации посчитают расходы да в затылке почешут, тогда сюда двинут наемников. Для короткой победоносной войны. И мы столкнемся уже не с крестьянами, а такими же битыми волками, как сами. И наши детские шалости закончатся... Слушай сюда! Если хоть горсти недосчитаюсь, найду урода и заставлю в одиночку такое же поле разведать и новый караван пригнать! Мне только обкурившихся идиотов на постах не хватает... Зато сколько добра махнем на эту гадость...

Для того чтобы избавиться от навязчивого внимания принимающей стороны, ротный пожертвовал мне две бутылки коньяка и сразу по прилете организовал 'братство родов войск'. Собрав в кучу всех болтавшихся рядом 'господ офицеров', меня напутствовали крепким толчком в спину, и я отбыл в составе целой делегации ценителей халявы в местный клуб, куда позже подтянулся и командир полка. Мои две жалкие склянки послужили лишь запалом к пирушке, и скоро на стол уже выставили шоколад, шпроты, различные разносолы и остро пахнущую канистру с напитком местного производства. И пока мои сослуживцы сновали между ангарами и наводили коммерческие контакты, я провозглашал бесконечные тосты, слушал ответные здравницы и надеялся, что груда заранее выпитых препаратов хоть чуть-чуть спасут мою печень от гибели, а голову от чудовищного похмелья.

Уже поздно ночью застывший под неестественным углом полковник предложил мне побеседовать с глазу на глаз, и сразу взял быка за рога:

— Лейте...нант... Зачем вы залезли в этот паршивый лес? Да... Ни здоровья, ни продвижения по службе, да... И стреляют, сволочи, как чуть пониже пойдешь, так обязательно дыры в пилонах... Да... Вот я и говорю, бросайте этот гадюшник, лейтенант... У нас здесь отличная медицинская служба, а без хорошего хирурга... Да... Повторю, без хирурга — тяжело... То баллон с кислородом на ногу уронят, то пиропатроном руки сожгут... А в город не малый крюк... Да...

— Извините, господин полковник...

— Без чинов, лейтенант!.. Все же мы свои, одно дело... Да...

— И все же... Я лучше с парнями. Хотя бы пока... Мне спокойнее, когда сто вооруженных до зубов мужиков охраняют мою спину. Они за меня глотку порвут, а я для них вывернусь, но заштопаю в лучшем виде...

— Ну и дурак, — икнул командир полка и загрустил. — А что мне прикажешь делать? С пересылки лишь дуболомы-санитары поступают, да и тех еще в городе перехватывают. А у меня некомплект. И за каждого болвана, что травму получит, приходится в госпиталь кланяться... Да... Был бы свой костолом...

— Местных возьмите, — предложил я, незаметно пихая в плотно набитый мешок очередную банку шпротов. — Наверняка кого-то найдете.

— Ты что, идиот? — даже протрезвел на миг мой собеседник. — Потенциального врага и на аэродром, поближе к горючке и летному составу?

— Ну, я же не технаря предлагаю нанять. Врачи обычно аполитичны. Поэтому найдите кого-то с рекомендациями из мирной жизни, семейного. Супругу с детьми сюда же, на базу. И пообещать, что как заваруха закончится, он сможет выехать на материк. Или еще лучше — когда заваруха начнется... Думаю, за такой шанс местные драться будут...

— А ты что, не хочешь?

— А я, господин полковник, пока вернусь на 'кладбище'. К моей четвертой роте сводной бригады спецназа. Как мне сказали, младший лейтенант в этих войсках растет быстро. Быстрая карьера и выслуга год за два...

— Как хочешь... Младший... Но смотри, если передумаешь, дай знать...

И я вернулся домой. Утренним рейсом, вместе тяжело груженными парнями, сумевшими в суматохе добыть мне еще один запасной генератор, который занял свое законное место в 'склепе номер два'. А разносолы с офицерского стола мы прикончили в первый же вечер, не забыв отсыпать часть добычи часовым, настороженно слушавшим хрупкую тишину.

* * *

Но как ни странно, налаженные первые контакты с расквартированными рядом 'летунами' не прервались, а наоборот, переросли в подобие дружбы. Щедро поделившись на неделю строительной техникой и материалами, бравые 'потрошители неба' помогли нам оседлать соседний холм, выстроив крошечную площадку 'подскока' в распадке между оплетенными колючей проволокой окопами. И теперь при первой возможности своих пострадавших забрасывали к нам, не делая долгий крюк на вечно загруженный аэродром в столице. С него еще нужно было тащиться через весь город до госпиталя, а я смотрел незадачливых бойцов прямо на месте, рядом с остывающими двигателями легких авиеток.

Потратив несколько дней на быстрое обучение чужих санитаров, я в качестве благодарности разграбил их запасные боксы, и теперь наш крошечный смешанный госпиталь щеголял портативным диагностом и крошечным примитивным автохирургом. Вместе с добытыми в городе инструментами это позволило начать оказывать первую неотложную помощь на месте, а заодно перетряхнуть и довести до ума все понапиханное в парней оборудование.

Теперь наша 'вольница' под руководством мудрого капитана медленно приобретала вид действительно боеспособной единицы, жестко контролирующей прилегающую территорию. Это никак не афишировалось на уровне бригады, но на выделенном нам участке мы перекрыли все тропы, законопатили все норы и заставили безалаберную вражескую партизанщину держаться подальше. Что тут же благотворно сказалось на количестве обстрелов, шальных ранениях и расходе лимитированных боеприпасов. Мы аккуратно вступили в полосу затишья перед 'большой заварухой', тратя каждый спокойный день на отращивание клыков и накачку мускулов. Пробурив холмы насквозь, рота вцепилась в чужую землю мертвой бульдожьей хваткой. А 'летуны' тут же отреагировали на относительную безопасность окружающих джунглей и сунули наш квадрат в свой хитрый план полетов. И теперь зудящие в поднебесье 'Барракуды' и 'Анаконды' стали частыми гостями над головами спецназовцев.

А вот с парнями с центрального аэродрома и группы тяжелой авиации мы так и не сошлись. Их интересовали лишь препараты, чтобы снимать похмелье, а к 'червям из джунглей' они относились просто погано: даже до разговоров старались не снисходить и лишь цедили что-то презрительно сквозь зубы. Пару раз столкнувшись с таким обращением, ротный тихо завелся и побеседовал с многочисленными знакомыми, заставив целый вечер радиста трудиться и устанавливать связь с рассыпанными вокруг многочисленными опорными пунктами. После чего какая-то добрая душа не поленилась подбросить на склад гнездо муравьев-листорезов, и печенью с шоколадом пришел конец. А следом на доске приказов появился желчный листок, где аршинными буквами было написано: 'Просим прощения, покойнички, но ваше место падения не входит в нашу зону патрулирования'.

Скандал был страшный, но, несмотря на груду приказов, матерщины и криков о боевом братстве, летный состав среди обитателей джунглей поделили раз и навсегда. И проштрафившихся зазнаек называли теперь только 'автопохоронная команда', выделив в 'летуны' группы боевой поддержки, штурмовую авиацию и санитаров. Дошло даже до того, что горючку предпочитали тащить именно с центрального аэродрома, щадя запасы соседей.

Как философски заметил один из пилотов, заглянувший к нам на огонек с очередным грузом продуктов и почтой:

— Ничего, ребята, это все временное. Год назад так же с танкистами бодались, когда те не проставились с прибытием... Все закончится, как только нам рожу начистят. Как пожгут высотников при первой серьезной заварухе, так про вражду и забудем. Потому что смерть уже не разбирает, какие именно погоны на тебя напялили в военкомате. Для нее мы все — лишь расходный материал.

— Не дребезжи, братишка, — разлил остатки фляги ротный. — Все там будем. Но до начала паршивых деньков я еще не одну стружку сниму с зазнавшихся уродов. Чтобы помнили, кто их ж...у будет из кустов выковыривать, когда хряпнутся... Ну, не кашлять...

Я привалился к нагретому борту авиетки и прислушался к комариному писку звена 'Барракуд' в высоте. Наши соседи честно прочесывали пока безопасные джунгли, чтобы заработать очередной 'боевой вылет'. И вернуться домой без истерзанных огнем фюзеляжей... Удачно вам отработать, парни, и пусть количество взлетов будет равно количеству посадок. А уж если где гробанетесь, мы найдем и выручим. Потому как умирать все равно вместе...

07. Снайпер

Стрелок пришел на третий день сезона дождей. Какая-то умная и хитрая голова пустила перед ним очередную группу 'революционеров', которые стали методично топтаться на границе наших владений. И когда два взвода зажали повстанцев в клещи и начали истребление, снайпер сделал первый выстрел. Он убил троих и растворился в упавших на джунгли сумерках. Пока спецназовцы разобрались, что их друзья погибли не в результате ожесточенной перестрелки, пока попытались прочесать округу и поискать следы: враг исчез.

Второй раз человек-невидимка объявился через сутки. Он аккуратно 'провертел' дырку в голове артнаводчика у соседей и ушел, вновь не оставив следов. Рассвирепевшие солдаты выслали группы на все возможные направления, перехватили в дальнем рейде караван с наркотиками и уничтожили две мобильные группы партизан. Но снайпера обнаружить не удалось.

Зависнув над картой, ротный долго постукивал кулаком по столу, потом ругнулся и предсказал наше неприятное будущее:

— Урода явно готовили хорошие профессионалы. Дожди, воды в лесу полно. Любая крошечная лодка по болотам пройдет и следа не оставит. На тропах мы можем сидеть хоть год, но так его не перехватим... Еще день, два, и он подойдет ближе. И начнет 'щупать' уже оборудованные позиции. И в такую погоду наши датчики помогут мало. Да и толку от дешевых полосных сканеров и той мелочи, что мы разжились перед вылетом. Надо что-то особенное...

Я прислушался к шуму дождя и спросил:

— Думаешь, он полезет сюда? Рискуя головой и игнорируя риск нарваться на засаду?

— Это кто-то из местных. Или бывший охотник, или просто урод-самородок. Стрелять в джунглях на две-три сотни метров, это надо уметь. Тем более в дождь... Скорее он обнаружит засаду и завалит еще кого-то из ребят, чем мы сумеем его отследить на подходах. Самсон с подобным сталкивался уже... Надо что-то другое. Или хорошее оборудование с командования выбивать и размещать прорву датчиков по округе, или команду спецов вызывать, чтобы они на живца его ловили...

Пока хмурые бойцы обсуждали возможные варианты, я тихо сидел в углу и жевал подобранную днем соломинку. Потом поймал на себе изучающий взгляд командира и попытался озвучить мою бредовую идею:

— У нас в команде есть четыре человека, поставивших себе микрочипы экспресс-навигации. У двоих пришлось часть функций блокировать, но в целом это работающее железо...

— Есть такие, — согласился капитан Кокрелл. — Наводчик и координатор у пулеметчиков, один отвечает за связь с артдивизионом и один в группе глубокой разведки.

— У этих чипов есть побочный эффект. Если их перекалибровать и добавить атропиновые препараты, то можно неплохо видеть ночью без 'ночников'. Плюс, обострить обоняние на несколько часов. Четыре бойца на возможных путях подхода. Без фонящего оборудования, которое можно засечь. На сутки-двое их хватит, потом нужно будет госпитализировать и приводить в порядок. Зато их не сможет обнаружить никто. И никто не сможет просочиться мимо незамеченным.