Лестница в Небеса. Глава 1 Соседка

-А-ха-ха-ха! — взорвался босс хохотом.

И хохотал до слез, ощупью рыскал по карманам в поисках носового платка. Марина вскочила с места и быстро нашла платок у него в нагрудном кармане, вложила ему в руку.

-Говоришь: Вытворяют? Ы-хы-хы-хы, — не в силах сдерживать хохот проговорил босс, вытирая слезы платком. Показывает большой палец, типа окей, — Рассмешил, проказник, рассмешил. Хороший анекдот. А-ха-ха-ха!

Сергей не смеётся, Марина тоже, даже не улыбается и в её взгляде увиделось нечто. Нет, это не зависть и ненависть. Что-то другое, которое он еще не понимает. Но не приятно, от этого взгляда.

-Значит, так. — Шеф наконец успокоился, — Марина, добавь текст на копию, и оригинал мне. Как будет готово, дуете на фабрику, представить проект "Аллигатор". "Счастливого человека" берете в нагрузку, Авось, тоже прокатит. Вперед.

Тут-то, Марину и заколбасило! Еще чуть-чуть и зашипит как картошка брошенная на раскалённую сковородку. А этот взгляд уже понятен даже без всяких усилий. Обида. Вот, примерно, такой ход её мыслей: "Да его же место, буковки на вывески магазинов ляпать! А меня в подмастерья! Ему!" Ну, блин... похоже, война только начинается. Этого нам как раз и не хватало... для полного счастья.

— А ты, — шеф направил указательный палец на Сергея, как на революционном плакате, "А ты записался добровольцем?",— идешь в бухгалтерию.

— За дорожными расходами?

— Нет, теперь тебе дорожные не положены. За премией по "Девственнице".

"Мне положена премия? С каких это соображений? Охренеть! Шеф же, кроме Марины еще никому премию не давал! Все за зарплату корячились и надрывали свой интеллект! Гм...Подозрительно, это как-то..."

Кстати, кстати. Ах, как кстати! У Сергея в последнее время сильно повзрослели расходы. В бухгалтерии случился эпизод полный нелепого символизма и тайного смысла:

— Мне бы премию...

Но как бы дико это не звучало, главбухша засуетилась.

-Конечно, конечно, Сергей Дмитриевич, — и всучивает ему кассовый ордер.

Он и подмахнул его не глядя. А она семенит к сейфу. вытаскивает здоровенную пачку по тысяче рублей, отсчитывает с нее купюры. И с каждой купюрой растущей горки денег, у него расширяются глаза от удивления. Протягивает с миленькой улыбочкой. Наверное у него с лицом, что-то не так, что главбухша запричитала:

— Вам плохо Сергей Дмитриевич? Вам плохо?

"Это мне плохо? Мне хорошо! Тридцать тысяч! Это ж почти месячная зарплата... Охренеть! Охренеть! Охренеть..."

Из бухгалтерии он вышел не только безумно удивленным, но и обладателем несметного богатства. Значит, вот сколько стоит проданное сердце и душа? А казалось, дадут пятерку и ладно.

Пока он решал в бухгалтерии свой шкурный интерес, "подмастерья" уже прилепила буковки к "Лавочным старушкам" и нервно ждала его в своей машине. Может и не нервно вовсе, по крайней мере, так хотелось ему.

"Теперь у меня есть даже личный шофер!"

"Дружище, только не слишком борзей, ладно? Потому что Марина — тот самый гусь, которого дразнить себе дороже."

Но в нем вдруг зашевелился нестерпимым зудом хулиганствующий шутник и мстительный пакостник, захотелось вдруг больно унизить и понаблюдать злорадно как жертва тихо кипит в бессильном порыве симметричного ответа. А статус уже, увы не тот, чтобы достойно ответить.

"Эдак, вальяжно подойду к машине, и небрежно так плюхнусь в сиденье, взмахну рукой, мол, на мебельную фабрику поехали, будто сама не знает куда надо. Интересно... взбесится, нет? Заодно покажу её место и кто тут за главнюка будет."

"Гы, прикольно, только я тебе не завидую. Смотри, по-кусает. Это же — фурия! "

"А спорим, нет?"

Что то новое появилось в нём. Раньше бы в мыслях такого не держал, сейчас же, неизвестная сила пинками подстрекает развязать войну с очень сильным и жестоким противником, ради, просто развлечься.

"И ты надеешься, победить в этой войне?"

"Надеюсь."

"Говорю же тебе, даже не пытайся, надорвешь кишки. Это плохо, очень плохо. Признайся... мстишь ведь ей?"

"С каких пор ты у меня за совесть, а?"

Он нашел её машину на стоянке, "Вольво", последней модели, дорогущая, как и сама Марина. Это ж сколько нужно было насосать на такую машину? Наверное, другого она ничего не умеет делать. Сел, пристегнулся, нахальную улыбочку себе примерил...

-На мебельную фабрику, — приказал деловито, ожидая бурной реакции.

Ни один мускул не дрогнул на лице Марины, она промолчала, завела мотор и плавно поехала, чем сильно разочаровала Сергея. Молчание хороший способ не выдать своих эмоций и как следствие не выдавать своих мыслей.

Сергей решил придерживаться той же тактики. Поединок молчания. Ишь ты... Как в детской считалочке: "кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит тот и съест" В общем, кто заговорит — тот и проиграл раунд. Марина, упорно молчит, но ведь заметно с пол-взгляда, с усилием подавляет каждую попытку заговорить и ей это удаётся с большим трудом. Он же искоса, осторожно и с тихим злорадством наблюдает за ней, с каждой минутой противостояния зарабатывает себе бонусы и дополнительные очки для будущей победы. А за Сергеем с таким же злорадством взглядом Мерлина Мэнсона наблюдает чертик, на тонкой резинке, прикрепленный присоской к лобовому стеклу. Наблюдает и прыгает привязанный за резинку, вот-вот подмигнет, захохочет и захлебываясь от смеха скажет: "Эй, приятель, а ты б ей вдул? Нет? Знаю, знаю что, да!"

Уже половину пути проехали, время идет, а ей точно, от Сергея кое-что надо. Понятно — не про любовь, эта фишка не для Марины. Скорее всего, ищет ответный ход на унижение или посерьёзней что. А что может быть серьёзней денег? Точно! Премия! Щедрая премия Сергею от босса и ревность к месту фаворита фирмы.

— Можно вопрос? — наконец не выдержала Марина бесславно потерпев поражение в игре молчанке, которую сама же и затеяла.

Сергей снисходительно пожал плечами:

— Спрашивай.

— Ты где учился рисовать?

— Ты интересуешься как юрист фирмы или праздно? — вкладывая в свой вопрос максимум желчи и неприязни.

— Ну что ты передергиваешь? Просто нельзя ответить?

— Просто ответить, можно, но не просто понять — "зачем".

— Ладно, не отвечай, я и так знаю какое у тебя образование.

— Значит, вопрос задавал юрист, — ехидно констатировал Сергей, поглядывая на пляшущего чертика. И ему показалось, что чёртик ему дружески подмигнул будто с симпатией и одобрением, — юрист интересуется, имеет ли право чертёжник работать на фирме художником?

— Злой ты, какой-то, неприятный. Мне хочется понять, почему ты столько времени скрывал свой талант.

— А я и не скрывал, просто ты этого не замечала. — Сергей поставил последнюю точку в спонтанно возникшей игре между ними "вопросы на вопрос", уже наслаждаясь победой, как он ловко уделал её в этот раз.

Но Марина таки нанесла свой удар, резко сменив тему, но задела за самый нерв:

-Задам ещё один вопрос, — сказала Марина и тут же, не дожидаясь разрешения, спросила, — Интересно, ты с Катей, точно такой же циник и хам как и со мной?

Сергей побледнел. Откуда она узнала про Катю? Она следила за ним? Зачем? Что ей нужно от него? Зачем прицепилась репяхом в душу, что не оторвать? Этот ураган вопросов пронесся у него в голове пока соображал над своим ответным ходом. Ответить или промолчать? Ответить или промолчать? Ответить! И нанести свой удар:

-Интересно... а в каких позах тебя имеет босс?

-Ты это к чему? — Марина дёрнулась будто ей врезали по лицу ладошкой наотмашь.

-К тому, — Сергей еле скрывал свой гнев и желание таки ей врезать той самой ладошкой, — Зачем ты лезешь в мою личную жизнь? Лучше заткнись и делай свою работу — рули.

Марина заткнулась и больше не проронила ни слова до самого конца пути, оставив Сергея взвинченным решать задачку, как она узнала про Катю и где он прокололся в своей конспирации.

* * *

На мебельную фабрику они подъехали как раз вовремя, в кабинете директора собрались почти все его замы и помощники, кроме шефа отдела рекламы. Сергей с Мариной и пришли в этот момент. Секретарша такая же тень как и Зина, словно фантом появлялась в кабинете, разливала  чай в изящные чашки и тихо исчезала. Чашки — прелесть, очень тонкая работа, не ширпотреб какой, на салфетках из японской соломки сплетенные разноцветными нитями шелка в изумительный узор. Сергей концентрируется на мелких деталях, фиксирует их дискретными картинками и непонятно зачем пытается запомнить, возводя эти картинки в невероятно важные для себя. Возможно только это и спасает его, приглушает дикое волнение — совещание такого уровня для него впервые.

Когда приносил "Девственницу" на подпись, было по барабану, примут проект или не примут, даже еще лучше, если бы нет. А сейчас совсем другое дело. Сейчас он сам хочет знать цену своего мастерства. Ведь "Катя в кресле" и получилась пронзительно откровенной, потому что вышла из самого сердца, а это, уже стряпня и продажа горячих пирожков.

Директор вместе с приветствием, кивком указал Марине на кресло справа от себя, а Сергею слева, так и получилось, что они оказались лицом к лицу, друг к другу. Неприятно и трудно смотреть ей в глаза, Марина бледная, едва скрывает обиду, и вообще, она сникла, даже заметно как подрагивают губы. То всегда бойкая и нахальная, концентрирующая все внимание на себе, а сейчас, будто вступила в собачью какашку в общественном месте, никто кроме неё не знает причину и источник тошнотворной вони, но она всё равно чувствует себя неловко.

Все вполголоса переговариваются, ждут начальника рекламного отдела. Наконец, подтянулся опоздавший, под укоризненный взгляд директора суетливо сел на самой галерке. Ух.. С Богом. Начинается.

— Представляем, вашему вниманию, — начала Марина и запнулась наткнувшись на взгляд Сергея, потупилась. Он и посмотрел на нее, просто в качестве поддержки и извинения за недавнюю грубую выходку, увы, не джентльмена.

— Кхм, — взяла она себя в руки, — новую концепцию и революцию в рекламном бизнесе.

Ну, про революцию она конечно загнула, для красного словца для лохов-клиентов. Но бальзамчка таки в душу плеснула, польстила. Приятно. Через несколько фраз, она окончательно овладела собой и села на своего объезженого коня — красноречие. Говорила о том, что всегда в моде юмор и что не использовать его в качестве рекламы, было бы неразумно и бла, бла, бла. Что можно предложить потенциальным клиентам серию свежих и остроумных анекдотов, на которые они отреагируют позитивно. Даже не заметят рекламной нагрузки в сообщении, но это отложится в подсознании и закрепится на долгие годы. Ух, как сказала! Сергей бы так не смог и свои слова про "трах с боссом" берет назад.

Наконец, настал черед раздавать пирожки, собственно показать то, ради чего все собрались. Марина поднялась с места и грациозно, как она это умеет, обошла всех, раздала копии "Лавочных старушек". Пауза... Очень напряженная, пауза... Взрыв хохота... Они все ржали как лошади во время гона, взахлеб и ложась на стол.

Это что? Победа? Вот оно, какое сладкое слово, победа. Сергей погрузился в нирвану какой еще не испытывал с самого детства, когда нарисовал свой первый рисунок. А когда наступила очередь "Счастливого человека", он и получился, в нагрузку, как и предполагал шеф... Марина добавила к рисунку текст от себя: "Да я ж красавец, оказывается! Покупайте только зеркало "Люкс"". Текст — полная хрень, можно было сказать изящней.

— Извините, Марина Анатольевна, предлагаю альтернативный слоган, — поднялся с места Сергей, глядя, жестко и с превосходством, прямо в глаза Марины, — настоящая красота отражается только в зеркале "Люкс".

А там, рожа у "Счастливого человека" оторви и выбрось. Всей красоты только и счастье. Впрочем, природу не исправить, какой есть — такой есть.

— Принято! — Воскликнул директор, даже не удосужился узнать мнение остальных, — Второй вариант, принимается.

Этот возглас можно расценить только так: если принимается слоган, то картинка принимается де факто. В принципе, и совещаться уже не о чем. Проекты приняты безоговорочно, все пойдут по домам в хорошем настроении, кроме Марины, разумеется. Сергей ее окончательно раздавил и опустил ниже городской канализации. Где же ее былая победоносная ухмылочка, проезжающей императрицы перед ликующей толпой в золоченной карете? Она даже как-то состарилась и осунулась на лицо. И поделом тебе, кошелка...

— Все свободны, -сказал директор, — А Вас, Сергей Дмитриевич, попрошу остаться.

И? Сергей удивлен, но еще больше удивлена Марина. Все шумно поднялись, обсуждая сегодняшний свежий анекдот:" Что вытворяют! Что вытворяют! Га-га-га!" Потянулись на выход.

— Анатолий Афанасьевич? — Марина вопросительно уставилась на директора всё еще не понимая, резкой перемены в акцентах отношений. С ней теперь не считаются.

— Мариночка, оставьте нас двоих, пожалуйста, — мягко сказал директор, но это прозвучало для нее будто ее вышвыривают из комнаты как котенка нассавшего в тапки.

Она нервно дернула плечом, но вовремя спохватилась и изобразила этот жест как: "Фи...Подумаешь!" и ушла, глубоко оскорбленная. Ведь, обычно просят остаться её, чтобы выменять удачно принятый проект на романтический вечер плавно переходящий в бурную ночь.

— Я так понимаю, Вы — автор всех трех проектов? — начал диалог Анатолий Афанасьевич.

-Да.

-Я не умаляю достоинств двух других шедевров, но хочу Вам выразить особое расположение, именно за "Счастливого человека".

Вот тебе, на! И что же там такого? Сергей сам думал про рисунок, как "в нагрузку", но выходит, что заблуждался, удивленно спросил:

-Почему?

— Почему? Потому что все норовят эксплуатировать то, что и так радует глаз. Потому что редко кто видит красоту изнутри, а еще реже, кто это может показать.

-Спасибо... — заикаясь проговорил Сергей.

-Это Вам, спасибо. Вы очень талантливый художник. Недавно работаете у Александра Николаевича?

-Уже два года.

-И только сейчас Александр Николаевич вытащил Вас из тени? У него так плохи дела?

— Нет! Дела у него хороши. Но я никому не показывал то, что пишу для себя, и не представлял, что это так... важно... Только недавно, совсем случайно, Александр Николаевич заметил "Девственницу" ну.. и предложил...

-Понятно. Вы — начинающий, и это к счастью, а не к сожалению. Настоятельно рекомендую сотрудничать с галереями, не скрывайте талант от людей, только так, обычно, замечают новичков. И я помогу Вам, у меня есть знакомые организаторы.

Если сказать, что Сергей ошалел, совсем мягко сказано. Есть другие эпитеты во втором русском языке, соответствующие более точному описанию его состояния, но по цензурным причинам, они имеют место быть только в кругу тесных друзей.

— Но это не главное, — продолжил Анатолий Афанасьевич, — Главный вопрос: Сколько Вам платит Александр Николаевич?

— Ну... в принципе, достаточно, — запнулся Сергей, подозревая что главный вопрос, с огромной такой изюминкой.

— Не уверен, — он усмехнулся, жестом указав на костюм Сергея отнюдь не от Кардена,— я буду платить в три раза больше, сколько бы он ни предлагал.