— Тяжелую плеть мне!
Подручные передали плетку. Она была не простой, а состояла из раскаленной, до красна проволоки с острыми звездочками. Удары таким орудием куда более чувствительны.
Елизавету бросило в жар когда она подумала над тем что ее ожидало. Вот он чудовищный оскал фашизма, когда люди превращаются в зверей. И эти адские муки извергов лишившихся элементарных человеческих чувств.
Плеть зловеще свистит и обрушивается на голенькие, светленькие спины девушек. Удар до кости рассекает кожу и мясо. Юный фашистик довольно мурлыкал, он чувствовал себя настоящим Богом. Да это было божество зла, и несокрушимой воли, лишенное чувства малейшего сострадания. Впрочем в Гитлер-югенте учили, что сострадание — это слабость! Жалость дурное чувство не достойное истинного арийца. Врага мало убить, его нужно заставить страдать и подлейшим образом унизить! Славяне низшая нация подобная евреям, и убить славянина, это все равно что прикончить бешенную собаку. Что такое совесть — адская ловушка души придуманная евреями и русскими философами. Истинный ариец не знает угрызений совести, только одно у него вызывает досаду, то что мало убил врагов! А вот жестоко помучить женщину, или ребенка: высшее проявление арийской доблести.
Трусики лопнули под ударами раскаленной проволоки и слезли с ягодиц. Девушки по началу вопили, но мальчишка был не по годам сильный и они быстро затихли потеряв сознание от страшного шока. Впрочем гитлеровские палачи не растерялись они обрушили на головы юных красавиц заранее приготовленные ведра с ледяной водой( используя походный холодильник). Тем временем малолетний садист снова раскалили на огне проволоку и обрушил ее на босые девичьи ступни. И снова страшные визги, крики в которых не было ничего человеческого.
Елизавета едва держалась на ногах, казалось откуда могли взяться силы чтобы такое выдержать. Это было что-то лишенное малейшего смысла, далеко стоящее за пределами человеческого. Странно как это мог так поступать такой милый на вид мальчик, почти ребенок. Просто невероятно до чего фашизм уродует души, даже детские. Так искалечить восприятие целого поколения!
Девушки снова затихли, и на них опять лили воду. Впрочем не смотря на все усилия крики истязуемых становились все тише и тише. От плеч до ступней у несчастных мучениц не осталось живого места. Наконец и мальчишка устал, вытер пот со лба и смачно плюнул сквозь зубы в сторону колоны несчастных женщин.
— Надоело! Можете спалить их!
Растерзанные девушки уже не шевелились, вероятно страдание превысило определенную меру. Гитлеровцы подбежали к несчастным, не особенно щедро капнув бензина подожгли. Девушки даже не шелохнулись, хотя огонь медленно со смаком пожирал их плоть.
К этому времени стихли и крики сжигаемый живьем горемычных, вся вина которых заключалась лишь в том, что они должны были стать наглядной демонстрацией непреклонной воли нацизма!
Жирный ублюдок махнул своим кривым кулаком:
— Ну что шлюхи! Я надеюсь вы поняли по чем фунт лиха! А теперь построится и шагом марш к своей новой судьбе.
Женщины стояли не шелохнувшись, насколько они были потрясены жестокостью, кошмарным зрелищем.
Мальчишка-фашист не долго думая, выхватил пистолет и хищно скалясь, выстрелил девушке в ногу:
— Вы слышали, вам сказали марш!
Выстрел пробудил женщин, Елизавета почувствовала на плечах ласковые руки Валентины.
— Пошли мой верный товарищ, чтобы мстить, нужно жить!
Девушка храбро ответила:
— И я клянусь выживу!
Тем временем малолетний подонок расстреливал корчащуюся упавшую девчонку. При этом он старался перебить ей и руки, и ноги. Сразу добить девушку не хотелось, ведь слушать крики от боли куда приятнее, чем смех.
Тяжело раненная девица, так и осталась лежать на дороге, юный фашист не стал добивать, и ее подхватили крюком за ребро и поволокли в виселице.
Толстый эсесовец погладил мальчишку по голове:
— Мой милый приятель! Ты точно такой как фюрер в детстве! А знаешь великий Адольф уже в первом классе поссорился с девочкой. Так он с двумя своими дружками подкараулил ее по дороге домой. Они поймали ее и связали, стали издеваться. Жгли огнем, ломали кости, выкололи глаза, а потом юный Адик залил ей глотку серной кислотой унесенной с уроков химии. Тогда Гитлеру было всего шесть лет, а он уже был способен на мужественный достойный арийского мужа поступок.
Юный гитлеровец кривляясь спросил:
— Девочка была еврейка?
— Нет славянка! Австро-венгрия развалилась потому что немцев предали славяне, та фюрер поклялся извести их под корень! — Боров провел ладонью по горлу. — Вообще обезьяны заслуживают снисхождения, а славяне нет!
Эсесовцы дружно вскинули лапы:
— Хайль Гитлер!
Молодые, босоногие, полуодетые женщины быстро шли по дороге. Фашисты ехали на специальных четырехколесных велосипедах сопровождения( чтобы не тратить, бензин на конвоирование недочеловеков). Елизавета потрясенная зверствами и вопиющей безнравственностью фашистов, первые пару часов молчала, она даже ни о чем не думала, а шагала в полусне. Прочие девушки похоже, тоже не были настроены разговаривать во всяком случае на светские темы.
Пока босоногие девчонки шли по ровному асфальту, выложенному на советской земле, ноги чувствовали себя более-менее комфортно. Но миновав развороченный погранпост они оказались на полькой территории... Дорога оказалась покрыта мелким гравием, и острым щебнем впивавшимся в босые ступни девчат. Елизавета в последние года не часто могла себе позволить босоногие прогулки, вскоре почувствовала как голые пятки начало безжалостно драть и печь. Чтобы отвлечься она заговорила с Валентиной:
— И что теперь нам остается делать?
Капитан после паузы тихо ответила:
— Бежать мы не можем, иначе всех девушек перебьют! В тоже время терпеть подобное тоже нет сил!
Елизавета предложила:
— А что если устроить побег для всех?
Валентина кивнула:
— Я над этим как раз и думаю! Только технически осуществить подобное сложно. Посмотри сколько вокруг конвойных.
Елизавета произнесла суворовскую фразу:
— Воют не числом, а уменьем!
Валентина ответила:
— Одной из главных причин побед Суворова была лучшая боевая выручка и физическая подготовка русских войск. В частности турецкие войска не учили штыковому и рукопашному бою, так что они быстро сыпались. А вот с французами, было сложнее, тем более что штык изобрели именно во Франции.
Елизавета решительно ответила:
— Но ведь побеждали!
— Да побеждали! Но скажу честно, не так легко как пишут в учебниках! — Валентина вздохнула. — Слишком дорогая цена победы, способна обесценить трофеи!
Елизавета буркнула:
— Не о трофеях идет речь. Самый большой трофей на войне — сохраненная жизнь! Вообще как говорил Сталин — солдат не имеет пола!
Валентина предложила:
— Тогда стань мальчиком и тебе станет легче!
Елизавета поморщилась:
— Я бы и сама не прочь стать мальчиком, мальчишкам намного легче!
Валентина присвистнула:
— Это почему?
— Потому что у них ступни грубее, а меня жжет словно шагаю по уголькам! — Пискнула Елизавета.
Валентина ответила:
— И у меня ощущение словно долго и жестко били палками по пяткам, но надо терпеть. Не исключено что наш плен затянется и еще не то будет. Я слыхала что женщинам в концлагерях выдают обувь, лишь когда выпадает снег, да и из дерева.
Елизавета вздрогнула:
— Деревянные башмаки для девичьих ног — это просто пытка, я как-то когда еще была школьницей в музее одела их и прошлась по коридору. Они такие неудобные и постоянно спадают.
Валентина поправила:
— И жутко натирают ноги, а греют зимой очень плохо! Уж куда лучше лапти, они и теплее и мягче!
Женщины в деревнях были более закаленные и не жаловались, а у городских уже начали выступать капельки крови, оттискиваясь следами изящных, юных ступней на гравии.
По небу пролетела стая истребителей МЕ-109, они мчались сравнительно на небольшой высоте и можно было даже разглядеть свастику на крыльях.
Елизавета заметила:
— Интересно, а где наши славные Миги?
Валентина не хотя ответила:
— Думаю стоят не заправленные! Вообще у немцев есть интересная новинка, миниатюрные бомбочки, их можно даже подвешивать к крыльям истребителей. Сыплют на землю как градинки. Танк не возьмет, но против пехоты или самолетов особенно таких легких как ИЛ-16 вполне эффективно.
Елизавета заметила:
— У нас вроде бы тоже, такие "мелкашки" должны были вот-вот поступить в производство. Немного не успели мы. Вообще тяжелое наследие царского строя, перестройка промышленности с капиталистических рельсов на социалистические.
Валентина добавила:
— Плюс гражданская война! В двадцать первом году промышленное производство упало по сравнению с тринадцатым годом в семь раз. Погибли миллионы людей, страна была разорена и в отличие от царского правительства нам никто кредитов не давал. Конечно многое мы не успели. Гитлер застал нас в тот момент когда армия только-только начала перевооружение.
Елизавета согласилась:
— Тут ты права! Мы многое сделали, но многого и не успели. На вермахт вся Европа работает. Европа! А царская Россия проигрывала войну не смотря на то что основные силы Германия держала на Западе. Вот теперь мы и оказались в дрянной ситуации.
И когда придут наши танки в Европу?
Валентина ответила:
— Хотелось чтоб скоро! Но я вот тоже воевала в Финляндии, поэтому не столь полна оптимизма, наша армия не вполне к войне готова.
Юная девушка с погонами младшего сержанта вступила в разговор:
— Я думаю через две недели наши танки освободят Варшаву, а через месяц Берлин!
Валентина мотнула головой раскинув рыжую гриву:
— Хотелось бы в это верить, но... Фашисты оккупировали четырнадцать стран Европы за очень короткое время. Это говорит об очень большой силе вермахта, а мы три с половиной месяца возились с крошечной финской армией. Я не понаслышке знаю, что такое война. Нет в данном случае враг намного сильнее нас!
Юная девчонка растерялась:
— Так что, мы можем проиграть?
Валентина ответила:
— В принципе да, но...
Девушка пискнула:
— Что но...
Валентина ответила:
— Гитлеровцы сами станут себе могильщиками! Посмотри как они зверствуют. Против них скоро поднимутся все от моря и до моря. Даже пионеры будут драться с фашизмом, под ногами оккупантов будет гореть земля. Гитлеровцы захлебнутся в собственной крови. Их решение напасть на СССР станет роковой ошибкой. Вернее катастрофой и фашизм сметут с лица планеты!
Елизавета согласилась:
— Нет вампиру Гитлеру не миновать осинового кола! Но вот сколько наших город будет разрушено и сел сожжено. А мы глупцы зная о готовящемся ударе, даже окопы не вырыли!
Валентина согласно кивнула:
— Я думаю Павлова расстреляют!
Елизавета отмахнулась:
— Да не в Павлове дело! Вообще приказ привести армию в полную боевую готовность, должен был отдать лично Сталин.
Валентина кивнула:
— Определенно ты права! Но видно вождь хотел до последнего отстрочить начало войны, тем более что к зиме вермахт не готов, и выиграй мы хотя бы месяц вермахт был не готов. А к сорок второму году наша армия стала бы гораздо сильнее. Что вот меня беспокоит это позиция Черчилля и Рузвельта. Они могут заключить почетный мир с Германией и даже получить часть советской территории. Кроме того Япония может попытаться взять реванш за поражение в Манчжурии. И тогда мы окажемся в кольце изоляции.
Елизавета охнула, наступив на острый камешек, нога стразу начала кровоточить, а сбитые пальчики ныть сильнее. Она подумала: что фашистам пожалуй не их пускай новая и добротная обувь нужна, сколько желание унизить и причинить боль. Ведь на Руси босые ноги считались признаком бедности, не даром существовало выражение босяк — то есть нищий. Теперь еще неизвестно: сможет ли она дойти до привала. А если упадет, что с ней будет.
Словно в унисон ее словам одна из юных девушек с окровавленными разбитыми ногами закричала:
— Все я больше не могу!
И присел на корточки, протянув вперед многострадальные ножки. Фашисты подъехали к ней и на голову девчушки полился бензин. Она резко вскочила, но было поздно, вспыхнула брошенная зажигалка, несчастную охватило жгучее пламя.
Девчонка протяжно вопя бросилась бежать, прочие пленницы раздались в стороны. Обогнав колонну мученица завалилась, потеряв сознание, потоки пламени обожгли несчастной легкие и кончина была ужасной! Последовал грозный окрик:
— Шнель! Шнель! Отстающим смерть!
Девчата в отчаянии прибавили шагу. Елизавета тихонько постанывали и хромала, ее ступни взрывались болью словно от прикосновений раскаленного железа. Но она как и другие девушки крепилась.
Чтобы хоть немного отвлечься Елизавета произнесла:
— Может споем Интернационал?
Валентина махнула головой:
— Эти изверги нас всех расстреляют! Терпи! Босые ноги особенно у таких молодых как мы, быстро грубеют. Мы выдержим и выживем. Победа будет за Красной армией. Даже если все капиталисты ополчаться против нас! Ведь от тайги, до британских морей, Красная армия всех сильней!
Елизавета сжала кулаки:
— Но нет духа русского сильнее,
Их руин себя мы возродим!
Русский воин меч возьми скорее,
Выстоим и снова победим!
После это стало как-то легче, и даже жгучая боль в окровавленных ногах стала слабее.
Солнце склонялось к закату, фашисты все больше нервничали и подгоняли девчат.
Становилось свежее, ветерок приятно обдувал вспотевшие лица. Елизавета заметила:
— Похоже даже солнце за нас!
Валентина через силу улыбнулась:
— Солнце коммунизма — всегда за нас!
Тени на дороге все удлинялись, становилось все темнее и темнее. Фашисты зажгли фонарики, от чего вид их велосипедов стал куда более загадочным, в нем чувствовалась тайна. Елизавета уже представляла себе, что это не гитлеровцы, а страшные чудовища. Своего рода многоликий Вий или вурдалаки. Как ни странно, но это делало фашистов не страшными и как бы нереальными. Валентина стала напевать, песенку:
— Там на неведомый дорожках, танцуют черти в босоножках! Ну, а Кощей объелся щей!
Валентина ухмыльнулась:
— Ты как всегда неподражаема!
Наконец появились вдалеке сигнальная вышка, и стали видны дома, со светомаскировкой. Значит их путь уже близок к концу. Большинство девчат уже выбились из сил, были у последней черты физического истощения и держались только на инстинкте выживания.
Елизавета спросила Валентину, словно она должна была это знать:
— А кормить нас будут!?
Капитан шутя, хотя ей это давалось с трудом ответила:
— Для немцев мы как скотина, а скотину в пути никто кормит не обещал!
Валентина со злостью ответила:
— Тогда я перегрызу Гитлеру глотку!
Еще несколько сот мучительных шагов и девчат стали вводить в специальный лагерь. Похоже его заранее приготовили для военнопленных, в темноте виднелись деревянные бараки, также вышки с колючей проволокой. Женщин принялись разводить по ним стараясь поместить гражданских и военных отдельно. Впрочем пленные были настолько уставшими, что даже не помышляли о бегстве. Они просто валились на грубые деревянные нары. Елизавета ступая сбитыми окровавленными ногами, по притоптанной траве испытывала блаженное ощущение. Наконец она сможет забыться во сне. Но когда она уже входила в барак, к ней подскочили два эсесовца и бесцеремонно заломили.
