Отверженные

— Почему же нечего: в этом мире Вы потеряете свою магию, кровь и душу. А как только кинжал будет скован, Вы попадете на Землю и там вновь получите то, что потеряли.

— Нам нужно подумать, — так же хором произнесли мы.

— Не о чем думать, мальчики, я и так уже все за вас решила!

Щелчок — и мы втроем стоим в огромной кузне. На столе лежит белый кусок металла, сапфир и изумруд.

— В камни должна перетечь Ваша магия и кровь, когда всё окажется там, положите их на металл, и договор свершится. Не стоит мне перечить — в моей власти возможность уничтожить вас, и я воспользуюсь ей, не задумываясь.

Так и произошло, мы не стали перечить. Пусть бочка пороха и смутный шанс переродится, но он у нас есть.

Я взял сапфир, Нат — изумруд. Вторые руки мы положили на металл. Все вокруг загорелось огнем, закружилось ветром, потонуло в воде, накрылось землей. Все завертелось вокруг нас.

Ангелы и демоны появились тот час же, а старуха смеялась, торжествующе смеялась. Сквозь круговерть я заметил страх в лицах служителей, как Света, так и Тьмы. Они боялись того, что произойдет.

— Вляпались, — произнесла какая-то демоница.

— Оно того стоит, — бросил ей ангел. Больше я уже не смог ни услышать, ни увидеть ничего за круговертью окружившей нас.

Моя магия, кровь и душа перетекли в сапфир, у Натана в изумруд. Металл в наших руках стал меняться: он удлинился, став длиной в 40 сантиметров, гарда и рукоятка были черными, отражающими свет, лезвие — серым, обоюдоострым, по обе стороны которого синим, было написано: "Dum Spiro, Spero", на рукоятке зеленым выбился феникс. Ножны к клинку тоже были серыми. Как только последние частички наших душ перетекли в кинжал, все завертелось еще сильней. Я держал Натана за руку и чувствовал, как он дрожит. Он боялся, и я тоже, но нужно было быть сильным ради него, и я был таким. Когда круговерть стала еще сильней, я прокричал: "Я найду тебя, обязательно, найду, сын!". Я понял, что Натан услышал: я видел, как заслезились его глаза. У него не было отца, и он его нашел. Пусть нам скоро суждено расстаться, но я найду его. Найду! У меня на шеей появился маленький изумруд на черной цепочке, у Натана — сапфир на белой. У каждого из нас теперь была частичка души другого.

Вихрь стал еще сильнее. Нас стало растягивать в разные стороны. Я до последнего момента не отпускал руку Натана, но потом сила стала слишком большой, и нас разделили.

Темнота опустилась на меня. Темнота, а затем резкий белый электрический свет и звуки, слишком громкие звуки. Я был у кого-то на руках. Я был новорожденным!

— У вас мальчик! Как назовете?

— Гарри.

Я попал в свое время, в свой мир. Теперь я должен буду найти в нем Натана. Я обещал, я найду, и никакой Темный Лорд мне в этом не помешает!

___________________________________________

Dum Spiro, Spero — Пока дышу, надеюсь.

21.11.2010

Глава 4. Кольцо.

Сидя на высоком резном троне, Темный Лорд лениво посматривал на своих слуг, столпившихся неровной толпой вокруг. Все одинаково глупые, корыстные, алчные, хотя есть, конечно, и исключения. Возьмем, например, Беллу. Своей фанатичной верой в правое дело — истребление из волшебного мира всех нечистокровных и предателей крови — она доводит до безумия многих, способных до этого вполне здраво рассуждать. А что же говорить про напуганных обывателей? Они просто от страха забывают даже родную мать. Ну, и в жестокости она мало кому уступает. Впрочем, она и фанатиком стала-то, потому что цель совпала с личными наклонностями. Хотя, мне такое постоянство и избыток сосредоточенности на моей личности уже однозначно надоело. В принципе от всех остальных Белла отличается только этой своей фанатичностью.

— Мой Лорд, — раболепно поклонившись, выступил вперед Северус Снегг. Вскинув руку в разрешающем жесте, Волан-де-Морт позволил своему слуге говорить дальше. — Сегодня мне удалось подслушать один тайный разговор между Дамблдором и Сивиллой Трелони в трактире "Кабанья голова". Директор встречался с ней, и она изрекла пророчество, касающееся Вас, Мой Лорд.

— Ты знаешь его содержание? — резко прервав Снегга, спросил Темный Лорд, слегка подавшись вперед на своем резном троне.

— К сожалению, меня обнаружили, но я успел услышать первую его половину. Но даже эта неполная информация несет в себе много интересного Вам, — склонившись еще ниже, невнятно произнес Северус, лишь бы не видеть нечеловеческих красных глаз своего господина.

— Круцио! — Лорд с наслаждением смотрел на корчившуюся на полу фигуру молодого мага. Резко оборвав проклятие, Волан-де-Морт продолжил прерванный разговор. — Что было в первой половине?!

— Она сказала: "Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца..." — Северус неуверенно замолчал, боясь поднять голову и посмотреть на Того-Кого-Нельзя-Называть.

— Это все? — задумчиво спросил Волан-де-Морт, вертя в руках палочку.

— Да, мой Господин.

— Люциус!— громко вскрикнул Лорд, взмахом руки отпустив Северуса. По приказу своего Господина мужчина отделился от строя слуг и подошел к трону.

— Да, мой Лорд! — сняв маску и низко поклонившись, слегка надменно произнес Люциус Малфой. За такой тон в иной ситуации аристократ мог схлопотать и пыточное проклятие, но сейчас гроза всех светлых волшебников был слишком занят, чтобы обращать внимание на тон, с которым к нему обращались его слуги.

— Кто подходит под это пророчество?

— Насколько мне известно, только двое, мой Господин, — немного осипши, произнес Люций. Увидев разрешающий жест, он продолжил. — Невилл Долгопупс и Гарри Поттер.

— Хм... Невилл Долгопупс и Гарри Поттер, — эхом повторил имена Темный Лорд, как бы проверяя каждое на вкус. Хищно улыбнувшись, маг собирался встать, и уже начал поднимать с трона, как резкий приступ повалил его на колени. Задыхаясь от жгучей боли, Лорд Волан-де-Морт слышал в своей голове лишь одну мысль: "Не трогай Поттера!".

* * *

Ветер свистит в ушах, глаза застилают слезы, кажется, что кожу раздирают на кусочки. Я падаю, я тону. Вокруг так холодно, так страшно. Я слышу крики и стоны — они повсюду, и нигде. Я поворачиваю голову и вижу закрывающую своим телом малыша женщину — она падает, убитая заклятием. В страхе я закрываю глаза. Когда же открываю их вновь, перед ними предстает мужчина, который снимает кожу с ребенка. Я вижу фанатичный блеск в его глазах, вижу агонию малыша, и кровь, залившую все кругом. Отворачиваясь, я вновь оказываюсь в морозном забытье и чувствую чье-то обрывочное дыхание рядом. Резко рванув вперед, я ступаю на холодный камень длинного коридора. Мои босые ноги шлепают по холодной воде, скопившейся на полу. Пахнет сыростью, воздух напитан влагой. Мои одинокие мерные шаги в тишине коридора кажутся раскатами грома. Но вдруг размеренность шума, который издаю я, перекрывает громкий, отчаявшийся болезненный крик женщины: "Все что угодно, но не он! Нет!" Мой пульс учащается, сердце трепещет, кровь сильными потоками пульсирует по телу. Что есть сил, я бегу по коридору. Резкие повороты сменяются пробежками на длинные дистанции, я падаю в воду и, спотыкаясь, вновь поднимаюсь на ноги, чтобы бежать дальше. В ушах эхом звучит женский крик, хотя, может быть, это и есть эхо, что отходит от стен. Близиться конец коридора, и с разбегу я влетаю в небольшую комнатку, где на полу, раскинув руки, лежит грязный, оборванный узник. Несколько минут я тупо смотрю на мертвого человека, а затем разворачиваюсь, чтобы уйти прочь, и натыкаюсь на серую каменную стену. Вновь развернувшись, я уже не вижу на полу тела. Теперь вся комнатка в крови. Я медленно делаю шаг, осматриваясь кругом. Мне кажется, что я нахожусь в чьем-то теле, в чьем-то сердце, потому что стены камеры медленно, но ритмично сжимаются и раздаются. И по ним течет кровь, оставляя за собой мрачными подтеками имена мертвых людей.

Теперь я часто просыпаюсь ночью от этого кошмара. Каждый раз я вижу День моей Смерти, День моего Рождения. Сейчас мне три, почти четыре года. Мечта наивного глупца сбылась, и я живу в своей семье. Я — Гарри Джеймс Поттер, сын Джеймса и Лили Поттер. Так странно: раньше я мечтал, чтобы они были живы, а сейчас тихо лелею ту свою жизнь. Там всё было так просто: я жил у нелюбимых родственников, учился в школе, имел друзей, должен был уничтожить Темного Лорда. А здесь? Кто я здесь? Я — просто сын пусть сильных, но не любимых мною родителей. Один, из миллиона таких же. Хотя, наверное, это должно меня радовать, так будет легче найти Натана, будет легче построить свою жизнь и больше никогда ни в чем не выделяться. Но все же, какая-то часть меня хотела бы попасть в прошлое, в то, что было раньше. Какая-то часть меня хотела мести и залитой кровью земли. На этот раз я уже не мальчик-который-выжил — им стал Невил. И вроде бы, я еще маленький и должен счастливо улыбаться во весь свой почти беззубый рот, радуясь новым подаркам, но вместо этого я сбегаю в огромную библиотеку, занимающую три этажа левой части замка, в котором живу. Я слишком серьезен для своих лет. Слишком взрослый, чтобы быть ребенком. Я слишком много потерял, чтобы сейчас радоваться глупостям.

Пожалуй, еще чаще, чем в библиотеке, меня можно найти на крыше нашего замка. Когда становится невыносимо от охватывающих меня мыслей, я ухожу смотреть на небо. Синее, бескрайнее — днем, и чёрное, усыпанное звездами — ночью. Сидя на парапете и теребя изумрудик, я думаю о прошлом, о настоящем, о будущем, о Натане. Может быть, эта моя жизнь и сделает меня счастливым, но это случится только после того, как я найду своего сына — своего Натаниэля.

Всё чаще я начинаю задумываться над способом экономного использования магии. Моё тело еще слишком мало и слишком хрупко для сильного колдовства, и даже с палочкой не получится ничего серьезного. К тому же мне не очень нравятся волшебные палочки: их след можно почувствовать, да и ещё, она может сломаться. Я хочу создать что-то неприметное, что-то, что не бросится в глаза, но при этом, я хочу, чтобы благодаря этой вещи я мог колдовать, не ограничивая себя. Ответ я ищу в библиотеке. Созданию магического оружия посвящено около пяти стеллажей книг — пока я прочитал только один. И очень надеюсь, что годам к шести мне все же удастся найти то, что ищу.

Тогда, сидя на качелях, я размышлял о своей жизни, о своих родителях, а, может быть, и о братьях и сестрах. Сейчас всё это у меня есть, но это будто чужое. Как же мне хочется всех их убить! Сейчас, выйдя из библиотеки, я спущусь в столовую, где мать и отец, не обращая на меня внимания, будут сюсюкаться с близнецами. Ричард и Кристиан родились через год после моего рождения. Любимцы семьи. Всё бы отдал за Дурслей и Дадли. Наверно, я — параноик. Ладно, пора закрывать книгу и переставать заниматься самокопанием.

Большая красивая столовая, где сейчас проходил семейный ужин, была наполнена приятным летним вечерним светом. Маленький черноволосый мальчик бесшумно зашел в комнату и сел на своё место. Никто из присутствующих не обратил на него внимания. Лили кормила малышей, а Джеймс читал какое-то письмо. Заметив появившегося домового эльфа, глава семьи отметил, что за столом появился еще один человек, значит, пришел его старший сын.

— Завтра твой День Рождения, Гарри. К нам придут гости. Веди себя прилично, — сухо бросив ничего не значащую фразу, даже не поднимая глаз от письма, произнес Джеймс. Посчитав за лучшее не отвечать, мальчик съел свой ужин и так же тихо вышел из столовой.

* * *

Темное затхлое помещение с маленьким окном. В центре камеры на цепях висит узник. Его руки вывернуты, ноги не касаются земли, на лице мужчины застыла гримаса боли. Входная дверь открылась с громким лязгом. Женщина, одетая в красную кожу, уверенной походкой госпожи подходит к узнику. Мужчина дрожит, тело его сотрясается, и пульсирующая боль от рук проникает вглубь.

— Ещё не надумал говорить? — голос женщины прекрасен, как и она сама.

Но пленнику уже ничего не важно, он знает, что с ним произойдет и готовится к этому. Готовится вытерпеть последнюю порцию боли в его жизни. Злорадно усмехнувшись и плюнув под ноги своей мучительнице, он закрывает глаза, крепко стиснув зубы. Удары кнута резко и мерно покрывают каждый сантиметр его кожи. И, кажется уже, что узник не сдастся, и будет терпеть до конца, но женщина хочет узнать интересующее ее и достает кинжал. Серое лезвие с синей втравленной в него надписью режет кожу груди и, слегка задрав ее, она интересуется: "Может, ответишь на вопрос — и смерть будет быстрой". Сильнее сжав зубы, мужчина крепче зажмуривается, готовясь к своей медленной смерти. Пласт кожи почти отодран от тела, и вместе с криком боли пленник выкрикивает имя: "Эмилия!".

Услышав нужную ей информацию, мучительница резко взмахнула клинком, и голова пленника упала на пол. Выйдя из комнаты, женщина прошла по длинному сырому коридору, бережно завернув кинжал в темную ткань, девушка поднялась наверх и неприметными коридорчиками прошла к кабинету.

— Что он сказал? — сразу же с порога услышала она вопрос.

— Как мы и ожидали это уже третий пророк, что называет имя "Эмилия".

— Хорошо.

* * *

Резко сев на кровати, я учащенно дышу. Дрожащими руками налив воды, я залпом выпиваю стакан. Перед глазами до сих пор стоит картина мучений, а в ушах крик мужчины. Этот сон приснился мне впервые, но я почти уверен, что эти события произошли давно, когда-нибудь в Темные века. Распахнув окно, я вдыхаю успокаивающий меня ночной воздух. Ярко светят звезды, и, кажется, что все должно быть прекрасно, но я знаю, что это не так. Сегодня мой День Рождения. День, который не задался с самого утра.

В девять утра мои родители пришли ко мне для поздравления. Сухо произнесенный официальный текст и небольшая коробочка, завернутая в черный бархат. Мать скованно целует меня в щеку, а отец сухо пожимает руку. Пожалуй, именно в этот момент я захотел удавиться. Ужасное начало дня, а вечером меня ждет скучный "официальный прием", на который приглашено множество детей, моих ровесников, с родителями. Обычно на таких вечерах решаются судьбы маленьких детишек, пока они развлекаются, ни о чем не задумываясь. Мне очень хочется верить, что мои родители позволят сделать выбор самому, когда вырасту, а не обручат меня втихаря. Очень хочется верить! Хотя, наверное, они даже и не подумают обручить меня с какой-нибудь девочкой. По-моему, им вообще наплевать, кем я стану в будущем, вся их забота ушла к Ричу и Крису.

Еще один ужасный вечер моей жизни закончился, и я невесело тащусь в свою комнату. Там грудой на мою кровать свалены подарки.

* * *

Мужчина был прикован по ногам и рукам в тесной камере. Его еще не пытали, очевидно, надеялись, что он расскажет все, просто побывав в клетке узника. Его мучители были почти правы. Свет факела осветил стоящую на пороге девушку. Высокая блондинка с длинной косой с каждым шагом ударяющей ей по пояснице. Красное кожаное одеяние подчеркивало точеную фигуру девушки. Ее синие глаза жадно впивались в тело мужчины.