"зимние сказки" (Сборник Лвл)

— Как тебя зовут?

— Мара.

— Красивое имя.

Девушка отвела глаза. Не то чтобы ей было неприятно внимание Андрэ, скорее, девушку что-то тяготило.

— Что это за место?

— Подводная лаборатория.

— Лабо... что?

— Можно сказать, это дом древорков.

Андрэ в ужасе дернулся, но Мара успокоила его.

— Я неверно выразилась. Скорее, это место, где они родились. Но сейчас тут никого не осталось. К тому же, древорки не умеют плавать.

— Я не понимаю, — признался Андрэ.

— Не важно, — Мара устроилась рядом и положила голову ему на плечо, — Главное, мы в безопасности.

От такой близости у Андрэ перехватило дыхание. Конечно, он уже не раз был с женщиной. Но там, наверху, все сводилось к быстрому сексу. Время ценилось настолько, что просто посидеть рядом с кем-то небезразличным тебе, было непозволительной роскошью. Да и Мара оставляла далеко позади всех женщин, с которыми Андрэ был. И дело даже не в красоте. А в том странном чувстве, которое возникало каждый раз при взгляде на нее. Будто, из всего окружающего мира, она одна была настоящей.

— Зачем ты здесь? — внезапно спросил он.

Андрэ и сам не понимал, что значили его слова, но задать их он обязан.

— Чтобы помочь тебе.

— В чем?

— Добраться до стены.

— То есть... получается, ты оттуда? Из-за Стены?

— Что-то воде этого.

Девушка грустно улыбнулась и приложила палец к его губам.

— Пожалуйста, не надо больше вопросов.

— Но почему? За сегодняшнюю ночь произошло столько всего...

— Потому что, я боюсь... я боюсь, что если расскажу все, ты не поверишь. Но, самое главное, я боюсь, что ты повернешь назад. А тебе во что бы то ни стало нужно перебраться через эту проклятую Стену.

Она замолчала, а он не решался заговорить.

'Стена, значит... надеюсь, это действительно того стоит...'

— Надо просушить одежду, иначе заболеем, — наконец, подала голос Мара.

Девушка пересела напротив и помогла Андрэ снять рубашку.

— Боюсь, без нее я замерзну еще быстрее.

— Ничего. Я тебя согрею, — Мара потянула завязки на платье и скинула его с себя.

Она сдержала слово — показала дорогу до Стены и тут же исчезла. Через лабиринт подземных проходов Мара вывела его к бескрайнему пустырю. В отличие от владений древорков, здесь не было абсолютно ничего. Почва сухая и твердая, вся в глубоких трещинах и разломах. Растений почти нет — лишь изредка попадались кустарники с колючками или хрупкими сожженными листьями. Ни воды, ни еды — только грязь, пыль и безысходность. Словно, опять наверх попал, к остальным.

Чтобы добраться до Стены, нужно было всего лишь на всего пересечь пустырь. Казалось бы, нет ничего проще. Каждый день на протяжении двадцати трех лет до этого, он занимался тем же самым. Практически без воды и еды втаптывал грязь, глотал пыль — помогал отцу. Но на деле, все оказалось гораздо труднее.

Андрэ понял, что имела в виду Мара, когда говорила насчет страха, что он повернет назад. После встреч с ней, он двигался вперед все с большей неохотой. Стена отошла на второй план, теперь, ее место заняла Мара.

Но Мара ушла.

Она сделала так, чтобы у Андрэ появились силы идти дальше. Он не представлял что находится за Стеной, — Мара так ничего и не сказала — но теперь он был просто обязан узнать это. Напоследок, она дала ему шпильку для волос и грустно улыбнулась.

— До встречи поту сторону Стены.

'По ту сторону...'

И Андрэ ничего не оставалось, кроме как сжать зубы и идти. Бездумно переставлять ноги, представляя, что уже видит ненавистную Стену.

Вот, самый краешек ее показывается на горизонте. Еще несколько шагов, и преграда приближается. Идет навстречу упрямому человеку, обхватывает его со всех сторон, отрезает пути к отступлению. Еще несколько шагов, и Стена снова надвигается. Угрюмая, молчаливая, уверенная в себе. Но где-то по ту сторону стоит Мара. Она ждет его, она уверена, что Андрэ обязательно справится и преодолеет эту громадину. А, значит, еще пара шагов...

И так, до тех пор, пока Андрэ не понял, что на самом деле видит перед собой Стену. Но, в отличие от собственных иллюзий, это не какая-то гротескная, вселяющая страх, преграда. Это самая обычная стена из сероватого, грубо обработанного камня. Высотой около дюжины футов, бесконечная в обе стороны.

'Что же, тем проще будет через нее перебраться!'

Андрэ нашел несколько крупных щелей и с их помощью преодолел первые несколько футов. Потом, зацепился руками за край, подтянулся и перекинул ногу на другую сторону. Только хотел перекинуть и вторую, как замер в ужасе и смятении.

За Стеной не было абсолютно ничего. Мрак, темнота и пустота. Будто Андрэ находился в одном из тех старых зданий. Снаружи был день, светило палящее солнце, а внутри давящий полумрак.

Но... как такое вообще может быть? Ведь он всего лишь взобрался на стену.

Вдруг, в спину ударил резкий порыв ветра. Андрэ даже не успел ничего сделать — он просто упал в темноту.

Рефлекторно Андрэ выставил перед собой руки, но никакого удара не последовало. Более того, он обнаружил, что стоит на ногах — будто и не летел только что вниз головой. Андрэ попытался разобраться на чем он стоит, но так и не смог. Тверди, как таковой не существовало. То есть, он прочно стоял на ногах и даже мог без проблем передвигаться, но когда Андрэ попробовал дотронуться до земли пальцами, они не встретили ничего. Провалились как в пустоту.

Андрэ нервно сглотнул.

— Мара? Мара, ты здесь? Кто-нибудь вообще тут есть?

Ответа не последовало, но Андрэ уловил впереди какое-то движение. Едва различимое белое пятно.

'Платье! Должно быть, это ее платье!'

Естественно, он не знал этого наверняка, но, как и в случае со Стеной, Андрэ просто необходимо было убедить себя в том, что видит желанную цель.

— Мара! Я иду к тебе!

Андрэ сорвался на бег. Он не знал где в этом странном месте право, лево, вверх и вниз, поэтому бежал как и куда попало. Главное, не оставаться на месте. Не давать страху приковать себя.

— Мара!

Движение снова повторилось. Но на этот раз отчетливее. Больше того — Андрэ даже показалось, будто темнота стара расходиться. Впереди появилось неясное белесое марево, в котором даже угадывались какие-то фигуры или очертания. И чем дольше Андрэ бежал, тем более четкими они становились.

'Неужели это... деревья?!'

— Замриии!!!

Чей-то крик так внезапно раздался над ухом, что Андрэ действительно встал как вкопанный. Он повернулся и увидел перед собой... кота. Но не тех облезлых, вечно голодных полудохлых тварей, которые водились в заброшенных зданиях наверху. Это сытое, раскормленное животное с лоснящейся шерстью пепельного оттенка.

— И куда это ты собрался? — вполне человеческим голосом спросил кот.

— Кто ты? — Андрэ оказался сбит с толку. С детства ему рассказывали, что только люди обладают речью. Конечно, в прошлом были некоторые звери и птицы, которые могли имитировать ее, но коты к ним не относились.

— Это не важно! Как тебе удалось выбраться из моего кошмара?

— Кошмара? О чем ты? Где я вообще нахожусь? Что это за место?

— Отправляйся обратно! Засыпай! Засыпай!

Кот сбился на какое-то непонятное мурлыкание, от которого Андрэ действительно начало клонить в сон. Он почувствовал, как тело становится тяжелее, его тянет к земле. Одновременно с этим, марево далеко впереди начало таять.

— Нет, нет, нет...

Андрэ чувствовал, что это светлое пятно необычайно важно для него. Если оно исчезнет, пропадет и возможность снова увидеться с Марой.

Но сон наваливался все сильнее и сильнее — противиться ему было просто бессмысленно. Андрэ не мог ничего противопоставить, как ни старался. Щипки, пощечины, удары — ничего не помогало. Он пробовал идти вперед, но каждый раз спотыкался о какое-то невидимое препятствие и останавливался.

Едва держась в сознании, Андрэ схватил себя за волосы, чтобы попробовать последний вариант. И снова неудача...

Но, его пальцы что-то схватили. Какой-то маленький, длинный и тонкий предмет.

'Ее шпилька...'

Уже в падении Андрэ сжал шпильку и со всех оставшихся сил вогнал ее себе в ногу.

— Ш-ш-што?! Ш-ш-то ты делаеш-ш-ш! Зас-с-сыпай! — шерсть у кота встопорщилась, а сам он выгнулся дугой.

Сонливость отступила, и Андрэ снова мог двигаться. Он буквально увидел, как сотней темных осколков разлетелось заклинание противника.

'Заклинание... что это и откуда я знаю такое слово?'

Андрэ отбросил лишние мысли и заставил себя двигаться. Потом, все потом. А сейчас главное — добраться до того белесого марева.

— Спи!!!

Котяра шипел и бесился, но это помогало мало. Как только Андрэ чувствовал, что на него наваливается усталость, а ноги начинают заплетаться, он снова безжалостно вгонял шпильку в раненое бедро. Пусть, штанина была тяжелой от крови, но это помогало двигаться вперед.

С каждым шагом марево становилось ярче, а силуэты в нем — отчетливей.

— Мара, я иду к тебе. Осталось совсем немного...

Он вскочил, и некоторое время смотрел в стену ничего не понимающим взглядом.

— Что случилось, Андрей? — из-под одеяла показалось заспанное лицо Марьи.

— Ничего, — наконец, выдавил из себя стрелец, — Сон... просто, плохой сон.

— Тебя что-то тяготит? Это опять царь, да?

Андрей кивнул.

— Послал меня в тридевятое царство за котом Баюном. Вот только... как поймать этого кота, если к нему и близко никто подойти не может?

— Кот Баюн, значит, — Марья на секунду задумалась и стала искать что-то под подушкой, — Вот, возьми мою шпильку. Как только войдешь в лес Баюна и почувствуешь, что в сон клонит, уколи себя ею. Хоть в палец, хоть в тело — сон как рукой снимет. Ничего тот кот с тобой сделать не сможет.

— А если у меня не выйдет?

— Тогда... — Марья уперлась ладонью в грудь Андрея, заставив опуститься, а затем, легла на него сверху, — Тогда я сама приду за тобой.

Сгинь-гора

Дмитрий Колотилин

CИ

Группа ВК

ВК

— Вот чего мне не лежалось на печи-то? — он сплюнул, не прекращая упираться в дощатую дверь, оббитую поржавевшим железом: — Чего мне не хватало?

Дверь содрогнулась, но выдержала удар того, что пыталось ворваться внутрь, лишь ржа местами отвалилась невесомыми пластинками, исчезая во мраке при падении. Глаза уже привыкли к темноте, и он мог различать очертания.

— Знаю же, что дурак, так нет, решил себя испытать, чтобы утереть носы всем. И теперь что? Здесь погибать? Да пойди прочь, Страхолюдина Пещерная!!! — не выдержал он, когда дверь вновь затрещала от удара: — Нечем во мне поживиться!!! Кожа да кости, совсем тощий!!!

Дверь в ответ вновь ухнула, заходив и сдерживая сильный, но неуклюжий удар. Снаружи постоянно раздавалось шорканье, как будто бы кто-то всё время тёрся о стены пещеры. Видимо, узкая горловина отнорка не помещала зверюгу, внезапно вылезшую из кромешной пропасти витиеватой пещеры. И теперь той было не особо удобно, иначе эта хлипкая с виду дверца, отделявшая небольшую нору, видимо, бывшую чьим-то жилищем когда-то, не устояла бы и после первого удара.

— Не буди лихо, пока спит тихо, — молодец буркнул себе под нос молодец: — Понесло же меня в эту пещеру. Сюда же мужики и десятком не хаживают, а я один, мол, сам с усам. Тьфу ты, права мамка была, а я дурак её не слушал, иначе сейчас бы валялся на печи, да пузо чесал. Нет же, решил себя показать.

Будто поддержав его рассуждения, нечто вновь ударило по двери, тут же содрогнувшейся, но вновь устоявшей, хотя доски заскрипели, как будто по ним прошлись когтями.

— Да сгинь ты уже!!! По щучьему велению, моему хотению!!!

Дверь вновь сотряслась, доски жалобно застонали.

— Да что ж такое? Почему не работает? Вчера только пожелал, чтобы в бочке квас был всегда холодным и не заканчивался, при этом не прокисая! От чего же эта страхолюдина не сгинет? Надо ещё попробовать. По щучьему веленью, по моему хотенью желаю оказаться в своём дворце!

Доски затрещали, сдерживая очередной удар.

— Да пропади ты пропадом!!!

Он много раз слышал небылицы об этом гиблом месте, сказители ни раз вещали о Сгинь-горе у трёх дорог. И много кого пропало здесь, хотя, и окружной лес имел дурную славу, ведь в нём поселилась всякая нечисть, что сгубила немало люда. А вот молодец не боялся, ухмыляясь этим сказкам и бахвалясь, что когда-нибудь-таки соберётся и изведёт всю нечисть за раз. И надо же было собраться? Не лежалось на печи, оставил жену во дворце, а сам решил тайком сходить и выведать, что же такого в этой самой пещере.

Нет чтобы созвать богатырей славных витязей, да мало ли героев на земле? Тех же Ванек от дураков до царевичей видимо невидимо. А вот Емеля один, и тот дурак, раз решился на то, на что и Илья Муромец не подпишется ни разу. Хотя вот его не встречал, как и других героев былин. Старики говорили, мол, те на границе больше гуляют, с внешним ворогом бьются не на жизнь, но на смерть. А дела внутренние решать цари да князья должны, на то и поставлены.

Знал бы он, что на себя возьмёт, когда согласился жениться на царевне, вот только обернуть всё взад даже тогда, когда пожелал себе ума палату у щуки, так и не решился. Наверное, из-за страха оказаться всё в той же избушке на печи, где две невестки постоянно что-то от него требуют, пока его братья где-то в разъездах. Да и сейчас легче не стало, ведь родственники всё равно припёрлись к нему и потребовали устроить их жизнь, выделив каждому по палатам да назначить на должность высокую.

Емеля не стал гнать родню, выполнив всё, что те пожелали, но в меру, ведь все ещё помнят историю про старика с неводом и его безудержную старуху. Говорили, что тот так и живёт на том самом берегу со своей сварливой женой, каждодневно забрасывая прохудившийся невод. А вот золотую рыбку никто не видел, да и его щуку тоже на его же нескрываемую радость. Хоть и дураком родился, но сейчас-то была ума палата, и поэтому Емеля многое мог обдумать, решив делать всё так, чтобы это не мешало ему жить по собственному желанию и не мешать дальше лениться на своей печи.

— Да сгинь ты уже!!! — дверь вновь содрогнулась, и казалось, что некоторые из трещин увеличились, через которые ворвалось тяжёлое дыхание твари.

А потом жене стало всего мало, сначала она захотела, чтобы он стал красоты неписанной, потом силы недюжинной, следом злата да серебра в кладовых, а там и самоцветов в придачу. Во дворце каждый день пляски да гулянки принялась устраивать, откуда-то скоморохов понабежало.

Но Емеле лень было веселиться каждодневно, и он просто перестал появляться на этих гуляньях. И однажды, не выдержав, он пожелал, чтобы все эти гулянки прекратились, а жена занялась бы хозяйством. Утром следующего дня он увидел результат, когда царевна схватила метлу и принялась выметать опочивальню.

Через неделю усердная хозяйка Емеле вновь наскучила, и он пожелал, чтобы та стала обычной женой. Сказано — сделано, безудержное стремление держать всё в идеальной чистоте исчезло, перед ним была просто любящая жена, но от чего-то принявшаяся упрекать его в собственной лености. И полились 'у всех мужики, как мужики, а мой только на печи лежать и может', 'сходил бы что ли указов бы написал, а то государство без присмотра', 'вот куда я смотрела, когда в тебя влюблялась', 'войной что ли кто-нибудь пришёл бы, глядишь, с печи тебя согнал' ...