Бледный Курильщик. История из мира Мэтью Корбетта

— Той самой Минкс! — перебила ее Полли, засмеявшись и сверкнув глазами. — Вот это да!

Кэтрин удержалась от вопроса, что это значит, и продолжила:

— … Мы с Минкс расследуем. Поэтому жизненно необходимо, чтобы я получила эту информацию… если, конечно, она у вас имеется.

Полли задумалась, сделав очередной глоток чая. Она улучила момент и сказала молодой темноволосой девушке, что если та не уберется в своей комнате, то скоро будет жить на улице. Во время этой тирады Кэтрин услышала в ее голосе суровость строгого надсмотрщика, что явно было профессиональной необходимостью. Для Кэтрин должность мадам Блоссом была сродни пастуху кошек.

Когда молодая проститутка удалилась, Полли наклонилась к Кэтрин и тихо сказала:

— Назвать имена моих клиентов означало бы разрушить мой бизнес. Доверие в моем деле — это все. Если станет известно, что я выдаю имена, не только четверть мужчин этого города будут высечены их женами, но и пароходы разбогатеют, доставляя тех же самых мужчин в Филадельфию и Бостон.

— Я и не знала, что в тех городах есть подобные развлечения.

Полли коротко и резко рассмеялась.

— Боже мой! В каком мире вы, должно быть, живете! Будь прокляты квакеры и пуритане, когда дело доходит до денег и потребностей плоти. Где есть желания и деньги… хм, будут заведения, подобные этому, а также оборванцы на улицах, делающие то, что они должны делать, чтобы выжить. Но вы ведь и так все это знаете, вы же не дура.

— Надеюсь, что нет, — отозвалась Кэтрин с приветливой улыбкой. — Теперь… к моему вопросу. У вас есть хоть один такой клиент? Я думаю, он может быть вашим частым гостем.

— У нас есть несколько таких, с, так скажем, диковинными вкусами. Но я не судья, и здесь никто никого не осуждает.

— Замечательная философия. И снова я настаиваю на ответе. Особый интерес — возможно даже одержимость — к рукам и пальцам. Ну же, назовите имя.

Глаза Полли сузились.

— Ну что ж. Может, у меня есть такая информация, а может, и нет. Сколько вы готовы за нее заплатить?

Кэтрин и так знала, что дело дойдет до кошелька. После небольших торгов они сошлись на шести фунтах — почти вполовину меньше тех десяти, что просила хозяйка борделя.

Полли назвала имя.

— Он не женат, — добавила она, — так что, если это выйдет наружу, по крайней мере, его не высмеет и не опозорит разъяренная женщина. Но это же не выйдет наружу, не так ли?

— Нет, конечно. Расскажите поподробнее, пожалуйста, в чем именно его интерес?

— Кажется, — полушепотом сообщила Кэтрин Минкс, когда они сидели за столом с чашками кофе, — наш джентльмен любит использовать свои пальцы и даже всю руку — обе руки — в сексуальных актах, которые, я думаю, могли бы напугать самого Дьявола. Может быть, я старомодна, а может быть, и стара, но я воспитана определенным образом. Подобные вещи… ну, они оказались настолько экстремальны, что пугали молодую проститутку, которую он любил посещать. Она ушла несколько месяцев назад, уехала куда-то на север. — Сильный дождь барабанил по крыше и шипел в камине. — В дополнение к этой довольно грязной истории, — сказала Кэтрин с таким видом, словно откусила горький лимон, — наш джентльмен заплатил девушке, чтобы она оказала ему такую же услугу.

Внезапный смех Минкс был таким громким, что Кэтрин испугалась, как бы другие посетители не подумали, что у нее случился припадок. От неожиданности чашки у полдюжины посетителей полетели на пол.

— Простите, — сказала Минкс, когда смогла говорить. Она вытерла с глаз слезы веселья. — Я только представила себе все это.

— Мои фантазии о таких извращениях не заканчиваются бурным весельем. — Кэтрин допила свой кофе и, задумавшись, уставилась в пустую чашку. — Черт, — пробормотала она, наконец. — Может, я действительно стара.

После долгой паузы, заполненной размышлениями на эту тему, она выпрямилась и продолжила:

— Твоя задача на завтра — обойти всех владельцев конюшен. Начни с Тобиаса Вайнкупа. Разузнай, есть ли у нашего джентльмена привычка брать напрокат лошадь и гулять несколько дней. Возможно, они захотят узнать, зачем это тебе. Скажи, что это официальное дело. Я дам тебе несколько фунтов, чтобы ты наверняка получила ответы, так как деньги — самое лучшее средство по развязыванию языков. Кроме того, я хотела бы знать, является ли наш джентльмен постоянным посетителем какого-либо игорного клуба. Можешь и это разведать?

— Конечно. Их всего четыре. Я могу попросить Реджи это выяснить.

Кэтрин кивнула. Реджи — Кэтрин не знала его фамилии и не спрашивала о ней — был связным Минкс в неблагополучных кварталах города. Как она заручилась доверием и помощью человека, который, очевидно, был наполовину вором, наполовину бродягой, а наполовину Мистером, у которого повсюду имелись глаза и уши, было исключительным делом самой Минкс. Надо признать, что наем решателя проблем с особыми талантами мисс Каттер имел определенные веские преимущества.

— Если твой Реджи узнает, что наш джентльмен является членом всех четырех клубов, — подвела итог Кэтрин, — и мы убедимся, что он имеет обыкновение совершать путешествия в течение нескольких дней, то, может быть, настало время нам нанести визит этому самому человеку. И это будет решающий шаг. Что ж, поживем — увидим.

* * *

Было уже начало пятого утра, когда Минкс улеглась в постель. Некоторое время спустя ее разбудил не стук дождя по крыше, а запах горящего табака.

Она села и увидела в дальнем углу комнаты слабое свечение.

Прямо у нее на глазах оно немного усилилось. В его слегка пульсирующем свете она увидела размытое изображение бледного лица мужчины, вокруг которого клубился дым. Оно не обладало ни формой, ни обликом, просто дымящаяся трубка и дымовая завеса в углу. Мираж продержался несколько секунд, а потом исчез.

Девушка уставилась в темноту.

— Мы его поймаем, — сообщила она призраку, если там вообще что-то было. Потому что ей пришло в голову, что ее встреча с Билли Резаком в тумане ускорила темп игры и заставила убийцу выманить Джона Кента на улицу, увести его туда, где игра могла бы однозначно закончиться в пользу Резака.

— Твое время на исходе, — сказала она человеку в тумане.

— Да, — ответил он. — Время на исходе. Благодарю, что так ясно дали мне это понять. А сейчас вы ведь извините меня, не так ли?

И вместо того, чтобы прямо там, на месте, разобраться со сложившейся ситуацией, Минкс отправилась в таверну выпить, в то время как Билли Резак пошел к пансионату Мэри Беловер. Если Джон Кент действительно умер, была его смерть быстрой или медленной? Как бы там ни было, Минкс чувствовала себя виноватой в том, что пришпорила Резака. Она должна была хотя бы последовать за ним… надо было что-то сделать… что угодно… и этой ночью Джон Кент, возможно, был бы жив.

— Мы его поймаем, — уверенно повторила она.

Минкс откинулась на подушку, но не успела она снова заснуть, как дождь прекратился, и на горизонте забрезжил рассвет.

Глава пятая

Вышло так, что наутро через несколько дней после обсуждения стратегии Кэтрин и Минкс подошли к небольшому хорошо сохранившемуся белокаменному дому с зелеными ставнями, где Уильям-стрит начинала изгибаться и уходить вверх, к большим поместьям на Голден-Хилл.

Погода была переменчивой: в одно мгновение ярко светило солнце, а уже в следующую минуту небо застилали густые дождевые облака. Кэтрин и Минкс поднялись по четырем ступенькам к входной двери и отметили, что дверной молоточек был выполнен в форме небольшой медной руки. Кэтрин постучала, и они замерли в ожидании. Ветер кружил вокруг них, дергая их за полы пальто и грозясь сорвать с них шляпки.

Никакого ответа не последовало. Кэтрин вновь воспользовалась медной рукой — на этот раз более настойчиво. Наконец, из-за двери донесся мужской голос:

— Я никого сегодня не принимаю!

— Наше дело не терпит отлагательств, — сказала Кэтрин. — Мы не можем ждать.

— Кто вы?

Она представила себя и Минкс, хотя догадывалась, что он уже и так знал, кого принесло к его двери этим утром.

— Мне нездоровится. Если вы больны, пожалуйста, обратитесь в Государственную Больницу.

— Да, мы понимаем, что вы не совсем здоровы, — сказала Кэтрин. — Мы уже побывали в больнице.

Их визит закончился тем, что один из двух новых врачей, прибывших в течение последних нескольких месяцев, поведал им о джентльмене, который несколько дней назад прислал посыльного с сообщением, что заболел и собирается взять короткий отпуск. И Кэтрин, и Минкс прекрасно знали, что это время совпадает с тем утром, когда Джона Кента выманили из его комнаты.

— Пожалуйста, уходите, — простонал мужчина. Губы Минкс сжались в тонкую линию. Голос говорившего был слабым, но звучавшие в нем нотки не просто так казались ей знакомыми: именно их она слышала тогда, ночью, в тумане.

— Мы не уйдем, — ответила Кэтрин. — Откройте дверь, доктор. Или вместо доктора Куэйла Полливера мне стоит обращаться к вам, как к Билли Резаку?

Наступила тишина. Затем:

— Что за бессмыслицу вы несете, женщина? — На этом моменте голос мужчины взлетел почти до фальцета.

— Мне кажется, победитель любой игры находит удовлетворение в созерцании лиц своих поверженных врагов. Итак, я вновь прошу вас: откройте дверь.

Они ждали. Пронизывающие порывы ветра продолжали трепать их одежду.

В следующее мгновение они услышали щелчок задвижки.

Дверь открылась.

— Говорите, в чем дело, и уходите, — резко бросил доктор.

Они прошли мимо него в со вкусом обставленную гостиную. Дверь за посетительницами закрылась и снова была заперта.

— Ах! — воскликнула Кэтрин. — Минкс, ты тоже чувствуешь запах лекарств?

— Я лечу здесь пациентов, — буркнул Полливер. — С чего бы этому запаху не присутствовать?

— Конечно-конечно, вполне резонно. В любой больнице или кабинете врача будет подобный запах. Я полагаю, это одно из тех средств, что намертво впитываются в одежду.

Минкс знала, к чему клонит Кэтрин. Когда мистер Кент вспоминал нападение Билли Резака, он сказал, что от него исходил запах лекарств… нет… не то… запах хищного зверя. Наверное, у него пот выступил от предвкушения.

Однако в своем первом предположении Джон Кент оказался прав. Это действительно был запах лекарств, пропитавший одежду убийцы.

— Я предложил бы вам снять ваши пальто и шляпки, — сказал доктор, — но надеюсь, что вы не задержитесь надолго. Я едва встал с постели.

И впрямь, он был одет в сине-желтый домашний халат длиной до лодыжек. Лицо его было серым, а под глазами пролегли глубокие темные круги. Тем не менее, он обладал высокой и статной фигурой. Это был мужчина лет пятидесяти с широкими плечами и благородным красивым профилем.Волосы у него были темно-каштановыми, и лишь чуб легонько припорошила седина. В желтом свете лампы гостиной была видна испарина, блестевшая на его лице.

Кэтрин улыбнулась.

— Я полагаю, сейчас именно тот случай, когда врач вынужден лечить себя сам? Минкс, этот запах такой сильный, потому что доктор Полливер лечит себя от… должно быть, от огнестрельной раны? Это ведь Джон Кент стрелял в вас? Рана, похоже, не смертельная. Мягкие ткани — на ноге или, возможно, в боку. Но она, несомненно, доставляет вам много боли. И вам, разумеется, не хотелось бы, чтобы ее увидели другие врачи.

Полливер хрипло рассмеялся, хотя его темно-карие глаза не выказывали ни намека на веселье.

— Вы лишились рассудка? Кто такой Джон Кент?

— Вопрос, который я хотела бы задать вам, звучит иначе: где сейчас Джон Кент? И будет ли когда-либо найдено его тело?

— По вам плачет бедлам[9], мадам.

Теперь настала очередь Кэтрин смеяться. Она прошла мимо Минкс, разглядывая различные предметы в гостиной. Помещение изобиловало восхитительными изделиями из керамики, на стенах висело несколько достойных написанных маслом картин и… на самом видном месте стояла скелетообразная рука, соединенная воедино проволокой — на маленьком постаменте под стеклянным куполом.

— Вы действительно доктор? — спросила она.

— Разумеется. Вас не было здесь в то время, но вы должны знать, что именно я выхаживал Мэтью Корбетта, когда он имел несчастье попасть в тот пожар. Хотя все случившееся тогда было немного странным, но могу вас заверить, что до сих пор я был весьма успешен в своей профессии.

— В какой профессии, сэр? Врачевателя или убийцы?

— У нее всегда так плохо с головой? — обратился Полливер к Минкс.

— Мы знаем, кто ты, — ответила Минкс. Она подошла к нему ближе, и, в конце концов, между ними осталось всего лишь несколько футов. Полливер сделал шаг назад, но остановился, поскольку даже этот один-единственный шаг заставил его вздрогнуть от боли и поморщиться. Минкс меж тем продолжала: — Мы знаем о поездках, которые ты предпринимал. Четыре или пять дней каждые два-три месяца. Ты явно предпочитаешь в своих делах стабильность. Нам все известно.

Полливер уставился на Минкс. Она видела, как меняется выражение его глаз. Что-то в его лице как будто обострилось. Глаза, казалось, впали, а кости начали торчать, словно маленькие лезвия, жаждущие прорезать себе путь наружу. Он приподнял небритый подбородок, и улыбка расползлась по устрашающему разрезу его рта.

Это длилось в течение одного удара сердца, а затем исчезло.

— Я лечу пациентов, — тихо пробормотал он. — Во многих городах и поселениях, не только здесь. Помимо этого я еще помогаю и другим докторам из других городов. Я очень востребован. Моя специальность…

— Отрезать пальцы? — перебила Кэтрин.

— Хирургия, — ответил он. Лицо его ничего не выражало. — А теперь я ослаблен своим плохим состоянием. На меня весьма сильно влияет погода… только и всего. А теперь прошу извинить: я должен вернуться в постель, а вам обеим пора покинуть мой дом. — Он прошел мимо Минкс и направился к двери. Обе женщины заметили, что он прижимает руку к левому боку.

— Ваша проститутка у мадам Блоссом, — заговорила Кэтрин, так и не сдвинувшись с места. — Ее звали Миранда, верно? Какие игры! Расскажите, какое удовольствие вы получаете от этого?

Полливер замер, потянувшись к задвижке. Он обернулся к Кэтрин и взглянул на нее со слабой улыбкой, но в глазах его читалась неприкрытая угроза.