Возвращение Мастера

А сам он стоит рядом с крыльцом и держит в руках букет только что сорванных лесных цветов. Стоит и плачет...

Потому что он — человек и не может не плакать в такую минуту...

Когда-нибудь...

Но сейчас события закручивались вокруг него подобно калифорнийскому торнадо, вовлекая в смертельную круговерть других людей, всю страну. В бешеном нечеловеческом темпе он перемешался от города к городу, спорил с местными политиками, призывал думать самостоятельно, доказывал...

Несколько организаций русских эмигрантов обратились к нему с предложением спонсорской помощи, прощупывая варианты дальнейшего сотрудничества. Он ответил маленькой статьей в "Вече":

+++++++++++++++++++++++++

Каждый выбирает для себя...

Есть настоящее и есть его имитация.

Имитация может быть значительно ярче, привлекательнее, желаннее — настоящим оно от этого не станет. Новое время рождает новые поговорки; может, слышали: "Дерьмо в изящной упаковке"?

Есть Вера и есть верования.

Вера ведет на Крест, верования ведут в церковную лавку за золотым крестом в четыреста граммов весом. Вера — это Храм Покрова на Нерли, верования — Храм Христа Спасителя из монолитного железобетона на месте бассейна "Москва".

Есть искусство, а есть "попса".

Искусство — это "Утро стрелецкой казни", "Вечера на хуторе близь Диканьки", "Ромашки спрятались..." и "Летят журавли". А "попса" — "Черный квадрат", "Убей меня нежно" и "Фабрика звезд".

Многие видели фильм по пьесе Булгакова "Дни Турбиных" с Мягковым, Ростоцким, Лановым, Басилашвили и Басовым. Какая степень духовности актерской игры, играют как в последний раз! И персонажи живут, самому хочется побыть среди них — рядом с такими людьми легко дышится. Разные люди воевали в Белом движении, разные ими двигали побуждения. Были и искренне считавшие, что без них Россия пропадет. У них была Вера, (не в Императора Всея Руси, не в Христа Спасителя — это тоже было) в правоту собственного дела, Вера, объединявшая разных по вероисповеданию и жизненному опыту людей. В психическую атаку они шли в полный рост не потому, что пьяны были до потери чувства страха, а потому что струсить значило — потерять честь. Много книг написано об истории Белого движения, приведены разные причины его поражения. Только, думаю, развалилось Белое движение, утратив во многом эту Веру. Первая идеологическая война ими была проиграна.

Вера оказалась не только грозной силой, но и самым уязвимым местом Белой Армии.

А современные армии Запада? Прекрасно вооруженные, обученные, высоко оплачиваемые — а воюют намного лучше, если команда специалистов-психологов загодя приготовит моральное обоснование "праведности" очередной "демократизации". Хоть угнетенных хорватов спасать, хоть народ Ирака освобождать — с верой сподручнее.

Одна загвоздка, Веру, которая людьми движет, за один день в голову не вобьешь — ее с детства растят. На плохо удобренной почве и Вера хилая — в экстремальной среде быстро погибает. Корни у Веры должны быть крепкими да глубокими: нравственность, мораль, чувство собственного достоинства, определенность и основательность других чувств, отличающих человека от скотинки. Такие понятия, как "любовь", "дружба", "Родина" — краеугольные камни для этой Веры. Жить без них проще: ты никому ничего не должен, ни с кем не связан, совершенно и неподдельно свободен — и тебя никто не предаст, и ты никого не предашь. Для чего же они возникли? Кто-то скажет: "Их выдумали, чтобы легче было управлять людьми". Но за проявления этих понятий некоторые на смерть шли...

В результате естественного отбора и наглядного опыта чужих мук не должно было остаться экземпляров, продолжающих культивировать эти чувства в себе. Однако, есть еще. Похоже, что зерна этих чувств сидят где-то на генетическом уровне — может быть, наличие этих чувств у отдельных особей помогало выживать популяции?

Post scriptum

Есть эмигранты и "эмигранты".

Эмигрант покидает Родину, потому что по другому не может, "эмигрант" едет туда, где больше платят, где спокойнее, "где востребован его потенциал".

Для эмигранта расставание с Родиной — трагедия, вся его последующая жизнь — это путь домой.

Для "эмигранта" переезд — факт биографии, как пишут в резюме: "Новый виток в развитии, расширении опыта, знаний и имеющихся навыков; профессиональный рост; новый уровень жизни".

Эмигрант — сам себе судья и палач. Упреки других для него не важны, вряд ли кто-нибудь способен упрекнуть его хлеще, чем он обвинил сам себя. Он считает себя виновным во всем.

"Эмигрант" во всем ищет покушение на его интересы, обвинения в свой адрес. В его проблемах виновны окружающие. Страна, в которой он вырос, не смогла обеспечить ему нормальные условия, оставшиеся там жить — глупы и трусливы.

Могу ли я доверять эмигрантам? Эмигрант советов давать не любит и не станет. "Эмигранты" советовать любят, по любому поводу и в любое время. Если с советами других иностранцев все понятно — корыстный интерес предполагает возможность договора: "Ты — мне, я — тебе", — то "эмигранты" претендуют на иное отношение: "Нам не безразлична судьба Родины..."

Была б не безразлична, не уехал бы...

Как рассчитывать на "эмигранта"? "Единожды солгавший — кто тебе поверит?"

Сваливший однажды, в тяжелый момент свалит опять. Можно ли полагаться на него, опереться в трудную минуту, надеяться на помощь? Вряд ли...

Николай Светанов. Россия

++++++++++++++++++++++++++

За два месяца до выборов обстановка накалилась до предела: уже три покушения на него было предотвращено Федеральной службой безопасности. Правда, благодарить за это следовало неких неизвестных лиц, которые смогли заранее сообщить в ФСБ подробности о готовящихся событиях.

Местом для очередных дебатов трех кандидатов на президентское кресло на это раз был выбран Васильевский спуск с Красной Площади.

Мастер вошел на площадь по Ильинке. Молодые ребята в странной униформе, стилизованной под гусарские мундиры начала позапрошлого века, окружали его. Все они были вооружены саблями, но спецназовцы, знавшие, что это — лишь красивые муляжи, и внутри нет клинков, только усмехнулись. Однако когда толпа нацболов попыталась организовать драку, "гусары", отстегнув эти игрушки от портупей и используя как обычные палки, быстренько положили десяток самых наглых. Остальные ошарашено расступились, пропуская эскорт.

До начала дебатов оставалась одна минута. Мастер сразу поднялся на специально приготовленный помост-трибуну. Первым выступал претендент от Коммунистической партии...

Мастер что-то записал в своем блокнотике. Выслушал все лозунги и призывы и опять что-то записал. Вопросов сопернику задавать не стал.

Выступавший вторым представитель "правых" долго говорил о необходимости новых реформ в экономике и не смог уложиться в регламентные десять минут.

И к нему у Мастера не было вопросов.

Когда Мастер взял микрофон с подставки и выдвинулся на край трибуны, шум толпы перед ним несколько уменьшился.

Мастер выдержал паузу и произнес:

"Неделю назад под Пензой произошла очередная авария на нефтепроводе "Дружба". Авария не устранена до сих пор, нефть скатывается по оврагу в реку Сура. Россия последние восемь лет продавала нефть и газ по невероятно высоким ценам. Сегодня у нас нет средств на устранение аварии...

Позавчера рухнула стена роддома в Екатеринбурге, временно матерей с детьми разместили в здании школы. Роддом не ремонтировали двадцать пять лет — нет средств...

Сейчас над Калининградом бушует ураган, город залит метровым слоем воды. Последний раз ливневая канализация перестраивалась еще в Кёнигсберге. Для защиты от нагонной волны с Балтики надо укреплять набережную и строить ворота. Проект давно существует — нет средств...

Я не стану обещать, что при монархе воровать перестанут — человека трудно изменить. Но я твердо обещаю: ворам будет больно вспоминать о своем воровстве..."

После ожесточенной полемики с оппонентами Мастер возвращался к своему микроавтобусу прежней дорогой. Со стороны Гостиного Двора быстро подошел молодой человек, издалека показывая, что ищет именно Мастера.

Сопровождавшие Мастера ребята образовали кольцо, подошедший остановился и довольно громко произнес:

"Здравствуйте, господин Светанов. Ваш соперник в предвыборной борьбе, мой босс, Сергей Игоревич хотел бы с Вами поговорить. Это не займет много времени. Вон, у ментовского "уазика" стоит его машина"

Команда Мастера быстро перестроилась в походный порядок, и эскорт переместился к указанному месту.

Из представительского лимузина, свистя от одышки, вылез знакомый по огромным плакатам политик:

"— Так вот ты какой... Монарх всея Руси...Странно, почему мы о тебе раньше не слышали? Под кем ходишь?"

"Разве обязательно под кем-то ходить? В этой кампании я представляю сам себя"

"— Значит, не хочешь по-хорошему... Послушай писатель, откровенно: зачем тебе наши игры?! Это дело для таких как я. Я вложил в него миллионы. А ты?! Что ты понимаешь в политике?!

Да кто ты вообще такой, чмо безлошадное!.. Куда ты лезешь!"

Мастер жалеюще посмотрел на пыхтящего бойца войны за власть:

"— Я... Просто русский человек. А вот Вам лучше последить за своим здоровьем: сердце-то совсем плохое..."

Мастер повернулся и, не дожидаясь реакции, стал уходить. Оппонент выругался, сказал что-то своему секретарю. Затем вдруг как-то нехорошо дернулся всем телом. Глаза остекленели, из широко открытого рта донёсся сипящий звук, и тело откинулось назад на капот бронированного "Линкольна". Секретарь и телохранитель бестолково суетились рядом, пытаясь сделать укол в исчезнувшую вену...

Гонка за призрачной властью выматывала Мастера, намного проще было устроить землетрясение где-нибудь в Юго-восточной Азии. Переубедить уже сформировавшихся людей чрезвычайно трудно — Мастеру иногда казалось, что задача непосильна даже для него — но иного пути просто не было. Когда становилось совсем уж невмоготу, Мастер отправлялся в выстроенный в прошлом году по его проекту маленький дом в Прилуках на берегу Оки. Это место он облюбовал еще семь лет назад, когда встречался здесь с одним из редакторов издательств, печатавших его книги. Правда в последнее время в Прилуках стало шумно: ново-русская знать открыла для себя уголки русской природы на юге Подмосковья — боярские усадьбы с кирпичными и каменными заборами в три с половиной метра высотой поделили между собой всю территорию деревеньки. Разные перекупщики дважды предлагали Мастеру продать участок, но он умел отказать убедительно. Теперь, с ростом известности Мастера, предложения прекратились, а среди московского бомонда иногда стало возможным услышать примечательную фразу: "У Вас дом в Прилуках? Там где дача Светанова?.."

Сегодня, после выступления на Первом канале, Мастер решил отдохнуть среди цветов своей оранжереи. Домик, спроектированный в финском стиле с зимним садом на южной стороне, встретил его радостным мяуканьем кошачьего семейства и запахом борща. Соседи Мастера, двое стариков — старожилов деревни, присматривали за домом в его отсутствие. Мастер привез для них подарки к празднику: кое-какие хозяйственные мелочи по списку. Вместе они поужинали, затем старики отправились домой, а Мастер остался один.

Человек одинок по своей природе — никому не дано разделить своё душевное одиночество с другими людьми — эта истина была известна Мастеру ещё с прежней жизни. Но вечное одиночество — ноша, непосильная даже Богу...

Кошка Марта привычно вспрыгнула ему на колени. Ришелье — длинношерстый матерый кот — устроился в кресле напротив и чего-то ждал от хозяина.

"— Решка, как дела? Ты наелся, чего тебе ещё? Спи..."

Вдруг что-то знакомое почудилось Мастеру во взгляде кота: будто улыбка изменила черты кошачьей мордочки. И вот уже вместо Решки на кресле, привычно закинув задние лапы одна на одну и держа дымящуюся сигарету в передней, сидел Бегемот.

"— Здравствуйте, Мастер. Я вижу, Вы неплохо освоились в этом мире"

"— Бегемот, я уже и не ожидал встретиться с Вами вновь...

Что-то случилось?"

"-И да, и нет. Я пришел пожелать Вам удачи, скорее всего мы больше не увидимся. А Вам предстоит ещё одна невероятная встреча. Учтите, Вашему гостю больше нравятся цветы с лесной поляны.

Ну, прощайте, Мастер..."

Мираж рассеялся, испуганный Решка с поднятой дыбом шерстью, оглядываясь, вылез из-под шкафа, Марта покинула убежище за шторой. Мастер слушал гулкие удары своего бессмертного сердца...

Потом поднялся на ватных ногах, из оранжереи перешел в гараж, сел в серый "японец" и отправился к Малюшиной Даче — только там можно было попытаться разыскать в феврале лесные цветы. В местном доме отдыха имелась оранжерея, где одна из женщин-работниц выращивала васильки, ромашки и колокольчики — иногда отдыхающим хотелось экзотики в виде летних цветов зимой.

Мастер вернулся домой за десять минут до полночи, включил всё освещение в доме и стал ждать. И так просидел до рассвета...

Старинные часы пробили восемь раз...

Звякнул колокольчик на калитке...

Мастер открыл входную дверь и остановился — по дорожке в лучах восходящего солнца шла к нему его Королева, его Марго. Посреди зимы в легком летнем платье она выглядела странно, но страннику — странное обличье к лицу...

В двух шагах она остановилась, скомкала шелковый шарфик, потом расправила и повесила его на перила крыльца:

"-Здравствуй, мой Мастер... Как ты жил без меня?.."

Только к вечеру Маргарита вспомнила про посылку от Воланда. Развернув обертку, Мастер обнаружил серый конверт из плотной бумаги и бархатный футляр.

Письмо гласило:

"Прощайте, Мастер. Мы уходим — есть места, где мы нужнее. Вы прекрасно справляетесь со своей работой, удачи Вам и терпения.

Я выполнил свое обещание, Ваша Марго опять с Вами.

И последнее. У Вас есть всё, у Вас есть весь этот мир. Но существует вещь, которой у Вас нет... Примите наш подарок — темные очки.

Это очки Абадонны: через них не видно Зла, только Добро —

Золотарю тоже иногда требуется отдых. Постарайтесь не злоупотреблять нашим подарком: Ваша работа необходима Вашему миру." W.

* * *

Много лет спустя...

Смотрите внеочередное обращение нашего Императора к подданным Российской Империи:

"— Дамы и господа.

Товарищи мои.

Сегодня исполняется ровно двадцать лет как мы начали возрождать Империю.

Спасибо вам.

Вместе мы смогли вернуть нашему государству по праву принадлежащее ему звание — Великая Россия.

Я всегда выполняю свои обещания, и вы убедились в этом за прошедшие годы. И есть только одно невыполненное обещание, о котором никто из вас уже не помнит — но я помню: в ходе предвыборной кампании я сказал, что время для моей исповеди еще не пришло, но оно обязательно наступит.

Я надеюсь, что за эти двадцать лет вы смогли убедиться в моем здравом и практичном уме. То, что я сейчас скажу, будет воспринято вами по-разному.

Прошу вас не делать поспешных выводов — я предоставлю необходимые доказательства своих слов.