Технические аспекты бытовой магии

— Нет. Просто он очень пушистый. Когда был маленький и пах молоком — сворачивался и становился шариком. Назвал вот.

И мы опять на какое-то время замолчали. Я, кажется, даже немного уснул. А проснулся с новым вопросом:

— Это что же, — сказал я, — каждый-любой может стать волшебником, ну или там, магом?

Прибытков пожевал губами и ответил в свойственной его народу манере:

— Почему ты так решил?

— Ну не знаю. Как-то просто у вас получилось: думал-размышлял, издавал книжки, читал лекции, а потом — хрясь! И уже волшебник!

Аристарх Семеныч засмеялся, сначала мелким дробным смешком, а потом, распаляясь, захохотал в полный голос. Я не понимал такой реакции на свой вопрос. Вроде бы ничего смешного я не спросил.

Отсмеявшись, он вытер левой рукой уголки губ, еще раз приложился к минералке и только после этого решил снизойти до ответа:

— Понимаешь ли, Антон, если я рассказал так незатейливо и тебе показался мой путь простым, то ты ошибся. Если бы все было так просто — такие как я разгуливали бы табунами! А много ли ты знаешь настоящих магов?

Я задумался.

— Ну, Папюс, Джон Ди, Распутин, наверное. Еще этот...тамплиер, магистр Жак Моле. Калиостро, Сен-Жермен, розенкрейцеры, масоны и жрецы вуду, Блаватская, шаманы чукотские, — мне тоже почему-то стало смешно, — Гарри Поттер, наконец! "Битва экстрасенсов" по телеку. Да навалом их! Просто нашествие какое-то.

— Ясно, все флаги будут в гости к нам. И многие из них летают над соснами? — Равнодушно осведомился Прибытков.

— Над соснами? Не знаю. Гарри Поттер разве что. Но он из книжки детской. Не в счет. Зато граф Калиостро людей омолаживал, зубы выращивал, золото утраивал. Граф Сен-Жермен опять же.

— Сен-Жермен и есть Агриппа, — усмехнулся Семеныч. — Иногда и великим нужно развлечься. А остальные — мошенники. Или не дошедшие до понимания. Взять, к примеру, Джона Ди. Он был по-своему гениален. Он знал все, что мог знать человек его времени. Его среди нас нет. Таких было много, кто не успел, промахнулся... Или Оккам, Уильям. Второго такого умника планета еще не знала. Логика безупречна, идеи божественны. Это он научил людей понимать, что предмет или существо и его имя не имеют никакой сакральной связи. Камень останется камнем, назови его хоть булыжником, хоть подушкой. И его нет среди нас. Папюс — просто мелкий мошенник, долгое время обретавшийся при Аверроэсе в качестве доверенного компаньона. Своей непоколебимой уверенностью, что все делает правильно для познания мира, он довел бедного араба до белого каления и вынудил удалиться от мира на много лет, чтобы не попасться на глаза своему усердному помощнику. Я знал немного этого восторженного фанатика. Он приезжал в Россию. Когда он уже был сам по себе. Смешной человек был Жерар. Увлеченный. Он думал, что повторение дурацких ритуалов, способно дать ему ту силу, которой обладал Аверроэс. Любил всякую мишуру и считал, что совсем скоро станет Богом. Или дьяволом. Ему было плевать. Только сила, которой он так и не получил, имела для него значение. Лучше бы продолжал людей лечить.

К моему большому сожалению, вся эта публика, о которой мне рассказывал Прибытков, была мне знакома только по десятку кинофильмов вроде того, где Абдулов с Фарадой пели песенку про "Уно моменто". Может быть, еще несколько случайно прочитанных в метро статей в "желтых" газетах. И никакого мнения о предмете у меня просто не было. Я чувствовал огромную лакуну в своих познаниях относительно этой ... эзотерики, но все эти карты Таро, магические алфавиты, пентаграммы и руны казались мне такой неперспективной галиматьей, что тратить на них свое время мне никогда не хотелось.

Я чувствовал, что ответами на мои немногие вопросы Семеныч лишь слегка приоткрывает мне ту действительность, в которой живет, но все случилось так для меня неожиданно и я оказался настолько не готов к столкновению с его "магией", что просто не знал, о чем еще можно спросить его, чтобы хоть немножко прояснить для себя ситуацию.

Пока же оставалось лишь смириться с тем, что мы куда-то едем... Кстати, почему смириться?!

— Семеныч, а если я откажусь быть посредником?

— ... продвинулся чуть дальше, пользуясь теми крохами, что достались ему от почитателей Айыы. Что? — Обычно невозмутимый Прибытков, мне показалось, опешил. Он закончил обгон старенькой "Лады-четверки" и поинтересовался: — Как это?

— Ну вот сейчас скажу: останавливай, Аристарх Семеныч, пойду-ка я домой. Что случится?

— Вот ты о чем. Нет, Антоша, не выйдет. Старый немец предусмотрел твой отказ. Ты теперь привязан ко мне прочнее, чем однояйцевый близнец. Пока, Антоша, ты помогаешь мне, пока мы вместе делаем это дело — у тебя все хорошо. Но если ты, не закончив поручение, решишь уйти -станет плохо. Я не знаю, каким образом это реализовано Генрихом и в чем будет заключаться это "плохо", но поверь мне — мало не покажется. Элементали не спят никогда.

— Кто не спит?

— Охрана твоя не спит. Генрихом приставленная.

Я оглянулся на заднее сидение и никого не обнаружил. Сообразив, что имею дело с "волшебниками", понимающе хрюкнул, но на всякий случай спросил:

— И где же она?

— Вокруг, — просто ответил Семеныч.

— Люди в шапках-невидимках?

— Элементали, — еще раз непонятно пояснил Прибытков.

— А это еще кто?

— Инструменты, духи, энергетические поля — называй как угодно. Мы их зовем элементалями.

— Понятно все. Спасибо, что разъяснил, Семеныч, а то я-то все знаю, только вот про элементалей упустил из виду. — Думаю, издевки в интонации я напустил немало, потому что Прибытков в очередной раз тяжко вздохнул, собираясь с мыслями, и сказал:

— Вон, смотри в поле. Видишь дерево? Сейчас оно сгорит.

Я посмотрел направо и полусухая береза, стоявшая над огромной лужей, вспыхнула, словно облитая бензином. Видимо, температура была очень высока, потому что все дерево буквально в пару секунд осыпалось на землю черным пеплом.

— Видел?

— Как вы узнали, что оно сгорит? Вы видите будущее?

Нет, ну скажите мне, а чем еще можно объяснить эту демонстрацию?

— Будущее? — Прибытков покачал головой. — Не-е-е, будущего никто не видит.

— А как же тогда?

— Я же тебе, Антон, говорил, что я волшебник?

— Так это вы?

— Ну, если быть предельно точным, а ради этого дерево и сгорело, то сделал это не я, а элементаль. А вот уже элементаль создал я. И сейчас просто активировал ее в нужной точке пространства.

— Как это? Без заклинаний, пассов, пентаграмм и вызова нечистых духов?

— Антон, — по поджавшимся губам видно было, что, несмотря на весь педагогический опыт Льва Шестова, моему спутнику порядком надоели мои не самые умные вопросы, — я же пытался тебе объяснить, что вся эта атрибутика только для шарлатанов. Когда ты видишь все эти черные свечи, бубнеж на псевдолатыни или еще на каком-нибудь вавилонско-эламском наречии, волшебные палочки и вспышки магния — будь уверен, в лучшем случае тебе покажут фокус.

— Не понимаю ничего. А в чем тогда заключается магия?

Он задумался надолго. Мы обогнали еще несколько попутных машин и только после этого он ответил:

— Коли уж мы оказались вместе, я объясню тебе все. Только давай не на ходу, хорошо? Через часок будет придорожная забегаловка с чудесным лагманом, там и поговорим. А пока продумай вопросы, на которые бы хотел получить ответы, хорошо?

Это он здорово сообразил! Хорошо-то хорошо, но как? Представьте себе, что вам кто-то пытается объяснить на пальцах электротехнику. Нет, не так. Представьте себя неандертальцем, увидевшим, как молния ударила в скалу и отколола здоровенный ее кусок. Какие вопросы могут у вас возникнуть, если вы ничего не знаете ни об атмосферном электричестве, ни о зарядах... да вообще ничего ни о чем таком? Вы ничего не знаете, и поэтому вопросов будет мало: как не оказаться на месте скалы, как воспользоваться этим событием и что скажет об этом главный шаман? Все. Все остальные вопросы требуют мало-мальского знания о предмете или будут бестолковы, не дав никакой информации о явлении. К примеру, можно спросить — как отреагировала рыба в реке по ту сторону долины на эту молнию? Даст ли вам самый подробный ответ на этот вопрос хоть что-нибудь, что поможет понять природу молнии? Нет. И я не хотел выглядеть в глазах Прибыткова полным идиотом, спрашивая о подобных нелепицах.

Поэтому оставшийся до остановки час — даже чуть-чуть больше — я думал.

Глава 5. Как это делается.

"Уйгурская кухня" расположилась в двухэтажном щитовом домике, похожем на те, что обычно возводятся на дачных участках. И огорожена с трех сторон она была таким же узнаваемым забором из тонкой рейки. Четвертой стороной все это великолепие выходило на дорогу.

Сразу у крыльца стоял длинный мангал под непрочным навесом из дырявого зеленого ондулина, брошенного на узловатые жерди. Шашлычник, обнаружившийся за ним, протяжно зевал и почесывал волосатой рукой небритую щеку. На вид ему было лет сорок, и в лице было что-то восточное. Возле него крутились три беспородных собачонки, безмолвно таращившиеся на лежащие перед дядькой шампуры с сырым еще шашлыком, прикрытым дюралевым подносом. На другом конце мангала трепетал аккуратный язычок пламени.

Чуть поодаль, слева от мангала, располагалась деревянная резная беседка с тремя пластиковыми белыми кривыми столами в окружении столь же кривых, но уже разноцветных стульев.

Утро уже наступило, было еще свежо, но уже чувствовалось, что день будет едва ли не жарче прошедшего.

— Здравствуй, Ильшат! Как радуют тебя успехи твоих детей? Как проводит свои дни твой мудрый отец?

Прибытков вежливо склонил голову, приветствуя хозяина заведения.

Шашлычник в ответ протянул обе руки:

— Исенмесез, Аристарх-абый! — Голос у него оказался с легкой хрипотцой, будто был он простужен.

— Живы-живы, — улыбнулся Прибытков. — Лагман давно делали?

— Вчера делали, абый. Хороший опять получился. У меня всегда обычно хороший получается иногда. Тебе как обычно сделать? Лагман, шашлык, кыстыбый, чабан-салат, чай зеленый и водку сто пятьдесят?

— Верно, Ильшат. Только два раза. Я сегодня с другом! — Семеныч положил руку на мое плечо.

— Слушай, абый, давно хотел узнать, как ты так делаешь? Пьешь водку и за руль садишься? Совсем не боишься ничего?

— Я тайное слово знаю, Ильшат, — отшутился Прибытков. — Скажу его и трезвый делаюсь.

— А зачем тогда пьешь, абый?

— Вкусно. Да и привык. Не могу без нее наесться.

— Обманываешь ты меня, Аристарх, — резюмировал шашлычник. — Он меня всегда обманывает. — Пожаловался он мне. — Думает, я маленький совсем. А у меня уже внуки скоро в школу пойдут.

Его жалоба вызвала очередную улыбку у Прибыткова.

— Не внуки делают человека стариком, Ильшат. А лень и безделье.

— Вот сейчас хорошо говоришь, абый. Правильно. Ладно, веди своего друга на задний двор, туда все принесу.

Аристарх Семеныч показал мне рукой направление направо от здания.

— Туда иди, Антон, а я в туалет заскочу.

Пока он бродил, я успел помыть руки и лицо у архаичного умывальника над эмалированным ведром, устроиться на деревянном топчане за неудобным низким столиком и немного оглядеться. Ничего особенного, только пыль с дороги от проезжающих машин в тарелки не летит.

Если бы не мой странный попутчик, то после бессонной ночи я непременно здесь бы и уснул, но ему удалось разбудить во мне свирепое любопытство, жаждущее получить ответы на все здесь и сейчас. Я протер глаза.

— Ну что, Антоша, — Прибытков тоже остановился у ведра и намылил руки. — Надумал правильные вопросы?

— Да где там, — отмахнулся я. — Рассказывайте уж как есть.

— Ладно, постараюсь без лишних подробностей, чтоб не засорять мозг, — он вытер руки бумажным полотенцем и уселся на край топчана. — Итак, что же такое настоящая магия? Полагаю, в первую очередь, тебя интересует именно это?

— Ну да, хотелось бы иметь представление.

— С одной стороны это просто. Но давай начнем с аналогий. Представь себя дикарем.

— Час назад начал представлять, — сообщил я. — По-моему, даже сжился с образом.

— Сейчас я введу тебя в лоно цивилизации, Антон. Вот представь, что тебе показали венский стул — с резными ножками, красной обивкой, весь такой воздушный и в то же время прочный.

— Представил. И что?

— Разве в глазах дикаря это не чудо? Безусловно, чудо. И изготовивший сие чудо — поистине великий шаман! Однако, если поручить дикарю сделать нечто подобное, можно ли ожидать появления второго венского стула когда-нибудь? Вряд ли. Потому что для изготовления этого простого предмета нужно подготовить древесину, сделать множество инструментов, которыми потом будем обрабатывать дерево, соткать ткань, свить пружины, сварить лак, клей и много-много-много всего остального попутного. Словом, для нашего дикаря, чтобы сделать чудо, нужно, как минимум, точно представлять себе, как оно устроено, не так ли?

Никогда о таком не задумывался, но, наверное, он был прав. Я молчал, ожидая дальнейших откровений.

— Вот в общем смысле я и есть тот мастер, который изготовил стул, а ты тот дикарь, который его увидел.

— Это понятно, Аристарх Семеныч. Неясно другое — как вы стали мастером и почему это дано не всем?

— На этот счет существует несколько теорий. Точно не знает никто. Я расскажу тебе самую, на мой взгляд, правдоподобную. Ага, а вот и лагман поспел!

Пока тощая чернявая девица лет семнадцати накрывала на столик, Прибытков поцокивал языком и закатывал глаза, восхищаясь ароматами и видом. Последними звякнули друг о друга выложенные на скатерть вилки и ложки.

— Ашларыгыз тэмле булсын, — радостно сказала официантка.

— Спасибо, девочка, — поблагодарил ее мой спутник. — Ступай, скажи отцу, что сегодня все выглядит великолепно. Думаю, и вкусно также как всегда.

— Спасибо, абый, я передам.

Она быстрыми шагами ушла в дом.

— Мы остановились на теориях. — Прихлебывая горячий лагман, начал беседу Прибытков. — Что же нужно дикарю, чтобы сделать венский стул? А нужно ему четкое представление о том, как все устроено и как сделаны элементы этого стула. И набор инструментов. Только тогда у него есть неплохие шансы после сотни неудачных попыток сделать что-то похожее. Или, переходя к магии и остальным высоким материям — когда человек постигает устройство мироздания, он начинает понимать, что нужно делать, чтобы влиять на действительность нефизическим воздействием. Он обзаводится умением создавать элементали — простейшие инструменты изменения реальности — те самые лобзики и рубанки, которые помогут придать деревяшке верный изгиб, чтобы она стала ножкой стула. Духи, энергетические сгустки, локальные электромагнитные поля — называй это как хочешь, на самом деле они ни одно, ни другое, ни третье. Боюсь, даже мои пояснения сейчас не смогут открыть тебе их настоящую природу.

— Подождите-ка, Лев Исаакович! — Мне показалось, что сейчас со мной беседует больше Шестов, чем Прибытков. — Как это мог Агриппа познать мир? Да он понятия не имел о квантах, фотонах, спинах и прочих всяких суперструнах!