— Сашок-то? Нет, нет его, уехал ругаться с гвардейцами — они обещали к завтрашнему конвою два "Абрамса" прицепить, а теперь на попятный идут. То ли топлива нет, то ли экипажи по домам разбежались — не поймешь, короче. Пошли вон на кушетку присядем, мне тоже Козин нужен. Подождем, скоро уже вернуться должен. Полковника Симмонса помнишь?

— Нет.

— Ну он еще про своего солдата рассказывал с которого все началось? Как его? Про Фишера! Скотти Фишера!

— И что с ним?

— Застрелился! — почему-то радостно выдал русский. — Поехал с патрулем гвардейцев по больницам, людей собирать, а там такое... Кто-то ведь в первые дни бросился магазины да банки грабить, а наркоманы — в аптеки и больницы полезли. Там такое творилось... Ребята порассказывали немного про распоротые животы у рожениц, про младенцев, которыми в футбол играли, про кошек зашитых живыми в животы пациентов. И я вот думаю: где все эти уроды прежде были? Почему их так много оказалось? В общем, Симмонс насмотрелся на все это, трезво взвесил перспективы возвращения к прежней жизни и принял решение. А Козин вчера был в тюрьме Де-Мойна. Не того, что в Айове, здешнего. В общем, говорит, кто-то все это планировал. Просто так тюрьма без персонала не останется. А произошло именно так. Их никто не охранял. Ни одного трупа во всей тюрьме! Чистота и благодать. Будто их специально выпустили. И вся эта банда уголовников выплеснулась в город.

Русский замолчал, давая Перрену самому домыслить остальное.

Франсуа некоторое время сидел на кушетке, уставившись в пол, потом перевел взгляд на огромное окно, в котором виднелся приличный кусок Сиэтла, обезображенный дымными столбами разных оттенков — от чадящего черного до облачно-белого.

— Макс, почему все это случилось? — спросил он приятеля. — Что теперь будет?

Непейвода хмыкнул, вынул из нагрудного кармашка пачку Lucky Strike, прикурил от картонной спички и глубоко затянулся.

Франсуа поморщился на это демонстративное пренебрежение антитабачными правилами, но решил сильно не протестовать, потому что уже смирился с тем, что большинству здесь наплевать на цивилизованные установления. Да и о каких законах может идти речь, если в мире все рушится буквально на глазах?

Мимо них сновали солдаты, редко пробегали люди в гражданском, все куда-то спешили, по каким-то совершенно неотложным делам, будто в прежней жизни. И только потрепанный вид людей, грязные сорочки, частенько с кровавыми пятнами и подпалинами, сразу показывали, что не все благополучно вокруг.

— Почему это случилось? Боюсь, дружище, этого нам с тобой никогда не узнать, — философически ответил Макс. — Фрица давно видел?

Австрияк, пишущий незатейливые статейки под псевдонимом "Швейк" для насквозь желтой берлинской "Bild" и размещающий под своей фамилией — Рейнике — обширные аналитические обзоры в академической Die Welt, в последнее время основательно надоел всем своими прогнозами, раздаваемыми щедро, даже когда не просят, противоречащими один другому, и бесконечно далекими от реальности. С утра у него выходило, что вот-вот все резко нормализуется, но через два часа следовало новое пророчество, в котором на Землю высаживались инопланетяне и успокаивали взбесившееся человечество. А к концу дня обязательно появлялся третье или пятое — зависело от количество выпитых стаканов рома, джина или виски — в котором не позже полуночи наставал Судный День. Последние дни его общества избегали почти все представители прессы, оказавшиеся поневоле запертыми в проволочных стенах временного лагеря миротворческого корпуса.

— Нет, — ответил Франсуа. — Не видел и видеть не хочу.

— Зря ты так, — с сожалением качнул головой Макс. — Парню просто тяжело. Да, всем сейчас трудно, но кто-то может справляться, а он — нет.

— К чему ты о нем вспомнил?

— Он собирает группу для возвращения в Европу.

Перрен недоверчиво посмотрел на русского:

— И есть желающие ехать с ним? Он же сумасшедший!

— Человек двадцать уже собрал. Правда, там пятеро каких-то голландских pedickov...

Последнее слово Макс произнес по-русски. Потом подумал и добавил:

— Голубых.

— Гомосексуалистов? И это плохо?

— А чего в этом хорошего? — скривился Непейвода. — Содомиты!

— Это их личное дело, как удовлетворять свои сексуальные запросы, — терпеливо объяснил Перрен. — А ты с ними поедешь?

— С pedickami?— переспросил русский. — Не-е-ет, я уж лучше здесь останусь. Мои давно из Москвы уехали, связь — дрянь, где их искать? Пережду, пока все успокоится. Должно же когда-то правительство себя проявить? Вон твой Козин бежит. Саш!

Выкуренная наполовину сигарета полетела в ведро с водой, поставленное у окна как раз для таких целей.

С Козиным договорились быстро. Русский журналист тоже напросился в конвой: "посмотреть, как хоть у канадцев мирная жизнь течет?" И майор не стал отказывать старому знакомцу, напомнив только о необходимости экипироваться бронежилетами и касками, потому что на улицах иногда постреливали.

Русские еще о чем-то поговорили между собой — Франсуа не смог разобрать ни единого слова, кроме часто повторявшегося "Абрамс".

Когда вышли из кабинета, Макс опять потянулся за сигаретами.

— Американцы не дают танки. Только два "Бредли". В принципе с четырьмя нашими БМП-3 должно хватить, ничего серьезного у бандитов нету. Не было, — поправился русский. — Но Козин все равно волнуется — гражданских почти тысяча человек в конвое, вместе с ними повезут много всего ценного, как бы чего не вышло. А у этих поганцев свои люди здесь имеются, так что о составе колонны они будут знать все.

— Здесь же всего лишь сто миль? — уточнил Перрен.

— Недалеко, — кивнул Макс. — Только все равно как-то неспокойно. Ладно, дружище, иди, собирайся, утром в семь собираемся здесь.

Но вечером они опять встретились в столовой.

Франсуа только успел получить свою порцию ужина, как из угла помещения его окрикнули.

— Присаживайся, дружище! — распорядился Непейвода, показывая на свободное место за столиком, справа от потрепанного жизнью седого русского аспиранта или, по-русски "прапорщика". — Здесь Иван Витальевич такие байки заворачивает!

— Никакие не байки, — угрюмо ответил военный. — Не хочешь — не верь.

— Знакомьтесь! Это мой коллега Франсуа Перрен, а это старший прапорщик Кобец, Иван Витальевич. Представь, Франсуа, мой друг утверждает, что в свое время работал на Двенадцатое Главное Управление Министерства Обороны СССР. Это управление занималось ядерным щитом Союза — хранение, регламентные работы, охрана и тому подобное. И по долгу службы мой друг знал кое-какую информацию, недоступную обывателю или нам с тобой. Он говорит, что в Лондоне, возможно, были взорваны не американские боеголовки!

Перрен внимательно оглядел аспиранта, но тот даже не поднял головы, поглощенный ужином.

— А чьи-же?

— Помнишь, как два боинга снесли башни Всемирного Торгового Центра в две тысячи первом? И половину Пентагона? Еще тогда говорили, что не могло такого быть. Что не может алюминиевый самолет пробить стальные трубы внешнего каркаса здания. Тем более насквозь!

— Да, я слышал все эти истории о заговорщиках. Была же комиссия, которая все выяснила?

— Комиссия? — рассмеялся русский. — Когда речь заходит о комиссиях, я все время спрашиваю: сколько денег было затрачено на расследование? Это в России не всегда поймешь, на что потрачен тот или другой рубль, но американцы — народ бережливый, учитывают каждый цент! Помнишь историю с Моникой Левински? Тогда тоже собирали комиссию. Так вот, та комиссия, расследовавшая обычный минет, обошлась американским налогоплательщикам в шестьдесят пять миллионов долларов. А комиссия, расследовавшая самый изощренный террористический акт в истории — всего в пятнадцать! Так чем занималась эта комиссия? Расследовала или чаи гоняла?

— Допустим. Но что это меняет?

— Иван Витальевич говорит, что все! Те два здания, вернее — три, потому что чуть позже упало еще одно, были снесены подземным ядерным взрывом! Даже тремя! Каждый мощностью в сто пятьдесят килотонн!

— Чушь, — засмеялся Перрен. — Такое невозможно. Радиация...

— Послушай! — темпераментно оборвал его русский. — Ты знаешь, что в те годы, в шестидесятые двадцатого века, когда строились эти башни, в Штатах действовало железное правило — не один небоскреб не может быть построен, если архитекторами не предусмотрена система его быстрого сноса? Прапорщик утверждает, что так оно и было. Но эти башни были слишком крепкими для обычных методов, и тогда какая-то светлая голова предложила разместить под ними ядерный заряд на глубине около восьмидесяти метров от уровня земли, чтобы при его подрыве в образовавшуюся полость здание просто провалилось, не разрушая окрестные постройки!

— Ядерные бомбы под зданиями? В центре Нью-Йорка? Брось, это даже не смешно!

— Зря ты сомневаешься, Франсуа! Вспомни, как в те годы и наши и американцы с помощью подземных взрывов пытались создавать водохранилища, подземные склады, рыть карьеры? Не помнишь? А ведь такое было! И подумай вот о чем — размещение этих зарядов нужно было не для подрыва, а для разрешения на строительство! Есть система сноса — можно строить! Никто не собирался в те годы таким образом на самом деле сносить башни!

— И все равно это невероятно!

— Ты Витальича послушай — у тебя вообще волосы дыбом встанут! За двенадцать секунд до обрушения каждой башни было отмечено локальное землетрясение магнитудой почти в шесть баллов! И при подземном ядерном взрыве все бы так и было! Дальше — больше! Когда грунт в точке подрыва испаряется, с веществом вокруг этого места происходят странные метаморфозы — оно превращается в мелкую пыль. Всякое вещество: сталь, камень, стекло, люди, пластмасса — все превращается в труху! Помнишь, как многие спасатели сообщали, что не видят обломков компьютеров, мебели, проводов, очень мало стальных колонн, которых должно было бы быть много тысяч тонн, а оказалось на порядок меньше и все из верхней части здания? Никто этого не видел, но все как один отмечали наличие необыкновенно мелкой и однообразной пыли? Это и есть первейший признак образования "зоны смятия" при подземном взрыве, зоны, где все вещество превращается в пыль!

— А радиация? Должна была быть чудовищная радиация! — возразил Перрен.

— Радиацию просто закопали. Сначала не пускали никого из независимых исследователей, ведь ФБР надолго сделало Ground Zero карантинной зоной, а потом просто закопали! Точка подрыва на глубине восьмидесяти метров в граните — глубоко. Залить бетоном — и никогда никто не догадается, что внутри фонящая полость! Если не будет искать специально. И множество спасателей потом стали постоянными клиентами онкологических клиник Восточного побережья! Помнишь время, за которое обрушились башни? Двенадцать секунд! А расчеты показывают, что если бы нижние этажи не стали пылью, то проламывать их верхним пришлось бы больше полутора минут!

Франсуа доел котлету и отложил вилку.

— Интересная версия, — он промокнул губы давно нестиранным платком, — допустим, все так и было, и к чему это все?

— А к тому, что под английскими небоскребами вполне могли быть заложены подобные заряды! Возможно, произошла какая-то ошибка в расчетах и взрыв вместо подземного стал практически наземным, не знаю! Но если взорвали их, то сделать это могли только сами англичане! И поэтому ракеты с английских субмарин были ликвидированы! Потому что посторонних виноватых нет!

— Когда и кому это мешало проводить нужную политику?

— Вот здесь ты прав. Нынче не особенно стараются доказать вину, достаточно убежденности, что она есть.

Грейстон Парк — Психиатрическая больница в Нью-Джерси, наполовину закрытая, печально известна как место, в котором одновременно лечилось свыше 7 тысяч ветеранов разных войн (от II МВ до Вьетнамской), получивших психические травмы и управлялось при этом ветеринаром.

Университет науки, музыки и культуры — University of Science, Music, and Culture — USMC — United States Marine Corps — Корпус морской пехоты US — шутливое прозвище вроде наших "Войск дяди Васи".

Bronco (Мустанг) — Прозвище офицеров, выслужившихся из рядового или сержантского состава.

Mattel — Слэнговое прозвище М16, остаток от легенды, по которой эти винтовки производились этой фирмой, известной как изготовитель кукол Барби.

В апреле 2011 года действующий директор ФБР Роберт Мюллер отчитываясь в Конгрессе о ходе расследования эксплуатационных расходов своего ведомства, застенчиво признал, что за десять лет ведомая им организация не закрыла ни одного(!!!!) дела. Бюджет ФБР на 2011 год 7,9 млрд. долларов. Вот такая эффективность государственной машины — 79 миллиардов за десять выброшено на ветер, на хорошие машины, вертолеты, офисы и зарплату сотрудников.

Грин Мама — Прозвище американской морской пехоты у самих морпехов.

Джон Коулман — Автор книги "Комитет 300" — о тайном Мировом Правительстве и его планах. Мое личное отношение к этому — собака лает, караван идет. К тому же Коулман умудрился смешать в кучу все — банкстеров, коммунистов, масонов, и т.д. В книге много фактического материала, но еще больше брызг слюны и нелепых, ничем не обоснованных обвинений, что не придает тексту правдоподобия.

FEMA — нечто вроде МЧС в составе Мин. Нац. Безопасности. Действует, когда власти штата признают, что не могут сами справиться с катастрофой. Для его привлечения губернатор объявляет чрезвычайное положение и запрашивает Президента о применении FEMA.

Небраска авеню, Вашингтон, Округ Колумбия — расположение Министерства Национальной Безопасности США, в состав которого входят едва ли не все военизированные федеральные институты — от службы охраны Президента (переданной ведомству от Минфина США — поразительно, да? Охраной Президента полторы сотни лет занимался один из отделов Минфина. Не контрразведки, ни армии, ни полиции — этим занимались бухгалтеры! Что еще раз доказывает, что деньги — это американское ВСЕ!), пограничники, таможня, береговая охрана и т.д.

Имеется в виду французская Луизиана — пояс территорий в средней части США, состоящий из 16 штатов — от собственно самой южной Луизианы до северной Монтаны (некоторые частично, некоторые вроде Техаса или Айдахо — самым краешком), доставшийся США в результате покупки их у Наполеона Бонапарта. Это примерно 1/3 территории США.

Техас, Луизиана, Алабама и т.д. — Штаты, в которых серьезно рассматривался вопрос о независимости осенью 2012.

Academi, DynCorp — частные охранные агентства, практически частные армии, нанимаемые военными чаще всего для охраны складов, проводки конвоев и т.п.

Офис 39 (Бюро39) — самая засекреченная, полумифическая организация в недрах правительства КНДР, подчиняющаяся лично "Великому" руководителю: Ким Ир Сену, Ким Чен Иру, Ким Чен Ыну. Вроде как в ее состав входят 120 заграничных юридических лиц, не брезгующих никакими источниками дохода — от сетевого интернет-бизнеса до торговли наркотиками, оружием и подделки валюты. Есть мнение, что главный в мире фальшивомонетчик, рисующий доллары — КНДР. Деньги (прибыль) от деятельности Офиса 39 поступают в распоряжение главы Северной Кореи.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓