Тень героя

Уцелевшие исследователи кинулись следом ­ — и застыли на пороге ближайшего зала-куба, проход загородила стена полупрозрачного рыжего тумана, сквозь который на полу виднелись фигуры двух оставленных связных — что-то столкнуло их вниз. Помощник директора вытащил анализатор, выдвинул щуп на максимум, аккуратно ткнул в рыжую преграду — и отскочил: едва кончик оказался "по ту сторону", прибор взвыл от бешеной радиоактивности, словно весь кислород в помещении стал нестабильным изотопом. Но стоило втащить прибор обратно — никаких следов, не фонил даже побывавший "в горячей зоне" кусок. Когда через пять минут преграда исчезла, разведчики убедились, что не излучают ни зал, ни тела товарищей на полу... Антон успел первым: ещё только увидев странный купол, он незаметно расстегнул нужный сегмент скафандра, а теперь, не задумываясь, выстрелил насквозь.

— Руки за голову и два шага назад. А сейчас, господин директор, аккуратненько так спиной вперёд обратно. Встанете на дальнем конце, подальше от той замечательной зелёной штуки. Нет-нет, руки и дальше на затылке. И не стоит делать глупостей, вы ведь заглядывали поразмяться в тир? Значит, помните, как я стреляю. Я прострелю вам руку быстрее, чем вы дотянетесь до своего разрядника.

— Хочешь всё забрать себе? — голос директора звучал так, словно их разделял не пистолет, а шахматная доска. — Идеальное оружие, за которое заплатят любые деньги и пиратские бароны, и Чужие расы. А уж сколько отвалит Консулат... Ты не сумеешь один и понимаешь это, потому и не стал меня убивать. Говори условия.

— Вариант, что я хочу передать артефакт федеральному правительству, вы, конечно, не рассматриваете?

— Государству? За висюльку, славу героя и повышение по службе? Не смеши меня, мальчик. Я хорошо знаю таких, как ты. Какой процент ты хочешь?

— Мой отец был офицером. И он учил меня, что честь и долг перед Родиной выше шкурных интересов, — увидев, как после слов про отца-офицера подонок вздрогнул и поверил, Антон мысленно усмехнулся: вот что значит репутация "вооружённых сил — опоры морали и Земной Федерации". — Вы ведь уже поняли, что я хочу услышать? Я тоже, ещё когда мы сюда зашли, заметил, что появилась связь с орбитой.

— Ты говоришь о чести? — видно было, что директор боится, но пытается переломить ситуацию в нужную сторону. — Скольких ты продал за эти годы? А ведь знал, что каждый лишний год в шахтах вдвое повышает вероятность заболеть синдромом Ляпейра. Теперь надеешься выйти из дела чистеньким? А-а-а-а! ­— если разрядник стрелял невидимо, то пистолет, который Антон подобрал среди вещей на полу, был заряжен пулями, и сейчас одна из них ударила в стену рядом с директором.

— Когда прибудут твои приятели?

— Через час...У-а-а-а! — Антон выстрелил в ногу, и директор с диким криком в судорогах покатился по полу: любимое оружие пиратов, бронебойные пули с шоковыми разрядниками.

— Точнее.

— С-сволочь. Через полчаса. У-а-а-у... — громыхнул следующий выстрел. — Не надо, не надо, тридцать минут, тридцать минут. Не надо больше, — не вставая с пола, заскулил директор.

— Вот теперь верю.

— Ты не сможешь, — в Антона полетел полный ненависти взгляд.

— Смогу, — следующий выстрел разнёс голову.

Любой корабль, выныривая из гипера в обитаемой системе, уведомляет о своём прибытии, даже военные. Но информация о движении не принадлежащих корпорации судов приходит только федеральным чиновникам — и только Антон знает, что к Оливии для дозаправки вчера подошёл тяжёлый крейсер "Беркут". Сообщение военным уже отправлено, ещё семьдесят минут и планета окажется в зоне действия главного калибра, её не сможет покинуть никто. Но десант с крейсера начнёт высадку через четыре часа, не раньше, а свидетелей у пиратов оставлять не принято. От их стратосферных челноков не скроешься даже на флаере, особенно когда машины стартуют прямо с орбиты — а носитель уже наверняка висит над базой Предтеч. Да и на земле человек в здешних местах как на ладони.

У Антона хорошая позиция, он отменный стрелок — но и с другой стороны будут матёрые волки. Полчаса — и пираты всё равно прорвутся. Вот только на погрузку артефакта ещё минут пятьдесят, не меньше. Антон вдруг подумал о последних словах директора. Верил бы в Бога — решил, что этот бой его искупление за последние три года. Вот только он не верит. Зато... "Был бы жив отец — сейчас бы мной гордился", — с этой мыслью Антон выложил на "порог" перед собой памятный знак отца, который всегда был с ним. И захватил в прицел первого врага.

IV.Когда исполняются желания

Касьян проснулся от кошмара. Кошмара, который преследовал его все эти годы. Хотя война с Консулатом Дайто закончилась больше десяти лет назад. Вот только не стереть из памяти, как пронзительно-голубое, совсем земное небо Стефании внезапно становится малиновым — это взрываются стратосферные станции, прикрывавшие кусок побережья с космопортом, через который шла отчаянная эвакуация. И сквозь беснующийся атмосферный пожар врывается звено штурмовиков, чтобы через мгновение сбросить свой смертоносный груз вниз, туда, где на огромном поле толпы беженцев обезумевшим морем текут к прямоугольным коробкам наспех переделанных для перевозки людей барж. Нет, на землю летят не обычные бомбы — смерть от осколка или в огне для тех, внизу, будет слишком лёгкой. Поле накрывает биологический аэрозоль. Люди, кому на кожу попала хотя бы капля этой дряни, кричат — истошно, дико. Ведь бактерии аэрозоля мгновенно размножаются, покрывая жертву пеной, которая превращается в кислоту...

День выдался унылый, окружающий мир будто облит одной и той же пепельно-серой краской. Безрадостные тона земли, неба, бараков Грязного города. Впрочем, здесь, на Сюркуфе, такая погода — скорее норма. Касьян стоял, притулившись под нависающим козырьком маленького крыльца, чтобы не выходить под дождь. Противная морось наполнила воздух влажным хлюпаньем и шуршанием, забралась под истрёпанную, давно потерявшую свой цвет куртку. Касьян задрожал от сырости и холода, но так и не вернулся обратно в барак. Слишком хорошо он помнил, что его ждёт с другой стороны двери. Тот же серый цвет, только ещё более тусклый, влажный воздух, полный тлена и плесени, узенькие комнатки-пеналы, где помещаются только нары и небольшой шкаф для вещей. И ощущение множества людей, как и он, давно потерявших надежду. Временный лагерь для беженцев. Наспех поставленные бараки из сварных листов, внутри отделанные самым дешёвым пластиком. Теперь — гетто под названием Грязный город, обиталище бродяг и отребья. Жилой угол здесь бесплатно предоставляли власти планеты, а на большее никто и не рассчитывал.

"Мы все давно стали мёртвой статистикой экономических потерь, сноской в отчёте в пыльном архиве. Явлением, о котором сытые обеспеченные граждане Терранской Федерации после окончания войны тут же постарались забыть", — с тоской подумал Касьян.

Он машинально потёр изуродованное лицо, потом руки от кисти до локтя — привычка, которую уже не замечал. Когда-то он стеснялся своих шрамов, но и это давно прошло. И вообще надо бы радоваться. Он тогда стоял у самого шлюза, и кто-то из экипажа успел втащить Касьяна внутрь и залить герметик-пеной из аварийного комплекта. Обожгло лишь грудь и лицо. Самое главное — остались целы кисти рук, рук инженера-наладчика интеллектуальной кристалоники, которые принято сравнивать с руками пианиста или хирурга. Но он все равно попал в Грязный город.

Когда его лечили, сквозь пелену боли он даже пытался отвечать на вопросы: кто такой, какая у него редкая специальность. Вот только получалось невнятно. А когда он снова смог говорить, оказалось, что перегруженным работой чиновникам не до него: проще человека оставить неопознанным беженцем без рода занятий, чем вносить изменения во все базы данных. Касьян надеялся — это временно. Ведь на Стефании он был великолепным инженером. Вот только здесь, на Сюркуфе, Касьян остался безродным и бесполезным нищим. Обезображенное лицо не располагало к беседам с потенциальными нанимателями, диплома у него тоже не было. Как и денег, чтобы пройти повторную сертификацию. Замкнутый круг.

Внезапно на краю поля зрения мелькнула тень. Касьян резко повернул голову. Так и есть. За угол соседнего барака метнулся человек. Явно старается перемещаться незаметно. Все спят, что ему в такую рань надо? Сейчас в этом полушарии зима, сезон дождей. А на охрану района отбросов муниципалитет денег не даёт. Поэтому от заката и до рассвета каждый обитатель Грязного города барака не покидает, на улице в это время года можно запросто нарваться на забредшую стаю хордов. И пусть восход был час назад — не стая, но одинокая тварь ещё может рыскать по окрестностям, а не убраться обратно в Лес. Только ведь не просто так кто-то пробирается по улице?

В прошлой жизни Касьян никогда бы за непонятным чужаком не пошёл. Но теперь не раздумывал ни секунды. Ведь любая тайна — это деньги. А деньги — возможность выжить ещё какое-то время. Ради такого легко можно рискнуть единственным, что у него есть. Прозябанием в здешнем отстойнике. Судя по сохранившей цвета одежде, в Грязный город заглянул посторонний. Не заметит: за долгие годы Касьян успел превратиться в настоящего доку по части маскировки. Да и одинокий хорд страшен лишь для чистеньких горожан. Достав молекулярный нож, Касьян привычно подставил кромку лезвия на свет, убедился, что радуги там нет и, значит, лезвие ещё не затупилось. И бесшумно последовал за чужаком.

Чужак прошёл до конца района и остановился перед закрытыми дверями серого бетонного куба Центрального склада, где хранилась гуманитарная помощь от благополучных обывателей и разных фондов. Её раз в неделю распределяли среди всех обитателей Грязного города. Конечно, формально среди всех, большая часть давно попадала в руки главарей местных банд и теневых хозяйчиков бараков. Но сейчас Касьяна волновало другое. Из своего укрытия в груде мусора он хорошо видел, как чужак достал из кармана коробку, наклеил на дверь и тут же подцепил к чёрному ящику плёнку карманной клавиатуры. Касьян подался вперёд, потом выбрался из укрытия, подобрался ближе — чужак всё равно его не заметит, слишком увлечён. И ахнул: универсальная электронная отмычка. Да она наверняка стоит больше, чем хранящиеся внутри продпайки с просроченным сроком годности и замызганное бельё, которое вместо свалки отправили сюда. Но зачем? Додумать не успел. В голове взорвалась вспышка, в следующую секунду он стремительно погрузился в непроглядную тошнотворную тьму...

Касьян лежал на твёрдой, но удобной поверхности. До боли знакомой поверхности больничной кровати. Он хорошо изучил эти стандартные ложа, в мгновение ока способные опутать пациента проводами датчиков и шлангами капельниц. Страшно болела голова, мысли прыгали — сосредоточиться хоть на чём-то никак не получалось. А ещё чувство тошноты странным образом концентрировалось в ногах, и как такое могло быть, Касьян не понимал. Хотелось осмотреться, где он — но глаза были плотно завязаны чем-то вроде повязки. Издали донеслись приглушённые голоса, и вместе с ними долетел слабый, неуловимо знакомый запах. Что-то ароматное... Чай! Чай с Терры! Но откуда здесь, на Сюркуфе, который даже не столица сектора?

Он попробовал пошевелиться, но обнаружил, что руки и ноги схвачены медицинскими зажимами. Так делали, если опасались, что непроизвольные движения пациента ему повредят. Открытие было не из приятных. Но то, что он до сих пор жив, говорило о многом. Например, что кому-то он нужен живым, иначе его бы прикончили прямо там, возле склада.

Звук приближающихся шагов заставил его замереть. Шаги остановились совсем рядом, и кто-то снял повязку. Яркий после долгой темноты свет ударил по глазам. Когда Касьян проморгался, то увидел, как на него пристально смотрит самый настоящий чернокожий. Ослепительно белые брюки и просторная рубаха усиливали эффект. Иссиня-чёрный цвет — верный признак, что это в самом деле негр с Терры, у всех чистокровных землян-афроколонистов уже во втором поколении кожа приобретала оттенок пепельности. Или какая-то из локальных мутаций, но эту версию Касьян тут же отмёл. Черты лица выглядели типично негроидными, у колонистов же в ходу обычно смешанные браки. Гладко выбритую голову незнакомца украшал хохолок волос, казавшийся на расстоянии белым пером птицы. Стоило незнакомцу заметить, что человек на кровати его уже видит, как губы сразу же тронула доброжелательная улыбка, чёрная рука ловко расстегнула все зажимы.

— Не волнуйтесь. Через пару минут Вы будете в полном порядке.

Тело и в самом деле начало обретать чувствительность, руки и ноги покалывало, боль прошла. С помощью незнакомца Касьян встал, сделал несколько шагов и неуверенно опустился в стоявшее рядом с кроватью кресло. Незнакомец устроился по другую сторону невысокого столика в таком же кресле. И выжидающе глянул на Касьяна. Но тот не торопился, предпочитая сначала осмотреться. Комната, где он оказался, была небольшой, освещалась мягким рассеянным светом. На полу пушистый, чуть пружинящий красный ковёр, стены завешаны драпированной тканью. А воздух буквально переполнен ароматами чая из небольшого стеклянного чайника на треноге. Причём подогревался чайник самой настоящей зажжённой свечой... Здешний хозяин человек очень не бедный. И зачем ему нищий из Грязного города?

Чернокожий проследил за взглядом Касьяна, кивнул, налил в обе чашки на столе рубиновый напиток и подал одну гостю.

— Угощайтесь. Я знаю, вы любите именно этот сорт. И раньше могли себе его позволить.

Касьян взял предложенную чашку, пригубил благоухающий напиток. Мысли в голове крутились вокруг одного: его притащили сюда не просто так, собеседник о нём знает очень многое.

— Я что-то должен для вас сделать?

Хозяин сначала поставил чашку, лишь потом ответил вопросом на вопрос:

— Любите брать быка за рога?

Касьян мысленно сделал зарубку: про его образование неведомый хозяин комнаты тоже знает. Ведь немногие сейчас поймут эту старинную идиому.

— Предпочитаю не тратить время зря. Вы бы не стали меня сюда волочь, потом лечить да ещё поить чаем, если бы вам что-то не было нужно. Денег у меня нет. Значит, вам нужна какая-то услуга.

Хозяин кивнул:

— Вижу, годы не притупили ваш разум и аналитические способности. Хорошо. И заодно для начала хочу принести извинения за такой несколько варварский способ доставки. Но мы знали, что вы любите стоять на крыльце по утрам, и что кто-то может вас там увидеть. А нам нужно, чтобы вы просто исчезли.

Касьян усмехнулся уже открыто. Вот вам и извинение пополам с намёком: откажешься — можешь и в самом деле исчезнуть. Хозяин тем временем закинул ногу на ногу и продолжил:

— Не знаю, увлекаетесь ли вы политикой, скорее всего, нет. Но наше дело связано именно с ней. Не ошибусь, если скажу, что последнюю космическую войну нельзя считать законченной. То есть все эти столкновения эскадрилий, бомбёжки планет и тому подобная чушь безусловно подошли к концу. Но в остальном всё продолжилось. Кстати. Как вы относитесь к Консулату Дайто?