— Шурик, кончай уже со своими мареманскими ариями! Ты архитектор или боцманом, блин? — вдруг громко вопрошает Вовка Фефелов. Несмотря на то, что он учится уже на четвертом курсе, с Шестаковым они одногодки, оба отслужили, оба на флоте, поэтому держатся вместе.

— Давай лучше гимн АФ споём! Дайте сюда гитару. — Вова подтягивает струны, прислушивается к звуку расстроенного инструмента, проделывает с ним еще какие-то манипуляции. Наконец, звук его устраивает, и он выдаёт:

Не тронь меня, я гордый, я с архфака32,

А остальное спроси по сторонам,

Я не Дин Рид и не Эдита Пьеха,

Но всё равно спою сегодня вам.

Одновременно с резкими ударами по струнам гитары, Фефелов обращается к нам, почему-то шёпотом:

— А вы, салаги, не сидите, подхватывайте! В полный голос тут же выдает следующий куплет:

Не так уж страшно то, что нас не так уж много,

Но если глянуть сверху и с небес.

Одна вторая этого всё от бога,

А остальное это дело всё АФ

Мы тверже стали, огнеупорней кварца,

А остальные — это мелочь, не народ,

И верю я, что сам товарищ Бàрзот

За хвастовство меня не упрекнет.

Все говорят про архитектора—студента,

Что он на общем фоне чуть дурной,

А что ж поделать, если семьдесят процентов

Из нас роняли в детстве на пол головой…

— Дружный смех собравшихся за столом студентов, подбадривает исполнителя:

С утра за пивом с трехлитровой банкой,

Хоть ничего не сделано ещё.

И как в войну с гранатами под танки,

Закрыв глаза, мы рвёмся под зачёт.

Внезапно пение прерывает звон. Это Годик стучит вилкой по горлышку бутылки,

— Внимание, друзья! У меня тост! Он пьян, но держится молодцом, язык не заплетается. Все постепенно затихают, ожидая, новый афоризм.

— Александр, мы сидим тут и уже изрядно нализались, поэтому тост будет простой и короткий: — Давайте выпьем за то, чтобы у тебя всё было, а тебе за это ничего не было! Мы все здесь собрались хорошие друзья, давайте будем выпивать!

— У меня по этому поводу анекдот! — Ванька Шалмин не утруждается вставанием. Слушайте сюда:

У старика девяностолетний юбилей. Один из его внуков произносит поздравительный тост, который заканчивает так: — Дедуля! Желаю тебе дожить даже не до ста лет, а до ста пятидесяти! Юбиляр строго и с укоризной: — внучек, а ты господа-то не ограничивай.

— Так что Шура, не ограничивай своих желаний!

Звенят сдвинутые стаканы, перестукивают ложки и вилки, над столом висит лёгкий шум. Тут я вспоминаю, что обещал отцу подъехать в эти выходные, чтобы обсудить идею музея шахты. Его бригаде, как заслуженным ветеранам, генералы арбуз выкатили33. Наверное, решили к шестидесятилетию Октябрьской Революции засветиться и премий себе под «воспитания будущих поколений», выписать. Надо будет посмотреть, что да как, все исходные собрать, и сюда привезти. Здесь уже со старичками помусолить на предмет, что можно из этого получить. Торопиться не надо. Но понедельник у меня точно будет занят, кому же мне свои обязанности передать?

— М-м-мужики! — заплетающимся уже языком бормочет Шестаков, — хорошо сидим! Давайте споём! И снова затягивает «Варяга».

Борька Рогов, не прерывая песни, ловко протискивается за спинами пьяных сокурсников, еще немного, еще чуть-чуть, вот уже дверь в коридор… Ура! Он думает, что выбрался. Ха! Не тут-то было…

Прямо в дверях стоит кучерявый, похожий на цыгана Сашка Пешков и не один. Держит за ручку какую-то девицу. Я не помню, чтобы встречал её в нашей общаге. Тёмненькая, стрижка каре, большие карие глазки, носик пуговкой, шейка красивая, длинная. Похоже, что оба уже хорошо навеселе.

— … Глядя на линии твоей руки, я отчетливо вижу, что у тебя в жизни уже произошло одно довольно важное событие. Вот смотри, это линия жизни, она идет без перерыва вокруг большого пальца. Это очень хороший признак. А вот здесь на этой линии маленькое ответвление. Это и есть то самое событие. Оно было не очень давно. Хотя давно или нет — это относительно. Может казаться, что это было уже давно, а на самом деле было вчера. Кажется, связано это событие было с …— Сашка бросает моментальный взгляд на спутницу, — с мужчиной. Посмотри сама на эту линию, она все говорит ясно, ты легко можешь это увидеть…

— Вот Пешков даёт. Вводит в транс даже по пьяни! — Рогов тоже обратил внимание.— Это же НЛП34, забалтывание в чистом виде.

— Я не знаю, что такое НЛП, но и без всякого этого, наш Пешков любую девочку уболтает, ловелас ещё тот. — Поддерживаю я разговор с нашим комсомольским вождём. Тут у меня всплывает в голове решение моей проблемы.

— Борь, ты что, уже линяешь?

— Ага, дел еще куча, а тут если ещё час просижу, то не только сегодня ничего делать не буду, но и в понедельник в школу35 не дойду.

— Ну да, эти алконавты, и сами готовы не просыхать, и других с пути сбивают. Подожди пять минут, мне с тобой, как с комсоргом, переговорить надо.

— Давай, говори быстрее, да я побегу, мне ещё на последний троллейбус надо успеть, не в общаге же ночевать, а пешком до дому на пьяную голову как-то стрёмно.

— Дело хозяйское, может и правильно, я вот стараюсь вообще в этих попойках не участвовать. Ладно, это к делу не относится. Я о чём тебя попросить хочу… Сможешь в понедельник меня подменить? Мне домой надо срочно сгонять, кое-какие дела на прежней работе внезапно образовались, а это в выходной не сделать, поэтому придётся целый понедельник там провести. Там всё не сложно, ты запросто справишься. За это я тебя… Нет, пока рано что-то обещать, вот приеду, расскажу.

— Лады! Сделаю. Всё, я побежал, но с тебя… ладно, вернёшься, обсудим. Короче, будешь должен.

ГЛАВА 10. БРОСАЯ ВВЫСЬ СВОЙ АППАРАТ ВОЗДУШНЫЙ

26 сентября. Улица Степная. Вадим Коновалов.

Три дня ломал себе голову. Никак не могу понять, как Борька сумел угадать со стартом «Союза». В его рассказ о перемещении во времени, я всё равно не верю. Поэтому сегодня прямо с утра решил пропустить лекции и махнуть на Степную. Если самолет врежется в пятиэтажку, то выбора у меня и в самом деле не останется, и вселенная действительно может ветвиться и представлять из себя какое-то другое образование не подвластное человеческому разуму.

Предлагал вчера Олегу составить мне компанию, но тот отнёсся к идее без энтузиазма.

— Вадик, тебе интересно, вот сам и поезжай. Я Рогову и так поверил, тем более ещё год назад обратил внимание, что он стал вести себя совершенно по-другому. Ты сам вспомни. Начал последние музыкальные новинки доставать, газету школьную раскрутил. Это бы ещё ладно, но что в комитет комсомола сам напросился, вообще, ни в какие ворота не лезет. Трансвременное перемещение хорошо объясняет все эти странности, поэтому пусть так и будет.

— Но блядь, это никакой логике не поддаётся. Сам подумай! Если он сейчас будет менять что-то, то запросто может в своём долбанном будущем 2018 году не оказаться в нужном месте. А не окажется он там и тогда, то и не переместится сюда, а он здесь есть. Поебень какая-то! Петля времени! А если возьмёт да и помрёт вдруг?

— Да, мне как-то похуй, все эти «петли времени» и прочие философские выкрутасы. Если логика не может объяснить реальные факты, то что-то не так с логикой, а не с фактами. Вот съезди и посмотри на этот фестиваль своими глазами, может быть, тогда успокоишься.

Как же я не люблю рано вставать! Я страшным усилием воли заставляю себя выбраться из постели, принять душ, проглотить стакан чаю и, прихватив свой фотоаппарат, в семь ровно выскочить на улицу.

По Борькиным словам, таран произойдёт в 8.20. Дом расположен на Степной, это где-то в Ленинском, за площадью Станиславского. Номер дома не то 43/1, не то 41/3 точно я не запомнил, а спрашивать не хочется. Ладно, на месте разберусь. Сейчас на 58 автобусе до Маркса, а там на любом до Станиславского, а там уже рукой подать.

Денек сегодня просто очень хорош! Синее небо, в котором ни облачка. Лёгкий сентябрьский ещё даже не морозец, а скорее холодок. Сухие желтые листья ещё только начинают опадать. Жаль только, что автобусы как обычно по утрам забиты под самую крышу. Мне совершенно не понятно, почему из одного заводского района в другой заводской же район едут такие толпы народу. Тем не менее, мне удаётся протиснуться к окошку на задней площадке и, спрятав на груди ФЭД, дремать стоя как боевому коню.

Без десяти восемь я на площади Маркса. Прямо передо мной не может закрыть двери 4 троллейбус. Не может из-за торчащих из них мужских спин. Я упираюсь в них своим не слабым плечом, и с криком «Подвинулись, граждане ещё на одного человека» протискиваюсь следом. Вжимаюсь грудью в массу тел, ощущая спиной, как с трудом смыкается гармошка дверей. До Станиславского всего три остановки, тем более, из-за переполненности едем, не останавливаясь, и через 10 минут я уже стою на Степной.

Ничто не предвещает каких-либо особых событий. Только приближающийся рокот мотора всё сильнее отодвигает обычный уличный звуковой фон. С севера показался «кукурузник» Ан-2, самый простой и поэтому самый распространённый самолёт в нашей стране. На нём ещё между райцентрами летают и по северам. Хорошая машинка, хотя и старая уже.

Самолётик начинает снижаться. Вот делает один круг левее улицы Степной, еще один круг уже почти над самыми крышами. Сейчас будет еще один круг и всё. Надо бежать бегом, если я хочу лично увидеть этот кульбит. Руки в ноги и бегом марш.

На бегу продолжаю посматривать вверх. Самолёт исчезает из поля зрения, а до ушей доносится грохот взрыва. Над крышей ближайшей хрущёвки взлетает всполох пламени, который через секунду сменяется клубами черного дыма.

— Вот в рот ебать! Блядь нахуй! — с губ стоящего рядом со мной дворника слетает поток бессвязных эмоций. — Нихуя себе ебануло.

Я быстро достаю ФЭД и делаю первый кадр, даже не выставляя никаких диафрагм-выдержек. Автоматом он у меня стоит на минимальной диафрагме, день сегодня солнечный, негатив должен получиться резкий.

Сделав тройку кадров, быстрее бегу во двор. У дальнего от меня подъезда виднеется дымящаяся куча покорёженного металла. Из дыры в стене торчит лопасть пропеллера. Самолет пробил дыру около двух метров в фасаде в районе лестничной клетки между третьим и четвертым этажами. Разлившееся топливо полыхает, угрожая сжечь все квартиры несчастного подъезда. Кроме дыры от удара мотором повреждений стены не видно. Подъезд практически цел, только выбиты стёкла в окнах, и обрушен козырёк над входом, Ан-2 — машина лёгкая.

Делаю ещё десяток кадров с разных ракурсов, увлёкшись, не замечаю, приезда пожарных и милиции.

— Молодой человек, а кто тебе разрешил фотографировать место катастрофы? — вдруг раздаётся у меня за спиной строгий голос. — Паспорт у тебя есть?

— Никак нет, товарищ лейтенант, — я опускаю камеру и оборачиваюсь к офицеру. — Паспорт я обычно с собой не ношу, чтобы не потерять, а фотографирую я просто, чтобы был фотографический материал у нашей доблестной милиции.

— Разберёмся, — уже более миролюбиво говорит лейтенант, — но в отделение всё равно придётся пройти. Допросим тебя как свидетеля.

Постепенно двор заполнялся народом. Зеваки и любопытные сбегались посмотреть, что случилось со всех окрестных переулков. Вездесущие бабки рассказывают версию с неверной женой и ревнивым мужем-лётчиком, который таким образом решил наказать блудливую бабу. Снимать что-либо становится уже невозможно, поэтому я обращаюсь к менту.

— Товарищ милиционер, пойдемте, наконец, в отделение, а то мне, сегодня ещё на лекции надо.

— От лекций сегодня, считай, у тебя освобождение, — ухмыляется в усы ментяра, — вот сейчас прибудут основные силы, выставят оцепление, тогда можно будет и тобой заняться. Плёнку к слову можешь сразу вынуть, тогда, может быть, фотоаппарат верну.

В опорном пункте мы оказались только через час. И вот тут начался форменный допрос:

— Имя, фамилия, год рождения?

— Место жительства?

— Живёшь на проспекте Дзержинского… А что делал с фотоаппаратом на Степной?

— Учишься в НЭТИ… Сегодня у тебя с утра лекция… Как ты оказался на месте происшествия?

— Ты знаком с лётчиком?

— С его женой?

— С кем ты знаком в этом дворе?

— Как ты здесь оказался?

Чёрт, чёрт, чёрт, у меня действительно нет правдоподобной легенды. Если рассказать про перемещения во времени, и меня, и Рогова могут в психушку упаковать.

— Товарищ лейтенант, — я начинаю канючить, — ничего я не знал, фотоаппарат я всегда ношу с собой потому, что фотографией увлекаюсь. На Степную попал совершенно случайно. Сегодня видели, какая погода чудесная? На лекцию идти не хотелось. Вот и пошел, куда ноги понесли, а они меня почему-то сюда к вам на участок принесли. Тут у вас трах-ба-бах, шум, гам, тарарам. Самолёты падают…

Участковый записывает мой адрес и телефон, место работы родителей, другие личные данные. Узнав, что отец — подпол в областной ГАИ, лейтенант как-то вдруг подобрел. — Ладно, Вадим, дуй на лекции. Если потребуется, мы тебя вызовем.

Это я как-то легко отделался. Даже удивительно, ведь могли и до утра мариновать. Пока бы всё потушили, эксперты всё бы облазили, только бы к вечеру летёха меня бы допросил. Потом написал бы запрос в Дзержинский райотдел, к утру бы только ответили. Как мне повезло, что батя в ГАИ служит и не в малых чинах.

Борька и в самом деле не врёт! Очевидно, что знать о таком кульбите сумасшедшего лётчика он мог только из будущего. Этот ревнивый летун, скорее всего, вчера ещё и сам не знал, что он сегодня отчебучит, а Борька нам почти неделю назад про него рассказал.

11. ВО РТУ ОНА ДЕРЖАЛА КУСОЧЕК ОДЕЯЛА

27 сентября. Комсорг архитектурного факультета Лариса Рыбникова

Выпавший накануне снег, первый снег в этом сезоне, играл на солнце миллионами бриллиантовых искр и моментально таял на холодном сентябрьском солнце. Лариса жила не далеко от института и чаще всего ходила пешком. Поднимаясь от своего дома на улице Декабристов, она как обычно прокручивала в голове планы на сегодняшний день.

Только что закончились летние каникулы перед третьим курсом. В первый же день к ней подошёл шустрый первокурсник, кажется Рогов его фамилия. Предложил провести конкурс акварельной живописи для оформления детских больниц города. В начале сентября они оформили больничку на Тургенева, всё руководство было в восторге. Решили, правда, до выхода с каникул старших курсов подождать. Вот уже неделя, а дело с детскими больницами так и стоит без движения. Надо бы объявление повесить о проведении конкурса. Конкурс без приза не бывает. Даже если он благотворительный. Значит надо с профкома денег стрясти, хотя бы для первой премии…

Приз должен быть ценным. То есть либо деньги, что проще, либо полезный в работе инструмент. Было бы неплохо выставить в качестве первой премии набор беличьих кистей. Неплохо, но где их взять? Альбом по искусству из «Дома книги» тоже вариант, но тут надо было заранее закупаться, так наугад там может ничего приличного не оказаться. Нет, всё-таки деньги самое лучшее. Рублей пятьдесят будет вполне приятно получить любому, а значит, будет смысл участвовать. Кроме этого надо обязательно грамоту от комитета комсомола, а лучше от ректората с печатями и подписями ректора и декана. Что-то мне подсказывает, что лет через двадцать, эта грамота будет гораздо ценнее тех денег, которые человек просто потратит на какую-то ерунду.