В тени дракона

— Или связь была оборвана, — сказал директор. — Ясно, что ничего не ясно.

— После убийства Сивого Лорд и его приближенные сейчас на ушах, — говорил зельевар. — Оборотни разделились в своем мнении. Кто-то пылает яростью, что убили вожака, но многие рады смерти этого маньяка.

— В ближайшие дни нужно будет отправить Римуса на переговоры с сомневающимися. Такой шанс упускать нельзя.

— Оборотни не пойдут на нашу сторону, пока Министерство продолжает штамповать законы против них. Если бы в стране не было такой паршивой ситуации, у Лорда никогда не нашлось союзников.

— Увы, я не всесилен, — вздохнул Дамблдор. — Сам понимаю, что нужно что-то делать, но... Для этого Генни и растет. Она будет тем самым лучом света, что поведет страну к более светлому будущему. Как раз после того как пережитки прошлого и глупые старики покинут этот мир...

Он посмотрел на свою руку.

— Включая меня...

В кабинете нависла весьма угнетающая тишина. Каждый понимал, что и к чему, а потому вновь обсуждать план не было никакого смысла. У Альбуса осталось мало времени, а потому нужно действовать.

— Ладно. Закончим на сегодня. Если у тебя будут новые сведения, сообщи мне.

— Хорошо.

Северус покинул кабинет, а Альбус отправил домовика позвать мальчика к нему. Пора решить, где он будет жить до конца лета.

Но одни слова все же не давали старику покоя больше всего остального. То послание что неизвестный оставил для Гарри:

— В тени дракона не видно звезд...

Глава 7. Перед ней.

К директору меня вызвали, когда я доедал свой ужин и попутно общался с домовиками. Похоже, проверяющие пришли к каким-то результатам и теперь решили, что со мной делать.

— Если тебя отправят в Азкабан, я буду присылать тебе пирожки, — заверила меня госпожа Гагата. — Даже теплые еще будут.

Что-то от ее 'заботы' мне как-то не хорошо стало.

Одна мысль о соседстве с дементорами как-то пугала.

Вот спасибо, 'успокоили', теперь идти куда-то страшно.

Но идти надо, а потому, тяжело вздохнув, двинулся к кабинету попутно думая, куда меня могут отправить. Скорее всего, директор нашел, куда отправились Дурсли, и закинет меня к ним. Надеюсь, они сейчас на каком-нибудь пляже, даже если меня заставят все время сидеть в отеле, это будет куда более приятное времяпрепровождения, чем в их чертовом доме.

— Зато море увижу, — улыбнулся я.

Сколько живу на Британских островах, а океана никогда не видел. И вроде просто, сел в поезд, пару часов или около того доехать и все, вот тебе и море, смотри сколько хочешь. Но, увы, денег у меня даже на жвачку никогда не было, чего уж там говорить про поезда. Та сумма, что пришла мне с конвертом, была самой крупной, какую я когда-либо в руках держал.

Ладно, главное чтобы реально в Азкабан не отправили.

Войдя в кабинет директора, я встал перед ним и стал ждать, когда он закончит что-то читать. Ожидание несколько затянулось, потому я начал волноваться, не оправят ли меня к каким-нибудь чертям.

— Директор? — подал я голос.

— А? — поднял он голову и посмотрел на меня. — А, Гарри. Прости, отвлекся, — улыбнулся он и поспешно убрал папку с документами. — Спасибо, что пришел так быстро.

— Как результаты?

— Все в порядке, — сказал он. — Проверок больше не будет, а потому стоит решить, где ты проведешь остаток лета.

— Надеюсь не в Азкабане, — буркнул я.

— Ну, все не настолько плохо, — усмехнувшись, махнул он рукой. — А так, думаю, семья Уизли с радостью позволит тебе пожить у них.

— Уизли? — приподнял я бровь. — Знаете... Азкабан не такое уж и плохое место. После того как большая часть дементоров покинула его, компания маньяков, преступников и всякого сброда не кажется мне такой уж плохой.

Да, я с Уизли, мягко говоря, не в лучших отношениях. Точнее не с ними, а некоторым потомством этой семейки, с последними двумя. Билла и Чарли я видел только один раз на четвертом курсе, когда они приезжали. Слышал, что Билл сумел закадрить Флер Делакур с Шармбаттона, но тогда я мало обращал на все это внимание. Перси Уизли — просто козлина, продавшийся Министерству и активно помогавший Амбридж мучать студентов. Близнецы еще нормальные, но так я думаю скорее потому, что никогда не был объектом их шуток, но, как я слышал, они 'приколами' снабжали своего младшего брата, а тот все это пускал на меня. Хотя на фоне того, что творил мой отец в школьные годы — это двое просто ангелы. Я в Омуте Памяти Снейпа насмотрелся на те мерзости.

И вот мы подходим к двум последним.

Рональд Уизли — это лучший друг моей дражайшей сестренки, полный придурок и бездарный говнюк, но сидящий в друзьях у главной знаменитости, а потому свято верящий в свою исключительность. Самое забавное, что на первом курсе он даже вполне себе терпимым был. Ну да болтает много и бахвалится, но за меня он даже немного заступался когда приставали Малфой и его дружки. Хотя не так чтобы уж яро, скорее он блондина не переносил, чем ему особо было до меня дело. Но с третьего курса они с Драко будто местами поменялись и он теперь стал меня доставать, а Драко почти забыл о моем существовании и вспоминал изредка. Не знаю, с чего рыжий меня так невзлюбил, загадка, которую я вряд ли когда-либо пойму.

Вот с тех пор я и терплю от него издевательства.

Побои и 'шутки' с обриванием головы, измазывание в краске и прочем уже стали нормой.

— 'Как хорошо, что он не имеет таланта старших братьев и никак меня не заколдовывал. Если бы умел, точно бы применял'.

Хотя, если смотреть на вещи трезво, дело тут не в таланте, а в мотивации и усидчивости. Роникинс вполне справляется с боевыми заклинаниями, потому что считает, что это 'круто'. Но тренировки ЗОТИ и квиддича исчерпывают его и так не большой энтузиазм до дна, на проклятия его не остается. К счастью.

Ну, а Седьмая просто является маленькой избалованной стервой, которая называет себя 'Лучшая Подруга Генриетты Поттер', да, именно с больших букв. Ее все называют 'Самой Красивой Девушкой Школы', но чего в ней такого нереального я так и не понял. Да, симпатичная, но характер портит все, да и получше я видел.

Я даже слышал, что когда она поступала, то имела при себе список тех людей, с кем она будет дружить.

Короче, я лучше дементоров потерплю, чем буду целый месяц страдать в этой больной компании.

Профессор Дамблдор молчал, о чем-то думая и ожидание его слов как-то затянулось, что опять же меня начало беспокоить. Стою тут перед ним, а вот что он там решит, даже представить страшно.

— Возможно, ты прав, — сказал он.

— То есть в Азкабан? — ужаснулся я. — Я вообще-то пошутил!

— Нет-нет-нет, я не об этом, — успокоил он меня. — У Артура и Молли сейчас своих дел полно, так что ты там и правда, будешь лишним. Потому, время до конца лета ты проведешь со своей сестрой.

Что на это сказать я просто не знал.

Внутри меня забурлили две разные мысли, которые тут же захлестнули меня.

Одна моя сторона, та, что так и осталась маленьким глупым ребенком, плачущим в чулане под лестницей, что всей душой желала лишь одного — иметь семью, сейчас была в восторге. Мальчик, что никогда не знал ласки и любви, тянулся к единственному родному человеку в этом пустом мире, где все вокруг игнорируют мое существование. Хотя может и знал хорошее, но в столь далеком прошлом, что оно не отразилось в моей памяти.

И эта частичка так сильно желала встретить ее, вновь увидеть, быть с ней и...

Но другая часть меня была в настоящем бешенстве. Я не мог толком понять, что именно я тут чувствую, я лишь вижу кричащего от ярости и бессилия человека, что повторяет одно слово... — 'Предатель!'

В голове началась откровенная каша, но я с трудом подавил эмоции и успокоился.

— Я не уверен... что мы... сможем ужиться... — тихо произнес я. — Мы ведь... чужие друг другу...

— Мне жаль, что пришлось разделить вас в детстве, — с грустью произнес директор.

— А... почему так...?

Профессор Дамблдор вздохнул.

— В ту роковую ночь ты получил весьма сильное проклятье, мальчик мой, — он указал на шрам. — С тобой все было так серьезно, что мы сомневались в том, останешься ли ты магом. Как ты знаешь, сквибам нельзя жить в Мире Магии, особенно детям, ведь тут они будут чувствовать себя неполноценными.

Да, пример Филча вполне очевиден.

— Потому было принято решение отдать тебя на попечение твоей тети... Там ты хотя бы мог выжить. Потому твою фамилию и изменили, чтобы не было опасности для тебя. Как мы видим сейчас, с возвращением Волдеморта, опасения не беспочвенные.

— Но я не стал сквибом.

— Да, и я этому очень рад, — грустно улыбнулся он. — Но просто так я забрать тебя от родственников не мог. По многим причинам, о которых я не хотел бы говорить.

Старик стоял передо мной и положил руку мне на плечо.

— Гарри, — посмотрел он мне в глаза, — быть может, судьба была к тебе несправедлива эти годы. И я понимаю, что ты сам немало проблем испытал от своей сестры, но послушай моего совета, — его голос звучал серьезно. — Не отрекайся от нее... потому что потом ты всю жизнь будешь жалеть об этом. И все несказанные слова, обиды и злость будут мучать тебя до конца жизни.

Почему-то в этот момент я будто увидел нашего директора настоящим, по крайней мере, мне так показалось. Столько грусти и личной боли в глазах. Неужели он сам испытал все это?

Я... ведь ничего о директоре, по сути, и не знаю. Он вроде был близким другом и наставником моих родителей, но я с ним лишь изредка виделся. Самым ярким моментом было встреча рядом с зеркалом Еиналеж...

— Хорошо, директор, — опустил я голову. — М?

Я посмотрел на вторую руку профессора, которую он старательно прятал под рукавом. Почему-то его пальцы были каким-то черными, и выглядело это не очень.

Поняв, куда я смотрю, он тут же одернул руку и улыбнулся.

— Не обращай внимание, — сказал он. — Небольшая неудача, попрошу тебя никому не говорить. Не стоит заставлять людей волноваться по пустякам.

— Ладно...

— Ну, а теперь пошли, отправляемся немедленно.

Директор быстро пояснил мне, что дом, где живет Генни, окружен особыми чарами, так называемые Чары Доверия или Фиделиус. Они скрывают от всех определенные вещи или места, и найти их физически просто невозможно, если Хранитель Тайны не откроет ее добровольно. В ином случае никто никогда не найдет того кто укрыт под Фиделиусом.

— Да, я знаю, что ты хочешь спросить, Гарри, — сказал директор. — Дом твоих родителей тоже был укрыт Фиделиусом...

— Я знаю, — вздохнул я. — На третьем курсе узнал...

Третий курс у нас в отличие от двух первых прошел относительно спокойно. Только в школу были дементоры отправлены, когда в Хогсмиде был замечен Питер Петтигрю. Как я слышал, его обнаружили во Франции, но предатель сумел сбежать и скрылся, а затем его увидели в Хогсмиде, а потому в Хогвартс были направлены и дементоры, и даже авроры, но найти крысу так и не смогли.

Потом выяснилось, что это был его план. Показаться у Хогвартса, чтобы крестный Генни Сириус Блэк бросил все силы на ее защиту и его пытались найти в округе, а сам тем временем сбежал в Албанию. Тогда-то я все от профессора Люпина и узнал.

Мы переместились куда-то в Лондон, затем директор дал мне листок с адресом, после чего открыл для меня вход в сам дом. Дом 12 на площади Гримо оказался спрятан между другими домами, будто в них самих скрывался. Как он появился из ниоткуда было просто офигенно.

Мы вошли внутрь и, пройдя по довольно темному коридору, прошли в гостиную. Внутри все пока было мрачновато, и темновато, но весьма уютно, тепло и приятно.

— Кто-то пришел? — послышался голос с лестницы наверху.

Я застыл...

Слышу шаги...

Сердце начинает сильнее колотиться...

Вскоре она появляется тут...

Один ее вид всколыхнул все те мысли и чувства, которые я испытывал недавно. Один ее вид заставил меня с силой сжать челюсть, чтобы не дать никаким словам вырваться из меня. Один ее вид...

Радость и злость, грусть и бешенство — все это появилось во мне одновременно...

Передо мной стояла она... моя сестра-близнец...

Казалось, будто я не видел ее много лет, а вовсе не один месяц, но боль и яркие воспоминания о том самом дне ударили прямо в душу, заставляя меня наяву переживать тот омерзительный момент.

День, когда мое сердце было растоптано, когда мои чувства были уничтожены, а все теплое и хорошее во мне отравлено.

По росту мы были с ней почти одинаковыми. Ну, я разве что чуть-чуть выше, до прошлого года я всегда был ее ниже, но чуток вытянулся. Телосложение ее может показаться хрупким и нежным, но это просто никто не видел ее в спортзале. Под ее свободным свитером скрывается спортивное тело, сильное, крепкое. Нет, она не походила на тех мускулистых баб, каких иногда демонстрировали по телевизору, хотя в тренажерном зале она занималась даже больше. Тела сильных магов стремятся к совершенству, а потому такие никогда не бывали страшными или некрасивыми. Вот и тело Генни всегда было изящным и женственным, несмотря на то, что кулаком она вполне может каменные стены ломать.

И ее лицо...

Нежное личико, с слегка заостренными чертами, но они не делали ее резкой или грубой, наоборот, они лишь подчеркивали ее очарование. Пухлые губы, небольшой носик и тонкие брови, а глаза... Эти большие зеленые глаза за круглыми очками, такие же черные непослушные волосы.

Она собой вызывала восхищение и боль...

Девушка посмотрела на директора и слегка улыбнулась, но когда ее взгляд перешел на меня, улыбка покинула ее. Взгляд стал холодным и жестким, губы сомкнулись в тонкую полоску, а торчащие локоны слегка зашевелились от истекающей из нее магии, что выглядело немного угрожающе. Как будто кошка, что распушилась при виде врага.

Я же молча смотрел на нее и крепко сжимал кулаки, борясь с нахлынувшими эмоциями.

— А, ты оказывается живой, родственничек, — фыркнула она, затем перевела свой взгляд на профессора Дамблдора. — Простите, директор, Сириуса сейчас нет, он на работе.

— Ну, тогда я загляну к нему, — кивнул директор. — Девочка моя, ты не могла бы выделить Гарри комнату, до конца лета он останется тут.

— Что?! — удивилась она. — Этот, будет жить здесь?!

Новость, мягко говоря, не порадовала ее, что явственно отразилось на ее лице. Ее аура стала еще более угрожающей, а учитывая, что боевой потенциал Генриетты Поттер на уровне опытного аврора, то угрозой она является даже более весомой, чем какой-нибудь тролль. Если не страшнее. Ведь тролль тупой, а она гений, каких в мире рождаются единицы в поколение.

Верно, о нас с ней говорят — 'Она родилась счастливчиком, а тебе повезло, что вообще родился'.

— Так нужно, — сказал директор уже сам, чувствуя напряжение между нами.

Я же все еще молчал. Я боялся, что если открою рот, то непременно выскажу ей немало того, что кипит во мне, но я держусь. Один раз я уже не сдержался и...

— Хорошо, профессор, — сдалась она.

Директор покинул нас, уйдя камином, а мы остались одни.