Черная нить горизонта

Калат* прилепился к скалам и спускался террасами в долину вместе с быстрой речушкой, чей поток весело скакал по камням.

— Горцы не жалуют пришлых, — предупредила Вигдис. Знала о чем говорила.

У жителей Игольчатых Гор страты меняли зерно и продукты на оружие, драгоценности, золото. Магарцы никогда не торговались, потому степняки считали их простаками. Несмотря на многовековой мир, дружбы не водили. Не нужна дружба горцам. Может потому что Сур создал народы гор, прибывая в обличии человека, а обитателей степи — лошади. В горах нет лошадей. Им не выжить в суровых условиях.

Калат почти заброшен. Редко-редко куриться дымок над крышей, во дворах тихо. Внизу, у подножья, в окнах огни.

Костас свернул в первый попавший жилой двор. Большой квадрат, огороженный каменным, в рост, забором, разделен пополам. В дальней половине сад. В передней двухэтажный дом с плоской крышей, сарай и загон для овец и коз. Дом старый. Дерево черно от времени и потрескалось. Швы каменной кладки недавно подновляли.

Рыкнул пес и преградил дорогу. Ни пустого лая, ни бросания в ноги.

Двор вычищен под метлу. Даже небольшая лужица и та разметена.

— Сагак, нельзя, — приструнил пса звонкий девчачий голосок.

Из сарая появилась девочка, лет десяти, укутанная в теплый козьей шерсти, платок поверх капанака* и шаровар. На ногах чоботы не по размеру. В сарае жалобно и дружно блеяли овцы.

На пороге дома показался бородатый магарец в шапке-колахе. Лицо бледное, болезненное. На левой руке вместо пальцев короткие культи. Ногу чуть приволакивал. Подрезанные сухожилия ограничивали способность ходить. На боку кама*. Навершие рукоятки украшено незатейливой резьбой.

— Сабахолхейр, — поприветствовал он сдержано. Девочке поручил. — Гольрох, собери на стол, — и жестом пригласил войти.

Дверь низкая, пришлось наклоняться. В доме все просто. Комната с низким потолком, печь, стол, лавка. На дальней стене оружие: мечи, кинжалы, лук и колчан со стрелами. Оружием магарец гордился. Входящий в дом первым делом видел коллекцию хозяина.

Несмотря что помещение не большое, в нем не жарко. Огонь горел, но не в полную силу. Запас дровин мал.

— Располагайся. Гольрох подаст угощение. Мое имя Маржед.

Девочка быстро поставила тарелки с торшбой — щавелевыми щами, каллепаче — вареными бараньими ножками, блюдо с сыром и лепешками, гипу — бараний фаршированный желудок и кувшин с бузэ — просяным пивом.

Костас сел на лавку, хозяин напротив него. Снял колах, отложил на край. Вигдис только попыталась, но девочка не позволила.

— Там! Мадэги*, — указала она на другой стол, где поставила еду отдельно. Отварную баранину, мед, голадж — сладкий пирог. Нагрела молока почти до кипятка и подала в кружке.

— Я рад, что вы сочли мой дом гостеприимным, а мой хлеб свежим, — произнес Маржед, разливая пиво.

— Мое имя Костас, — представился Костас. — Я иду в Халангзар.

Говорил от своего имени. Магарец не поймет если он скажет ,,мы". Мужчина идет, женщина следует за ним.

— Отсюда такого пути нет, — предупредил Маржед.

— Нет вообще или его нет для тех, кто не родился в горах? — уточнил Костас.

— Ты прав, — согласился Маржед, бросив взгляд на Вигдис.

Девушка стала есть медленней, почувствовав его любопытство. Ей не слышно о чем говорили хозяин и Костас.

— Мне подойдет.

— Им мало кто ходит.

— Раз нет иного, подойдет и этот.

Маржед опять наполнил кружки. Твой выбор гость.

— Когда ты соберешься уходить, я расскажу тебе дорогу, — пообещал Маржед и снова против воли посмотрел в сторону гостьи.

Вигдис забеспокоилась. Кусок застревал у нее в горле. Страх оказаться проданной горцу, путал мысли. Ведь другой причины возиться с ней, у Костаса нет!

Девочка, думая, гостье не нравится угощение, жестом предлагала блюдо за блюдом. Сама девочка к еде не притронулась.

— В калате мало жителей, — произнес Костас. И не вопрос и не утверждение. Намек услышать рассказ.

— В горах трудно жить. У тех, у кого достаточно сил, уходят в Нижнюю долину, в Сарамат. Раньше было сто дворов. Мужчины составляли полный круг хашара* если присылали гонца. Сейчас остались в основном старики.

— Я не видел башню?

Маржед помрачнел.

— Сур ниспослал испытание нашему духу.

Башню сносили, если калат завоевывал неприятель. Соседи близкие или дальние, чужой род, пришлые, да мало ли кому взбредет в голову поживится или припомнить старую обиду. Но кем бы они небыли башню ломали. Проигравший недостоин возносить молитвы Суру. А возносить их можно только из рукотворной горы, сложенной руками поселян. Башню строили из дерева, а потом обкладывали камнем. Работа многих поколений. По её высоте судили, сколько веков существует калат. Не зря существовало присловье: Сколько камней в твоем роду? Если человек отвечал десять, он был уважаемым человеком. Двадцать, его могли пригласить на совет к соседям. Тридцать, к его слову прислушивались.

Маржед разлил остатки пива. Не допил, выплеснул последний глоток в огонь. Костас последовал примеру.

— Те, кто ушли, пусть знают, мы помним о них.

На дворе совсем темнело.

— Гольрох, гости устали, — напомнил Маржед дочери её обязанности.

Девочка тронула Вигдис за рукав.

— Сэтти, джиш*?

Вигдис покачала головой — не пойму о чем ты?

— Джиш? — повторила девчонка почти на ухо.

— Она приглашает тебя с собой, — подсказал Костас.

Девочка закивала головой. Она плохо знала язык степняков.

Вигдис неохотно последовала за Гольрох. Её тревожили разговоры за столом.

Когда Вигдис и девочка вышли, Маржед произнес.

— Твой путь труден. Женщина не осилит его.

Костас ждал продолжения.

— Ты нес свой мешок сам. Она не знает своего места в доме. Она пленница?

В наблюдательности горцу не откажешь.

— Да, — признался Костас.

— У меня нет фэраш. Продай мне её. Взамен возьми кама со стены, — предложил Маржед. В его понимание за пленницу это хорошая цена. — На равнине ему не будет равных. Хорошее оружие.

— У меня свое.

— Возьми, что посчитаешь равноценным, — настаивал Маржед. Магарец нервничал. Он встал подать выбранное оружие.

Чтобы продолжить путь, нужна прежде всего еда. Костас кивнул.

Горец подавил радостный вдох. Он не продешевил. Наоборот выгадал! Фэраш это помощь в хозяйстве. Будет кому объяснить дочери, то чего мужчина не объяснит. Не потому что не знает, потому что не должен. И ночи! Они не будут больше такими холодными, одинокими и полными греховных помыслов. А если фэраш родит ему сына, он признает его. Сур свидетель его словам! Поэтому он отдаст гостю любое оружие, какое попросит.

— Её, — указал Костас на вернувшуюся Гольрах.

Маржед закипел от возмущения, но быстро сообразил, сам позволил гостю выбирать! Видимо Сур отнял у него последние мозги! И все из-за пришлой бабы!

— Гольрах всего десять, — пропыхтел Маржед, пряча чувства.

Девочка непонимающе поглядела на отца. О чем он говорит? И чем взволнован?

Вигдис вошедшая следом, не скрывала испуга. Они сторговались! Он продал её магарцу! Продал! Её подозрения были верны! Она отступила, прижавшись спиной к двери. Надо бежать! Бежать!

— Твое слово, мой выбор, — настаивал Костас.

— Она не может быть твоей фэраш! Ей десять лет, — взмолился Маржед. — Она еще маленькая.

Костас подхватил колах со стола и кинул в девочку.

— Лови!

Если бы не обстоятельства, Маржед счел бы поступок оскорблением, но ему не до обид.

Гольрох поймала. Шатнулась, но не упала и не выпустила колах из рук. Маржед скрипнул зубами. Что же он наделал! Его дохи* все, что у него есть!

Вигдис вытаращила глаза. Она слышала об обычае горцев. Если девочка ловит брошенную в нее отцовский колах, значит достаточно взрослая, выйти замуж.

Костас поманил девочку к себе. Маржед зашептал молитву Суру. Рука потянулась к кама. Пусть Сур отвернется от него, пусть духи предков не примут его к себе в круг, пусть потомки плюнут на его могилу. Он не отдаст дочь!

Гольрох настороженно подошла. Без своего толстого платка, только в косынке, без капанака, она выглядела худышкой. Действительно маленькая девочка.

— У меня есть для тебя соугат*, — произнес Костас. Сунул руку в панарий, извлек оттуда соррэ добытый у хассадов. Окрик Вигдис пресек одним взглядом. Вытряхнул камни на стол. Семнадцать прекрасных изумрудов. — Они твои.

Гольрох в нерешительности оглянулась на отца. Тот молчал, не решаясь разжать пальцы на рукояти кама.

На следующий день, Маржед проводил их. Прощаясь, сказал.

— Мой долг больше, чем эти горы.

За хребтом другая земля. Долина, поросшая жухлой трава, заросли можжевельника, ручей.

В спину донесся глухой рев.

— Шарзэ, — произнесла Вигдис, поглядывая на спутника. Тот черпает в ладони из ручья и пьет, словно ему сказали обыденную вещь.

— Горные росомахи охотятся по двое, — поведала Вигдис, заподозрив, Костас, очевидно, не знает о ком идет речь. — Самец гонит, самка караулит. Если она у него одна! Бывает две и три.

Потому как отреагировал, не скажешь что понял её предупреждение. Костас спокойно достал лепешку и мясо.

— Ешь.

— Шарзэ рядом, — напомнила ему Вигдис.

— Диких животных кормить запрещено, — повторил он надпись на вольере в далеком Мумбали.

Вигдис не нашла шутку веселой. А может издевается?

Она проглотила еду, не почувствовал вкуса. От холодной воды заломило зубы.

Дорога появилась из ниоткуда. Только прыгали с валуна на валун, выбирали куда ступить на скользком склоне и как милость небес — дорога! Костас прибавил шагу. Вигдис пришлось за ним успевать.

На шарзэ наткнулись к полудню. Мертвый зверь лежал на боку. Ветер трепал длинные космы меха. Стервятников, обычно чуявших добычу за многие стадии ни рядом, ни в небе не видно.

Костас подошел ближе. Вигдис пряталась за него. Она наслышана о свирепом и хитром хищнике. Ей казалось еще шаг, шарзэ подхватится и кинется на простофиль, поверивших в его гибель. Не управятся со зверем и десяток опытных охотников. А их только вдвое... Один. Что она сможет, кроме как зажмурить в страхе глаза? Подаренный Маржедом кинжал не причинит вреда.

— Кто её?

— Давалпай, — произнес Костас.

"Издевается!" — уверовала Вигдис. После случая в калате, где её чуть не променяли на десятилетнюю горянку, в ее спутнике произошли перемены. Он как будто повеселел, оттаял. И еще. Походил на человека путешествие, которого близится к концу. Скоро дом!

На шарзэ нет видимых ран. Хищник лежал, прикрыв мутные безжизненные глаза.

Костас пошевелил острием яри лапу зверя. Когти больше медвежьих!

— Хорошая шкура, — произнес он.

Вигдис посмотрела на него. Какая шкура?! Уходить надо! Бежать!

Они отошли не более ста шагов, когда объявился второй зверь. Шарзэ вытянул морду, грозно рыкнул, подпрыгнул на передних лапах.

Вигдис сдержалась не побежать. Взгляд искал, куда спасаясь можно взобраться. Но шарзэ отличные скалолазы. И просто влезть на большой валун не достаточно. Костас бежать не собирался. Он лишь перехватил свое странное копье.

Шарзэ подошел к самке, призывно рявкнул, ткнулся носом в бок. Нежно линул в нос, понюхал открытую пасть, надеялся уловить дыхание. Сунул морду в шерсть, вынюхивая кровь. Рыкнул опять. Теперь в его рыке послышался скулеж. Зверь словно заплакал. За людьми он не погнался.

Вигдис все время оборачивалась посмотреть, где шарзэ? Что делает? Тот стоял над своей самкой, раскачиваясь из стороны в сторону. В горе зверь походил на человека.

После встречи с шарзэ трудно не уверовать, путь под ногами ведет прямиком в Дааршех. А в Дааршех заказано появляться любому. И герою, и святому, и смертному. Наверное, народная мудрость справедлива, людям здесь делать нечего. Вокруг кроме камня, льда нависающего над головой и холодного ветра нет ничего. Даже птиц. Тех, что взлетают выше мрачных пиков, что сбивают взмахом крыл звезды, чьи шейные перья выжгло солнце. И еще Вигдис пришло на ум, должно быть именно в таком пустынном и страшном месте и находится Кандар.

— Ты знаешь куда идешь?

— Чувствую, — ответил Костас с легкостью.

Больше она с подобными расспросами к нему не приставала. Не знать правду, легче, чем знать.

Скоро дорога пошла пунктиром. То пропадала, и приходилось карабкаться по склонам, то появлялась вновь и вела дальше. Ночью, вглядываясь в переплетение созвездий, Вигдис определила, пускай окружным путем, пускай через Дааршех, но они приближаются к Халангзару, степи разрезанной быстрой Райтой и подпертой огромным болотом. От Халангзара рукой подать до становищ Хоу. Она словно почувствовала теплый степной ветер настоянных на горьких травах, запах человеческого жилья, расслышала ржание лошадей, блеяние овец и брех собак.

День баловал погодой. Солнце изредко закрывали набегающие легкие облачка. Не жарко — не растаешь, но и не холодно. Если задержаться на месте и подставить лицо светилу, начинает припекать.

Затяжной спуск огибал нагромождение валунов и, уткнувшись в озерцо, забирал правее. Даже за сто шагов видно, вода необычна прозрачна. Дно видать. Серые камни вылизаны водой и временем в гладкие блины.

Спускались, а где и съезжали, с осторожностью. Каменное крошево осыпалось под ногами.

— Дурное место, — тревожилась Вигдис. Ей было не спокойно.

Тревога запоздала. На ближайшем валуне, в четырех шагах от Костаса, вскинулось в боевую стойку антрацитовое тело змеи. Крупная голова чуть наклонилась вперед. В черном зеве жемчужно блестели ряды длинных игольчатых зубов. На двух клыках, не меньше пальца длиной, густая желтизна яда.

— Тшшшаааааа! — издала змея звук. Красные бусины глаз без зрачков буравили людей в неутолимой ненависти.

Костас резко остановился. Вигдис по инерции ткнулась ему в спину.

— Анганахаййе*..., — испугано прошептала девушка.

Змея словно расслышав её слова, выгнула тело еще круче. В пасти, между зубов, задергался черный кончик раздвоенного языка.

Стараясь не делать лишних движений, Костас выставил левую руку вперед. Перехватить бросок твари. Правой рукой высвободил из петли яри. Справится? Спорный вопрос. При явным преимуществом не в пользу человека.

Огромные кольца задвигались, подбираясь. Змея напоминала огромную пружину, готовую взвиться в броске.

Костас продолжал наблюдать за змеёй, за её плавными движениями и покачиванием. Дюйм за дюймом чернющая голова приближалась к нему.

Вигдис зашептала молитву, испрашивая защиты у Сура. Кто как не он может помочь в безнадежную минуту? Костас слышал её сбивчивый и торопливый шепот.

Язык в пасти змеи затрепетал быстрее. Еще немного и коснется пальцев Костаса. Внезапно глаза твари поменяли цвет с ярко красного на зеленый. Змея отпрянула, повела головой в сторону. Глаза её вновь стали рубиновыми. Она стремительно сорвалась в длинном прыжке. Черное тело мелькнуло среди камней и пропало. Послышалось осыпание камня. Кто-то спасался бегством.

Вигдис уселась там, где стояла. Её затрясло.

— Ты в порядке? — спросил Костас.