Последний Защитник

Сны, которые до этого дня видел Турнох отражали обычную деревенскую жизнь. Если и являлись кошмары, то их мальчик не запоминал. В памяти оставалось лишь общее ощущение страха и желания убежать прочь.

Сегодняшнее сновидение оказалось особенным.

Турнох оказался в родном посёлке. Тот выглядел вполне обычно: привычные домики, с небольшими окошками и грибными шляпками крыш. Вот только посёлок почему-то стоял на самом краю бездонного провала. А за пропастью виднелась бесконечная серая равнина, без растений и животных — унылое бескрайнее пространство, от которого почему-то бросало в дрожь. Поле, по которому медленно перемещались бесформенные тусклые тени.

Над пропастью нависала арка узкого моста, по которой нетороплив брели односельчане Турноха. По мере того, как люди приближались к противоположной стороне провала, их тела становились всё более прозрачными, пока не обращались серыми тенями, вроде тех, что бродили по равнине за пропастью. Ступая на мост, односельчане громко стонали, словно прощались с чем-то крайне дорогим.

Турнох напряжённо всматривался в знакомые лица и вдруг увидел родных: отца, мать, братьев и сестёр. Все они готовились к тому, чтобы начать путь по мосту.

'Погодите! — хотел крикнуть Турнох. — Я иду с вами!'

Однако его рот закрыла чья-то узкая мягкая ладонь, пахнущая цветами.

— Ещё не время, — сказал ласковый женский голос, — Предначертанное не исполнилось.

Мальчик хотел вырваться и бежать, но та же ладонь отпустила рот и придержала мальчика за плечо. Внезапно всё изменилось: исчезла родная деревня, а мост из обычного деревянного превратился в металлическую конструкцию, похожую на паутину паука. И на другой стороне пропасти теперь сгущалась непроглядная тьма.

Внезапно в этом абсолютном мраке вспыхнули жёлтые точки глаз и на мост медленно ступило что-то огромное и невыносимо жуткое. Чудище неотрывно глядело на Турноха, а после подняло лапу и в ней появился огромный изогнутый меч. Мальчик вздрогнул и открыл рот, чтобы закричать.

— Не бойся, — прошептал в ухо тот же женский голос. — Сейчас у него нет сил, чтобы добраться до тебя. Но он тебя видел — это плохо.

Внезапно всё окутал густой белый туман и Турнох ощутил, как волны невидимой реки подхватили его и понесли в неведомую даль. Чей-то голос, очень похожий на голос Таллиха крикнул издалека: 'Плыви к тёплому берегу!'

Турнох проснулся.

Волны действительно покачивали лодку, в которой он находился, а сама посудина плыла по огромной (куда их Серебрянке!) широкой реке. Сейчас большая лодка находилась в середине своего пути и оба далёких берега казались толстыми зелёными полосами. Посудина от носа и до кормы оказалась заполнена самым разношерстным народом: от крестьян в потёртых залатанных обносках, до надутых важностью торговцев, которые внимательно следили за товаром и делали вид, будто им противно даже находиться рядом с деревенщиной, пропахшим навозом.

Восемь полуголых здоровяков, по четыре с каждого борта, налегали на вёсла, однако лодка двигалась очень медленно. Гребцы шумно выдыхали воздух, а с их лбов ручьями лился пот. Подменщики сидели рядом и жаловались на то, что пассажиров становится всё больше, а денег не прибавляется ни на медяк.

Жалобы гребцов терялись в общем гомоне остальных путников. Купцы хвастались друг другу, на сколько увеличились доходы и как они сумели обмануть сборщиков налогов. Ремесленники сравнивали качество своих изделий, а крестьяне оживлённо обсуждали недавний праздник начала сева.

Турнох несколько раз моргнул и потёр глаза. Мальчик никак не мог понять, как он здесь вообще оказался.

— Ну как, выспался? — Турнох привстал, обернулся и встретился взглядом с необычно синими глазами старика. — Долгонько вы, молодой человек, находились во власти сновидений. День-то уже успел перевались за половину и скоро начнёт вечереть.

— Где мы? — хриплым, после сна голосом спросил Турнох.

— Это — Пограничная река, — старик указал рукой на водную гладь. — В своё время она разделяла пару враждующих стран, ну а теперь, пожалуй, центральную часть с большими городами, от глухой провинции. Когда высадимся, то окажемся в небольшом городишке под названием Устуг. Ну а там я уже решу, как и когда двинемся дальше.

— А куда двинемся-то? — с горечью в голосе спросил Турнох. Кошмар прошедшей ночи ещё не покинул его мысли, но почему-то боль в сердце стала много меньше, точно с момента трагедии прошёл месяц, а то и больше.

— Думаю, ко мне, домой, — старик вздохнул и погладил ладонью дорожный посох. — Чёрт возьми, я проделал такой длинный путь...Лучше бы оставался дома, старый дурак! Глядишь, у вас ещё оставалось бы лет двадцать, а то и тридцать спокойной жизни.

— Спокойной? А что потом? — угрюмо поинтересовался мальчик, к которому начало возвращаться его обычное любопытство. — Ну, после этих тридцати лет?

Старик поморщился и пожал плечами. Было хорошо видно, что он не горит желанием обсуждать эту тему. Но молчать не стал и очень неохотно ответил:

— С каждым годом эмиссары Бездны проникают всё дальше, — тут старик понял, что произнёс непонятное мальчику слово и щёлкнул пальцами. — Посланники, посланники Бездны.

Как ни тихо они разговаривали, но их беседа не осталась без внимания. Худой вертлявый парень, с оттопыренными лопухами ушей, уловил главное слово и немедленно принялся тараторить, то и дело облизывая тонкие губы острым языком. Было непонятно, к кому он вообще обращается: к старику ли, или к своим знакомым, сидящим рядом.

— Бездна? А что — Бездна? — парень махал руками, точно ветряная мельница в ураган. — Под Бездной тоже можно жить и неплохо жить, я вам говорю. Вот я, месяц назад гостил на севере у кума и чё, нормально там всё. Заправляют, известное дело, всякие тварюки и ничё, тихо-мирно всё. Города стоят, деревни всякие, торговля идёт полным ходом.

— Ишь распелся, — круглолицый купец выругался и отёр пот с красного лба. — Вечно там кого-то жрут или к себе утягивают, чтоб непотребства всякие свершать.

— Не без того, известное дело, — ничуть не смутившись, парень продолжал чесать языком. — Бывают кого и сожрут и чё? А тут, то волки, то разбойники какие. А там, между прочим, насчёт разбоя — полный порядок, никто не балует. А ежели кто хочет, так может себе и привилегии какие особые добыть. Типа наместником стать, получить денег кучу и жизнь долгую, чуть не вечную.

— Угу, угу, — крестьянин в длинной, до колен, штопаной рубахе несколько раз кивнул и сплюнул за борт. — Знамо дело: продай душу супостатам — получи привилей.

— А на кой она тебя надо, душа эта? — парень даже ушами начал шевелить от напряжения. — Ну вот какой тебе от неё прок, а? Чё священники говорят: дескать душу эту самую, сплели из нитей веретена и вложили человеку внутрь, чтобы польза ему от этого была. Так может в том и польза, чтобы душу продать и привилегии получить.

— Да заткнись ты, говнюк! — один из гребцов повернул голову, и парень испуганно съёжился, глядя на могучего здоровяка. — Тошно от тебя.

— В одном этот урод прав, — вступил второй гребец. — Видать, скоро на всем придётся под Бездной жить. Хошь не хошь, а эти твари движутся всё дальше, и никто их не может остановить. На княжьи дружины, да на царское войск надежды мало: из городов они — ни на шаг носу не кажут.

— А было время, — вздохнул сухонький старичок в ветхой одёжке и поправил суму, висящую на плече. — Было время, когда супостатов в ежовых рукавицах держали, так что они токмо исподтишка и наскакивали.

— Вспомнил, старичина, — махнул рукой краснолицый купец. — Это тогда же Защитников было хоть пруд пруди. А сейчас нет никого. Кто сгинул без вести, а кто и...В общем, того хуже.

— Так я же так и говорю, — не унимался ушастый парень, — раз уж Бездна всё одно к нам придёт, нужно заранее подготовиться...

Непонятно, как это произошло, только болтун неожиданно для всех перелетел через борт судёнышка и плюхнулся в холодную воду. Послышался такой вой, что некоторым пришлось закрыть уши ладонями, чтобы не оглохнуть. И странное дело, невзирая на истошные вопли о помощи, никто из пассажиров не торопился прийти на помощь тонущему. То же видимо не умел плавать и лишь бесполезно бил руками по воде, не в силах даже подплыть к лодке.

И лишь когда парень уже начал захлёбываться, один из гребцов проворчал что-то, вроде: 'Ну не звери же мы, в самом деле' и протянул весло утопающему. Тот немедленно вцепился в деревяшку и цепко держался за неё, пока весло не поднесли к борту лодки. Парень заполз внутрь и сидел на досках, напоминая большую мокрую крысу. Зуб у спасённого не попадал на зуб, но никто и не подумал предложить тряпку, чтобы тот вытерся.

— Кто-то, — цокая зубами, пробормотал парень. — Какой-то гад выбросил меня.

— Да кому нужно такое дерьмо, — презрительно хмыкнул краснолицый купец и недобро ухмыльнулся. — И вообще, держи рот на замке — глядишь, целым до берега доберёшься.

Видимо один Турнох видел, что палка его спутника, как бы случайно оказалась рядом с пяткой болтуна. Почти незаметное движение и ушастый оказался в воде. Однако, мальчик никогда бы и никому об этом не сказал. Лопоухий болтун с его призывами покориться зловещей силе, погубившей родных Турноха, вызывал у мальчика лишь ненависть и отвращение.

Оставшийся путь прошёл без происшествий. Разговоры, мало-помалу вернулись в накатанную колею, а дрожащий парень сидел в круге всеобщего отторжения и лишь цокал зубами.

Турнох с интересом наблюдал, как приближается берег. Стены и здания Устуга, становились всё ближе, и мальчик не мог понять, почему старик назвал город небольшим. Постройки, как казалось Турноху, подпирали низкое серое небо, а огромные флюгера на верхушках крыш, так и вовсе поражали воображение ребёнка, который до этого дня не видел ничего подобного.

Возле небольшой деревянной постройки на въезде в город сидели солдаты в кожаной броне с нашитыми металлическими пластинами и лениво переговаривались, разглядывая подплывающую лодку. Алебарды стояли у стены. Похоже, тут никто не ждал неожиданных неприятностей.

Прямо на пристани располагался небольшой рынок: столы под деревянными навесами и просто под открытым небом. Однако, судя по всему, на сегодня торговля подходила к завершению. Торговцы поглядывали на светило, опускающееся к горизонту и спешно завершали свои сделки. Кое-кто уже сложил вещи на повозки и направлялся к воротам города.

Лодка ударилась бортом о брёвна причала, и сменные гребцы мгновенно оказались на берегу. Они приняли кольца толстых канатов и набросили их на специальные тумбы. Самые нетерпеливые пассажиры лезли на берег, не дожидаясь того момента, когда посудину надёжно привяжут. Полетели мешки и пёстрые узлы. Лошади нервно ржали и громко кричали ослы.

Турнох, неожиданно для себя, оказался среди толкающихся людей и увидел, как его спутник легко, нежданно для столь почтенного возраста, перепрыгнул через борт и стал рядом с мальчиком. Заметив удивление на лице Турноха, старик покачал головой.

— Не так уж я и стар, — буркнул он, — чтобы скрипеть костями и сыпать песок. Ладно, пошли, поищем место для ночлега.

— Зачем? — удивился Турнох. — Я же только что проснулся и ещё не хочу спать.

— Это тебе только кажется, — старик подтолкнул его. — Это — во-первых, а во-вторых рядом с тобой есть человек, которому не помешало бы перекусить и дать отдохнуть уставшим ногам. Кстати, как ты сам, насчёт перекусить?

Пока Турнох не думал про еду, ему казалось, что он не голоден, но стоило лишь заговорить...Живот недовольно заворчал, напоминая о том, что последний раз его наполняли весьма давно. Громкое ворчание оказалось лучше любого ответа.

— Так, яснее ясного, — старик вёл мальчика извилистыми путями, то сворачивая в узкие безлюдные переулки, то выбираясь на широкие улицы, полные шагающих горожан. Турнох лишь вертел головой и не успевал закрывать распахнутый от удивления рот. — Нам необходим постоялый двор с харчевней. Помнится, где-то здесь, если меня не подводит память...

Память не подвела. Они прошли по очередному переулку, где плиты под ногами поднимала жёсткая коричневая трава и оказались перед двухэтажной постройкой, напоминающей то ли замшелый валун, то ли спящую черепаху. Узкие окна постройки уставились на подошедших.

— Желудок кита, — по слогам прочитал мальчик и повернулся к спутнику. — Что такое, кит?

— М-м... Большая рыба, — старик взял Турноха за руку и повёл к щербатым ступеням, которые упирались в двустворчатую жёлтую дверь. Толкнул её и нос Турноха ощутил приятные ароматы готовящейся еды. Живот взвыл с удвоенной силой. — Сейчас, сейчас. Главное, чтобы имелись свободные комнаты.

Как выяснилось изрядно обветшавший фасад здания скрывал ещё более старое нутро, источенное червями и воняющее мышами. Деревянные плиты, покрывавшие стены, казалось вот-вот рухнут вниз, а некогда красивые резные арки теперь подпирали уродливые брусья неряшливо обструганные топором. Впрочем, мальчик не замечал многочисленных признаков упадка, напротив, ему в глаза бросались те остатки роскошного прошлого, когда 'Желудок кита' принимал самых высокопоставленных гостей. Позолота на стенных панелях, серебряный узор на пыльных потёртых коврах и вычурные медные подсвечники казались мальчику едва не царской роскошью.

Гости прошли по широкому коридору и оказались в небольшом круглом зале, откуда можно было пройти в собственно постоялый двор или в харчевню. Здесь ароматы еды стали такими сильными, что живот Турноха натурально свернулся, точно раненая змея. К огорчению мальчика, его спутник не торопился к приоткрытой двери харчевни, а направился к крошечному столику, за которым дремал седовласый толстяк в расползающейся бархатной жилетке с некогда золотыми, а теперь — просто белыми верёвками на груди.

Старик несколько раз стукнул концом посоха по ножке стола, и толстяк приоткрыл один глаз. Дёрнул бородавкой на сплющенном носу.

— Чего изволите? — хрюкнул мужчина и открыл второй глаз. Он оказался другого цвета — абсолютно белым и Турнох испуганно отступил за спину спутника.

— Свободные комнаты имеются? — неожиданно строго спросил старик. — Желательно двухместная и не очень дорогая; нам на одну ночь.

— Пять золотых, — толстяк закрыл нормальный глаза и глядел на гостей бельмом.

— Я достаточно стар, — спутник Турноха словно рассуждал, — и помню лучший времена этой развалины, гостиницы, в смысле. Но даже, когда здесь останавливался князь Ладушкан со своим двором, цена комнаты не превышала четырёх золотых. Что же такое случилось за прошедшее время? Полы уложили серебряной плиткой, а в комнатах слух услаждают южные соловьи?

— Четыре, — как ни в чём не бывало хмыкнул толстяк. — Наплыв посетителей, понимаете ли. Очень трудно отыскать свободную комнату.

— Ага, просто протолкнуться невозможно, как я погляжу, — старик достал блестящую жёлтым монету и бросил её на стол. Золотой исчез так быстро, словно его и не было. — И ни медяком больше.

— Слово клиента — закон, — толстяк вовсе не выглядел расстроенным, когда протягивал гостю массивный ключ. — Нумер четырнадцать.