| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Подождите, господин.
Служка ушел в пристройку и через какое-то время вернулся с торжественным выражением лица.
-Возьмите, господин дуцеллярий. Ей больше пятисот лет, она помнит еще Республику. По преданию, она была у легата Квинта Аррия во время победоносного сражения при Силаре. Я использовал ее для самых сокровенных молитв сорок лет, а до меня молилось десять поколений жрецов.
Он протянул руку и разжал потную ладонь. На ней лежала маленькая потертая золотая статуэтка Фортуны.
Ну что ты, это слишком ценный дар.
-Возьмите, это мой вклад в вашу победу. Пусть она будет с вами в бою. Если придут варвары, ее все равно отберут. Моей рукой ведет моя богиня, я чувствую это. Со мной такое впервые за всю жизнь.
Глаза старика наполнились слезами, одна из них прочертила дорожку по щеке.
Мое сердце на секунду перестало биться. Я впервые держал предмет, которого касался человек, бывший моим фетишем и проклятьем. Мой полный тезка, великий Марк Лициний Красс.
Это, несомненно, был знак, о котором я просил. Все против меня, но моя фортуна со мной. Я не изменю своим принципам, и будь что будет. А теперь пора вернуться к работе.
Приемная встретила меня шумом голосов. Против обыкновения, она была набита людьми, да еще какими! Мой гражданский дуумвир Тит Валерий Флакк , жирный безвольный дурак, годный только тискать девок, и совершенно неспособный самостоятельно принимать решения, сидел в компании с каким-то торговцем. Его злой гений советник Порций вдвоем с бронзовых дел мастером Семпронием наседали на Люция, доказывая ему что-то повышенным голосом, так что аж слюна брызгала.
Головы всех присутствующих повернулись ко мне.
Порций высказался первым.
-Город через южные ворота только что покинул чужак, его нужно немедленно догнать и арестовать, а еще лучше умертвить при попытке к бегству. Он носитель важного секрета, который сделает наш город процветающим и богатым.
-Не секрета, а секретов, добавил торговец. Я готов отдавать в городскую казну половину прибыли с продажи новых фасонов одежды, но если он покажется в любом крупном городе, меня опередят.
-Вы все идиоты! Взревел Люций.
-Это курица, несущая золотые яйца. Он рассказал вам что-то, что кажется вам сверхважным прорывом в вашем деле, а для него это привычная мелочь, не стоящая упоминания!
Наш кузнец Аврелий Тит тоже забегал, как в жопу укушенный, всего лишь увидев изображение на монете, которую принес чужак, и он говорит, что то, что он разглядел, усилит удар кавалерии вдвое. А это уже не купеческие игрушки, это военные технологии.
А сколько у него еще таких откровений? Вам нужно ему ноги мыть и жопу вылизывать, лишь бы подружиться с ним. По дружбе он вам вдесятеро больше расскажет, чем вы вытяните у него во время любого допроса!
Поймите, под принуждением он будет отвечать только на ваши вопросы, а чтобы задать правильный вопрос, нужно знать половину ответа! А вот если он сам захочет помочь, другое дело. Не жмотьтесь, поделитесь прибылью, и он вас обогатит.
Я прокашлялся.
Так, я вас услышал.
Люций, и ты туда же. Говоришь о выгоде и забыл про закон. Вы все, господа, объясните мне, на каком основании я должен его арестовать? Он что, зарезал кого, или к свержению власти призывал? Или твою, Семпроний, достопочтенную тетку изнасиловал?
Семпроний сделался пунцовым. О его неразделенной любви к собственной тете знало полгорода, но он полагал это тайной.
С улицы послышался топот конских копыт. Я высунулся в окно. Наплевав на запрет использования лошадей в городской черте, к зданию администрации скакал Аврелий Тит, и в руках у него было длинное тяжелое учебное копье.
Тит, какого черта?
-Спускайся вниз, Марк, ты должен это увидеть!
Я оставил спорщиков в приемной и ссыпался вниз по лестнице.
Тит, я тебе выпишу штраф, и не посмотрю, что ты мне спину прикрыл тогда, в 384 году. Закон один для всех.
-У-тю-тю, какой грозный.
И зачем тебе тяжелое копье, кавалерия такими копьями не воюет. Все равно равновесие при ударе не удержишь.
-Теперь воюет.
Что? Если он придумал способ, как не слететь с лошади, то это дает возможность первого удара вооруженной копьями кавалерии. А потом можно оставить копье в теле первого всадника и рубиться со вторым на равных.
-Марк, я рассмотрел монету, которую передал мне Люций. Там очень реалистичное изображение, но всадник с длинным копьем. Я подумал, если все остальное достоверно, то зачем эта нелепица. А потом присмотрелся к ногам всадника на монете.
-Марк, я взял те большие кольца, ну, ручки от дверей, которые мне отдал в ремонт Флакк, и сплющил их снизу. А потом привязал их веревками по обе стороны седла. Я могу привстать на них и управляться с копьем!
Так. Я должен поговорить с этим человеком. И как это не было бы мерзко, если не удастся его уговорить, придется применить силу.
Тит, ты временно призван обратно на службу. Если я не вернусь, ты за главного, пока не пришлют замену из Медиоланума. Скачи к казармам и скажи, пусть пришлют еще одну смену караула к южному входу в город. Ту, которая там сейчас, я заберу с собой.
Когда я поднялся в приемную, там уже чуть не дошло до драки. Семпроний принял сторону Люция и они все, кроме Флакка, так орали друг на друга, что звон в ушах стоял.
МОЛЧАТЬ! В шкафу в кабинете мой парадный доспех, принесите и оденьте его на меня! ВЫПОЛНЯТЬ!
Приятно чувствовать, что еще не утратил командные навыки. Все одновременно бегом подорвались выполнять распоряжение и застряли в дверях кабинета. В кабинет попытался сунуться даже Флакк.
Через десять минут я бежал вместе с двумя легионерами из караула в ту сторону, в которую ушел чужеземец.
Уже видна была темная точка, почти достигшая перевала. Ее постепенно настигали еще две точки, двигавшиеся заметно быстрее.
Я понял, что не успел. В лучшем случае нам достанется снаряжение чужака.
Тем не менее, побежал, как мог быстро. Надо было забрать у Тита лошадь, но кто же знал? Впереди грохнул сдвоенный раскат грома, затем еще один. Небо при этом оставалось совершенно ясным, ни облачка. Обе преследующие точки остановились, чужак вернулся назад к ним. Снова два раза раздался гром, теперь одинарный. Чужак снова повернулся и пошел к перевалу.
Спустя двадцать минут мы подбежали к двум телам. Под каждым натекла лужа крови. Один покойник лежал на животе, зажав в руке нож. В спине у него было две дыры солидного размера. Для опознания он не годился, от лица почти ничего не осталось. Другой лежал на спине, подогнув под себя ноги. Кусок затылка валялся на траве, мозги расплескались в пыли, но я узнал его. Гортарий, пьяница и невыразимо гнусный тип. Он появился у нас сравнительно недавно и тут же попытался запугать содержательницу лупанария, требуя платить ему откупные. После того, как мы с друзьями отметелили его до полусмерти, он притих , но из города не ушел, просиживал все вечера в кабаке, развлекая посетителей метанием ножей и зарабатывая этим невеликую денежку. Ножи были его единственной страстью, он мог попасть в фасолину или муху с десяти метров. Ну, теперь понятно, чего он ждал. Путешественника, которого можно ограбить. Странно только, что он не успел метнуть нож. Кстати, а его любимого ножа при нем нет. Я огляделся. Нож валялся на земле, метрах в пяти, между рубчатыми отпечатками от сандалий чужака. Без следов крови на лезвии. И ведь доспехов на чужаке не было. Гортарий не совсем идиот, если бы увидел доспехи, пустил бы нож в шею. Гм? А может и пустил, но нож не воткнулся?
Очешуеть! В этом чужаке все отсылает к греческим легендам. Этот... это... кем бы он ни был, он неуязвим для оружия, как Ахилл, убивает громом и молниями, как Зевс, раздает изобретения, как Прометей. Прихлопнул разбойников, как муху, и пошел дальше в том же темпе. Даже трофеи не потрудился взять. А мне что делать? Хорошо еще, что догадался оставить за себя Тита, он справится, если что.
Мы побежали по следам дальше. Пересекли перевал, повернули налево вдоль каменной гряды и наконец вышли на лужайку, на которой был разбит огород. Участок побольше, на котором уже проклюнулись ростки и стояло пугало, семь совсем крошечных грядок с краю поляны, в тени деревьев, каждый с заготовкой для пугала из палок, соединенных в виде креста. Два корыта с водой из какого-то странного материала.
Следы подходили к скале и пропадали. Он еще и летает, что ли?
Подойдя поближе к скале, я заметил подобие лестницы из железных прутков, вбитых в скалу. Их цепочка вела к темному зеву пещеры. Преодолевая страх, я полез наверх, приказав легионерам ждать сутки на поляне, а затем уходить в город. Наверху оказался довольно уютный зал с очагом и подземным ручейком, поросшим мхом по берегам. Следы вели вдоль ручья, вглубь пещеры. Пройдя по ним, я обнаружил спуск на площадку со странным очень сложным механизмом, с колесом, вращающимся от падающей воды, и металлическую дверь. Я зажал в кулаке статуэтку Фортуны и постучался. Спустя минуту дверь распахнулась.
5.4 Визит претора. Угроза городу, приглашение. "человек с 1000 смертей"
3 сентября 401 года от рождества Христова. Окрестности Гарды. 17.30 . Роман.
Роман, насвистывая, карабкался в гору. Несмотря на то, что с его болячками шагать в гору под тяжелым рюкзаком было непросто, настроение у него было превосходное. Люди в городе были контактны, готовы к торговым отношениям, а у него было что им предложить.
Что еще важнее, хотя может быть он и не отдавал себе в этом отчет, он впервые за последние годы чувствовал свою востребованность. Люди в городке щедро окатывали его своим вниманием, провожали взглядами, как в провинции провожают взглядами заезжую кинозвезду. И хотя они еще не знали об этом, только от Романа зависела их судьба во время вторжения вестготов.
Еще он ощущал себя богатым. Ему было все равно, сколько заплатить на рынке, он мог позволить себе купить любую еду, не спрашивая цену и не торгуясь. После долгих лет, когда приходилось балансировать между лишней сосиской из голимой синтетики на завтрак в будни и размером и качеством куска мяса к воскресному ужину, это ощущение было волнующим.
А женщины! Никакой, мнять, эмансипации! До нее еще полторы тысячи лет!
Никакого, в дуду, целибата! Молодое неокрепшее христианство еще никому не указывает, с кем можно, а с кем нельзя, и не меряет длину подола юбок.
Никакого, ёшкин конь, СПИДА! Правда, сифилис свирепствует, но пара ампул бициллина есть, так что он, в отличии от местных, пару раз может себе позволить промахнуться без последствий в виде язв и провалившегося носа.
— А ну, стоять!
Роман обернулся, доставая пистолет и переводя предохранитель. Патрон он дослал, еще собираясь в город. Метрах в пяти от него стояли два гопника, в руках у каждого был нож. Роман не раз убеждался, что гопота одинаково выглядит в любой точке земного шара. Повадки у них также схожи, и различаются, разве что, степенью борзости в зависимости от эффективности местной полиции.
-Мешок и одежду положил на землю!
Адреналин ударил ему в голову, секунды растянулись. Бандиты поперли на него, сокращая расстояние. Роман выбросил вперед руку с пистолетом, дважды нажал на спуск и оба раза попал. Одновременно он ощутил сильнейший удар в живот, согнулся, но пистолета не выпустил. Один из бандитов как шел, так и упал носом вперед. Второй остановился, неверящим взглядом уставившись на упавший под ноги Роману нож. Роман перевел на него пистолет и еще два раза нажал спуск. Бандит завалился на спину. В голове у Романа образовалась звенящая пустота. Мысли скакали, не желая связываться между собой. В ушах зазвучал голос инструктора МКПС. "Боже упаси вас от самообороны с оружием. В суде вы будете неправы по любому. Но если уж пришлось, валите противника наглушняк. Если он останется жив, то в суде расскажет свою версию событий. Если нет, то у суда будет только ваша версия."
На ватных ногах Роман подошел к неподвижно валявшимся телам, тщательно прицелился и всадил каждому в голову по пуле. Потом повернулся и опять пошел в гору, борясь с тошнотой. "Спасибо охоте на козу. Я бы точно забыл про предохранитель, если бы не стресс двухнедельной давности, который впечатал это в память", подумал он.
Эйфория, в которой он был пять минут назад, сменилась полной противоположностью. Он всегда посмеивался над муками Раскольникова. В театре, когда главгерой, прикончив из ружья, скажем, неверную жену, начинал в волнении заламывать руки и причитать "что же делать, что делать" , ему хотелось ответить фразой из анекдота "поставить оружие на предохранитель и вернуться на исходную позицию"
Теперь же мысль "я убил" пригнула его к земле. Кара за содеянное казалась неотвратимой, а главное, совершенно заслуженной.
Дойдя до перевала, Роман постоял минуту, попил воды, и быстрым шагом двинулся вниз и налево, к входу в пещеру. Пещера встретила его приятной прохладой. Он наскоро умылся, с удовольствием погружая ладони в ледяную воду и затем плеская ей себе в лицо. Прошел в комнату, скинул рюкзак, разгрузку и броник, взял коньяк(VSOP, из провинции Коньяк, без русских букв) и большой пузатый бокал с сильно сужающимися сверху стенками. Налил 50 грамм, старательно отгоняя темные мысли. Он решил, что сейчас пойдет в зал при входе , сядет, даст отдых натруженным за день ногам. Будет смотреть на закат, слушать журчание ручья, греть бокал в ладонях. Неповторимый запах поднимется из согретого бокала и сконцентрируется у края. И тогда можно будет постараться забыть о сегодняшнем ужасе и оставить проблемы завтрашнему дню.
"Я убил". Что-то между криком и рыданием вырвалось из него и затихло в пустой квартире. Роман порывисто поднялся и вышел в тамбур.
В этот момент в дверь постучали. На пороге стоял римский центурион, словно сошедший с экрана высокобюджетного фильма про Рим. От часовых, которых Роман видел у входа в город, он отличался, как самец павлина от самки. Алый поперечный гребень над железным шлемом великолепной работы с золочеными нащечными пластинами, короткий алый плащ, сколотый сложной брошью на правом плече. Lorica Laminata, прикрывающий торс и руки до локтя, украшенный массивными золочеными бляхами. Cingulum militare, также с кучей надраенных металлических украшений, свисал до колена. По суровому лицу с шрамом вдоль скулы обильно тек пот.
Ну вот и все. Быстро же они среагировали.
Проходите, центурион.
Лицо гостя закаменело.
-Я дуцеллярий Марк Лициний Красс.
Роман почувствовал, что сказал что-то не то.
Простите, я не хотел вас обидеть. Не сомневаюсь, вы скоро станете центурионом.
Марк с ревом ударил Романа в челюсть, тот от неожиданности пропустил удар и отошел назад, мотая головой и стараясь развеять туман перед глазами. Второй удар он уже не пропустил, сработали очнувшиеся от двадцатилетней спячки рефлексы. Он поймал руку в захват и перебросил дуцеллярия через себя. Тот, загремев железом, проехался по кафельному полу тамбура и остановился бы у стены, но стена при переносе осталась в Москве. Так что он сверзился в озеро. В мыслях Романа пронесся анекдот про ковбоя и его внутренний голос с малость переделанным финалом. ("Нет, это еще не песец. Убей центуриона. А вот теперь тебе точно песец").
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
