Время для стали

Зонтик, кстати, служил вполне практическим целям: солнце припекало безбожно.

Девушка тем временем молчала и хлопая большими голубыми глазами, с интересом и страхом разглядывала молодого человека.

— Где я? — задал Виктор вполне резонный вопрос.

— У-а-а... — указав пальцем на своё горло, издала нечленораздельный звук собеседница.

Жест намекал, что говорить она либо не может, либо сильно не хочет. Так, ладно, если гора не идёт к Магомеду, то Магомед может и прогуляться, точнее оглядеться.

Впереди, сразу за спиной обладательницы постапокалиптического зонтика и ботинок, виднелись распахнутые металлические ворота. Ворот без стены не бывает, и стена имелась — двухметровая, состоящая из всё тех же бетонных плит.

Обернувшись, молодой человек увидел двухэтажную коробку сложенного из белого кирпича здания. Слева от здания стояла пара металлических ангаров, метров пяти высотой и около десяти шириной. Справа же находилось глухое, одноэтажное не пойми что. Словно на грубом фундаменте отстроили один единственный этаж, в котором после замуровали все окна, а потолок застелили бетонными плитами. Ну хоть одна единственная металлическая дверь имелась и на том спасибо. Всё перечисленное, не сильно "густое" хозяйство, было обнесено упомянутой ранее бетонной стеной. Дополнял картину песок. Много песка. За воротами его была бесконечность, под ногами меньше, но хватало.

Оглядевшись, Виктор повернулся к девушке с целью наладить хоть какое подобие общения, но не успел. Девушка вскрикнула и устремила испуганный взгляд за спину Виктора. Повернув голову, молодой человек чуть не вскрикнул сам. Из распахнувшейся железной двери глухого одноэтажного строения, в его сторону бежал быковатого вида угрюмый мужик — темноволосый, массивный и с абсолютно безумными глазами. И бежал он не к Виктору, интересовала его девушка и интересы те явно были недобрыми.

"Да какого здесь происходит то?!" — ошарашенно охнул про себя Виктор.

Мужик тем временем быстро приблизился и пробегая мимо Виктора, зло толкнул того рукой в плечо, отчего молодой человек немедленно полетел на песок. Не упасть оказалось сложно, так как веса в мужике имелось кило под сто. Ко всему, под тонким слоем песка оказались бетонные плиты, отчего падая, молодой человек ушиб запястье и ободрал руки.

Девушка тем временем вскрикнула ещё раз, бросила зонтик и ловко увернувшись от "быка", бросилась в сторону двухэтажного кирпичного здания.

— А ну стой, шалава мелкая! — взревел мужик и бросился следом.

Виктор же, приподнявшись, ошалело посмотрел им вслед, а после перевёл взгляд на ободранную в кровь руку. Рука болела, на рану налип мелкий песок...

"Это не может быть правдой. Это сон, я сейчас проснусь. Надо проснуться", — панически подумал он.

Но "сон" продолжался. Внезапно молодого человека накрыла волна злости и злость эта была отчего-то к самому себе. Руководствуясь не столько головой, сколько каким-то душевным порывом, он вскочил и бросился следом за странными людьми.

Заскочив в открытую дверь двухэтажного кирпичного строения, Виктор оказался в коротком коридоре с парой дверных проёмов по бокам. Из левого доносилось похожее на звериное рычание и наполненные ужасом девичьи крики. Ринувшись на звук, молодой человек вбежал в комнату и увидел совсем уж чудовищную картину: "бычара", скрутив обладательницу засаленного платья и положив её грудью на стол, удерживал жертву одной рукой, а второй боролся с ремнём на штанах.

— Ах ты сука! — охнул Виктор и опять же не сильно думая головой, ринулся на помощь.

Всё же стоило вооружиться чем-то посерьёзнее чем кулаки. Мужик, резко обернувшись, оставил штаны и ловко врезал свободной рукой в нос молодого человека. Знатно хрустнуло, в мозг хлынула боль, а тело от удара отлетело к стене и ударилось затылком об оштукатуренную бетонную стену.

Сознание провалилось, но после сразу же вернулось от боли, силы как-то очень резко закончились, голова закружилась, захотелось блевать.

"Это сотрясение..." — с трудом приподнявшись и отползая к стене, подытожил Виктор, поражаясь при этом своему же спокойствию.

Насильник тем временем забыл о третьем лице и сосредоточился на своих похотливых целях. Девушка отчего-то затихла и повернув голову, посмотрела на молодого человека грустным, но при этом довольно спокойным взглядом.

"Не вмешивайся..." — прозвучало в голове Виктора.

Ошарашенный от боли и произошедшего, он и рад бы был вмешаться, но тело ни в какую не желало подниматься на ноги. И здесь произошло странное и, наверно, немного безумное действо: справившийся со штанами, "бык" остановился и завыл словно голодная собака, которой дали хорошего пинка и отобрали кость. Бросив жертву и воя как ребёнок, которому родители отказались покупать вожделенную сладость, мужик принялся прыгать у стола то ли от обиды, то ли от приступа сумасшествия.

Резко остановившись, "бычара" схватил с тумбочки у стола массивную настольную лампу и бросился с ней на Виктора.

"Безумие какое-то", — только и смог подумать молодой человек и сжался, ожидая чего-то очень нехорошего.

"Бык", подскочив к Виктору, занёс лампу над его головой! Удара не последовало...

Сдавленно вскрикнув, безумный ублюдок бросил лампу на пол и плача, воя и матерясь, выскочил из помещения. Девушка же сползла со стола, шмыгнула носом и поправив скособоченное от борьбы платье, подошла к поверженному спасителю, из сломанного носа которого на творение корейского дизайнера уверенным ручейком лилась кровь.

Подойдя, она присела на корточки рядом с Виктором и принялась гладить молодого человека по голове. Странно, но от этого не совсем подходящего ситуации действия боль ушла, а глаза самопроизвольно закрылись. Виктор провалился в сон.

* * *

— Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо... — напевал рядом высокий немолодой голос и звучал голос по-доброму.

Открыв глаза, Виктор застонал и пошевелился, отчего кровать, на которой он лежал, жалобно заскрипела.

— Ага, — обрадовался напевавший до этого голос, — наш "прекрасный рыцарь" очнулся, — заключил он.

Виктор, поборов желание дотронуться до пылающего болью поломанного носа, повернулся в сторону голоса. Говорил высокий суховатый мужчина лет сорока пяти, с пролысиной и в очках, из-за стёкол которых на лежавшего на кровати молодого человека смотрели добрые насмешливые глаза. Одет мужчина был странно, а именно в засаленный рабочий халат, в каких ходят мастера во всяких несильно чистых цехах.

— Нос я вам молодой человек сделал как новый, даже легкое искривление межпазуховой перегородки убрал. Как я погляжу, носы Хмурый ломает не хуже моего больничного фельдшера, — подойдя к стоящему у окна столу, на ходу произнёс мужчина, после чего отодвинул от стола стул и расслабленно на него уселся.

— Где я? — собравшись с мыслями, спросил Виктор.

На это другой голос, весёлый и низкий, хмыкнул:

— Ха, да за ответ на этот вопрос я бы отдал ключи от своей новенькой копейки!

Осторожно изогнув голову, молодой человек посмотрел в сторону голоса. У боковой стены стояли две железные кровати с лежавшими на них полосатыми ватными матрасами. На одной из кроватей лежал приземистый круглолицый мужичок. На второй же, болтая ногами и поглядывая на проснувшегося Виктора, сидела недавняя девушка в "белом" платье.

— А ты бы что отдал Док? Сколько, по-твоему, стоит ответ на вопрос, что за срань божия здесь происходит? — обратился круглолицый к сидящему на стуле "сухому".

Названый "доком" на это лишь тяжело вздохнул.

Виктор, из сказанного понявший, что ответа на свой вопрос он не получит, приподнялся и свесив ноги со скрипящей как не смазанная дверь кровати, произнёс:

— Тут это, хмырь был какой-то безумный, он её изнасиловать пытался, — кивнул молодой человек на девушку.

— Мы к курсе, — помрачнел лежавший на кровати круглолицый. — Но, как ты наверно заметил, попытка не удалась...

— Да и не могла удаться, ибо все мы здесь существа в каком-то смысле бесполые, — задумчиво дополнил Док.

Виктор, голова которого слегка прояснилась, на сказанное непонимающе помотал головой.

— Пить хочешь? — вместо разъяснений, спросил Док.

— Да не отказался бы, — прислушавшись к своему внутреннему состоянию, сразу же ответил Виктор.

"Состояние", лишь только на него соизволили обратить внимание, немедленно сообщило, что стенки желудка находятся в опасной близости друг от друга.

— Ну, пошли, только без резких движений: у тебя ко всему лёгкое сотрясение мозга, но здесь такие мелочи быстро проходят, как и нос дня за три заживёт, — вставая со стула, произнес Док.

Круглолицый, с хрустом потянувшись, лениво поднялся с кровати и принялся надевать засаленные, с дырками на носках тапочки. Девушка же спрыгнула на пол легко и весело. Вот у кого похоже всё замечательно...

"Как там дед говорил: "Счастлив не тот, кто много хочет, а тот, кому мало надо", — глядя на голубоглазое создание, отчего-то подумал Виктор.

Встав с кровати, он понял, что рано посчитал себя "бодрячком": ноги подкашивались, а тело предательски штормило.

Круглолицый крепыш, на вид мужчина лет сорока — сорока пяти, ловко взял "пациента" под локоть.

"Это тоже кирпичное здание, только этаж второй", — оглядев облупившиеся, выкрашенные синей краской стены, подумал молодой человек.

Странная компания спустилась по короткой лестнице на первый этаж и направилась как раз в ту комнату, в которой совсем недавно произошли неприятные события. Войдя внутрь, Виктор чуть не вскрикнул: за столом, мрачно глядя на дно металлической чашки, сидел вчерашний, а может и сегодняшний "бык" и он же неудавшийся насильник. Подняв на Виктора тяжёлый взгляд, мужик нахмурился и виновато опустил глаза.

— Вы, я подозреваю, уже знакомы, — подводя молодого человека к стулу, кивнул на "быка" круглолицый, — но всё же наберусь смелости вас представить. Это Хмурый, — усадив Виктора на стул, кивнул на "быка" мужчина.

— Привет, — буркнул хриплым голосом Хмурый и коротко махнул Виктору рукой.

— Чтобы в твоей голове не крутилось ненужных мыслей, — продолжал круглолицый, — сообщаю, вчера Хмурый был сильно не в себе, точнее даже, очень сильно. Но в целом человек он терпимый, пусть и тяжёлый.

— Данного, чинившего твой нос индивида, — продолжил он, кивнув на высокого мужчину в засаленном халате, — зовут Петр Сергеевич, но, дабы упростить себе жизнь, мы называем его просто Док. Вон ту замечательную девушку, что забилась в уголок подальше от Хмурого, зовут Машенька. Машенька, как и Хмурый, слегка не в себе, да и как её величают на самом деле, мы не знаем, она о себе не рассказывает. Но так как до этого здесь имелось "три медведя", которые мы, то решено было звать Машеньку — Машенькой. Ферштейн? — подмигнул круглолицый Виктору.

— Ах да, я забыл представить тебе самого замечательного человека из присутствующих — себя. Меня зовут Геннадий, приятно познакомиться, — и мужчина протянул молодому человеку свою здоровенную мозолистую ладонь.

— Виктор, — принимая рукопожатие, ответил молодой человек.

Док зачем-то положил на стол извлечённый из шкафа кирпич. После, рядом, были приставлены ещё два кирпича. Наблюдая за процессом, Виктор подумал было, что Док, как и Хмурый с Машенькой, тоже слегка не в себе, но нет. Выстроив конструкцию в виде перевёрнутой буквы "П", Док положил на первый кирпич несколько больших белых таблеток и зажёг их вытащенной из деревянного коробка спичкой (ну ничего себе раритет), после чего примостил сверху потускневший алюминиевый чайник.

Закончив с чайником, мужчина принялся расставлять перед сидящими эмалированные металлические чашки. Далее на столе появилась бумажная коробка с надписью "сахар", железная банка на которой большими буквами значилось чай и куда-то шли тронутые ржавчинной верблюды. Завершила чайную церемонию алюминиевая кастрюля, доверху наполненная упакованными в целлофан спартанского вида печенюшками. Таблетки и печенюшки молодой человек узнал — то было сухое горючее и галеты из сух-пайков. Только выглядели они слегка несовременными, да какой слегка — ранний палеолит, не меньше.

— Так вот... — закончив с приготовлениями, уселся за стол Док.

— Вот-вот, — хмыкнув, добавил круглолицый Гена.

— Хрень полная, а не вот, — проворчал до кучи Хмурый.

Машенька вскочила со стоявшего в углу стула, как сорока выхватила из кастрюли пачку с галетами и вернулась с добычей в угол.

Молчали несколько минут, благо тягостную тишину разбавляла работа маленьких белых зубок.

Мужчины поглядывали на Виктора, словно взвешивая, что тому рассказывать стоит, а чего лучше пока придержать.

— Ты в каком году умер? — прервав тишину, наконец спросил у Виктора Гена.

Здесь молодого человека не-то что бы накрыло, но всё же очень нехорошо ёкнуло. Ещё он понял, что слишком сильно привык к миру полного погружения, отчего текущую, во всех смыслах аномальную ситуацию, воспринимает вероятно, как некую новую "игру". Однако паники не вышло: прагматичный разум резонно сообщил, что, если уж панической истерики не случилось до этого, нечего впадать в неё и сейчас, да и момент вроде как важный.

— 2056 год, — прервав новую порцию молчания, произнёс Виктор.

Гена присвистнул, Хмурый буркнул что-то нечленораздельное и вроде даже матерное, Машенька закинула в рот последнюю печенюшку.

Док произнёс:

— Да ты у нас гость из будущего...

— Ага, как Алиса Селезнёвая, — дополнил Гена.

— Что за Алиса? — спросил Виктор.

— Э... Неужели настолько хреновое будущее? Ты хоть Пушкина знаешь? — возмутился Гена.

— Это тот, который лампочки выкручивает? — нашёл в себе силы пошутить Виктор.

— Ага, именно он, — закивал Гена.

— Так, ладно, — прервал отступление Док, — к делу, — строго продолжил он. — Я военный хирург, умер во время разгрома Квантунской оккупационной армии в 1945 году. Геннадий — 1984 год, ЧП на производстве. Наш хмурый товарищ на данную тему не распространяется, но иногда мы накатываем по сто грамм с горя... В общем, из его бормотания следует, что Хмурый браконьер и помер он по пьяни, накормив своим распухшим трупом пиявок году так в 1991.

Закончив говорить, мужчина вопросительно уставился на Виктора, ожидая какой-то реакции.

Молодой человек флегматично тупил, возможно всё ещё не веря в реальность происходящего, а возможно просто приняв всё как есть. В девятнадцать лет к изменениям привыкать проще чем в сорок.

— А Маша? — вопросительно кивнул он на девушку.

— Крепкий, однако, орешек, — хмыкнул на это круглолицый Гена. — Я вот сутки волосы на голове рвал... — скривился он.

— С Машей непонятно, не в себе она слегка, — взялся отвечать Док. — Но нам ясно одно, она, Виктор, крепостная...

Молодой человек подвис, пытаясь вспомнить в каком году отменили крепостное право, но не вспомнил.

Тем временем Гена, который видать был большим весельчаком, так как периодически улыбался словно кот, вспоминающий весеннюю ночь, снял с кирпичей закипевший чайник и принялся разливать чай по металлическим кружкам, в которые Док чуть ранее засыпал заварки. Виктор, понимая, что не только можно, но и нужно, взял упаковку галет, распаковал и принялся грызть пресное на вкус печенье.