Муж амазонки

* * *

Строительство продолжалось. Баня и прачечная, кухня и пекарня, мастерские, дровяники, сеновал, хлев, конюшня — хоть и по временному варианту всё это возводилось, но когда нужно сделать быстро и много, то сидеть без дела некогда. Опять же шахтную печь для производства цемента возвести требуется, а для неё одного кирпича нужно больше, чем для всех отопительных устройств посёлка, да для пережога дров на древесный уголь подготовить установку — а то ведь без этого саму печь не запустишь. Обустраиваться они намерены добротно и неторопливо.

* * *

Объехать водно-болотные просторы лучше самому. С Зоей — она не раз уже по ним плавала, разбираясь в хитросплетении проток. Но и своим глазом на это всё поглядеть следует обязательно — как-никак — основное укрепление на пути ожидаемого нападения. Тут без хозяйского глаза не обойтись. Лёгкая лодка, два однолопастных весла и два шеста, плюс длинный багор. Маленькая палатка, котомка с харчами, да две вязанки дров — с топливом в плавнях напряжённо.

Хоть и лето нынче, но надеть тёплые штаны жена ему порекомендовала решительнейшим образом — над водой тянет холодом. И поясницы укутали шерстяными шарфами. Базиль и не думал упрямиться или привередничать — он давно уже большой мальчик и доверять опытным людям считает нелишним.

Как раз с утра и до вечера хватило времени на то, чтобы пройти ранее описанный участок, сверяя контуры берегов с тем, что положено на план. В сумерках поравнялись с островком, куда раньше них прибыла вторая лодка с двумя девчатами, ушедшая в поиск тремя днями раньше. Такие участки суши здесь редкость и ради ночлега на твёрдой земле погрести часок-другой — труд невеликий. Тут образовалось что-то вроде базы на полдороге к восточной оконечности водной системы. И ствол упавшего дерева решает задачу выхода на берег без погружения ног в топь раскисшего прибрежного грунта.

Зоины подруги обрадовались дровам — они по топливу уже сидят на голодном пайке. Сварили ужин, добавили к своей карте начертание исследованных коллегами проток — и на боковую. Намахались вёслами, петляя в лабиринте извилистых путей, обходя то невесть откуда взявшиеся кочки, то заросли тростника.

Утром подружки заторопились домой — у них истекал срок автономности. Попросту говоря — харчи подошли к концу. Рыба здешняя — мелкая и костлявая — всем не нравится, а охотиться на водоплавающую птицу — так её, пока приготовишь, то уйму топлива изведёшь. Разных сырых палок по окрестностям набралось немало, однако лежат они на открытом месте пока не просохшими. Воздух тут сырой, поэтому сушка продвигается медленно.

Дальше путь лежал через ещё неисследованные места. Пару раз их заводило в тупики, один раз попали в "обводку", когда сами не поняли, каким образом вернулись туда, где были пару часов назад. Потом вообще заблудились, закрутившись среди мелких и узких каналов среди десятков неотличимых друг от друга островков, из которых, кажется, некоторые не стояли на месте. А на ночлег вернулись туда, откуда стартовали утром — когда положили на бумагу контуры своих сегодняшних плутаний, выяснилось, что это недалеко.

Зоя кормила дровами костёрчик, над которым в горшочке булькала вечерняя каша, а Базиль припоминал то, что успел приметить. Явно теплолюбивых змей или черепах в этих краях он не приметил. Лягушки, тритоны, уйма насекомых. Птиц тут умеренно. Не сказать, что так и кишат. Ни бобров, ни выдр он тоже не видел, или других плавающих зверей, зато хищные птицы встречались — парил кто-то в вышине, а потом камнем упал вниз.

Из деревьев преобладает плакучая ива. Есть клёны, берёзы, и многие другие, названий которых он не знает. Те, что подальше от воды — стоят прямо, а остальные наклонены от берега — будто их подмыло. Как, интересно, это могло случиться в стоячей воде? Дно всюду илистое — шест вязнет, и действовать им очень тяжело. Вязкость прибрежной полосы грунта отмечается повсеместно. То есть почва у уреза воды состоит преимущественно из органических остатков, пропитанных влагой. Те, что тяжелее воды — на дне, те, что легче — скопились по берегам. Но полей сплошной трясины, о которых он читывал в книгах, встретить не удалось. Похоже на какое-то равновесие, когда приросшую органику отсюда периодически сносит. Тогда, выходит, в период половодья в этих местах проходят некие бурные потоки, всё перебаламучивающие и увлекающие уйму плодородной субстанции в Болотку.

Потоки. С севера, конечно, подходят воды талых снегов, да с горных склонов с востока и запада. И дождевая влага тем же путём пойдёт — сходится картинка. Вот это да! Тут же, в этой долине, если хорошенько подумать, можно той же ржи или гороха столько вырастить! Только сообразить, как не дать половодью пашню размыть, да способ уборки урожая в дождливую погоду разработать и реализовать. Тут же бросился записывать мысль — это обязательно надо додумать. Даже не заметил, что суженая ложку за ложкой подаёт начавшую остывать кашу прямо ему в рот. Очнулся.

— Ты, Базенька, умный. Записывай, что выдумал, я похлопочу, — это что, насмешка такая в амазонском стиле? — А, хочешь, я нам деток нарожаю? — Ещё хлеще! Уже на признание в любви похоже, только наполнено оно чистой конкретикой!

* * *

Ночь прошла в полном согласии. Зоя словно вспомнила, что они супруги и, была ласкова и покладиста. А Базиль, кажется, сообразил, что жена его — существо ужасно стеснительное и не склонное к откровенности, если подозревает, что о её делах или мыслям станет что-нибудь известно тому, чьим ушам или глазам это не предназначено. А как только остались они надёжно наедине, и словно подменили её.

В течение следующего дня снова продвигались на восток, на этот раз значительно успешней. Попали в протоку, которая, хоть и петляла, но уверенно вела их всё дальше и дальше. Даже течение в ней обозначилось, и ещё она сильно приняла к югу. Вскоре сообразили, что это они в Болотку вошли, или в одно из русел, из которых она собирается. Ширина здесь невелика, берега покрыты густым лесом и стволы упавших в воду деревьев затрудняют плавание. А вот справа просторная скошенная луговина, и, судя по пометкам на плане, те строения, что на её дальнем краю, это род Луки, самое близкое к болотам селение.

Пристали к брёвнам, с которых, судя по всему, местные жители черпают из реки воду. По стёжке прошли к жилью, что у людей, занятых делами на подворье, обеспокоенности не вызвало — за дреколье никто не схватился.

— Здравствуйте! — начинать речь с этих слов Базиля научили ещё в детстве. — Скажите, правильно ли мы к старшине Луке попали?

— Здраствуйте! Верно вы вышли. Я Лука, — пожилой бородач выглядит приветливо. Догадался, не иначе, откуда они. И, понятное дело, ожидает чего-то в дар.

— Я Базиль из городка, что у восточной кромки топи, а это жена моя, Зоя. Мы осматриваем здешние края и знакомимся с людьми, что тут проживают, — в двух словах рассказать о себе и своих намерениях в этих краях считается пристойным. То есть незнакомец сразу понимает, чего ожидать и чувствует себя уверенней. А начнёшь непонятки городить или таинственность изображать, так вон у хозяйских сынов топоры под рукой, и юноша с луком справа скучает. Местные — они ведь в лесу живут и держатся сторожко. Соседей-то, почитай, всех знают в лицо, а от нового человека чего ждать: выгоды или беспокойства, не ведают. А, скажем, сразу путникам опасение показывать — не к лицу это, несолидно, к себе неуважение получается.

Такие вот мысли пронеслись в голове у юноши. И ещё он заметил, что пластика тела у жены изменилась. Внешне — спокойна и безоблачна, а что-то в ней напряглось. Готова к драке. Но ни к чему это оказалось.

— Радостей тебе, правитель здешний герцог Василий Болоцкий, и герцогине твоей Зое долгих лет и весёлых деток, — огорошил старшина гостей приветствием. — Ты не сомневайся, не забудем мы, привезём по осени два куля ржи за косы, что ты нам с людьми твоими давеча посылал. А пока отведай нашего угощения, у хозяйки моей Степаниды кисель с голубикой поспел.

— Вот дела, — размышлял Базиль, чинно уплетая вкуснятину, где и нотки мёда слышались, но не приоторно, а в самую пору, — стряпчий-то экую хитрость учинил. Всего два не слишком понятных слова: "правитель" и "герцог", которые использовали посланцы, рассказывая о человеке, приславшем полезные вещицы. Ведь жители здешние знают старшинство, уважение, подчинение. А понятие "править" у них связано обычно с доводкой режущей кромки инструмента. Он же сам обращал на это внимание, когда наносил визиты ближним соседям. Правитель в их понимании, это, скорее, точильщик. А слово "герцог", может быть, воспринято как часть имени.

Зато теперь, спроси кто имя здешнего правителя, всяк тут же вспомнит про славного герцога Ваську Болоцкого — доброго парня, присылающего отличные инструменты, которые, судя по всему, сам же и правит. Вот оно, филигранное мастерство искусных крючкотворов, отправленных папенькой вместе с сыном на непростое дело.

Базиль невольно вспомнил дом, семью. На душе потеплело, но ласковая волна, прошедшая по всем жилочкам не несла в себе грусти. Он не одинок, не брошен один барахтаться в неведомых проблемах, а часть тщательно подобранной команды. Правда, роль у него по сценарию несколько демонстративная, символическая, что ли. Дирижирует-то советник. Да и пусть себе. Сам-то он нынче пока скорее, заготовка, чем что-то реально ценное. Вот и будет набираться опыта и становиться среди своих людей действительно полезным компонентом постепенно обретая нужные свойства. Вообще-то его больше тянет на решение конкретных задач, чем на координацию реализации масштабных замыслов. А распушить хвост или надуть щёки — это он будет проделывать тогда, когда от этого есть реальная польза.

Вспомнил, как в навигаторской школе сержанты "обламывали" дворянских отпрысков. Кичливость и заносчивость барчуков уставом не предусмотрена, а дисциплина — одна на всех. Тихий и исполнительный сын писаря, со своими аптекарскими привычками мог рассчитывать на поблажку, когда плоховал, но не те, кто смотрит искоса или разговаривает сквозь зубы. Пробежав памятью по последним годам, вдруг понял, что его ни разу не ставили никому в пример, не назначали контролёром за исполнением каких либо работ. Словно оберегали от возможности вызвать зависть или неудовольствие товарищей. Сейчас, оглядываясь в своё недалёкое прошлое взглядом взрослого женатого человека, Базиль вдруг необыкновенно остро почувствовал благодарность к родителям за такую заботу о себе.

* * *

Обратно в строящийся город Базиль вернулся задумчивым. Нет, не о глобальных проблемах или отдалённых планах размышлял он. И не о женщине, которой всегда рад. Даже не о том, как сложатся отношения внутри их образующегося сообщества или самого этого сообщества с местным населением. Загвоздка была в огромном пространстве болот. Его необходимо контролировать, то есть — это просторная и сложная акватория, на которой требуется постоянное присутствие вооружённых судов с боеспособными экипажами. Без этого возможный противник, спустив на воду простейшие лодки или устроив мосты из плотов, беспрепятственно проникнет в Заболотье. Вот так, по-военному сформулировал он задачу.

Переговорил и с советником, и со стряпчим, обсудил детали с амазонками, которые по этим местам немало поплавали. Посоветовался и с мастерами. Лодочного среди них, правда нет, но это — уж как вышло, так и есть. Кто же мог предположить, что в нём возникнет надобность, тем более что и малых яликов и вместительных шлюпок у них в достатке. Только вот на большой посудине не везде тут проберёшься, особенно с учётом выноса вёсел, а на утлой скорлупке неудобно ночевать среди берегов, выбираться на которые порой себе дороже. С маленькой лодки, пардон, даже нужду справить — и то затея рискованная.

Одним словом, возникла у Базиля задумка соорудить катамаран длиной шесть шагов и шириной три. Обязательно с будкой для ночлега и очагом для стряпни. Вот только, чем приводить его в движение — проблема. Однолопастные незакреплённые в уключинах весла неважно вписываются в эту затею — ими неоткуда грести, если в пытаться гнать кораблик одиночку, а гребные колёса увеличивают поперечный размер, да и конструкцию утяжеляют, а забота о малой осадке для всей этой затеи — основополагающая. Надстройку и без того придётся из коры выклеивать, а то, если деревянную соорудить, так притопит она кораблик своим весом.

Базиль нахмурился, но почти тут же его лицо озарила улыбка: в голове появилась идея. Вернее, даже не одна, а целый образ будущего судна во всех деталях. Кажется, он уже всё сообразил. Проект потихоньку оживал в его воображении.

Глава 6 Кораблишко

Любое судно, мало оно или велико, это результат опыта многих поколений мастеров и работников самых разных направлений. Базиль этому учился. Немного, буквально чуть-чуть, но достаточно, для того, чтобы не хвататься сгоряча за инструменты и начинать городить не пойми что из всего, нашедшегося под рукой. А под рукой у него не так уж много материалов, традиционно применяемых для постройки бороздителей водных просторов. Ни заранее подготовленной и пропитанной коры для обшивки лёгких лодок, ни просушенных жердей для каркаса, ни проваренных в смоле бечёв для сшивания. Да ничего здесь не припасено.

Зато есть у него рецепт водостойкого конопатного клея, основанного на применении земляного масла. То есть высыхает он относительно быстро, а потом его снова можно растворить. А ещё он прекрасно липнет к древесине, этим самым маслом от гниения пропитанной. Затвердев, он не становится твёрдым, а делается упругим, и не особенно прочным, то есть на разрыв, сдвиг или скручивание держит неважно, на сжатие — превосходно, а на изгиб — приемлемо. Потому, что вместе с волокном он образует превосходный прочный шов, отлично сохраняющийся даже в самых суровых условиях, и пропитывают им паклю, которой конопатят щели.

Более того, с занятий по борьбе за живучесть корабля, юный герцог отлично помнит, что заделка пробоины плетёным щитом, промазанным этим самым клеем — стандартный приём. Ну, так у него тут имеется всё необходимое для приготовления этого клея, пакли у окрестных жителей много — сажают они лён и пенька в их хозяйствах водится. А главное, он видел, сколько ивовой лозы заготовлено у корзинщика. Плети себе катамаран, обмазывай его клеем — никуда эта упругая субстанция из промежутков между прутьями не денется, тем более, с волокнистым наполнителем. Крышу надстройки тоже из этого материала следует сделать, тогда на неё и встать будет возможно без риска проломить. А туда — буссоль и дальномер зеркальный. Точно, а то замучались уже сводить воедино изображения фрагментов акватории, нанесённые на планы разными группами — вечно ведь протоки на них не туда попадают, потому что из-за отсутствия привязки к единой сетке не выдерживаются расстояния, отчего объекты местности смещаются.

Нет, кое-какие ориентиры используются, и углы ручными буссолями берутся, но этого для нормальной картографии маловато.

Ладно, коробку он соорудит. А вот чем её, голубушку, двигать? Допустим, приладит он в канал между поплавками гребное колесо с педальным приводом.