— У вас несколько месяцев нет специалиста по грязным делам? — прищурилась Амин.
— Теперь вы понимаете глубину моего отчаяния, Карифа, — продолжил посмеиваться Феллер. — Дела копятся, а человека все нет и нет.
— У меня есть один день, — Амин поднялась и не прощаясь вышла из ложи.
— Я ее беру, — выдохнул Феллер, швыряя бокал в угол. — Арнольд, ты отыскал настоящую жемчужину!
— Она еще не согласилась, — заметил Митчелл.
— Согласится.
— Не уверен, она слишком горда, чтобы променять службу в GS на служение одному человеку.
— И это тоже, — после короткой паузы согласился А2. — Но я читал психологический профиль нашей красавицы и знаю, что нужно сделать, чтобы Карифа приняла предложение. — Он поднялся, потянулся, рассеянно оглядел опустевший зал и закончил: — У каждого человека есть включатель, надавив на который можно получить все, что захочешь. Я знаю, чего хочу от агента Амин, и знаю, как этого добиться.
* * *
Бруклин США, Нью-Йорк апрель 2029
— Ты зверь! Ты бешеный зверь! Ты монстр!
Женщина кричала так, что в какой-то момент Орсон ей поверил, ненадолго решил, что она кричит по-настоящему. Потому что чувствует... Потому что он ей нравится... Впрочем, почему в "какой-то момент"? Орк умел обращаться с женщинами, умел и доставить удовольствие, и получить его, он был крепок, силен и уверен в себе, никогда не сомневался в искренности стонов и криков, но сейчас с ним была профессионалка, и в этом случае недоверие становится обязательным фоном. Ведь профессионалки не любят, а оказывают услуги. И никогда не знаешь, что они чувствуют на самом деле.
Если, конечно, задумываться о такой ерунде, как чувства профессионалки.
— Мне хорошо! Не останавливайся! Еще! Еще!
Орсон подцепил женщину в баре, в обычном, кстати, не из тех, где ищут платных спутниц на ночь или час. Женщина сидела в углу, ни к кому не приставала, не делала знаков, даже не глядела на посетителей, но Бен сразу понял, чем занимается рыжая: он ведь военный, последний год — одинокий военный, и обладал наметанным взглядом. Орсон предложил свою компанию, завязал непринужденный разговор, убедился, что не ошибся, и пригласил отправиться к нему. Двойной ценник, разумеется, потому что над его головой краснели цифры "42" и нужно доплатить за риск.
По дороге попросил не использовать во время секса дешевых фраз, но, видимо, у женщины сработала давным-давно заученная программа, она знала, что должна не только стонать, но и кричать, и кричала то, что привыкла.
Дешевые и пошлые фразы.
— Сделай меня! Сильнее! Мне нравится! Мне нравится!
Но закричала она не сразу, а ближе к финалу, когда Орку, если честно, стало все равно. Бен завелся — неожиданно для себя — и пропускал пошлые вопли мимо ушей. А завелся, потому что женщина напомнила ему Сару. Собственно, поэтому Орк и обратил на проститутку внимание. Келли — это имя она назвала — так сильно походила на Сару, что могла оказаться ее младшей сестрой: прямые рыжие волосы, зеленые глаза, полные губы, стройная фигура... Глаза, правда, усталые, несмотря на искусственный блеск наноэкрана, но такова плата за общение с профессионалками: их глаза всегда усталые, потому что видели слишком много.
В финале Келли закричала. Орсон — тоже. Заорал, как в юности, когда эмоции еще не притупились, заорал не стесняясь, в голос, а потом долго лежал на спине, бездумно глядя на светлый потолок и прислушиваясь к прерывистому, постепенно успокаивающемуся дыханию женщины.
— Ты не против? — отдышавшись, Келли достала из сумочки "steamsmoker" и портсигар с капсулами.
"Хороший портсигар, — машинально отметил Бенджамин, — не пластиковая дешевка, а из настоящего дерева".
— Только не кури наркотики, — попросил он, подкладывая под спину подушку и забрасывая левую руку за голову.
— Боишься, что мне снесет крышу? — улыбнулась она, выбирая розовую капсулу.
— Не люблю, когда при мне принимают наркоту.
— Как же ты живешь? — хихикнула Келли. — Все принимают наркоту... — А в следующий миг ойкнула и добавила: — Разрешенную, разумеется. — И посмотрела на Орка виновато: — Ты полицейский?
— Нет, военный. — Он помолчал и добавил: — Бывший. — Хотя мог бы и не объяснять — красные цифры "42" над его головой говорили о том, что впредь этому человеку государство оружие не доверит, и не важно, кем он был: полицейским или военным. Цифры накладывала глобальная OS[13], которая знала о каждом чипе все, и стереть или замаскировать их не было никакой возможности: если ты в ar/G и достиг возраста suMpa, над тобой всегда будут цифры. А ты в ar/G всегда.
— Мне странно видеть, что здесь почти все под кайфом.
Не совсем все, конечно: полицейские, как успел заметить Орк, даже разрешенными наркотиками не злоупотребляли, а вот обычные граждане сполна наслаждались правами, обретенными по федеральному закону "О профилактике психических расстройств".
— В армии не так?
— В армии по-разному, — не стал врать Бен. — Но там ты идешь в бой, тебя хотят убить, и многие парни принимают наркоту, чтобы не сойти с ума.
— Тебя везде хотят убить, — неожиданно резко бросила Келли. — Весь этот чертов мир хочет тебя убить, и если ты справляешься без наркоты, то ты настоящий, мать его, герой, правда, я таких не видела. А вояки, ты уж извини, глотают дурь, как не в себя.
— Но я говорил о своем подразделении, — кротко ответил Орк, уходя от спора. Он прекрасно понимал, о чем говорит женщина, и не собирался защищать всех солдат мира.
— У тебя было свое подразделение? — Келли глубоко затянулась и пустила к потолку облако пахнущего вишней дыма.
— Да.
— Офицер?
— Да.
Говорить о своем прошлом и уж тем более об отставке Орк не хотел, но обрывать разговор не стал — ему нравилось общаться с этой женщиной, поэтому решил сменить тему:
— Келли, ответишь на вопрос? Только мне нужен честный ответ.
— Я могу сначала услышать вопрос?
"Она не дура..."
Бен уже понял, что проститутка ему досталась необычная, слишком умная для профессии, причем именно умная, а не набравшаяся опыта и житейской хитрости. Такие женщины выходили на панель только в результате очень страшных, ломающих жизнь обстоятельств.
— Я вижу твое лицо или "обложку"?
Высококлассное военное приложение, позволяющее смотреть сквозь дополненную реальность, у Орсона стерли после увольнения, а гражданские версии не отличались особым качеством и "вскрывали" далеко не все наложения. А Бен привык к правде.
— В действительности у меня чуть больше морщин, чем ты видишь, спасибо продвинутому craft(art), но лицо — мое, — спокойно ответила женщина. — Оно мне нравится.
— Мне тоже.
Келли улыбнулась, и у Бена защемило в груди: он узнал манеру чуть поднимать уголки губ, не улыбаться, а лишь обозначать улыбку, чтобы она — тень улыбки — освещала лицо. Так когда-то улыбалась Сара.
— Кого я тебе напомнила? — неожиданно спросила проститутка.
Настолько неожиданно, настолько точно выбрав момент, что Орсон вздрогнул и сбился.
"А ты умеешь влезть в душу..."
— Почему ты решила, что напомнила мне кого-то? — ровно поинтересовался Бен, взяв себя в руки.
Но чтобы успокоиться, ему потребовалось почти десять секунд, и они стали ответом на вопрос.
— Я не первый год в бизнесе и вижу клиентов насквозь.
— Меня тоже?
— Разве я ошиблась?
— Ты напомнила мне жену, — выдохнул Орк, сняв с языка ругательство, которым почти собрался оскорбить женщину.
— Она умерла, — с прежней проницательностью продолжила Келли. — Сочувствую.
— Я уже свыкся с тем, что ее нет.
— Почему никого не завел?
— Видишь цифры над моей головой? — улыбнулся Бен. — Кто захочет что-нибудь со мной заводить?
— Те, у кого над головой такие же цифры.
— Мы боимся друг друга.
И понял, что сказал нечто для Келли новое, нечто такое, что никогда не приходило ей в голову.
— Я об этом не думала, — призналась женщина, пыхнув своей химической курительницей. — Хотя предположение логичное и многое объясняет.
— Что именно?
— Почему олдбаги держатся особняком.
— Не в каждом олдбаге взрывается suMpa.
— Но каждый олдбаг думает о том, что в нем может взорваться suMpa, — резанула Келли, и ее глаза блеснули. По-настоящему блеснули. — И постепенно превращается в параноика.
— Да, — помолчав, признал Бен. — Все так. Точнее, возможно.
Они помолчали, стараясь не смотреть друг на друга, затем Келли убрала "steamsmoker" и спросила:
— У тебя есть душ?
— Да.
Квартира у Орсона была небольшой: спальня да кухня-гостиная, но уютной и очень хорошо оборудованной. В свое время, еще до того, как Бруклин превратился в то, что он представлял собой сейчас, Сара мечтала провести на этой тихой улочке остаток жизни и позаботилась о том, чтобы в гнездышке появилось все необходимое для комфортной жизни.
— Можно я приму душ? Или ты собираешься продолжить?
— Прими, — разрешил Орк.
Спать с ней после этого разговора Бену не хотелось. Во всяком случае — пока.
Он проводил проститутку взглядом, поднялся с кровати и подошел к окну, напротив которого сверкал рекламный монитор.
"Наноботы "Crystal" — лучший выбор для вашей "обложки". Простое использование — великолепный результат. Наноботы "Crystal" — универсальны для любого craft(art)!"
Видео нехитрого ролика демонстрировало еще более нехитрые правила использования наноботов: женщина вскрывала упаковку баллончика, программировала содержимое на свой чип, щедро обрызгивала наноботами дешевую майку, которая через пару мгновений превращалась в модную в этом сезоне футболку знаменитого бренда. То же самое можно проделать с часами, машиной, собой — с чем угодно. Облей наноботами поверхность, выбери для них обложку из craft (art), и ar/G покажет окружающим то, что ты хочешь показать.
А не то, что есть на самом деле.
Впрочем, реклама Орсона не заинтересовала. Сейчас его мучил гораздо более важный вопрос:
"Я становлюсь параноиком?"
В отличие от подавляющего большинства людей, достигших зловещего возраста suMpa, Бен не боялся того, что однажды отправится убивать. И, соответственно, будет убит. В конце концов, взорвет тебя вирус или нет — это лотерея, одним везет, другие берутся за оружие. Но слова Келли заставили его задуматься над тем, не существует ли связи между ожиданием и агрессией?
"Вдруг с ума сводит не вирус, а мысли о нем? Депрессия, порожденная существованием на кончике ножа: заболею я сегодня или обойдется? Что на самом деле происходит, когда глаза заливает мерцающая ртуть?"
Никто не знал, как именно и с какой вероятностью взрывается вирус, никто не знал, какой у него инкубационный период — WHO давала на эти вопросы весьма расплывчатые ответы, и до сих пор suMpa просто ходил по миру, поражая людей по своему желанию. И каждый, кто отпраздновал сорок второй день рождения, оказывался под прицелом.
И ждал...
Или перерезал себе вены, не в силах вынести сводящего с ума ожидания.
Орк знал, что он не такой, что он выдержит и не рехнется, но Келли была права: о вирусе он думал постоянно.
Когда женщина вышла из душа, Бен как раз заварил чай. Спросил через плечо:
— Будешь?
Она тихо ответила:
— Да. — А потом подошла сзади и крепко прижалась, обхватив его руками за грудь. — Ты не против?
— Нет, — помолчав, ответил Орк. — Я... Мне... Ко мне давно так никто не прикасался... — И едва не выронил чайник, потому что у него задрожали руки. — Я не против.
И закусил губу.
Она его прочитала. Легко или нет — не важно, Келли прочитала Орсона и дала ему то, в чем он действительно нуждался: тепло. Дала очень мягко, естественно, одним-единственным жестом, и теперь могла вить из Орка веревки.
Но не стала.
— Чай пахнет очень вкусно, — прошептала женщина, продолжая прижиматься к его спине.
— Я люблю хорошие чаи, — очень тихо ответил Бен. — Давно пристрастился.
— А еще?
— Виски.
— Бурбон?
— Скотч.
— Односолодовый?
— Только.
— Грубый?
— Жесткий.
— Хорошо... — Она не отпускала Орка, а он не вырывался. Хотя знал, что пойман, что оказался в психологической ловушке, но не вырывался. Келли дала ему тепло, и Бен с жадностью впитывал его, отогревая замерзшую душу.
— Почему не остался в армии?
— Не представляю себя без оружия.
— Любишь убивать?
— Воевать, — уточнил Бен. — Защищать. Я умею сражаться голыми руками, но с оружием получается эффективнее, а тем, кто достиг возраста suMpa, оружия не полагается. У моего руководителя забрали коллекцию старых "кольтов". Пришли и сняли со стены стволы, которые он собирал всю жизнь. Это... наверное, правильно, но унизительно.
— Ты слишком гордый для этого мира.
— Таким меня воспитали.
— Не жалеешь?
— Иногда, — не стал скрывать Орсон. — Но не настолько, чтобы меняться.
— Кем считаешь меня?
— Я видел много и давно перестал осуждать.
— А презирать?
— Это несправедливо.
— Презирать?
— Презирать за то, что не повезло, — объяснил Бен. Он поставил чайник и накрыл руки женщины ладонями. На тот случай, если она захочет разорвать объятия. — Мир несправедлив, вот он достоин презрения, а тебе просто не повезло, я знаю.
— Откуда?
— Я вижу, что ты чужая своей профессии.
Женщина резко выдохнула и сильнее прижалась к Орсону.
Долго, почти минуту они стояли и молчали, боясь нарушить возникшую связь, а затем Келли тихо-тихо спросила:
— Разве не мы построили несправедливый мир?
— Мы, — ответил Бен. — Однако мы — всего лишь орки: строители и военные, ученые и разбойники, шлюхи и праведники. Мы — муравьи мира, он стоит на нашем прахе. Мы умирали, строя железную дорогу, но не мы решали, куда она пойдет.
— Все это очень сложно, — прошептала женщина, но по ее голосу Орк догадался, что Келли его прекрасно поняла, и улыбнулся. Однако промолчал, потому что женщина продолжила: — Мне очень приятно, что ты так сказал... обо мне. Спасибо, — она потерлась щекой об его спину. — Обычно люди стыдятся говорить мне приятные слова... те люди, которым я по глупости задавала этот вопрос.
— Мне приходилось делать такие вещи, что стыд давно потерял для меня смысл, — спокойно ответил Бен, лаская сомкнутые пальцы Келли.
— Неприятные вещи?
— Ужасные.
— Во имя страны?
— Я поклялся ее защищать.
— А она требовала грязи?
— Требовала окунаться в нее с головой.
— Как же ты справляешься?
— Я научился оставлять сделанное в прошлом. И никогда к нему не возвращаюсь.
— И оно ни разу тебя не настигало?
— Я хорошо умею закапывать то, от чего нужно избавиться.
Они вновь помолчали... Эти мгновения — объятий в тишине — очень им нравились, а затем Келли тихо продолжила:
— Я играла на виолончели, занималась в настоящей музыкальной школе у очень хорошего педагога. Это может показаться глупым, кому нужна виолончель, когда есть электронные импровизаторы, с помощью которых можно синтезировать любую композицию в любом стиле, но до сих пор существуют симфонические оркестры, которые играют на настоящих инструментах. Попасть в них сложно, требуется пройти большой конкурс, ведь оркестры играют для подлинных ценителей.
