— Не беспокойтесь, господин Акций, — криво усмехнулась императрица. — Он вас не выдал. Говорит, что им с госпожой Юлисой, видите ли, просто захотелось погулять по городу, где он её каким-то образом и потерял.

— Значит, он, ваше величество, так же, как и я, не верит в подлинность письма из Канакерна, — сделал напрашивающийся вывод охранитель её здоровья.

— Это значит, господин Акций, что он ещё просто глупый и самонадеянный мальчишка, — процедила сквозь зубы Докэста Такрвина Домнита. — И просто не понимает, что укрывательство самозванки даже ему с рук не сойдёт. Но вы-то уже не молоды, и дураком я вас раньше не считала. Так для чего вы всё это затеяли?

— Чтобы спасти вас, ваше величество, его высочество принца Вилита и себя, — не мигая, глядя в печальные, полные боли, усталые глаза сердечной подруги отчеканил заранее заготовленный ответ царедворец.

— Как это? — впервые за всё время разговора застывшее лицо государыни дрогнуло. — О чём вы вообще говорите, господин Акций?

Подойдя почти вплотную к настороженно замершей женщине, он заговорил, понизив голос почти до шёпота:

— Я знаю одного человека, который мог бы отправиться в Канакерн и доподлинно выяснить: была ли там госпожа Юлиса или нет? Но нужны деньги. Не менее пяти тысяч империалов. У меня столько нет.

— Можно подумать, я настолько богата, чтобы впустую разбрасываться золотом! — раздражённо фыркнула собеседница.

Но врачеватель, успевший достаточно хорошо изучить свою царственную пациентку, видел, что та явно пришла в замешательство от подобного предложения.

— Западное побережье на другой стороне мира, ваше величество, — продолжил увещевать охранитель здоровья. — Если уж письмо, которое гонцы передавали друг другу, проделало этот путь больше чем за месяц, то человеку понадобится по меньшей мере два. И само расследование может занять несколько дней.

— И вы с Вилитом решили куда-нибудь спрятать госпожу Юлису на это время? — задумчиво поинтересовалась императрица.

— Да, ваше величество, — поклонился лекарь. — Я написал его высочеству о письме консулов Канакерна и предложил ему спасти госпожу Юлису, если, конечно, он не считает её самозванкой. Судя по всему, принц ей верит. Теперь осталось только доказать её невиновность и тем самым вернуть вам расположение его величества.

— Не прикрывайтесь именем государя, господин Акций! — повысила голос Докэста Тарквина Домнита. — Вы бездумно подвергли опасности моего сына!

— Его высочеству ничего не угрожало, — мягко возразил лекарь.

— Да как же "не угрожало"! — вскричала женщина, стукнув кулачком по столу так, что горшочки и баночки жалобно звякнули. — Весь город уже болтает о том, что они вместе бежали с Ипподрома!

— Но на Ипподроме его высочество ещё не знал о письме консулов Канакерна, — тонко усмехнулся царедворец.

— А тот человек, которого вы к нему послали, — уже остывая, напомнила императрица. — Думаете, он будет помалкивать о вашем поручении?

— Его уже нет в городе,ваше величество, — успокоил её охранитель здоровья. — И он не появится в Радле до тех пор, пока я не позову.

Какое-то время государыня молчала, мрачно сведя брови к переносице. Потом, видимо, не совладав с волнением, встала и торопливо прошлась из угла в угол, едва не уронив напольную вазу с охапкой свежих цветов, наполнявших комнату пряным ароматом.

— Вы хорошо знаете того, кого хотите послать на Западное побережье? — остановившись, спросила она врачевателя.

— Он занимается добычей информации, поиском людей и ценных вещей, — ответил тот, из предосторожности не называя имени. — И в своём деле ему нет равных. Поэтому и такая высокая цена.

— Я спросила, можно ли ему доверять? — поморщилась Докэста Тарквина Домнита.

— Люди вообще склонны к обману, ваше величество, — тщательно подбирая слова, заговорил лекарь. — Но для тех, кто зарабатывает на жизнь подобным образом, огромное значение имеет репутация. Раз обманув, такой человек может лишиться потенциальных нанимателей.

— Понимаю вас, господин Акций, — кивнула собеседница.

Шагнув к стоявшему в углу столику, она взяла из плоской шкатулки кусочек папируса, выбрала в серебряном стаканчике подходящее перо, и стоя, торопливо написала несколько строк. После чего сняла с пальца массивный перстень. Беззвучно шевеля губами, подкоптила его над пламенем светильника и решительно ткнула в нижний правый угол листочка. Не сворачивая, протянула белую полоску царедворцу.

— Отдадите её меняле Боазу на форуме Кринифия. Он выдаст вам пять тысяч империалов.

— Благодарю, ваше величество, — поклонившись, верный наперсник свернул папирус трубочкой и убрал в висевший на поясе кошелёк.

— Но учтите, господин Акций, — в сощуренных глазах государыни блеснули колючие льдинки. — Ваш человек должен не только выяснить: была ли госпожа Юлиса в Канакерне, но и предоставить неопровержимые доказательства.

— Думаю, показания консулов, заверенные жрецами храма бога-покровителя города, убедят кого угодно, ваше величество, — не отводя взгляда, сказал царедворец. — Госпожа Юлиса говорила о каком-то Картене. Вот его-то я и прикажу отыскать в первую очередь.

— Идите, господин Акций, — устало махнула рукой законная супруга Константа Великого, добавив на прощание с неприкрытой угрозой. — И молитесь всем богам, чтобы вы с принцем оказались правы!

Бросив поводья и спрыгнув на песок, сын императора без лишних слов протянул руку, в которую Ника без колебания вложила свою ладонь.

Когда они подбежали к закрытым воротам конюшен, девушка тихо спросила:

— Что мы будем делать, ваше высочество?

— Сначала уйдём отсюда, — буркнул молодой человек, барабаня кулаком по потемневшим от времени, гладко оструганным доскам. — И зови меня Вилит!

— Хорошо, Вилит, — покладисто согласилась собеседница, шмыгнув носом.

— Господин Шухв! — крикнул кто-то внутри. — Здесь стучат!

— Открывай! — рявкнул принц, продолжая колотить.

— Ну, кто тут ещё буздает?! — раздался грубый, как будто простуженный голос. Звякнул засов, и едва не зашибив открывшейся наружу дверцей императорского отпрыска, из здания выскочил коренастый, широкоплечий мужик со свирепо перекошенным лицом, в кожаной безрукавке и с заткнутой за пояс короткой плёткой.

Увидев перед собой резво отскочившего Вилита Тарквина Нира и, очевидно, представив, что могло случиться, не прояви молодой человек столь похвальной прыти, Шухв нервно икнул, попытался натянуть на покрытую недельной щетиной физиономию приторно-любезную улыбку и склонился в глубоком, почтительном поклоне.

— В..в..в.. ваше вашество, — проблеял он заплетающимся языком.

Вновь взяв девушку за руку, принц, грубо оттолкнув в сторону продолжавшего заикаться здоровяка, решительно шагнул в ворота.

Стоявший у стены худой, измождённый раб в донельзя замызганной тунике, выронив метлу, рухнул на колени, почему-то прикрыв руками плешивый затылок.

Почти пробежав мимо него, молодые люди оказались в длинном, просторном помещении, залитом светом, проникавшим сквозь множество расположенных под потолком зарешеченных окон. Остро пахло конским потом, навозом и свежескошенной травой. В обе стороны от центральной площадки, куда они попали, уходили широкие коридоры, по бокам которых находились денники для лошадей, судя по приоткрытым дверцам, в основном пустовавшие. Хотя в дальнем конце виднелась склонённая к деревянной кормушке конская голова.

Из соседнего бокса, где запрягали лошадей перед началом гонок, выскочили три раба, а вслед за ними жующий мужик с невольничьей табличкой, но в кожаном жилете и со знакомой плёткой за поясом.

Вытерев ладонью лоснящиеся от жира губы, надсмотрщик неуверенно проговорил, подслеповато щуря маленькие, затерявшиеся в бесчисленных складках глазки:

— Ваше высочество?

— Мне нужно выйти в город, — тоном привыкшего повелевать человека приказал Вилит.

— Ах, ну да, ну да, ну да, ваше высочество, — принялся неуклюже кланяться собеседник, делая приглашающие жесты грязными, волосатыми руками. — Сюда, значится, пожалуйте.

Откуда-то появились ещё несколько рабов, и пораскрывав рты, уставились на сына императора и его спутницу.

— Рутчин! — окликнул одного из них принц. — Я оставил колесницу на дорожке. Позаботься о лошадях.

— Да, слушаюсь, ваше высочество, — поклонившись, отозвался звероватого вида невольник лет сорока, выделявшийся бронзовой табличкой и чистой туникой.

— А вы чего встали?! — рявкнул подошедший Шухв и с противной улыбочкой склонился перед Вилитом. — Пойдёмте, я сам вас провожу, ваше вашество.

— Только не через главные ворота! — секунду поколебавшись, предупредил принц.

— Ну так, как прикажете, ваше выство, — надсмотрщик стрельнул глазами в сторону Ники, и по его толстым губам промелькнула понимающе-похабная усмешка. — Можно через шорную мастерскую пройти. Там как раз дверь с торца есть.

— Веди! — коротко приказал молодой человек.

Двое рабов, орудовавших шилом и дратвой, в первый момент с удивлением уставились на странную троицу. Однако, то ли им не разрешалось смотреть гонки колесниц, или они просто не приглядывались к тем, кто занимает места на императорской трибуне, а может, невольники никак не могли себе представить, что сын Константа Великого заявится в их пропахшую кожей, смолой, конским потом и дёгтем мастерскую? В любом случае, никто из них не стал кланяться или как-то по-другому приветствовать знатных гостей, предпочтя вернуться к работе, делая вид, будто ничего не произошло.

Несмотря на ту скорость, с которой ей пришлось пересечь комнату, девушка успела разглядеть столы с разложенными кусками кожи и какими-то инструментами, глиняные и деревянные плошки. На вбитых в стену штырях висели ремни, верёвки и ещё какая-то непонятная конская упряжь.

На противоположной от входа стене низкого зала темнел густо украшенный заплатам занавес. Сопровождавший принца надсмотрщик угодливо отвёл его в сторону, пропуская молодых людей в заставленную ларями и корзинами комнатку.

Здесь имелась уже настоящая дверь, сколоченная из толстых, скреплённых железными полосами досок. Шухв отвязал от пояса связку ключей, и отыскав нужный, вставил в прорезь большого, накладного замка.

Перед тем, как выпустить незваных гостей, их любезный провожатый сам выглянул наружу, после чего, поклонившись, с довольной улыбкой, сообщил:

— Пожалста, ваше высочство. Как раз никого нет.

В широком проулке, образованном стенами двух примыкавших к громаде Ипподрома лавчонок, Ника сразу же едва не вляпалась в дерьмо. Судя по количеству кучек, местные обитатели использовали этот тупичок вместо общественной уборной.

Не позволивший ей упасть в столь неаппетитную субстанцию спутник, и не подумав останавливаться, увлекал девушку дальше с упорством седельного тягача.

Сначала та не возражала, но когда они, миновав небольшой рынок, вышли на широкую улицу, решила, что настало время наконец-то немного прояснить ситуацию:

— Меня уже ищут, ваше высочество?

— Скорее всего, ещё нет, — после секундного размышления ответил Вилит. — Как правило, полученные за день письма зачитывают на вечернем заседании, чтобы сенаторы за ночь могли обдумать ответ, если он, конечно, необходим.

— Тогда откуда господин Акций узнал о письме из Канакерна? — задала явно напрашивавшийся вопрос Ника, и поймав строгий взгляд собеседника, пробормотала в отчаянной надежде. — Ну, вдруг он ошибся или чего-то не так понял?

Принц жёстко усмехнулся. Ответив вежливым кивком на приветственные поклоны двух шагавших навстречу горожан, он тихо проговорил:

— Гонцы передают запечатанные футляры со свитками писцам или секретарям Сената. Именно они первыми читают всё, что потом оглашают на заседаниях.

— И у господина Акция среди них есть свой человек? — поправляя накидку, скептически хмыкнула попаданка.

— У него нет, — усмехнулся молодой человек, с уважением посмотрев на спутницу. — Но у некоторых влиятельных людей есть.

"Агент императрицы сработал, — догадалась та, вновь почувствовав смутное беспокойство. — Но с чего бы ей меня предупреждать? Хотя, может, она и ни при чём? Просто сказала лекарю о письме, и всё?"

— Не сомневайтесь, госпожа Ника, — беспощадно развеял её последние надежды императорский отпрыск. — Господин Акций не будет шутить такими вещами. Вам, действительно, угрожает опасность. За самозванство полагается смертная казнь.

— А что будет с господами Септисами? — спросила девушка, переходя вслед за ним на другую сторону улицы.

— Скорее всего, ничего, — беспечно пожал плечами молодой человек. — Любой более-менее грамотный адвокат без труда убедит любой суд и даже Сенат, что они всего лишь стали жертвами обмана с вашей стороны.

— Ваше высочество! — бросив оценивающий взгляд на племянницу регистора Трениума, поприветствовал принца пожилой, благообразного вида мужчина в опрятной зелёной тунике и коричневом плаще.

"Вот батман! — выругалась про себя Ника. — Завтра... Да что там завтра, сегодня к вечеру весь город будет знать, что мы с Вилитом гуляли по городу! И сбежали с Ипподрома!"

Последняя мысль заставила её вздрогнуть.

— Тогда и вас могут судить? — с тревогой спросила девушка, едва они отошли от вежливого горожанина. — За то, что мне помогали.

— Это вряд ли, — криво усмехнулся принц. — Членов императорской семьи может судить только сам император.

— И что он вам сделает? — продолжала допытываться собеседница, шагая рядом и с прежней озабоченностью заглядывая ему в лицо.

— Да не переживайте вы там! — досадливо поморщился юноша. — Ну поругает маленько или, если сенаторы здорово разозлятся, вышлет из Радла. И то, если им удастся доказать мою вину, а я буду всё отрицать!

— Слишком много народа видели нас вместе, ваше высочество, — со вздохом напомнила Ника.

— Скажу, что нам просто захотелось побыть вдвоём, — беспечно отмахнулся младший отпрыск Константа Великого.

"То есть, вроде как покувыркаться решили", — поняла боле чем прозрачный намёк девушка, почувствовав некоторое беспокойство уже по другому поводу. Как бы не пришлось расплачиваться за своё спасение, так сказать, натурой. Конечно, Вилит — парень симпатичный, не урод какой-нибудь, и замуж она за него собралась, и есть, за что благодарить. Воспоминания об умиравшем на колу разбойнике во дворе этригийской тюрьмы до сих пор заставляли Нику вздрагивать.

Однако, несмотря на здравый смысл, перспектива секса из признательности за совершенное благодеяние Нику как-то не особо вдохновляла. Нет, конечно, если будет настаивать, то тут никуда не денешься. Заслужил. Но всё-таки не хотелось бы, чтобы их совместная жизнь начиналась так... прагматично. Ну не влекло её к принцу, как к мужчине, и всё тут!

Вот если бы каким-нибудь чудесным образом на месте Вилита оказался Декар. От одной мысли о пылком красавчике девушка почувствовала, как по телу пробежали знакомые будоражащие мурашки.

"Заткнись, дура! — скрипнув зубами, беспощадно оборвала себя попаданка. — Ты, вообще, соображаешь, о чём думаешь?! Один — императорский раб, второй — сын императора. Ну, и кто тебе сейчас нужнее, дебилка?!"