Бравур еще что-то говорил о горах, о Старейшинах рода, которым всегда что-то надо от честного торговца, о гоблинах, постоянно сующихся к ним с другой стороны гор, но Гектор не особо прислушивался, вежливо улыбаясь, кивая и поддакивая в нужных местах. Он терпеливо ждал окончания словоизлияний гнома, чтобы озвучить свою просьбу взять его и Ригура с собой в графство Грант. По удачному стечению обстоятельств им было по пути.
Словоизлияния Бравура закончились только когда было выпито вино в кувшине. Настала пора уходить, чем Гектор незамедлительно воспользовался. Просьбу его гном воспринял благосклонно, согласившись подвезти ренсийца и Ригура за весьма символическую плату. Правда и парни должны были кое-что для него сделать — купец возвращался из столицы Солигии с крупной суммой денег и хотел, чтобы молодые люди отвечали за безопасность обоза. Две боевые единицы в охране лишними не будут, а дороги по старому тракту всегда были опасными — сказывалось старое наследие Темного, чьими владениями когда-то были земли королевства. Гектор не раздумывая согласился, он в любом случае не намерен стоять в стороне, если будет грозить опасность и не сомневался, что солигийский принц рассудил бы также. Тепло попрощавшись и договорившись встретиться уже утром человек и гном разошлись по своим делам.
* * *
В потайной комнате трактира "Два топора" за крепким дубовым столом сидели два гнома — один помоложе, другой постарше, но одинаково рыжие. На столе в граненом хрустальном графине поблескивала родниковая вода из самых глубоких пещер Гномьих гор. Как хороший знаток вин Бравур никогда не пил в придорожных заведениях, знал что даже самое лучшее будет дрянью в сравнении с тем, что он предпочитал. Разве что в самом крайнем случае, как сегодня при разговоре с человеком. Налил в бокал воды, выпил и снова вперил тяжелый взгляд в понурившегося Ресто. Они действительно были родственниками, правда дальними, но это не мешало Бравуру считать его своим младшим братом, за которым нужен постоянный пригляд и которого у него никогда не было. Боги не дали родителям Бравура еще детей, а отец с матерью всегда хотели большую семью. Они с радостью приняли рано осиротевшего Ресто к себе и окружили заботой и любовью. Как ни странно, но это не вызвало детской ревности у Бравура, обладавшего дружелюбным и открытым нравом, и он также сердечно отнесся к новому члену семьи. Мальчики сдружились и стояли горой друг за друга, деля и радости, и горести, а также наказания за свои шалости. Вот из-за одной такой шалости четырехгодичной давности и особо крупной и приехал в Сухово Бравур, дабы как-то попытаться разгрести сложившуюся непростую ситуацию.
— Совет готов простить тебя, Ресто, — наконец нарушил давящую тишину старший. — И принять обратно при условии, что ты избавишься от своей... — Бравур замолчал, подбирая нужное слово. — Питомицы.
— Она моя дочь, — сквозь зубы процедил Ресто. — И я не сделал ничего такого, за что нужно прощать.
— Дочь значит, — со вздохом проговорил Бравур. — А то, что ты врага в свой дом привел, тебя не волнует?
— А каким может быть врагом ребенок нескольких месяцев от роду? Чем он может навредить? В чем его вина, только в том, что он другой расы? — подняв на брата потемневшие от ярости глаза спросил младший гном. — Тем более я понятия не имел, кто она, когда впервые увидел.
— Именно поэтому Совет и разрешает тебе вернуться, — спокойно, словно и не было этой вспышки, сказал Бравур. — Ты же уважаемый у нас гном, подмастерье последней ступени, почти мастер, да тебя на руках носить будут. Особенно после случившегося. Среди молодежи ты уже герой, а старшие позже признают. Может быть.
— А с ней что будет? — задал самый главный для него вопрос трактирщик.
— Да ничего с девчонкой не будет, — отмахнулся купец. — Завтра же пошлю весточку знакомому орку в столицу — он мигом ее на родину доставит со всеми предосторожностями. Никто ее не тронет, не беспокойся, знаешь ведь, как они к женщинам относятся.
Ресто знал, более того сам хотел так поступить, но что-то сдерживало бывшего подмастерье. И не только отцовская любовь и привязанность к своему дитя. Дочь с каждым днем становилась все агрессивнее и более неуправляемой, огрызалась на любое сказанное слово, целыми днями пропадала где-то, возвращаясь только поздним вечером. Ласковая и добрая, вежливая и тихая девушка, которую он растил втайне от всех семнадцать лет, исчезала на глазах, превращаясь в стервозную фурию. А привыкшие к послушанию со стороны своих женщин орки такого не потерпят. Они позволяли им многое, но и требовали также многого. Покладистость, но не покорность, вежливость, но не пресмыкание, умение ответить на любой удар, но и сила принять любое наказание — вот одни из требований орков к орчанкам. Женщины у них были не только хранительницами очага, в чьи обязанности входили ведение дома и воспитание детей, но и последним рубежом обороны. Каждая орчанка более или менее владела оружием. Хотя решения всегда принимали мужчины, и женщины не могли им перечить. Дерзкие и свободные с представителями других рас при своих орчанки становились милыми домашними мурлыкающими кошками. Дочь Ресто да недавнего времени подпадала под эту категорию, но сейчас...Сейчас девушку наверняка бы придушили (не будь она его дочерью — также бы поступил) на полпути к Орочьим землям и выбросили тело в море, чем довезли. Но скорее вся команда корабля на реях повесится из-за ее неуживчивого характера — всё же орки действительно трепетно относятся к слабому полу, а Эли к тому же была поразительно красива. Им легче руку себе отрубить, чем ударить женщину. Когда-то из-за этой черты характера клыкастые в свое время так и не смогли покорить Гномьи горы Тарна.
— Бравур, — после некоторого раздумья промолвил Ресто. — Честно говоря, я также хотел поступить, но Эли сама не хочет к своим. А насильно я ее на оркский корабль не отправлю.
— Как не хочет? — удивился Бравур. — Она их видела хоть?
— Да видела, — Ресто провел рукой по всколоченным медным волосам. — Но только они в трактир зайдут, так сразу или на кухню, или на улицу, или к себе в комнату. И носа не кажет, пока не уберутся восвояси. Два года уже так живем. Я ей устал объяснять, что бояться нечего, что нельзя от своих корней открещиваться, что я рядом не всегда буду. Видеть их не желает и все тут.
— А сами орки ее не чувствуют что ли? — продолжал спрашивать брат. — Родную кровь должны были учуять.
— Нет, — отрицательно покачал головой трактирщик. — За два года, что здесь живем, только те трое что-то заподозрили и то, сами не уверены были.
— Что за трое? — не понял Бравур. — Поясни, мне сейчас любая мелочь важна.
— Да были здесь недавно трое орков, останавливались на одну ночь, — начал объяснять Ресто. — Все на вид бывалые воины, у одного на правой щеке три шрама, как от когтей какого-то зверя. У каждого по серебряному медальону в виде головы волка. Они сразу что-то учуяли, в каждую мою служанку вглядывались, а потом вопросы задавать начали: нет ли в деревне необычных детей или девушек, сирот, а орки сюда не заезжали, никого с собой не забирали?
— А ты что? — Бравур испытующе смотрел на Ресто в ожидании продолжения.
— А что я? — взвился младший. — Я ничего не сказал про Эли, но и особо не скрывался. Орки похоже поняли, что я темню, но разбираться времени не было — уехали едва светать стало. Потом, через две недели я узнаю, что их отряд сгинул в Пустыни, а сегодня тот парень, с которым ты вино распивал, говорит, что ребята были из Черных Волков.
Гномы снова застыли в мрачном молчании.
— А с Эли в эти две недели ничего не происходило? — осторожно поинтересовался Бравур у брата.
Ресто только вздохнул.
— Ничего от тебя не утаишь, — он снова вздохнул. — Да, действительно непонятное что-то с ней творится. Как услышала про смерть тех орков, так как будто с цепи сорвалась — огрызается, убегает куда-то, меня не слушается, три дня назад чуть со служанками не подралась, еле успокоил. Может, кто из тех парней ей приглянулся, вот теперь переживает...
— Все может быть, — произнес старший, но думал он о другом. — Хотя вряд ли.
— Ну, других объяснений ее странному поведению у меня нет, — развел руками трактирщик. — Я грешным делом заподозрил не беременна ли она, но местный целитель сказал, что нет.
— Уж лучше бы была беременна, — наконец решившись, сказал Бравур. — Видел я сегодня твою девчонку и увиденное мне о-очень не понравилось.
— Что она натворила? — сердце Ресто ухнуло куда-то вниз.
— Людей она сегодня ограбила вместе с какими-то оборванцами, — говорил меж тем купец. — Я видел как она с двумя какими-то мужиками из заведения старого Стива выходила. Мой обоз как раз напротив его харчевни остановился. Зная какая у Стива собирается публика, отправил нескольких своих ребят за ними, двоих — следить за Эли, троих — изловить тех оборванцев. В приватной беседе с этими господами выяснил, что утром они двоих парней приезжих обчистили и хотели свалить в столицу.
— А девочка моя здесь при чем?
— А при том, братишка, что девочка твоя тех парней в темный переулок заманила, где ее подельники их оглушили и обобрали до нитки, — Бравур глотнул воды и продолжил. — Единственное, что твою дочь оправдывает, так то, что по пути в харчевню Стива Эли под каким-то предлогом отлучилась к вашему старосте и все ему рассказала. Добрята мужик понятливый, сразу организовал людей и на выходе из деревни ждал тех негодяев. Не дождался, правда, мои ребята за него всю работу сделали.
Плечи Ресто поникли. Не ожидал он от своей Эли такого.
— Но на этом проблемы только начинаются, — Бравуру было жаль старого друга, но брат должен был знать все. — Парень, с которым я сегодня пил, один из тех, кто попался на удочку Эли.
— Что?! — пораженно вскрикнул Ресто и вскочил. — Идиотка! Как она могла?
Удивленный такой реакцией Бравур тоже встал. Лицо младшего исказилось в такой гримасе отчаяния, что тот испугался.
— Да не беспокойся ты так! — затараторил старший брат, наливая воды в бокал Ресто. — Ну, ошиблась девочка, так ведь мы в ее годы себя еще хуже вели! Ну, подумаешь, ограбила каких-то простофиль из столицы, так мы им в десять раз больше дадим, они и отстанут! Да и парень этот чернявый вроде нормальный, бучу гнать не будет! А если будет, так у меня с собой десяток гномов с собой, если надо в землю укатаем и никто о нем даже не вспомнит. И попутчика его тоже. Всех лично укатаю, кто на мою племяшку косо взглянет и не посмотрю благородный или нет. А от тюрьмы род отмажет. И меня, и тебя. На-ка глотни водицы!
— Сядь, — резко бросил Бравуру Ресто. — И воды мне не нужно. Я не из-за этого беспокоюсь.
— А из-за чего? — поставив бокал на стол и вернувшись на свое место спросил старший гном. — Из-за мальца, что ли? Как там его, Гектора? Знаешь его?
— Знаю, — Ресто тоже сел, все же выпил родниковой воды и немного пришел в себя. — Встречались два года назад в Солии. Он тогда при мне два десятка человек прирезал как свиней. Первоклассный убийца и воин из Ренса. И хоть по тем людям давно веревка плакала, все равно было страшно. Он их убивал с таким каменным лицом, безжалостно и жестоко, что до сих пор в холодном поту от кошмаров просыпаюсь. Меня он не заметил только потому, что я перед его приходом пьяным под лавку упал. Очнулся от криков и запаха крови, открыл глаза, а на меня хозяин гостиницы, где все происходило, мертвым взглядом таращится, горло перерезано, живот распорот, кровью все заляпано. От страха протрезвел сразу и язык отнялся — это и спасло, убийца меня не заметил. Убив всех мужчин, он исчез. Потом выяснилось, что в гостинице было сборище главарей местных банд, они безвременную кончину одного из своих то ли поминали, то ли отмечали... Потому и не пришел никто им на помощь, думали бандиты между собой драку затеяли. Охрана тоже не вмешивалась — не в первый раз там такое бывало, а служанок и кухарку убийца запер наверху.
Ресто замолчал, заново переживая события той ночи.
— Меня нашла стража, — гном грустно улыбнулся. — Стражники притащили в городскую тюрьму вместе с лавкой, с которой я никак не мог расстаться, немого. Правда, очутившись за решеткой до выяснения обстоятельств быстро пришел в себя. И перед королевским дознавателем предстал уже более или менее вменяемым. Рассказал все как на духу, только про себя умолчал. Дознаватель оказался нормальным парнем — допытываться не стал, спросил только о событиях той ночи и отпустил с миром.
Говоря о королевском дознавателе голос трактирщика, до того безжизненный и бесстрастный, потеплел.
— Он был из наших, — пояснил он, заметив вопросительный взгляд старшего брата. — Гномьей крови в нем было мало, но тем не менее чувствовалась, и о метке он тоже знал. — Ресто непроизвольно потер предплечье правой руки, где было небольшое клеймо в виде перевернутого молота, скрытое длинным рукавом рубахи. — В гостинице стражники мне когда наручники надевали, закатали рукава по локоть — он и увидел. А когда мне вещи вернули (в том числе и лавку), нашел в кармане своей куртки кошель с тридцатью золотыми и запиской "Гном гнома в беде не бросает". В тот же день забрал Эли из приюта Святой Лоритты и уехал из Солии. На те деньги трактир открыл, в котором мы сейчас сидим и разговариваем.
— Теперь понимаешь почему я так всполошился? — вопросом закончил свой рассказ Ресто.
— Нет, — спокойно ответил Бравур. — Не понимаю.
— Он же убийца! — воскликнул младший брат. — Думаешь, этот Гектор удовлетворится одними извинениями?
— Одними извинения нет, а вот извинениями, подкрепленными полновесным золотом вполне, — Бравур был невозмутим.
На такое безразличное отношение к своим словам и рассказу Ресто разразился безобразной площадной нецензурной бранью, чего себе никогда не позволял в присутствии других. Когда поток ругательств закончился и Ресто, окончательно выдохшись, упал на стул, до того безмятежно наблюдавший за ним Бравур наконец соизволил сжалиться над младшим.
— Во-первых, слышал я про резню в гостинице "У донны Розы", — Бравур поудобнее устроился на стуле. — Так вот, этот парень богоугодное дело совершил — те люди, ты сам это признал, были отпетыми мерзавцами. Во-вторых, он искусный убийца. Замечательно! Дороги в графство Грант и Пустынь всегда были небезопасными и еще один воин лишним никогда не будет. В-третьих, Гектор парень нормальный — я его намеренно спровоцировал, нарочно затеял потасовку, оскорбил, а он ответил только одним ударом да еще и выпить со мной согласился в качестве извинений. Подозреваю, что с меня и извинений было бы достаточно. В-четвертых, он явно из благородных — манеры не спрячешь под лохмотьями, да и шпага это подтверждающая имеется.
— Видел я этих "благородных", — презрительно произнес Ресто. — Нажираются как свиньи и под столами также валяются, ничего хорошего за четыре года на поверхности от них не видел. А этот еще и трактирщика на тот свет отправил. Кто знает, что твой Гектор, когда узнает чья дочь Эли, не пришьет меня и её? И тебя как родича, чтобы не болтал? Как раз за нанесенное ему оскорбление? Он ведь меня о ней спрашивал и обязательно узнает, если додумается расспросить местных — Эли девушка заметная.
