Книга 1

— Рад тебя видеть. — возвращаю я оружие.

— Знаешь, я замучалась за тобой бегать. — ложится рука мне на плечо.

— У меня есть оправдание.

— У тебя всегда есть оправдание.

Это она верно подметила.

— Может мне обнять тебя и расцеловать, а то сдаётся, не слишком ты поверила мне, что я рад видеть тебя вновь? — предложил я, раздумывая стоит ли повернуться к Безымянке лицом.

— Ты взрослый мальчик и мог бы себе позволить намного больше, чем просто обнять и расцеловать.

Издевается.

— Я взрослый мальчик, как раз поэтому и не позволю себе больше. Ну разве что ты сама попросишь. — не остаюсь я в долгу.

— Открою тебе страшную тайну: ты не такой уж незаменимый, если что я и без тебя отлично справляюсь. А вот ты, как я погляжу, не очень.

— Вот найду себе девушку, и ты до конца своих дней сама справляться будешь. — пригрозил я пальцем.

Это я зря. Похоже, за время нашей разлуки характер у Безымянки стал более игривый, поэтому она схватила палец и дёрнула его вниз. Не то чтобы больно, но неожиданно.

— Смотрю, за время разлуки ты стала куда более дружелюбна. Может быть в таком случае наконец расскажешь, кто ты есть такая?

— Дура я, раз связалась с мальчишкой вроде тебя. Ду-ра. — последовал незамедлительный ответ.

Мне бы обидеться или хотя бы расстроиться, да не получается: уж очень приятно вновь ощутить, что я не один.

— Ты лучше скажи, что влюблённая в меня по уши дура. — всё также стоя к Безымянке спиной, уточнил я.

— Много о себе думаешь. — фыркнула она.

— Ну не скажи — только девушка, влекомая любовью, смогла бы пройти через множество миров и наконец отыскать меня. — воздев руки вверх торжественно сообщил я.

— А может быть это материнский инстинкт, а не влюблённость?

Просто в самое сердце.

Если посмотреть на наши отношения под этим углом, то хотя бы одна вещь точно будет свидетельствовать как раз именно в пользу этой версии: способность Безымянки. Она ведь не раз и не два протягивала мне флягу с водой или краюху хлеба, когда я уже был готов умереть от голода, или тот же плазмоган или клинок, когда без них мне было не выжить. Чем это отличается от поведения матери, которая приглядывает за своим ребёнком, играющим на улице, и вмешивается в игру только когда ребёнок может навредить самому себе?

Грубо сыграла Безымянка, грубо, но надо признать — оригинально.

И мне даже не нужно оборачиваться, чтобы увидеть торжественную улыбку на её лице и слегка приподнятую левую бровь, как бы говорящую:

— Ну что ты теперь скажешь, мальчик мой?

Мне бы промолчать, да ответ сам собой вырвался:

— Вынужден признать твою правоту. Материнский инстинкт тебе по возрасту больше подходит.

Тишина.

Зря, наверное, я это сказал.

Надо бы извиниться.

Вот только извиниться я не успел.

— А раньше тебя всё устраивало. — пихнула кулаком меня в спину Безымянка. — Нашёл, значит, себе кого-то, пока меня не было рядом? Знаю я тебя, ты и при мне не одну юбку пропустить не мог, а без меня...

— Да кого я найти мог?! — возмутился я. — Ты посмотри на меня — где я и где искать?

И про себя добавил:

— Гарпия не в счёт, ведь она ж как бы и не живая вовсе.

— Какая ещё гарпия?! — взревела у моего уха Безымянка.

Она же мысли читает.

Совсем из головы вылетело.

— Какая ещё гарпия, я тебя спрашиваю?!

— Мёртвая. — не нашлось у меня лучшего ответа.

— То есть как мёртвая?

— Ну как и все.

— Что?! Ты мёртвую гарпию... Господи... вот не думала я, что после того как ты пожарил на костре ангела, ты можешь меня чем-то удивить...

Вот же ш... и ангела этого она опять вспомнила.

Я ведь уже давно признал, что поступил тогда не очень красиво. Зачем же опять меня за это шпынять?

— Да она ж как живая была...

— Не хочу даже слышать. — оборвала меня Безымянка.

Да, сглупил.

Не с того начал. Надо было на Гнев этот, всё валить, мол, совсем дурной был, ничего не соображал. Тем более так оно и было.

По своей воле я бы чёрта с два пошёл рубить гарпий. Было бы у меня их шесть, а не одна. Гарем, считай. Всегда мечтал о гареме...

— О гареме он мечтал. — прилетел мне подзатыльник, от которого у меня щёлкнули зубы. — А ну давай, выкладывай что ты ещё успел натворить пока меня рядом не было.

— Читать чужие мысли неприлично. — попробовал я напомнить Безымянке старую истину, которую та, видимо, успела подзабыть за время нашей разлуки.

— Не желаю слышать о приличии от человека, который спал с мёртвой гарпией!

И не поспоришь ведь, а хочется. Ой как хочется, чтобы последнее слово за мной осталось.

Но да ладно, надо уметь проигрывать:

— Начинать с самого начала, как я тебя с обрыва столкнул?

— Прояви хоть крохи уважения ко мне. — опирается она на мою спину. — Я по следу твоему пришла, так что в общих чертах представляю, что ты натворил. Каяться можешь начинать с того момента как заглянул в тот мирок, из которого ты только что сбежал. Там я, чую, каша заваривает нешуточная, но это как обычно, ты ж не можешь и дня прожить чтобы во что-нибудь не вляпаться.

Деловой подход, хоть и немного оскорбительный.

Но что тут поделать? Безымянка в общем-то права.

— И не думай, что гарпию я тебе простила. О ней мы позже поговорим, когда я убежусь, что мы выбрались из очередной передряги, организованной тобой.

— Да кто бы сомневался. — буркнул я себе под нос, понимая, что Безымянка и так, и так прочитает эту простую мысль.

Слушательница из Безымянки преотличная. Была раньше. Теперь же, слушая мой рассказ, она постоянно находила место, где можно вставить замечание или презрительно фыркнуть.

— Резюмирую. Ты, мальчик мой, благодаря своей неимоверной удаче, оказался в мире, заваленном островами, которые вне всякого сомнения создали последователи Святого Марка, как раз в период сбора урожая, организованного теми, кто пошёл за Святым Ботульфом.

— Где-то так. — согласился я, доставая упаковку замазки.

Так и знал, что когда-то да и пригодится.

— Это ещё что за дрянь? — тут же послышалось из-за спины.

— Энергетический батончик. Сильно просроченный, поэтому по вкусу и констинтенции ближе к дорожной грязи, но ничего, вполне съёдобный.

— Господи, а у меня попросить еды недосуг было?

— Да нормальная это еда. — отмахнулся я, откусывая четверть батончика. — По крайне мере не хуже тех чёрствых краюх, которые ты добываешь.

Грубова-то вышло. Те краюхи вообще-то мне жизнь спасали.

Опять глупость сказал, но ничего, сейчас Безымянка мне укажет на недопустимость подобного отношения:

— Чёрствых краюх?.. — ожидаемо фыркнула она, после чего продолжила не так, как я рассчитывал, — ну как знаешь, а я, пожалуй, перекушу.

До меня не сразу даже дошла странность произнёсённой Безымянкой фразы, а когда дошла, я от неожиданности даже обернулся:

— Ты ж вроде не нуждалась в еде.

Вид Безымянки, жующей бутерброд, говорил об обратном.

Вид Безымянки... как же давно я её не видел... да и что я тогда успел разглядеть: она ж вся в крови была...

Голубоглаза, но это я и до этого знал. Золотые волосы острижены коротко, по-мальчишечьи — раньше вроде бы они спускались ниже плеч, но я могу и ошибаться. Лицо можно сказать милое, но большинству людей вряд ли пришёлся бы по вкусу шрамы на левой его половине. Шрамы на лице был неединственными: они покрывали также и шею Безымянки, уходя под воротник рубахи, выныривая лишь на тыльной стороне левой ладони.

И, похоже, именно меня стоит винить за испорченную красоту: тогда, на Расте именно я взялся отделял Легион, составляющий суть Безымянки от тела, и именно из-за меня горели мы потом вместе.

Или я опять всё усложняю?

Заклинание из сферы Огня вполне могло сотворить подобное. Предположим, угодило оно ей в бок, но было погашено в первые же мгновения после попадания, сразу после того как расплескалось. Оттого и имеем такую картину повреждений.

Да и вообще вон, сколько на ней висит разных склянок: весь пояс забит бутылочками с содержимым разных цветом, в огромной сумке на боку тоже бутылочки. Может эти шрамы — результат неудачного эксперимента с кислотой или ещё чем едким?

Может, только спрашивать об это по крайней мере невежливо — захочет сама расскажет.

— Даже и не знаю, мальчик мой, что ты такого сделать должен, чтобы я тебе это рассказала. — улыбнулась Безымянка, ничуть не стыдясь того, что вновь читала мои мысли. — Хотя нет, пожалуй, знаю. Только боюсь, что ты вряд ли будешь в восторге от пригоревшего блюда.

Пригоревшего... специально ведь сказала — вон как сияют её глаза.

— Да ладно тебе, — махнул я рукой, — всего лишь слегка подрумянулось то блюдо с одного бока, главное что внутри оно полно люблю.

— Ах, как хочется поверить в искренность твоих слов, да только ты забыл, что я-то знаю: ты подобные глупости говоришь всем встречным девушкам, женщинам, и даже старух не гнушаешься смущать своими речами.

— Да какая же ты старуха? — неудержался я. — Ты просто дама в возрасте.

— Дама в возрасте... — вздохнула Безымянка, смеривая меня взглядом. — Похоже, придётся тебя, мальчик мой, поучить хорошим манерам, а то боюсь: увидит мадам Жоржет такое вот отношение к прекрасному полу и вышвырнет на улицу не только тебя, но и меня. А я уж очень привыкла к комфортной жизни под крышей.

Мадам Жоржет?..

— Тебе она понравятся. — многообещающе подмигнула Безымянка. — Это я тебе, мальчик мой, гарантирую.

— А я ей? — сразу понял я в чём подвох.

— Ну убить она тебя не должна, если ты об этом спрашиваешь. — откусила она бутерброд и лишь после того как пережевала и проглотила кусок продолжила. — Но бит ты будешь точно. И вполне возможно не раз.

— Отличная новость. — с воодушевлением воскликнул я. — Ещё подобные будут? А то день уже скоро кончается, а я всё ещё жив.

День-то действительно задался весёлый. Давно уже таких не было. И хотелось бы надеяться, что долго ещё не будет.

Межреальность. Год 2431 после Падения Небес.

— И как ты с такой удачей сумел дожить до своих лет? — глядя на приближающуюся стаю гарпий, произнесла Безымянка.

Прорыв Пустоты, организованный мной недавно, вернул к жизни гарпий, в смерти которых я был более чем уверен.

— Ещё бы ты не был уверен, ты ж, мальчик мой, их сам всех и убил. — не могла не вставить Безымянка.

— Не всех.

— Верно подметил. — ехидно кивнула она. — И, боюсь, у той, с которой ты спал, больше всего претензий. Это я тебе как женщина говорю.

— Да это я и без тебя, как женщины, понял, раз они за мной рванули, а не принялись за людей начала-и-конца.

Я немного зол. В основном на себя.

Всё ведь лежало на поверхности. Это ж как два и два сложить.

С одной стороны мы имеем гарпий, которые как бы умерли после того как приток Пустоты к ним прекратился, а с другой стороны мы имеем организованный мной прорыв Пустоты. И тут уж без разницы: порубил я гарпий или так и оставил бы их тогда без нанесения гарантированно смертельных ран, ведь при наличии достаточной подпитки гарпии, как и прочие создания несущие в себе частицы Пустоты, в какой-то степени выпадают из непрерывного потока времени реальности, приближаясь по своим характеристикам к демонам, тем самым получая способность восстановить себя практически после любого повреждения, не за счёт банальной регенерации, а за счёт возвращения себя в то состояние, которое предшествовало повреждению или ещё более раннем, если будет такое желание.

Вот и получается, что не нужно быть гением, чтобы при сложении двух и двух получить четыре.

Я не получил четыре. Но не потому, что дурак, а потому что не складывал два и два.

Шесть женщин, чей боевой потенциал опасно близок к демонам, считающих что я, заглушив генераторы, убил их детей.

А ведь совсем недавно у них не было цели, кроме как прервать наконец-то своё существование.

— Знаешь, мальчик мой, как бы я не хотела поглядеть на то, что эти гарпии с тобой сотворят, но всё же тебе придётся прямо сейчас от них всех избавиться. — упирается рукоять пистолета мне в ладонь.

Невзрачный чёрный кусок метала. Рукоять изрядно меньше той, которую можно охарактеризовать, как в принципе удобную. Небольшой, продолговатый прямоугольник затвора, без каких-либо выступающих деталей, имеет с одной стороны отверстие дула, а с другой, на том месте, где должен быть курок, слабо светящееся крест из пяти элементов: четырёх палочек вокруг жирной точки. Одна из палочек светится ярче других. Спасибо, конечно, но я и так знал, что остался только последний выстрел.

Электронно-лучевой эмиттер. Редкое оружие. Я бы даже сказал легендарное, если, конечно, вспомнить хотя бы половину историй об одном парне, который носил такой же пистолет. Или этот же?

— Давай мы позже будем выяснять — чей это пистолет. — предложила Безымянка. — У нас пока хватает более насущных проблем.

— Ты о гарпиях что ли? — легкомысленно повернул я дуло в сторону приближающейся стаи. — Да сделаю я им новых детей, и отстанут они от нас. Подождать, конечно, придётся. Их ведь вон сколько, а я один.

Ну или сторгуюсь с демонами, чтобы они вернули детей. В любом случае, сперва хотя бы попробовать поговорить надо.

— Слушай, шутник, я понимаю, что тебе-то в общем без разницы убьют они тебя или нет, ведь как я поняла, ты уже за время странствий пообвыкся умирать, но мне вот очень не нравится умирать. — скрестив руки на груди, проговорила Безымянка.

— Но не убивать же их. — промямлил я, прекрасно понимая как глупо это звучит.

— Точно, пусть они лучше сначала тебя убьют, а потом меня. Я-то всю жизнь мечтала быть растерзанной твоими любовницами. И не надо говорить, мы в отличие от них после смерти вновь встанем: я не собираюсь умирать. Точка.

Слова полностью соотносятся с тем, что я вижу, а я смотрю на Безымянку и понимаю: не собирается она умирать и если надо, то и меня, и гарпий этих убьёт.

Странно, тогда у обрыва она была так беспомощна, даже мила, а теперь...

— Мила... — хмыкнула Безымянка. — Похоже у нас разные воспоминания о том обрыве. Я вот помню, что если и могла ходить без посторонней помощи, то только под себя. Да и кровь, которой я была измазана, прибавляла моей горелой мордашке прелести.

Да, вид тогда у неё был ещё тот. Я ведь даже грешным делом подумал: не будет ли милосерднее добить её, чтобы не мучилась.

Но всё же она была мила, безуспешно пытаясь скрыть своё плачевное состояние.

— Господи, и это Убийца Ста Миллионов, обрушивший Небеса? — взялась за голову Безымянка.

Я же вместо ответа поглядел в сторону гарпий.

Минуты полторы, может две, и мы окажемся в зоне поражения их заклинаний.

— Не сможешь договориться миром — вали их. — скорее приказала, чем посоветовала Безымянка. — И считай это актом милосердия: я не умею убивать быстро и безболезненно.

— Ты главное не лезь в драку до тех пор пока я жив. — попросил я, направляясь на встречу стае.

Далеко я, конечно, не успею отойти от Безымянки, но хватить должно и ста метров.