| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Авантюрист по натуре; порой хладнокровный и расчетливый, но чаще капризный и нелогичный в поступках. У него нет других интересов, кроме собственных амбиций и личной выгоды.
Оба, перешедших в состав ВМС Эгваль, авианосца были, как должно, переименованы. "Арнольд Сагель" получил патриотическое имя "Эгваль", а "Габриэль Кон" решением адмирала стал называться "Священный ветер", что совершенно непонятно и не несет в себе идейной нагрузки. В дальнейшем "Эгваль" был поставлен на прикол в порту Норденка. Ныне часть его помещений сдана в аренду гей-клубу "Серафим", и прочим заведениям развлекательного характера.
Когда адмирала Геллу спросили, не кощунство ли... на борту корабля, носящего дорогое всем нам имя великой страны, он с гнусной улыбкой ответил, что деньги не пахнут. И что он не видит в данном случае противоречий между названием и содержанием...
Фобии и странности. Не отмечено, хотя... Вот она — зависть отражения к своему оригиналу!
Никогда не высказывался он на эту тему вслух, но подчиненные заметили, что новоиспеченному адмиралу крайне неприятны упоминания об одном историческом персонаже. Том самом, чьим именем раньше назывался авианосец, превращенный ныне Геллой в доходное заведение. Том самом, не поддельном, не липовом, не киношном адмирале, которого Гелла натужно изобразил в прославившем его и Нину Вандерхузе фильме. А настоящем — герое и легенде Острова. Никогда больше Андрос Гелла не пересматривал знаменитого фильма со своим участием. А уж портреты настоящего Арнольда Сагеля... на дух не переносил.
Замигал сигнал на телефоне — охрана Дома Власти справлялась у Координатора, надолго ли он задержится. Понятное дело, четыре часа ночи. Мало ли что... вдруг плохо стало человеку на почве трудов во благо Отечества?
— Я еще работаю, — отозвался Гери.
Доверенного депутата Мадариана разбудил настойчивый дверной звонок. Вздрогнув и судорожно охнув, он сел на постели. Жена сонно чмокнула губами и перевернулась на другой бок... А ее заспанный супруг, сунув ноги в тапочки, кряхтя, поднялся и пошел открывать. Вряд ли это полиция или налоговые инспектора. Те работают не так шумно.
— Господин Мадариан! Срочно... — послышался из-за двери знакомый голос курьера.
Вот простофиля, мог бы по фону звякнуть, а не мчаться что есть мочи. Э-э, значит что-то не только срочное, но и секретное.
Не одному ему в эту ночь не дали выспаться.
— Господин адмирал, в зале заседаний Конгресса присутствует пятьдесят доверенных депутатов, еще четверо позвонили, что вот-вот прибудут...
— Достаточно, — кивнул Гелла. — Конституционный кворум есть.
Довольный спикер привычно погладил усы и воззрился на адмирала в ожидании указаний. Гелла с трудом подавил зевок.
— Начнем, пожалуй...
С трибуны, перед практически пустым залом, он зачитал постановление Конгресса. Ввиду сложной обстановки... в целях мобилизации... для укрепления и усиления... предоставить адмиралу Андросу Гелле чрезвычайные полномочия по управлению страной. С передачей ему также функций Координатора Эйкумены и директора Объединенных стратегических служб. А нынешнего директора ОСС Гери Ромма уволить к оной матери и предать суду... незачем утомлять вас перечислением его грехов...
В адмиральском мундире, при всех регалиях, Гелла закончил читать и приосанился. Спикер понял это, как сигнал к началу голосования. Махнул рукой.
— Пошел!
Доверенные депутаты рысью побежали по проходам между рядами пустующих кресел. Вставить электронную карточку в прорезь считывающего аппарата, подождать, пока загорится сигнальная лампочка и нажать кнопку "За". Прыжок к следующему креслу и процесс повторяется с карточкой другого депутата, отсутствующего телом, но присутствующего своей голосующей душой в святая святых Эгваль. Народный Конгресс — средоточие демократии. Молодые и наиболее резвые "додики" успевали проголосовать за девятерых коллег. Кто постарше, посолиднее, те ограничивались пятью-шестью голосованиями.
На огромном, во всю стену, табло вспыхнули цифры.
Присутствуют: 399 (столько всего карточек для голосования на руках у доверенных лиц).
За: 372.
Против: 0.
Не голосовали: 27.
— В такую рань, да на голодный желудок... Маловато резвости. Сойдет. Оформляйте протокол, а я вас покину. Надо ж вытащить из постели этого... Охрана, за мной.
— Я еще не ложился, адмирал...
Гери Ромм, с темным от бессонной ночи лицом, стоял в широких дверях, мимо него поспешно входили в зал заседаний вооруженные бойцы ОСС.
— Уже проголосовали. Молодцы.
В зале раздавался только его голос, а когда Гери умолк, воцарилась полная тишина. Ее нарушило шарканье шагов; подталкиваемый дулом автомата в спину, спикер Конгресса протянул Гери текст только что утвержденного документа.
— Идея мне нравится, — на скулах Гери играли желваки. — Очень нравится. С ма-а-аленькой поправкой. Поменяем местами фамилии Гелла и Ромм. Для соблюдения демократической процедуры... придется переголосовать. Мешкать не советую, мои сотрудники тоже голодные, оттого злые.
Новый результат вышел единогласным. В этот день был установлен феноменальный рекорд: одиннадцать голосований за тридцать секунд. Достижение принадлежало депутату Мадариану.
— Вот теперь лепите протокол, а я вас покину, — Гери издевательски улыбнулся. Надо еще доставить в тюрьму этого...
На онемевшего Геллу стали надевать наручники, но Гери отрицательно качнул головой, погодите мол. Ему подали предмет, похожий на небольшой, пузатый саквояж. Гери ловко открыл его, внутри обнаружилась некая сложная аппаратура.
— Закатайте левый рукав, адмирал, будьте любезны. И, руку — сюда!
Гери смертельно хотелось спать, но он заставил себя выдержать еще немного. Пока прибор не согласует свои данные с показаниями биобраслета Геллы. Это — не модные часы у него на запястье, вернее, не только часы. Кодированный сигнал сообщает охране адмирала, что шеф, отбывший на чрезвычайное заседание Конгресса, чрезвычайно взволнован, вспотел, пульс у него частит... Ничего, сейчас все войдет в норму.
Гери расстегнул и снял биобраслет адмирала. Крошечный светящийся глазок на нем погас. Выключено. Вместо биобраслета сигнал подает блок-имитатор. Пульс якобы выравнивается, человек поволновался и успокоился. Все хорошо. Потейте дальше, адмирал. Никого это уже не волнует.
— Увести. — Гери мотнул головой, говорить не было сил. Одержана тяжелая, но важная победа.
— Я иду отдыхать. Вызвать депутатов, голосовать будут живьем, с этим доверительским жульничеством пора кончать. Разбудить меня, когда все соберутся.
То есть, ближе к вечеру. Успеет выспаться.
— Всё. Исполняйте.
— ...Покончили с эпохой произвола и насилия! Я подписал указ о предоставлении Суору широкой автономии, а также о создании государственной комиссии по расследованию деятельности адмирала Геллы!
Гери Ромм отлично смотрелся на трибуне Конгресса. Большое, низко стоящее над городом солнце заглядывало в широкие окна переполненного зала. Скоро включится верхнее освещение, но пока в огненных лучах закатного светила лицо Гери было лицом пророка. Над миром и городом летели пламенные слова. О допуске прессы на историческое собрание он позаботился заранее. Растрезвонят по всей Эгваль, как пить дать.
В зале стоял легкий гул, уж очень свежо и необычно выглядело происходящее, депутаты делились впечатлениями. Но ничто не могло заглушить усиленной динамиками речи нового национального лидера.
— Отныне единые в своих целях, армия и силы безопасности, как два крыла (Гери распростер руки) понесут нашу страну к славе и...
Страшный грохот оборвал блистательное выступление. В стене зала, в проеме между окнами внезапно образовалась дыра с рваными краями, из которых торчали скрученные и разорванные прутья арматуры. Брызнуло в стороны бетонное крошево. Противоположную стену постигла та же участь, но разрушения оказались куда серьезнее.
Большая люстра под потолком, только-только начавшая медленно разгораться, сильно раскачивалась, от чего по залу заметались зловещие тени.
— А-а-а!! — среди общего гвалта и неразберихи кто-то истошно и пронзительно завопил. Депутат Мадариан, в котором ужас и праздное любопытство немыслимым образом переплелись между собой, выглядывал в пробитую в стене дыру. Окна для наблюдений стали бесполезны, небьющиеся стекла в них покрылись густой сетью мелких трещин.
— А-а! Танки! Спасайтесь!!
Игрушечные с высоты двадцати этажей, с высоко поднятыми дульцами, выстроившиеся в ряд зеленые коробочки раз за разом вспыхивали искорками выстрелов.
Еще один учебный снаряд — стальная болванка без взрывчатки, пронзила наружную стену зала, пронеслась невидимая и стремительная над головами обезумевших народных избранников; и, пробив противоположную стену, продолжила разрушительную работу в коридорах Дома власти. Бог весть, что там творилось, громкие вопли неслись и оттуда.
Дико качающаяся люстра, наконец не выдержала, и обрушилась хрустальной перевернутой пирамидой на головы несчастных депутатов. Бремя служения народу бывает очень тяжелым.
Все это время никто не видел Гери Ромма. Ни чем занимался в минуты общей паники и растерянности, ни куда делся. Служба в ОСС воспитывает в человеке способность быстро ориентироваться в чрезвычайных ситуациях. Юркнув в первые же секунды под прикрытие трибуны, Гери на четвереньках, резво и споро, через служебный выход покинул проблемное помещение.
Затем, вскочив на ноги, стремглав кинулся в свой кабинет, экран видео уже полнился тревожными сообщениями агентов.
Преступного адмирала до кутузки не довезли. Непостижимым образом он испарился из запертого и тщательно охраняемого тюремного броневика.
Гери скрипнул зубами. Знаем мы эти чудеса. Кто из людей ОСС куплен военными, разбираться будем потом. Переиграл, сволочь! Ах, переиграл!
Поспешно сбросил такой красивый, прекрасно сидящий на нем костюм. Облачился в мешковатые шорты и цветастую, с глупым рисунком майку. На ноги натянул кроссовки. Попрыгал на месте. Хорошо. Он в прекрасной физической форме.
Несколько этажей Дома власти горели. В сумерках, опускавшихся на столицу, это выглядело зловеще-красиво. Толпа зевак глазела на зрелище; среди них спортивно одетый долговязый молодой человек на мопеде. Криво усмехнулся, поиграл желваками на скулах, и укатил прочь.
— Какой кретин стрелял боевыми? — спросил Гелла у адъютанта.
— Никак нет. Депутаты жгут компромат. Вот и устроили пожар, неумехи.
— Ясно. Как начнут разбегаться, вылавливайте. Устроим процесс над взяточниками и казнокрадами. Кто сдаст остальных — освобождается от ответственности.
— Так точно. Один уже есть — депутат Мадариан.
Гелла откинулся на спинку стула, мундир давно снял, рубаха расстегнута до пупа, ни к чему парится. Власть над людьми не модными костюмчиками покупается. Длинные ноги вытянул, положил на стол. Пусть отдыхают. Руки скрестил на груди. Сквозь полупрозрачный рукав рубахи из шелка-паутинки тускло просвечивал опоясывающий левое предплечье адмирала биобраслет.
— Да! — вспомнил Гелла. — Сообщи генералу Корману: усилить наступление на Суор. Осталось немного: додавить этого гаденыша Боргезе. Достал он меня. Ловили, поймали, ан нет — выскользнул, как кусочек дерьма между пальцами.
Адъютанта позабавило, что шеф, недавно лихо сбежавший из-под ареста, не ценит аналогичный подвиг, совершенный другим. Но вида он не подал.
— Кстати, господин адмирал! Нынче в Суоре "повелителя драконов" упоминают не иначе, как вместе со спутницей. Подругой его погибшей жены. Личность — устанавливаем.
— Понятно. Быстро утешился. Поменял, как перчатки.
В голосе адмирала проскользнула нотка непонятной злобы.
— А Корману скажи: из кожи вон пусть не лезет.
— Э-э?
— Лишние потери мне не нужны. Не выйдет взять сладкую парочку живьем.... Ну и не надо.
4. ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
Над вышедшей из пределов рекой плыли сизые клочья тумана. Высокие стволы горий торчали прямо из воды. Старый берег исчез, поглощенный паводком, а новый, поросший гориевым лесом, был труден для причаливания. Сквозь туман на речной глади смутно проглядывала неподвижная громада грузовоза. Между ним и берегом сновали две "водомерки" — корабли на воздушной подушке. Они поочередно отцепляли от грузовоза составлявшие его тушу контейнеры. На берегу полуголые молодые люди открывали их и извлекали на свет божий драгоценное содержимое. Автоматические карабины "Крамер-2". И ящики с патронами.
Десятки. Сотни. Тысячи единиц самого надежного и простого в обращении оружия. Снобы считали его устаревшим, но уже больше полувека оно безотказно служило бойцам в любых краях Мира. И слава его конструктора затмевала достижения современных оружейников.
Очередной опорожненный контейнер закрыли и подошедшая "водомерка" взяла его на буксир. А Нойс вперилась взглядом в толстяка на палубе маленького, юркого корабля.
— Гус?! Почему вы здесь? А как же ваша харчевня? Оставили второго Николая присматривать за ней?
Гус, не узнавая ее, приложил ладонь к уху.
— Миз бывали у нас?
— Да. Вы рассказывали о Хозяйке, пока ваш помощник готовил кушанья.
— Лейтенант со мной.
— Почему вы здесь? — не унималась Нойс. — Зачем бросили все? Вы — не одиночки без роду и племени, у вас налаженная жизнь, друзья, близкие...
— Есть такая вещь, как присяга, миз...
— Чушь! Бред собачий! Хозяйка освободила воинов от присяги! Не тратьте время, силы и саму жизнь на служение призракам!
— Миз... Мы давали присягу не ей. А земле, где родились. Если Суор проиграет — Остров падет во второй раз.
Двигатель "водомерка" пронзительно взвыл и она стала быстро удаляться, унося в туман собеседника Нойс.
— Вы как будто потрясены? — сказал Дан, полулежа на носилках, которые держали четверо крепких молодых парней. Последний переход дался ему тяжело и больная нога совсем отказывалась служить. Положение унизительное, но ничего не попишешь.
— Нет, — солгала Нойс.
— А я еще не спросил, откуда у вас... миллион золотом? Учтите: ни в чем не подозреваю; вы потратились на благое дело.
— Это — деньги Лоры...
Повисло молчание. Дан изо всех сил старался не выказать слабости. Его девочка погибла ужасной смертью, при не ясных обстоятельствах... Атолл Марион с той поры не отвечает на вызовы.
Лора... Пусть это оружие ляжет в крепкие руки молодых бойцов. Пусть они идут в бой без страха и сомнения. Пусть отомстят за тебя.
Грузовоз и сопровождавшие его "водомерки" ушли, растаяв в пасмурной дали... Носилки со смущенным и беспомощным Даном поместили под наскоро сооруженный из веток и широких, плоских листьев навес. А Нойс обратилась бойцам:
— Вашего командира и вождя мучают раны, ему тяжело говорить. Я — его язык, его голос. Слушайте меня, люди!..
И ее слушали. Она говорила просто и понятно. Люди делятся на плохих и хороших. Хорошие люди работают и они бедны. Плохие — богаты и бездельничают, а от безделья мучают хороших.
— Боец Ао! Ты работал на помещика. Хорошо ли помещик обращался с тобой?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
