Я не стал влезать в это дело. Мужики двигаются в правильном направлении и им можно пожелать только успеха. Сейчас конец 34-го года, пусть уйдёт год на разработку и испытания танка, плюс зазор на освоение в серии. Получается, что с 36-го в войска пойдут средние танки, приблизительно равные тем, что были у нас в 41-м году моей прошлой жизни. Будет время выявить все детские болезни и освоить технику в войсках. И "ушатать" машины до полного исчерпания ресурса времени не так уж и много, хотя, дурацкое дело не хитрое. В целом, очень и очень хорошо.
Недавно я из тех же соображений облегчил своё КБ на группу вольняшек-артиллеристов, попросив Меркулова выделить их в отдельное бюро и пристроить на какой-нибудь мало-мальски приспособленный завод. Заниматься миномётами самому у меня не осталось никакой возможности, время на проверку не резиновое, его не растянешь. Я только дождался, когда у меня появится полная уверенность, что люди всерьёз заинтересованы и 160-миллиметровый миномёт не бросят. К этому моменту у нас уже был готов основной боеприпас, теоретический чертёж ствола и общая схема системы. Напортачить там теперь очень и очень затруднительно. Один-два года максимум и оружие пойдёт в войска, а там и до следующего, 240-миллиметрового калибра недалеко. Если, конечно, "теоретики" палки в колёса вставлять не будут. Конструкторы-артиллеристы, в свою очередь, взаимно были рады-радёшеньки от меня избавиться. Получилось, что и волки сыты, и овцы целы.
На Красной площади наша компания, построившись клином во главе с полковником погранвойск Седых, у кого орденов-вездеходов было больше всех, спрятав Гинзбурга и женщин в задние ряды, продвинулись до самого края толпы зрителей, обеспечив себе наилучший обзор. Не подумайте ничего плохого, никакого насилия, достаточно было вежливо попросить. Орденоносцев уважали и, как бы ни было тесно, но люди расступались, давая нам дорогу.
Пропустив мимо ушей речи вождей, без особого интереса посмотрев начало действа с рапортами и громогласными "ЗравЖлав!!!" выстроенных спинами к нам коробочек, я едва дождался начала прохождения техники.
— Вот они! — толкнул меня под локоть Бойко, обращая внимание на выруливающие вслед за лёгкими БАИ-Д, бронемашины. Да, родовое сходство, безусловно, есть, но масштаб! Если БАТ можно было бы назвать колёсным вариантом БТ, то БА-11 был явной попыткой создать аналог Т-28. До трёх башен не дошло, но в удлинённых боковых гранях подобной БАСу водительской рубки, позади окон, симметрично разместились две шаровые пулемётные установки. Стрелки, их обслуживающие, явно сидели по бортам, уступами за местом водителя. Из-за этого корпус броневика удлинился и башня, которая, кстати, была заимствована с Т-26М и вооружена штатной КТ, сдвинулась назад. Моторный отсек остался таким же коротким, но теперь он едва дотягивал по длине до шин задних колёс, свес, таким образом, полностью отсутствовал, а законцовки крыльев были сделаны шарнирными, чтобы не оторвать их при преодолении препятствий. Вот это всё опиралось на три ведущих моста, каждый из которых, включая передний, имел двускатную ошиновку. В целом машина производила внушительное впечатление массивностью и "свирепым внешним видом", легко при этом двигаясь и хорошо поворачивая, видимо, благодаря короткой базе и сдвинутому к передней оси центру тяжести. Её экипаж должны были составлять не менее шести человек.
— Нравится? — хмуро спросил военпред у погранца, буквально, захваченного зрелищем.
— Ещё как! С такой пушкой можно и артиллерию с собой не брать. Только возиться с ней, загружая-выгружая в машину и обратно.
Как бы подтверждая слова полковника, вслед за танками, прошли ЗИЛ-5 со 122-миллиметровыми гаубицами в кузовах. Всё как обычно, но на этот раз грузовики были не простые, а с полным приводом. Можно поставить себе плюсик.
— Вот так и мучаемся, — кивнул на колонны техники Седых.
— Погоди, лиха беда начало. Будут новые пушки, тогда будете их просто к машине цеплять.
Как бы подтверждая мои слова, на площадь вышли ярославские грузовики. Тоже вездеходы и тоже двухосные. За собой они тащили гаубицы-пушки МЛ-20, которых я тут раньше не видел, или что-то на них крайне похожее.
— Как тебе такой вариант? — шутливо пихнул я полковника в бок кулаком.
— Ки... — опять запнулся Седых, — как бишь их, басмачи от одного вида обгадятся. Нам такие не положены, у нас трёхдюймовка за счастье. А то всех соседей перепугаем.
— Боятся, значит любят, — вывел я новое правило большой политики.
— Ага, дожидайся, — не поддержал меня полковник.
А потом, после кавалерии, пошли коробочки и последней, перед самым оркестром, щла пехота. Морская. Батумский батальон, который так и не добрался пока до Балтики, зато разжился новой парадной формой, в "сочинении" которой я принимал самое деятельное участие. Как и раньше, на зимнюю парадку у "сочинителей" ума не хватило и бравые морпехи чеканили шаг в беретах и кителях "родного" чёрного цвета, сверкая полосатыми пятнами тельников на груди. Такого зрелища я не видел, можно сказать, с самого детства, и сердце ёкнуло. Да, были парады в прошлой жизни, да красиво, но под конец там шли солдаты совсем не той армии и совсем не того государства. Не было ощущения стоящей за ними всесокрушающей мощи, готовой в любой момент уничтожить любого, абсолютно любого, кто дерзнул бы лезть к нам "с мечом". Не было этого ощущения раньше и здесь, холодный рассудок, реально оценивая силу РККА начала 30-х, всегда расставлял всё по своим местам. А тут! Вроде ничего не изменилось, всего-то один батальон, но ощущение победителей, почти религиозное, как будто прикоснулся к святыне, возродилось именно сейчас.
С комбатом батумцев, майором Касатоновым, я был немного знаком, приходилось вместе работать, утрясая штаты и прорабатывая схемы действий, на основе которых, в том числе, должен был родиться боевой устав МП. Так уж получилось, что батальон, будучи предпоследним, прошёл мимо нас дважды. Один раз поближе к зрителям, а потом, возвращаясь, ближе к мавзолею. Вот, когда строй был к нам ближе всего, Касатонов позволил себе вольность, посмотрев в мою сторону и отдав воинское приветствие. Я, захваченный чувствами, чуть замешкался, а Седых, чуть толкнув меня в тесноте локтем, вскинул ладонь к виску и довольно сказал.
— Узнал, чертяка. С этими ребятами мы не одно ведро крови пролили, и чужой, и, что поделать, своей. Да... Надо бы повидать товарища.
— Зачем же дело стало? Заглянем после парада в наркомат ВМФ, они прямо там временно квартируют.
Так мы и поступили, поскольку смотреть на колонны пролетариата было не так интересно. Седых пришлось выкручиваться, его "пленили" морпехи и не хотели отпускать, но и мне он тоже, вроде как, обещал. Сошлись на том, что сначала поедем ко мне, а потом пограничник с десантниками продолжат по собственной программе. План был хорош, но в мой "Газик" мог влезть от силы ещё один большой человек или полтора маленьких. Взяли, понятно, Касатонова с гитарой.
Забросив тёплую компанию домой, я смотался за детьми к Миловым. Маша после ежовской "гостиницы", несмотря на лечение, никак не могла оправиться и чувствовала себя неважно, поэтому на демонстрацию не пошла, согласившись приглядеть за малышами. А вот Петра пришлось дожидаться, не пригласить своих друзей и бывших соседей было бы просто некрасиво .
Наконец, компания была в сборе и мы сели за стол. Сам себе я при этом дал слово не говорить и не думать о работе ни при каких обстоятельствах. В конце концов, я этот сабантуй устроил именно для того, чтобы чуть-чуть расслабиться. К счастью, Касатонов, заряженный агитацией "морская пехота — острие штыка пролетариата" на полную катушку, спровоцировал спор какой род войск круче. Седых, признавая достоинства морпехов, настаивал, что пограничники не хуже. И уж совсем не согласился с майором капитан Бойко. Весь разговор закрутился вокруг наглядных примеров из недавнего героического прошлого, размеры осетров при этом неумолимо росли. Женщины, Гинзбург и Милов, слушая поначалу с интересом и восхищаясь, откровенно заскучали и только сын, Петя-младший по-прежнему внимал рассказам с широко открытыми глазами.
— Да хватит вам уже спорить, всё равно друг другу ничего не докажете, — махнул я рукой.
— А ты, Семён, рассуди нас, — попытался меня втянуть Бойко. — Ты-то представление обо всех имеешь, всех знаешь. Кто из нас прав?
— На этот счёт песня хорошая есть. Если ты с майором мне её сыграете, то я попробую спеть.
— Давай, давай! Помню, как ты в санатории вечерами пел! А песни какие, заслушаешься! — подбодрил меня Седых.
— Насвисти мотивчик что ли, — видя настроение собеседников и опасаясь урона репутации морпехов, которых я приравнял ко всем остальным, что для Касатонова было ересью, он, тем не менее, взял гитару в руки. Отступать было бы не к лицу.
Я "налялякал" один куплет без слов, помогая себе ритмом, который отбивал прямо по столу. Мотив совсем простой, Касатонов справится точно, Бойко с баяном будет труднее, но без него можно обойтись.
— Ну что готовы? — посмотрел я поочерёдно на музыкантов, а потом на всех остальных. — Про кого поём, за тех и пьём. Последние строчки куплетов помогайте все. Поехали!
В нас нету ни злобы, ни страха к врагу,
Ему не оставим мы шансов в бою.
Мы парни в беретах черного цвета,
Мы грозные силы Советской России!
Касатонов гордо приподнял голову, а присутствующие подняли стаканы.
И нету усталости в нашем строю,
Границу мы держим надежно свою.
Мы парни в беретах зеленого цвета,
Мы грозные силы Советской России!
— Стоп, стоп! Какие береты? У нас фуражки же! — придрался к словам Седых.
— Поменяйте! Дёшево, красиво и удобно. Не песню же из-за вас переписывать! Из неё слова не выкинешь, — мой шутливый "отлуп" вызвал на лице полковника возмущённое выражение, а все остальные рассмеялись.
И нет бездорожья повсюду везде,
Огнём мы проложим дорогу себе.
Мы парни танкисты и артиллеристы,
Мы грозные силы Советской России!
Бойко, несмотря на деревянную ногу, даже встал и так, стоя, выпил. Тем более, что в третий раз последнюю строчку куплета все подхватили дружно. И Седых с Касатоновым в том числе.
И нет больше в мире таких молодцов,
Как бравые дети наших отцов.
Во всех точках света знают об этом,
Мы грозные силы Советской России!
И нет нам завета вернее, чем этот,
Мы верные силы любимой России!
Коркин Алексей, написавший песню в далёком будущем, молодец. Три аккорда, простые слова, но как заряжена! Аж до мурашек пробирает. Вот и сидящие за столом заметно воодушевились.
— А про себя чего не спел, скромник? — спросил Петя Милов.
А что? Штирлиц я или нет?
И нет нам покоя и в мирные дни,
Пока кто-то хочет России беды.
Мы парни в гражданском — разведчики в штатском,
Мы грозные силы Советской России!
Все, включая мою собственную жену, уставились на меня. Полина, конечно, имела какие-то подозрения, но чтобы так в лоб!
— Ну, я немного, конечно, преувеличил, — оправдался я, понимая, что "Остапа понесло". — Вы пить будете или не заслужил? А лучше, давайте за взаимодействие родов войск и видов вооружённых сил!
Как говорится, за это нельзя не выпить. Потом было ещё много хороших песен и военных, и революционных, но больше всего, конечно, народных. Вечер удался на славу, а Бойко, утащив с собой полный текст "Сил России", за исключением куплетов про ракетчиков, десантников и спецназ, запустил "новый хит" в массы. Он стал, чуть ли не гимном, для всех защитников Родины, где бы они не служили, чем бы не занимались, и его обязательно крутили на радио каждый год двадцать третьего февраля.
Эпизод 5.
Ковыряться с железом, обсчитывать, искать решения возникающих проблем — одно удовольствие. Во всяком случае, для меня. Беда в том, что я внезапно сделал для себя открытие на практике, что перерос уровень обычного инженера-конструктора и стал руководителем коллектива, движущегося по разным, хоть и параллельным, направлениям. Это значило, что административные вопросы стали отнимать всё больше и больше времени, которое на конструкторскую деятельность приходилось буквально выкраивать. Хорошо хоть зам толковый. Косов избавил меня от всей "низовой" текучки, но распределять работу между конструкторами и координировать её, кроме меня было некому. То же самое ожидалось и потом, когда дойдёт дело до изготовления и испытаний опытных образцов, когда надо будет хорошо подумать, определяя время использования немногочисленных измерительных приборов и стендов.
Пока что КБ было разделено по направлениям и "резервным" отделам, сочетая в себе, таким образом, "бригадную" структуру, когда группа конструкторов занималась исключительно, например, компрессорами, с персональной ответственностью, когда группа конструкторов под руководством конкретного человека занималась мотором целиком. Последний по порядку принцип, в действительности стоял на первом месте, поэтому основным было разделение по отделам. Отдел 130-х моторов, отдел 160-х моторов, отдел "звёзд" и так далее. В узкоспециализированные же "резервные" бригады зачислялись несколько, но самых лучших специалистов, которые придавались отделам в усиление по мере необходимости. За исключением бригады топливной аппаратуры, которая занималась целиком по своему заданию, проектируя "коммон рейл".
Отделы, в зависимости от сложности работы и её первостепенности тоже были далеко не равны по составу. Где-то людей было меньше, где-то больше, а топливная бригада могла смело соперничать по численности с иными отделами. Дело в том, что единственная внешняя информация по подобным системам подачи топлива пришла почему-то из Харькова, хотя там были чертежи и описание опытного французского дизеля "Котален". На мой взгляд, этот мотор был очень и очень похож на несостоявшееся здесь семейство В-2, что наводило на интересные размышления. Собственно, главное отличие было именно в топливной аппаратуре. Развединформация имела, главным образом, моральное значение. Сомнения подчинённых в том, что схема работает, отпали, не надо было тратить время и нервы на убеждения их в правильности выбранного курса. Другое дело, что французский "коммон рейл" был чисто механический, а то, что терпимо для 12-ти или даже 16-ти цилиндрового мотора, никак не подходило для 40-ка цилиндрового. Поэтому, решив сделать ставку на электричество, я пополнил бригаду, с оперативной помощью Меркулова, кроме механиков и гидравликов ещё и электромеханиками.
Расставляя приоритеты в работе я руководствовался сразу несколькими соображениями, принимая в расчёт своё мнение о первостепенности того или иного изделия и соотнося его с пожеланиями "заказчиков". Таким образом, самым мощным оказался 160-й отдел, который занимался исключительно двигателем 16-16 в "морской" конфигурации, с временным обычным четырёхходовым ТНВД, но уже с внешним наддувом от вспомогательного двигателя, чтобы не "красть" мощность с гребного вала. Заказанный же ВМФ двигатель 16-12 я зарубил своим произволом с самого начала. Дело в том, что после предварительных проработок мы сообщили в наркомат ВМФ примерные мощности и массогабариты создаваемых по его заданию и в инициативном порядке моторов. Ленинградский НИИ военного кораблестроения на основании этих данных сделал заключение, что наиболее перспективной для "Фрунзе" будет схема дизель-электрохода с моторами 16-16, а чисто механический вариант с единичными сверхмощными двигателями на вал, следует считать резервной. Такое положение вещей меня устраивало как нельзя больше и я, оставив на "звезде" исключительно "киреевцев", которые сейчас занимались проверкой общей работоспособности схемы, бросил основные силы на 160-го "большого". Этот дизель, при расчётных 4250 лошадиных силах, даже в случае, если он не пригодится для линкора, обязательно пойдёт на корабли малого флота — большие охотники, тральщики и прочие. С другой стороны, высокооборотные генераторы для тепловозов под дизель 13-16 мы до сих пор не получили, прислали с большим опозданием пока только один генератор под 13-8Р, что вызывало некоторые опасения за "Фрунзе". Но, как говорится, это уже были не мои проблемы, так как от меня требовались только сами дизеля. Вот если бы выбор пал на 16-40, тогда отвечать за силовую установку линкора пришлось бы полностью.
