Арграгеддон

— Нет, правда. Сейчас тебе двести сорок девять, и ты столь же молода и прекрасна, как и двести тридцать лет назад.

— Комплимент от старика — как это мило...

— Но останешься ли ты такой через тысячу лет? Через две? Три?

— Может, скорость сбавить? Тебе, гляжу, мозги совсем разболтало.

— Ответь...

— Ларгиты в "Приюте" нет, — с мертвецким спокойствием произнесла Ангиз, беззвучно шагнув из угла.

— Ангел небесный! — Хира дернулась и непроизвольно выпустила когти. — Никак ты не избавишься от этой привычки!

— Никто не знает, куда отправилась цель, — продолжила ассасин. — Эти данные правдивы на девяносто три процента. Официантки очень боятся змей. Не думаю, что они стали бы врать.

— Ты что, пытала бедняг змеями? — от возмущения я аж приподнялся на локтях.

— Не пытала. Просто пригрозила.

— Чтоб больше о таком не слышал! Никаких пыток и запугиваний, особенно миленьких разносчиц!

— Почему? — в холодном тоне скользнула нотка искреннего удивления. — Это самый эффективный способ...

— Нет! — рявкнул, переоценив силы, и тут же зашелся сухим кашлем. — Я запрещаю это делать. Особенно без моего ведома! Ты поняла?

— Да, — Ангиз потупила взор и отступила в тень. — Так точно.

— Славно. Хира, останови краба.

— Зачем? Мы и половину пути не прошли.

— Я не спрашивал, сколько мы прошли. Я попросил остановить краба!

— Ладно-ладно! Разворчался, как старый дед.

В отместку за излишне резкий выпад суккуба излишне резко тормознула особняк, и скрученный из жгутов поручень пребольно впился в грудь. Побарахтавшись на перине, я без посторонней помощи поднялся и пересел за парфюмерный столик. Подпер щеку кулаком и забегал глазами с потолка до пола и обратно, стараясь не смотреть в отражение.

— Что ты делаешь? — спросила бестия.

— Думаю.

— Что ж, лучше поздно, чем никогда...

— Ларгита — отщепенец, верно? — пропустил колкость мимо ушей — не до ругани было, счет шел на часы. — Изгой класса, над которым вы все издевались.

Девушки пожали плечами — ответ слишком очевиден, чтобы его озвучивать.

— И тут родной творец, считающий ее бездарностью и обузой, дает задание. Очень важное задание. И Ларгита с ним справляется. Причем так удачно, как никто не ожидал. Что она сделает, будучи забитой трусихой?

— Спрячется? — предположила суккуба.

Ангиз кивнула, согласившись с сестрой.

— У нее есть транспорт?

— Ага. Хромоногий тощий паучок.

— Быстрый?

— Куда там! — Хира усмехнулась. — Его любой бес пешком обгонит.

— А с какой скоростью бегают бесы?

— Да почем я знаю?

— Две трети от моей, — отчеканила убийца, и в ответ на удивленные взгляды пояснила: — Когда-то мне пришлось загонять целый выводок. Младший осмелился передразнить Владыку во время его обращения к поданным.

— Ладно. А какова твоя скорость?

— Три четвертых от адской гончей.

— А в километрах в час?

— Что такое километры?

— Так, поступим иначе... На счет "три" пробеги из угла в угол.

— Есть! — Ангиз наклонилась, приготовившись к высокому старту.

Отсчитав шагами пройденное расстояние и засеченные секунды, я вычислил скорость ассасина. После чего передал ей тюбик помады и указал на зеркало:

— Нарисуй участок карты от "Приюта" до Обители и укажи на нем все препятствия, непреодолимые для хромого паучка.

Девушка взяла помаду и расчертила зеркало прежде, чем прислужница успела возмутиться.

— Эй! Это мое!

— Если выживу — куплю тебе целое ведро помады.

— Публичная оферта принята, — проворчала подруга и скрестила руки на груди.

Карту нарисовали с потрясающей детализацией, включая все высоты и глубины. Взяв наполовину стершийся стержень, провел похожую на синусоиду линию от точки А ("Приют") до точки Б (Обитель). И сказал:

— От стены до стены — десять метров. Сколько здесь?

Ангиз "зависла" минуты на полторы и все же выдала ответ:

— Триста тридцать тысяч семьсот сорок четыре с половиной.

Перевернув зеркало тыльной стороной, приступил к расчетам. Синусы-косинусы, тангенсы-котангенсы... Затем вернул отражающую гладь, прокрутил в голове все еще раз и с учетом возможной погрешности отметил не точку, а участок маршрута длиною около ста метров. Космическая, мать ее, точность.

— Если помчим прямо сюда, через сколько доберемся?

— Часа через три, — ответила Хира.

Я сделал поправку на смещение и перенес отрезок выше.

— Через три часа Ларгита будет вот здесь. Гони краба во весь опор — за меня не бойся.

— Охренеть... — только и выдохнула суккуба. — А если ты ошибся?

— Значит, мне конец. Но иных вариантов нет. Надеюсь, тригонометрия окажется сильнее порчи.

А она могла и проиграть. Причем с очень большой вероятностью. Ведь мои расчеты — это сферические кони в вакууме. Ведь я предположил, что Ларгита будет двигаться все время с одной и той же скоростью. И черт бы с ней, со скоростью — погрешность нивелирует все разгоны и торможения, горочки и под горочки. Часом больше, часом меньше — не критично. Но что если беглянка захочет в туалет? Или соберется перекусить? Или встретит враждебное чудовище? Или побоится идти напрямик и выберет более безопасный и длинный путь? Или еще сто тысяч неучтенных "или", предугадать которые попросту невозможно без вкачанного на максимум навыка вангования. Но, как уже сказано, иных вариантов нет. Пан или пропал. И я был готов пойти на риск — как и во все предыдущие разы.

Последующие события реконструированы по косвенным признакам и логическим измышлениям, ведь лично видеть их я не мог. Но очень бы хотелось, чтобы все произошло именно так, как представлялось ^_^

По выжженной растрескавшейся равнине семенил, огибая крупные валуны и кратеры, серый паучок с длинными тонкими ножками и небольшим брюшком — совсем как сенокосец. На плоской, накрытой шкурами спине на коленях сидела рыжая нескладная демоница в закрытом черном платье. Перед ней лежал походный рюкзак, а на нем — бутылочка вина, хлебцы и вяленое мясо. Взяв бутылку обеими руками, путешественница сделала небольшой глоток и блаженно зажмурилась.

— Я такая умная, — похвалила сама себя. — Сделала то, где облажались самые сильные сестры. Когда творец узнает о моем успехе, то назовет своей любимой дочерью. И больше никто никогда и ни за что не станет надо мной подшучивать...

Так она думала, когда из-за обломка скалы на полном ходу выскочил базальтовый особняк с торчащими из фундамента толстенными окованными железом лапищами. На балконе второго этажа, держась за перила, стояли Хира, Ангиз и тот зазнавшийся Архангел, возжелавший убить Повелителя.

То есть, я.

— Лови ее! — закричала суккуба, сложив ладони рупором.

— Подведите краба ближе, — прошептала ассасин, указав на паучка сюрикеном. — Возьму ее тепленькой.

Ларгита взвизгнула, выронила баклажку и схватилась за вожжи. Паучок припустил так, что рюкзак сорвался со спины, но против нашего быстрого и могучего чудовища у него не было ни шанса.

— Как тебе такое, ведьма? — я уложил Фотон на перекладину, взялся ладонями за гарду и принялся посылать луч за лучом, как из лазерного пулемета (как бы странно это не звучало).

Первая же очередь срезала твари половину лап, наездница кубарем покатилась по земле, и Хира едва успела отклонить дом в сторону, чтобы тот не задавил добычу. Ангиз спрыгнула на ходу, и когда мы, опираясь друг на друга, добрались до цели, Ларгита уже стояла на коленях с обвившей шею змеей и острой звездочкой у лица. Пленница не пыталась сопротивляться, лишь тихонько поскуливала и перепуганным взглядом смотрела на нас. Ассасин намотала рыжие локоны на кулак и запрокинула сестре голову, одновременно усилив давление на горло.

— Тебе лучше немедленно снять проклятие, — прошипела она.

— Нет! — выкрикнула ведьма, несмотря на дикую дрожь во всем теле. — Никогда! И вы не заставите меня предать Владыку!

— Ну, — Хира обнажила клыки, — это мы сейчас проверим...

Глава 5. Последний сон

— У вас ничего не получится! — тихонько взвизгнула добыча. — Режьте меня, жгите, пытайте, но я не сниму проклятие! Я умру мученицей! Настоящей героиней! Но Повелитель будет жить! И поставит мою статую в Обители! А большего мне и не надо!

— Держите крепче, — я хотел хрустнуть пальцами для разминки, но вовремя передумал, увидев артритные шишки. — И уберите змею.

Гадюка с недовольным шипением вернулась на предплечье хозяйки. Я взялся за высокий воротник платья и рванул, обнажив горло. Ларгита пискнула, густо покраснела и отвернулась, наверняка думая, что я собрался над ней надругаться. Меня же беспокоило совсем другое. Словно лор ощупав покрывшуюся пупырышками кожу, я не нашел ничего, что походило бы на ошейник — даже замаскированный. Ни колье, ни цепочки, ни шелковой ленты — вообще никакого украшения, хотя усеянный кристаллами золотой обруч так просто не спрячешь.

— Предательницы! Как посмели вы присоединиться к этому колдуну! Нет вам прощения! Ладно Хира, но ты, Ангиз... Вот уж не ожидала!

— Где ее ошейник?

— У нее нет ошейника, — спокойно ответила ассасин.

— Ага, — поддакнула суккуба. — Она идейная.

— В смысле?..

— В прямом. Топит за ублюдка по собственной воле. Навыдумывала себе непонятно чего, поверила в этот образ, а потом и влюбилась. Вы, люди, называете такое стокгольмским синдромом.

— И как мне ее освободить?

— Не знаю. Но можно начать с малого. Давай сломаем ей мизинец?

— Или сначала вырвем ноготь, — сказала убийца. — А уж потом сломаем.

Ларгита зажмурилась и затряслась, как в сильный мороз.

— Можно еще намотать патлы на жердь и закручивать, пока все не вылезут.

— Или подпалить пятки.

— Святая магия тоже сгодится!

— Я могу разбавить яд и устроить ей такую лихорадку, что семь потов сойдет.

— Хватит! Сказал же — никто не будет никого пытать!

— Но тогда ты умрешь.

— Всегда есть варианты. Для начала уведите ее в дом.

— И посадить в подвал? У меня там цепи и веревки.

— А лучше связать и потащить следом.

— Или раздеть и усадить в холодную ванну.

— Или налить воды и разжечь под ванной костер.

— Хватит, кому сказал! — крикнул и тут же схватился за сердце. — Быстрее от вас помру, чем от проклятия! Отведите Ларгиту на мансарду, дайте воды и просто заприте дверь.

Хира нахмурилась, явно недовольная решением, а затем расплылась в ехидной улыбке. В голову вторгся вкрадчивый голосок:

А, поняла. Добрый стражник — злой стражник. Знаю-знаю... Чур, я злая! И засуну жука ей в трусики, — голос мерзко захихикал. — Совсем как в школе. Она стояла у доски и показывала на рисунке болевые точки гуманоидов. И при этом в панталонах ползал огромный рогатый жук. Ты бы это видел... такая умора. Впрочем, никто не помешает повторить. Только найти жука побольше и...

Я схватил бестию за ворот курточки и притянул к себе.

— Надо мной тоже издевались в школе, — прошипел в побледневшее лицо. — Мне ничего в трусы засунуть не хочешь?

— Только это, — Хира томно облизнулась.

— Без приказа к пленнице не приближаться, — прорычал и легонько оттолкнул суккубу.

Девушке завели руки за спину, выпрямили и повели в дом. Я же дочапал до кухни, плеснул в кружку вина и жадно выпил. Задача предстояла куда более сложная, чем предполагалось изначально. Даже в моем нынешнем состоянии сорвать ошейник крайне сложно, но возможно. А главное — понятно, что и как делать. Но как разубедить убежденного фанатика, что его кумир — ублюдок, убийца и тиран. Особенно, если главные аргументы — освобожденные демоницы — воспринимаются Ларгитой как худшее зло на свете. И небезосновательно. Жуки в трусах — лишь один эпизод, а сколько их было, когда живешь вместе с дюжиной сестричек.

Любой социум — особенно молодой — подсознательно стремится избавиться от всего, что отличается от нормы. В основе травли — древний инстинкт, "благодаря" которому из общин изгоняли (или сразу убивали) всех больных и ущербных. Ведь они дадут такое же потомство, и n-поколений спустя популяция вымрет. Так было сотни тысяч лет назад, и тогда такая практика имела смысл, но сейчас...

Сейчас же она — худшее, что досталось нам от древних предков. Рудимент, из-за которого обычные дети стараются не общаться с "необычными", унижают их, притесняют, подвергают обструкции. Взрослым, как правило, плевать на недостатки, и уж тем более они не вызывают у них ненависти (не у всех, конечно, но большинство безразлично ко всем отклонениям). У детей же и подростков к этому примешивается постоение иерархической лестницы и пагубное влияние хамов-родителей, и если не умеешь давать сдачи — тебе конец. А Ларгита долгие годы (если не десятилетия) обитала в тесной компании сущих демониц. Да уж, ситуация.

Позови Ангиз, — мысленно обратился к прислужнице.

Есть, капитан!

Почему я слышу плач на фоне?

Тебе показалось. Старенький совсем, со слухом проблемы.

— Арграхира!

Суккуба возникла передо мной в такой позе, словно поднимала с земли увесистую тыкву. В руке бестия держала кисточку для пудры, которую немедленно спрятала за спину, выпрямилась и виновато улыбнулась.

— Я лишь хотела научить ее краситься, — со смущением пролепетала хулиганка и отвела взгляд. — Она пыталась подражать нам, но лишь позорилась.

— Изыди!

Вскоре после того, как Хира провалилась в портал, в кухню вошла Ангиз.

— Звал?

— Ага. Присядь.

Ассасин села напротив и положила ладони на стол.

— Скажи, ты тоже измывалась над Ларгитой?

— Да. Но не по своей воле.

— А по чьей?

— Владыка заставлял. Думал, что муштра и давление закалят характер трусихи и превратят во что-то полезное. Он называл это... вышибить клин.

— И остальных сестер тоже?

— Да. Каждая издевалась по-своему. Применяла особые техники, основанные на главных умениях. Кто-то принуждал драться. Кто-то — таскать железо и бегать сутками напролет. Я отвечала за... — девушка тихонько вздохнула, — болевые воздействия.

— А Хира?

— Хира мелко пакостила, но делала это без приказа, получала огромное удовольствие и зачастую отхватывала за излишнюю инициативность.

— Как знакомо, — я в задумчивости побарабанил пальцами. — Ладно, пойду поговорю с ней.

— С Хирой?

— С Ларгитой.

— Я с тобой, — Ангиз вскочила, точно из лавки вырос гвоздь. — Она опасна. Особенно теперь.

— И что она сделает? Проклянет еще раз? Даже если сглазы складываются, мне все равно осталось недолго.

Как оказалось, понять, какое сейчас время суток, в Нижнем мире все же можно. По "утрам" лава начинала нагреваться и светиться ярче, под вечер насыщая воздух багряными, похожими на жаркий закат отсветами. А после "полуночи" стремительно остывала, и черный небосвод словно опускался к самой поверхности. И равнинный пейзаж вокруг погружался в полумрак, отсчитывая последние часы моей жизни.

— Дай ключ.

Демоница с неохотой подчинилась и села на место, а я побрел к лестнице, сокрушаясь, что внизу нет стула или кресла — можно было бы использовать его вместо ходунков. А так приходилось по старинке опираться на меч. По старинке... чтоб ее. Подъем на второй этаж занял минут тридцать и выкачал почти все силы. Путь на мансарду и вовсе показался восхождением на Эверест — точно так же знобило, не хватало воздуха, и я останавливался на каждой второй ступеньке, чтобы перевести дыхание.