Шаманские пляски (ознакомительный фрагмент)

Сгусток тьмы, вспыхнул и исчез, а сержант рухнул как подкошенный. Молчалин, не выходя в обычное состояние, проверил состояние десантников. Ливанов отделался парой ушибов и уже был в норме, Сергею явно досталось круче, пара ребер была сломана, и парень не спешил приходить в сознание. Хуже всего обстояли дела у сержанта Джона Максвелла. Действия Ивана хоть и освободили его от паразита, но были настолько грубы, что командир отделения оказался в энергетической коме. Молчалин наскоро влил в сержанта немного энергии, и понял, что все. Сил больше не осталось. Иван покачнулся, колени подогнулись, а сознание отключилось.

Упал Молчалин крайне неудачно, головой прямо в шахту, причем скафандр в этой шахте наглухо заклинило. Так что десантникам, волей-неволей, все же пришлось, на свой страх и риск, расширять проход, чтобы достать Капитана, который счастливо пропустил все это приключение, находясь в отключке. Какими уж при этом они поминали его словами, осталось неизвестно, так как делали они это исключительно про себя, а их лица, согласно записи, несли на себе выражение исключительной сосредоточенности и крайней серьезности.

* * *

Очнулся Иван с ощущением жуткого похмелья, головной болью и мыслью, что лучше бы он сдох вчера. Рядом, стоя на колене, застыл Исигава, чуть в стороне, на полу лежал сержант, стянутый веревкой на манер кокона бабочки, а сам Молчалин полусидел, прислоненный к внешней стене. Заботливые десантники даже положили ему на колени его винтовку, которую он благополучно умудрился забыть в катере. Из-за этой оплошности Ивану стало очень неудобно, но тут он вспомнил, что он Капитан, а начальство, как известно, никогда не ошибается и ничего не забывает.

Остальных десантников в поле зрения не наблюдалось. Молчалин глотнул сока, помотал головой, пытаясь разогнать дурноту и используя винтовку как костыль, встал. Силы возвращались довольно быстро, что не могло не радовать. Исигава уловил, что Капитан, наконец-то, пришел в себя и, не оборачиваясь, сообщил:

— Парни пошли вниз искать первое отделение. Пока все тихо, внутренняя связь работает.

— Спасибо, — на автомате поблагодарил Иван и тут откуда-то снизу раздались звуки перестрелки.

Незнание устройства десантной брони, очередной раз сыграло с Молчалиным злую шутку. Пока он пытался выйти на общую волну второго отделения, Исигава, поняв затруднение Капитана и смерив того ироничным взглядом раскосых глаз, отрапортовал:

— Первая пара атакована. Потерь нет. Отступает. Предположительно противником выступают бойцы первого отделения.

И эдак выжидательно уставился на Ивана. Молчалин, отчаявшись разобраться в устройстве этой идиотской брони и включить нужный канал, плюнул и решил играть роль большого начальника:

— Передавайте! Пускай отступают, противника по возможности щадить, они находятся под контролем чужих, — он помолчал, наблюдая как глаза американца японского происхождения постепенно меняют размер, приближаясь к среднеевропейскому размеру. Иван хмыкнул и продолжил, — Веди к нашим, ничего с сержантом не случится.

Десантник как-то странно глянул на Молчалина, бросил взгляд на спеленутого Максвелла, но, тем не менее, вскочил и направился к довольно не аккуратной дыре в полу, появившейся на месте аккуратного колодца, предусмотренного изначальным проектом чужого корабля. Рядом с проходом Исигава на мгновение притормозил, после чего нырнул в него, почему-то головой вперед. Иван чуть ускорился, чтобы успеть увидеть, к чему приведет этот акробатический этюд в исполнении десантника. Ну что можно сказать, это было красиво.

В полете Исигава немного ускорил падение с помощью ускорителей, как-то хитро извернулся и у самого пола резко затормозив, ушел в перекат, на конечном этапе этой эволюции застыв настороженной статуей в готовности ведения огня с колена. Молчалин слегка повел головой, отдавая должное подготовке и умениям бойца, но естественно не стал пытаться повторить столь эффектное приземление, по-простому спрыгнув в дыру ногами вперед. Еще лишь шагнув в шахту, Иван понял насколько же ему мешает эта дурацкая винтовка и попытался забросить ее на плечо.

Вот только диаметр шахты оказался несколько уже, чем длина оружия, в результате чего, винтовку намертво заклинило в неровностях расширенного десантниками прохода, и Молчалин чуть было не повис на ней, как обезьяна на ветке баобаба. Буквально долю секунды поборовшись с самим собой, за обладание этим смертоносным девайсом, Иван решил, что, на самом деле, штурмовая винтовка это последняя вещь, которая сможет помочь ему в дальнейшем продвижении по чужому кораблю и с чистой совестью выпустил ее из рук, мягко опустившись на палубу нижнего этажа под действием искусственной гравитации.

Исигава не выразил особого удивления, обнаружив, что Капитан, вновь собрался вступить в бой буквально с голыми руками, лишь неодобрительно цыкнул и, вскочив на ноги, двинулся по коридору в направлении уже хорошо слышимых выстрелов. На этом уровне угол изгиба пола был еще круче, что при движении создавало ощущение вечного подъема на горный перевал. Добраться до ведущих бой десантников они не успели. Сначала Исигава притормозил, странно поводя головой и словно бы прислушиваясь, а потом резко бросился Молчалину в ноги принуждая того к падению.

Это оказалось крайне своевременно. Стоило Ивану рухнуть на пол, как в том месте, где еще мгновение назад находилась его голова, пронесся целый рой пуль. Исигава тихо матерясь на изощренной смеси английского, русского и японского, одним прыжком переместился на три метра в сторону нападавших и открыл огонь скупыми очередями. А вот Молчалин, уже в который раз за сегодняшний день, обругав себя последними словами, принял более достойную Капитанского статуса позу, перевернувшись со спины на живот. Нет, ну это уметь нужно! Вот какого хрена, он передвигался по чужому кораблю, буквально прогулочным шагом, и главное, не используя свои способности?

Иван соскользнул в состояние "единения со вселенной" и сам поразился на сколько же легко это у него последнее время получается. Уже привычно замедлил время и попытался заглянуть сознанием за изгиб пола. Заглянул и осознал, что способен охватить этим зрением весь корабль, а может быть, при желании, и всю вселенную. Молчалин аж задохнулся от открывшейся перспективы и новых возможностей, ну, а как следствие, наконец-то понял, почему Грустинин называл это состояние — состоянием всемогущества.

Действительно в данный конкретный момент Иван мог все! Правда, продлилось состояние эйфории не долго, что собственно и к лучшему, в конце концов, вокруг пули свистят, а они, как известно, особы не шибко умные. Да и вообще, пора заканчивать со всеми этими перестрелками и героическим штурмом чужого корабля. Молчалин сократил объем своего сверхвидения до размеров корабля, обнаружил семерых десантников из первой абордажной партии, вскользь удивился тому, что только пятеро из них находятся под контролем, а двое валяются в состоянии комы, кроме людей увидел еще двоих странных существ ярусом ниже и занялся наведением порядка.

Трезво оценив свои силы, Иван не стал пытаться уничтожить осьминогов оседлавших десантников. По какому-то наитию, с которым у него сегодня все было более чем в порядке, он погрузил людей в глубокий сон. Кляксы какое-то время подергались, пытаясь заставить своих жертв исполнять приказы, но вскоре тоже успокоились и затихли. Зато тут же активизировались те неизвестные существа внизу, как Молчалин ни приглядывался, их будто бы окружала какая-то пелена, так что как выглядят хозяева чужого корабля, Ивану разглядеть не удалось. Он стал прощупывать эту пелену, пытаясь подобрать к ней ключик, и тут сиреной взвыло чувство опасности и пришло ясное понимание, что энергетическая установка корабля введена в режим самоуничтожения, и помешать этому он уже никак не в силах.

Молчалина выкинуло в обычное состояние, он стал подниматься и обнаружил, что второе отделение и не думало прекращать огонь. Бойцы продолжали не прицельно стрелять куда-то в сторону уже не существующего противника и медленно отступали, постоянно перекатами и перебежками перемещаясь по коридору. Сначала Молчалин собирался все же найти эту злополучную волну общей связи второго отделения, но после нескольких попыток, подгоняемый приближающимся взрывом энергоустановки, прекратил бесплодные попытки и просто подошел к Исигаве и, подняв донельзя изумленного этим фактом десантника на ноги, заорал:

— Прекратить переводить боеприпасы! Все противники погружены в сон, а вот тарелка скоро взорвется! Ноги в руки, собрать бойцов первого отделения и срочная эвакуация!

Нужно отдать Исигаве должное, он не стал крутить пальцем у виска, пререкаться со старшим по званию или еще каким-нибудь образом выражать свое недоумение по поводу странных утверждений и действий Капитана. Он встряхнулся и задал один вопрос:

— Когда взрыв?

— Семь минут, — так же лаконично ответил Иван и побежал, а точнее длинными прыжками стал перемещаться к тому месту, где лежали спящие десантники.

Как Исигава объяснялся с остальными бойцами, история умалчивает, но через минуту, когда Молчалин притащил к шахте на верхний уровень обоих десантников из первого отделения, что зашли группе с тыла, появились Семенов и Шмидт, тащившие на себе еще двоих спящих. Иван кратко проинструктировал их, где лежат тела тех, кто впал в кому и отправил десантников спасать товарищей, а сам попытался подняться на верх еще и прихватив с собой спящего Акопенко. Ага, щаз!

Проход и так был, скажем так, узковат, так что влезть в него, удерживая скафандр с другим человеком, нечего было даже и думать, а ко всему, шахта аккурат посередине была перегорожена наглухо заклиненной в ней штурмовой винтовкой. Пока Молчалин прикидывал, что делать, примчался Исигава с еще одним соней, перекинутым через плечо, с одного взгляда оценил ситуацию, неодобрительно покачал головой, и, сбросив тело на пол, дал очередь вверх. Пока обломки испорченного оружия плавно опускались на палубу, десантник, добыв откуда-то веревку, уже деловито накидывал на шею одного из спящих самую настоящую петлю-удавку. Иван просто обалдел от подобного действия, но сказать, а тем более предпринять что-либо для спасения бойца не успел. Потомок самураев, не отрываясь от своего черного дела, прокомментировал:

— На шее броня крепкая, никакой веревкой не пережмешь, а поднимать так удобнее всего, хотя можно и ногами вперед, но русские говорят, примета плохая.

Затянув узел, Исигава подпрыгнул и, включив ускорители, влетел в шахту, таща за собой веревку. Молчалину ничего не оставалась, как приподнять "висельника" и помочь десантнику втянуть тело наверх. Практически сразу петля, уже пустая, прилетела обратно и уже сам Иван примерил на себя роль палача, натянув удавку на следующего спящего. К тому моменту как они с Исигавой подняли четвертого десантника, наконец, вернулись Семенов и Шмидт, притащившие с собой еще двоих спящих. Они не выказали по поводу способа транспортировки никаких сомнений, чем признаться сняли с души Молчалина небольшой камень, и тут же включились в процесс подъема, отодвинув от этого дела Капитана, чему тот был только рад.

Вскоре все спящее первое отделение оказалось на верхнем ярусе, туда же поднялись и "грузчики-стропальщики" из второго, а вот пары Ливанова все не было. Иван поинтересовался у своего бессменного связиста, где носит бойцов, на что получил неожиданный ответ:

— Пошли вниз, ловить обезьяну. Про время знают, скоро вернутся.

— Идиоты, — в сердцах себе под нос проронил Молчалин и скомандовал, — Хватаем ребят и прыжками в катер! Максвелла не забудьте! — добавил он и, подхватив двоих, поскакал по коридору.

Первый катер с полной загрузкой стартовал за минуту до взрыва. Иван ждал до последнего, и когда за пятнадцать секунд до момента прихода полярного лиса, в катер запрыгнул Ливанов, прижимавший к груди слабо трепыхающийся сверток, напоминавший что-то среднее между египетской мумией и куколкой шелкопряда, а вслед за ним и Горелов, тут же принявшийся задраивать люк, Молчалин стартовал, рванув челнок с какой-то просто запредельной перегрузкой, при этом многоэтажно матеря десантников всеми когда-либо слышанными им ругательствами, причем по ходу дела еще и изобрел самостоятельно пару-другую.

Тарелку разнесло в пыль, заодно снеся с обшивки катера все навесное оборудования и антенны. Но сам корпус выдержал, и Иван повел катер назад к родному кораблю, ориентируясь исключительно на собственное чутье и удачу. Чутье не подвело, и вскоре они добрались до заботливо открытого шлюза Аполлона. Иван поставил челнок на посадочные опоры, и устало откинулся в кресле. Сил не было даже на то, чтобы протянуть руку, щелкнуть тумблером, запустив автоматику, открывавшую заднюю дверь и опускающую грузовую аппарель.

* * *

Видимо Молчалин все же задремал. Во всяком случае, из ступора его вывели удары по корпусу катера и похлопывание по плечу. Стучавший явно пытался не просто привлечь к себе внимание, во всяком случае, в том ритме, который отстукивали по броне, Иван уловил, что-то смутно-знакомое, еще из кадетской школы. Мозг вяло реагировал на раздражители, но, наконец, какой-то нейрон замкнуло с другим и его посетило озарение, удары сложились в осмысленную передачу азбукой Морзе:

— Откройте двери, иначе будем вынуждены вскрыть катер.

— Вот, блин, неугомонные! — пробурчал Молчалин и наконец, нажал кнопку разблокировки и щелкнул тумблером открытия дверей.

Тут до него дошло, что раздражителей вырвавших его из дремы было два, Иван повернул голову и обнаружил очень виноватую морду Сергея Горелова. В другой ситуации это, несомненно, было бы лицо, но всколыхнувшееся в душе раздражение на эту сладкую десантную парочку, окрасило все, что их касалось в непередаваемые с применением цензуры эпитеты, где слово морда было самым нейтральным и приличным.

— Чё надо? — поинтересовался у морды Молчалин.

— Я это, ну, вы, это, как? — выдал Сергей и состроил еще более виноватую, но при этом умильную мордашку, на которую было совершенно невозможно сердиться.

— Офигительно! — хмыкнул Иван, — Снаружи давно стучат?

— Так это, ну, минут пятнадцать, — ответил Горелов, — Только они, это, не просто так стучат. Это они по Морзе спрашивают. Я им ответил, что, ну, это, мол, Капитан отдыхает, харе долбать, но они не унимаются. Вот я и, это, подошел узнать, значит, все ли в порядке, вот.

— Понятно, — улыбнулся Молчалин, — Что это за сверток Ливанов притащил?

— Ну, так, это, поймали мы, значит, обезьянку его! — гордо осклабился Сергей, — В самый центр тарелки спустились. Ну, их там, вообще-то, две было. Серенькие такие. Но у одной, это, пукалка какая-то была. Так что, только вторую захватить смогли, вот.

— Так вы что, кого-то из экипажа захватили? — удивился Иван.

— Да, не, — успокоил его Горелов, — Из экипажа, там никого не было, только обезьянки.

Тут аппарель, наконец, опустилась, грузовой люк распахнулся, и в него ворвались двое вооруженных десантников из тех, что оставались на Аполлоне.