Проклятый Город

— А здесь красиво, — Ниания склонила голову на бок, любуясь. Они подошли довольно близко, разве что не вступая под полог высоких деревьев

— Это одно из самых опасных мест Развалин, — небрежно заметила Киакинара. — Вечный Лес. Назван так за то, что во всякий сезон и при любой погоде он выглядит примерно одинаково. Сейчас, в конце лета это не очень заметно, а вот зимой Вечный Лес выглядит довольно странно. И в любое время: кто туда заходит — больше никогда не возвращается, пропадает навсегда. Говорят, просто бродит, не в силах найти выход. Хотя, если оттуда действительно никто не выходил, то откуда тогда слухи взялись, не имею представления.

— Это правда? Я имею ввиду не домыслы по поводу причин, а то, что там люди действительно пропадают, — Ниания "на глазок" прикинула размеры зелёных насаждений — на "лес" они тянули, но едва-едва. В любом случае недостаточно, чтобы в нём заблудиться.

— Более-менее. Насколько мне известно, одарённые ведьмы туда не попадали, а среди местных искателей сокровищ были случаи. Давно. Теперь они сюда даже близко не подходят.

— А ты?

— А что я? — она преувеличенно небрежно пожала плечами. — Я же уже упоминала об особенностях своего дарования. Моих способностей только и хватило, чтобы понять, что между этими деревьями перепутались временные потоки. Что с этим можно поделать я, честно говоря, не знаю и проверять на собственной шкуре, без острой на то необходимости, не полезу.

Ниания едва удержалась от того, чтобы не хмыкнуть: и это она считает себя полнейшей бездарью в традиционной ворожбе! А между тем объяснения выдаёт точные и довольно подробные. В то время как сама она, ведьма с традиционными, хотя и слаборазвитыми способностями... Эх, да что там! Ниания уселась прямо на траву разморенного жарой позднего лета луга, в ароматы травы и переспелой земляники, которую здесь никто не собирал и не ел, и попыталась отрешиться от всего. И было это не слишком сложно: равномерное гудение насекомых, тонкие струйки перегретого воздуха, утекающие ввысь. Она даже глаза прикрыть забыла, засмотревшись. И постепенно, словно бы всплывая откуда-то из иного плана мироздания, появилось понимание, что потусторонне давно уже отсюда выветрилось, а вот эффект, вызванный им, остался. Ткань этого мира была словно бы в узелок стянута. Что это именно временные потоки, а не нечто иное, она утверждать не взялась бы, но нечто подобное тут определённо было.

Неисчислимы чудеса развалин и не все из них удаётся рассмотреть и прочувствовать, тренируя своё ведьминское восприятие. Вот на фоне стены, выщербленной и частично укрытой колючей лозой, промелькнул неясный блик, тень движения. Ниания дёрнула головой и снова только краем глаза уловила что-то непонятное.

— Что это?

— Где?

— Там. Невнятное такое, почти невозможно рассмотреть.

Киакинара перевела взгляд в нужную сторону, чуть сощурилась, повернула голову, чтобы смотреть искоса, боковым зрением, и заявила уверенно:

— Стеклянные люди. Это, наверняка кто-то из детей дразнится, играет. Вон, смотри, взрослый смотрит.

На гребне разрушенной стены, от которой остался заплывший землёй вал, действительно слегка просматривался контур человеческого тела. Едва-едва, как нечто неправильное, чуть искажающее очертания предметов.

— Куда смотрит, на нас? — Ниания даже голос понизила.

— Да разве же можно разобрать?

— И это действительно настоящие живые люди?

— И с ними даже можно поговорить. Правда, на контакт они выходят крайне редко и неохотно.

— И что они такое?

— Как что? — рыжие брови поднялись под самую границу чёлки. — Люди! А их особенности — всего лишь результат воздействия Той стороны.

— И много их?

— Порядочно. В цифрах не назову, но достаточно, чтобы существовать на протяжении нескольких поколений.

— Целое племя одинаково изменённых? А твоя мать утверждала, что воздействие Той стороны всегда уникально.

— Всегда, — Киакинара согласно кивнула. — А вот масштабы его бывают очень разными и особенно крупными они были в момент Падения. Целые городские кварталы захватывало, те, древние, которые нечета современным.

— Откуда ты знаешь? Помнится, ваши семейные хроники начинаются со времени после Падения и вообще, ваша прародительница в тот момент находилась довольно далеко от крупных городов?

— Я живу в Развалинах одного из тех городов, что тут может быть непонятного? И я не слепая и не помешанная. И если квартал из пары десятков вот таких домов, — она ткнула пальцем в обветшалый остов древнего строения, который по размеру превосходил городской особняк Ансольских, — целиком погружен в неизменность, то о чём это может говорить?

— Тебе виднее, — поспешила согласиться Ниания. — А что такое неизменность?

— Весьма любопытное местечко. Страшноватое, но в целом сравнительно безопасное. Район города, который в момент падения застыл. Замер. Перестал меняться. Люди, которые выглядят как живые, замерли на полушаге, странные приспособления и удивительные механизмы, кошка, свернувшаяся на скамейке, собака, задравшая лапу у дерева, само дерево раз и на всегда склонившее ветви под порывом давно улетевшего ветра. Их засыпает снегом или омывает дождями, а они всё стоят год за годом, век за веком.

От ведьминского голоса то и дело срывающегося на повествовательные напевы по позвоночнику Ниании пронёсся неприятный холодок, а картина, нарисованная ею, вызвала, кроме дрожи ещё и жгучее любопытство. Как же, окно в прошлое, в которое можно заглянуть и увидеть, как там всё было по-настоящему. Следующий вопрос вырвался буквально помимо её воли:

— И этот заповедный уголок ещё не растащили "любители старины"?

— Не то, чтобы не пытались, — Киакинара хмыкнула злорадно. — Но оттуда невозможно ничего унести. Ни отломать, ни откусить, даже просто сдвинуть с места. Неизменность, я же говорю. Целые дома, полные отлично сохранившихся вещей, принадлежащих ушедшей эпохе и в большинство даже заглянуть невозможно, потому как если дверь не открыта, то её и открыть невозможно.

— Всё равно интересно. Сводишь?

— Свожу.

Так, за разговором о чудесах и загадках Развалин, постепенно забылось, с чего начался этот разговор. И сколько раз Ниания потом себя корила, что не расспросила подробнее о загадочных стеклянных людях, скольких бы проблем удалось избежать.

Не для всех занятий тренировок нужно было куда-то далеко отправляться, некоторые из них они проводили прямо в доме или его окрестностях.

— Шагнуть в тень Той стороны? — переспросила Ниания, когда Киакинара предложила ей это в первый раз. — Бренина говорила, что это слишком опасно.

— Это там это было слишком опасно. Здесь слишком опасно не уметь этого. Помимо всего прочего, что даёт тень Той стороны, она может сделать тебя полностью незаметной для созданий Этого мира.

— Твои соседи — диггеры так опасны?

— Мои соседи мою гостью не тронут, — Киакинара отрицательно мотнула головой, потом на секунду задумавшись, поправилась: — Скорее всего. Не идиоты же они, с ведьмой ссориться? Но тут и помимо них бродит немало разного народа. Развалины — они большие. Да и зверья тут бегает немало.

Однако же это упражнение, не смотря на то, что Киакинара считала его довольно простым, Ниании не давалось. Как в ясный день увидеть тень от солнечного луча? Уцепить ветер за хвост? Заступить за радугу? Можно долго подбирать поэтические сравнения, для того, чему нет названия в Этом мире — совершить требуемое действие это не поможет.

Ниания, уже привычно для себя скидывала с ног башмачки и часами бродила по заднему двору, с довольствием зарываясь пальцами ног в прохладную мягкость птичьего горца, который ровным ковром покрывал всё пространство от задней двери до самой кладки икры. Ходила, утопая в мягком свете позднего лета, пыталась почувствовать эту самую тень Той стороны, которая на самом деле не тень (как бы ни пыталось ввести в заблуждение название), а изнанка света. Иногда вроде бы что-то удавалось увидеть, мимолётное ощущение чуждости, которое тут же исчезало, стоило только сосредоточить на нём своё внимание.

А за длинными, полными ярких впечатлений днями следовали вечера. Домашние, полные полузабытой Нианией семейственностью, когда можно с удовольствием и в полном согласии друг с другом заняться домашними хлопотами.

Киакинара моет волосы. Длинные густые, рыжие пряди безусловно красивы, а уж когда она их распускает... Но и ухода они требуют немалого. Чего только стоит натаскать воды, чтобы вымыть пену травяного шампуня из всей этой роскоши.

— И зачем тебе такие? — спрашивала она у ведьмы, когда та, сидя у очага, долго и кропотливо разбирала узелки на влажных прядях. Не из женского тщеславия же она всю эту красотищу холит, как-то это на неё не сильно похоже.

— Чтобы не забыть, что я — женщина, — Киакинара усмехалась и по её, в общем-то не слишком красивому лицу пробегал огненный блик, делая его и вовсе уж демоническим. — Штаны, сапоги, куртка, да и держать себя с местными приходится "своим парнем", а то одичавшие от безбабья мужики ко мне сюда паломничество устраивать будут.

— А что, женщин здесь совсем нет? — раньше ей как-то не доводилось задумываться над этим вопросом. И почему-то от этой мысли разом стало очень неуютно.

— Почему же нет? Есть несколько. Тоже одиночки. Бой-бабы, которые сами кого хочешь в бараний рог скрутят. У одной даже прозвище такое — Бешеная. Потому, что при первом же намёке, кидается на всех подряд со всем, что под руку попадётся.

— Нравы у вас здесь! — серьёзно покачала головой Ниания.

— Задворки цивилизации — что ж ты хочешь.

— Задворки нашей цивилизации, на руинах ушедшей — согласись, это символично.

— Ещё как! — она отложила расчёску и тряхнула головой, заставляя сияющие чистым золотом пряди рассыпаться по плечам и спине. — А ещё, давно заметила, заезжих интеллигентов здесь всегда начинает тянуть пофилософствовать. Правда, из них мало кто выживает, чтобы впоследствии донести свои рассуждения до Большой Земли.

Совсем другой была ведьма в своей лаборатории. Увлечённой, но и в то же время расслабленной, почти счастливой. И сколько бы она не утверждала, что ведьма и в нормальной механике-физике-химии почти не разбирается, это её "почти" было настолько обширным, что Ниания даже не представляла, где второго такого специалиста найти можно.

А между делом как-то сами собой начинались долгие разговоры по душам, когда выбалтывается такое, в чём сама себе долгое время признаваться не решалась.

— И тебе правда всегда всё это нравилось? — спросила она однажды, глядя на то, как перемазанная графитовой смазкой Киакинара увлечённо копается в потрохах какого-то прибора.

— А тебе? — кажется, увлечённой ведьме просто не хотелось отвлекаться на сложный, развёрнутый ответ. — Металлургия никогда не считалась женским делом. А между тем...

— А между тем, все Ансольские обязаны были овладеть хотя бы основами фамильного дела, — со вздохом призналась Ниания. — Лет до шестнадцати меня это жутко раздражало. Зачем мне, юной барышне и красавице эти сложные и скучные науки? Тем более что Вернону они давались много легче, чем мне. А выглядеть, в сравнении хуже, чем кто-то я не любила никогда. Сейчас-то по необходимости приходится восстанавливать давно забытое.

— А вот мне себя сравнивать было не с кем, — Киакинара отставила в сторону недоразделанный прибор, уложила подбородок на кулаки, пачкая лицо смазкой, но похоже, не замечая этого, и ответила откровенностью на откровенность. — И учиться тоже не у кого. Нет, основам взаимодействия с Той стороной мама меня обучила, а вот грани своего таланта пришлось выявлять совершенно самостоятельно. Может, если бы мой папаша не запропал так основательно... А, ладно. Для меня всё это, — она широким жестом обвела разложенные по столам части механизмов, — поначалу было весёлой игрой. Ну, разве не забавно, заставить стрелки часов всё время идти назад? Или отчудить что-нибудь ещё в том же роде. Потом, когда чуть повзрослела, это были поиски, чаще всего заканчивающиеся тупиком. Изучала классическую механику, и даже смогла в ней разобраться. Ещё пару курсов закончила, даже у часового мастера обучаться пробовала, правда для этого некоторое время пришлось притворяться мальчишкой, — её лицо просветлело, как будто речь шла о чём-то приятном. — Но в основной моей, гхм, профессии, это помогало не слишком. Переломный момент случился, когда в антикварную лавку завезли новую партию древностей из Развалин и маму позвали для их освидетельствования. А она захватила меня с собой. Там я впервые столкнулась с приборами изменёнными Той стороной и осознала своё призвание. Дальше было проще. Шаг за шагом, и я оказалась там, где я сейчас нахожусь.

— И не жалеешь, — добавила Ниания вместо неё. Уж какой-какой, а сожалеющей ведьма не выглядела. Скорее уж именно так как она должен выглядеть человек на своём месте.

— Даже по-своему счастлива, — она оценивающе взглянула на зажатый в пальцах длинный тонкий пинцет и вновь зарылась в недра расчленяемого прибора.

4

Лорд Ирвин Кирван

Дальше откладывать визит вежливости в дом Ансольских было не просто неприлично, подобное пренебрежение начинало выглядеть вызывающим. Хотя причиной этого было всего лишь испытываемое Ирвином чувство неловкости. В самом начале этого дела промелькнуло между ними нечто эдакое ... личное, а потом погрязло под ворохом проблем, а теперь он должен вернуться сюда в качестве начальника одной из властных структур Ансоля. И как ещё на такое изменения его статуса отреагирует владетельная леди. Скорее всего, исходя из этих соображений, он не заявился в дом, в котором гостил довольно продолжительнее время, просто так, а заранее послал туда свою визитку.

Итак, утро нераннее, время ближе к обеду — самый подходящий момент, для того, чтобы заявиться в дом к владетельным господам. Простой, без помпезности, но отлично сшитый мундир отглажен так, что даже самый придирчивый взгляд не находит за что зацепиться, трость, которую новый фаворит матери-императрицы опять ввёл в моду — не госслужащий, а кавалер, пришедший навестить прекрасную даму. А дама была прекрасна. Той неброской красотой, которая культивировалась в благородных семействах Ирихона.

— Могу я увидеть хозяйку этого дома? — обратился Ирвин к немолодой даме весьма представительного вида, спускавшейся по парадной лестнице. Нианией она не была.

— Сейчас я за неё, — непреклонно сказала она и подала руку для приветственного поцелуя. — Леди Гертруда — мать леди Аяны, — отрекомендовалась она.

— Простите, а где леди Ниания? — приветственный поцелуй на пухлой холёной ладони он всё-таки запечатлел.

— Её сейчас нет, но я вверена, что мы сможем решить все вопросы, — "без неё" вслух не прозвучало, но отлично додумалось.

Решать проблемы, которых, кстати не было, он просто хотел возобновить знакомство с Нианией, Ирвин не пожелал. Некоторое время было потрачено на то, чтобы выяснить, куда делась настоящая хозяйка дома, но никакой конкретики он не добился, кроме того, что не стоит ждать её ни через час, ни через два. И завтра, скорее всего, тоже. Но зато каждый следующий вопрос на эту тему делал недовольство леди Гертруды всё более зримым.