Десант в прошлое. Ч. 2 - Преодоление

Не смотря на то, что война и была объявлена, ни одна из сторон не начала боевых действий немедленно и этому имелось своё объяснение. Европа была готова к войне морально, ведь не зря же столько времени и денег было потрачено сильными мира сего на пропаганду и информационную войну. Была она готова к войне физически, поскольку повсеместное применение дешевых, но очень качественных медикаментов двадцать первого века и куда более продвинутых, валарских, вкупе с новыми учебниками по медицине, хирургическими инструментами валаров и их медицинскими сканерами пусть без компьютеров, но зато с множеством прекрасно изданных медицинских атласов сыграло свою роль. В результате смертность среди взрослых, не говоря уже про детей, резко снизилась.

Старый свет был готов к войне также и технически, поскольку обе противоборствующие стороны начали гонку вооружений практически одновременно и уже к пятнадцатому году вышли на уровень середины сороковых годов нашего времени. Европа не была готова к "войне моторов" интеллектуально. Имея большие самолёты дальнего радиуса действия и парашюты, ни одна армия не ввела у себя воздушно-десантных войск, а авианосцы хотя и рассматривались адмиралами, как грозная сила, не считались главными ударными кораблями военно-морского флота. Они отдавали пальму первенства линкорам с их большими пушками. То обстоятельство, что корпуса практически всех больших пассажирских лайнеров и судов торгового флота были "обтянуты" финабеном, сделало их неуязвимыми для торпед, а потому подводный флот не получил широкого развития.

Генералы и адмиралы к началу войны просто не были готовы к тому, чтобы умело применять в бою столь современную технику и продолжали мыслить категориями девятнадцатого века. К тому же широкомасштабные закупки кортесов и цезарей помножили на ноль практически всё стрелковое вооружение солдат. Авиация считалась чем-то вроде лёгкой воздушной кавалерии, как, впрочем, и танковые войска, воспринимаемые, как тяжелая, рыцарская конница. Однако, главной причиной такой нерешительности генералов на суше было то, что Европа вдруг оказалась слишком уж маленьким театром военных действий и к тому же Аллея Войны, созданная по сути дела случайно, пугала их неизбежностью сойтись лоб в лоб.

Диспозиция сил противоборствующих сторон оказалась следующей: линия границы была обозначена как на карте, так и в природе, но её никто не стал укреплять вообще. Обе стороны предпочли построить в глубине своей обороны мощные, долгосрочные, хорошо укреплённые форты с множеством пулемётных и артиллеристских дотов, а также закрытые артиллеристские позиции и что самое главное, надёжно прикрыли их зенитной артиллерией и она была хороша уже тем, что посылала снаряды в воздух на высоту в десять километров. В итоге линия мощнейших оборонительных сооружений мало того, что была сплошной, так ещё и отодвинулась от границы минимум на двадцать пять километров — дистанция максимальной дальнобойности гаубичной артиллерии, а в некоторых местах, чтобы спрямить линию обороны, на гораздо большее расстояние и ко всему этому генералов подтолкнули наши разведчики.

К моменту объявления войны армии обеих сторон прочно угнездились на линиях обороны по обе стороны от Аллеи Войны и теперь устраняли последние недоделки, трескали кашу и зорко поглядывали в сторону врага. На самой же Аллее Войны, кроме брошенных хозяевами собак и кошек, практически никого не осталось. Естественно, за исключением небольших групп разведчиков. Тщательный анализ своих собственных планов генерального наступления быстро показал, что войска будут обязательно разбиты на марше огнём вражеской артиллерии и авиации. Оставалось придумать, как разбомбить артиллерийские позиции с воздуха и вот тут-то даже элементарные расчёты показывали, что на это уйдут годы.

Оборона оказалась прочнее и надёжнее атакующей мощи, а об ассиметричном ответе обе стороны как-то не подумали и, в отличие от нас, не создали боеспособных диверсионно-подрывных частей. Не было в Европе также серьёзно подготовленной армейской разведки. Сама разведка конечно была, вот только действовала она в глубоком тылу и к тому же мы активно ей противодействовали, сдавая английских шпионов немцам, а немецких англичанам. Некоторых же разведчиков мы и вовсе перевербовывали, а иных, как знаменитую в наше время Мату Хари, так и вовсе навсегда отвадили от разведки и эта женщина, перебравшись в Аргентину, вскоре стала одной из лучших танцовщиц танго. В знаменитых лондонских кафе "Одеэнино", "Рояль", "Монико" и других местах, где немецкие шпионы устраивали встречи, не было ни одной стены, на которой не стоял был тщательно замаскированный "жучок", а то и крохотная видеокамера.

Мы сделали всё, чтобы дезавуировать разведки всех стран Европы и преуспели в этом настолько, что стали единственными поставщиками действительно ценной информации, а если присмотреться к ней повнимательнее, то дезинформации. Практически все планы ведения войны были созданы на основании искаженных разведданных. Через несколько часов после того, как война была объявлена, в нужные руки поступили пакеты с письмами, в которых те люди, которые считались ценнейшими агентами, с издёвкой заявляли, что всё это время они служили России. Естественно, все они тут же бесследно исчезли и бледные начальники разведок с трясущимися руками объясняли начальству, что их подло обманули. Начинать войну в таких условиях было просто бессмысленно.

Мы поступили так для того, чтобы сбить спесь с генералов и дать им понять, что воевать в таких условиях, просто безумие. Надежд на то, что наша широкомасштабная работа приведёт к мирным переговорам, у нас не было, но мы хотя бы внесли раздрай в механизм войны и если до этого наши действия привели к тому, что война была отсрочена на два года, то в результате последнего демарша мы дали Европе ещё полтора месяца мира и шанс вообще отказаться от войны, но она, пусть и с опозданием, всё же началась. Впрочем, иного быть и не могло. Хорошо уже то, что нам удалось сделать так, что враждующим сторонам пришлось спешно перестраиваться.

В том, что в этом деле нам практически всегда сопутствовал успех, не было ничего удивительного. При таком количестве профессионалов и при том обстоятельстве, что мы почти два года изучали приёмы и методы всех разведок и контрразведок, а также при нашем оборудовании, иного быть просто не могло. В результате мы добились главного — обе стороны начали войну практически вслепую и потому им требовалось какое-то время, чтобы хотя бы просто сориентироваться. Да и впоследствии их действия нельзя было назвать точно просчитанными. Мы же с самых первых дней действовали зная наперёд, чего нам следует ожидать, вступая в контакт с кем-либо.

Взять того же Теодора Рузвельта. Изучив его жизнь до мельчайших подробностей, нам не составило особого труда найти с ним общий язык при всей сложности его характера. Когда же мы сделали в направлении этого человека последний, самый решительный шаг и я рассказал ему, кто мы и как оказались в прошлом, он облегчённо вздохнул и признался, что уже начал считать нас чуть ли не ангелами, посланными самим Богом, чтобы возвысить Америку. Что же, как по мне, всё почти так и было. Мы рассматривали эту страну, как и Латинскую Америку, в качестве главного союзника России и сделали всё, чтобы она стала достойным союзником и другом, лишенным всего того негатива, который обрела бы без нас. Такова была политическая и экономическая целесообразность.

Когда мы в одна тысяча девятьсот пятом году разгромили в России революционное движение, наши действия были продиктованы также исключительно одной только целесообразностью. В нашей истории прогремели имена таких людей, как Будённый, Шапошников, Тухачевский, Чапаев, Ворошилов, Каганович, Ежов и многие другие. Все эти люди находились на руководящих постах и отличились не только своими талантами, но и тем, что участвовали в репрессиях. Мы ни о ком из них не забыли, но в то же время и не "тянули" их наверх за уши. Они сами достигли вершин, но при этом не запятнали себя кровью, как в нашей истории, когда они были большевиками и коммунистами, а попросту палачами русского народа. Не они подготовили в Россию революцию, но именно благодаря ей смогли выдвинуться.

Нам удалось отредактировать историю и не дать свершиться самому страшному — октябрьскому перевороту. Благодаря этому палачами не стали вместе с теми, кто пошел за Лениным, Троцким и всеми прочими вождями революции, такие люди, как барон Врангель, Колчак, Шкуро, Деникин и многие другие офицеры и генералы царской армии. Мне хорошо запомнилось их изумление, когда лучшие преподаватели академии Генштаба и других военных академий стали учить их новой стратегии и тактике военных действий на земле, в небесах и на море. Признаюсь честно, это была наитруднейшая задача, заставить генерала от инфантерии забыть обо всём, что он знал об искусстве ведения войны раньше и привыкнуть к мысли, что вскоре война обретёт тотальный характер и в то время, как передовые части русской армии свяжут своими действиями целые армии и фронты, воздушно-десантные войска будут высажены с воздуха в заранее подготовленных диверсионными частями районах в глубоком вражеском тылу и совместно с ними парализуют врага, разгромив его штабы.

Надо сказать, что далеко не все царские генералы, которые мужественно сражались с большевиками во время Гражданской войны в России, смогли достичь высот. Многие так и не смогли перестроиться и стали просто хорошими руководителями военных администраций, которых мы также готовили заранее. Мы ведь не случайно сделали всё возможное, чтобы возвысить русское дворянство с одной стороны, а с другой максимально сблизить его с народом. Дворяне и аристократы благодаря нам стали ещё богаче, не говоря уже о купцах и промышленниках, среди тех вообще появились первые миллиардеры, но в том-то и дело, что если их благосостояние выросло к шестнадцатому году в среднем в четыре раза, то благосостояние народа — в семнадцать и это было главное наше достижение. Мы почти всю Россию, кроме одной только Средней Азии, полностью избавили от бедняков, да и там с нищетой тоже было покончено. Рабочим и крестьянам уже не приходилось бороться за социальные завоевания.

Государство само, без каких-либо требований постоянно заботилось о благоденствии своего народа и обращение — господин рабочий, господин крестьянин или господин казак, стало обычным делом. Во всяком случае именно так предписывалось обращаться к людям всем чиновникам, которых было не так уж и много. Зато жалованье у них было такое, а наказания за взятки и поборы столь строгими, что с коррупцией было практически покончено. Она была просто экономически невыгодна. В шестнадцатом году новой истории уже не было тех нарядов, которые имели место быть в нашей истории, хотя до мини-юбок дело всё же не дошло, как и до чрезмерно открытых купальников на курортах Чёрного моря и Каспия. С помощью кинематографа мы раскрепостили женщин и ввели новые моды. Люди богатели за счет своего труда и им было на что тратить заработанные деньги.

А вот мы если и не отличались в плане достатка от офицеров, всё же не могли похвастаться огромными личными состояниями по той причине, что практически находились на гособеспечении, только не России, а нашей собственной квазикорпорации. В нашей среде действовала жесткая уравниловка и не я её ввёл. Таким было наше общее решение — не тянуть одеяло на себя. Если бы я вдруг взял и помер в девятьсот шестнадцатом году, то моим трём сыновьям, дочери и жене досталось бы в наследство семь костюмов на разные случаи жизни, четырнадцать пар обуви, два демисезонных и одно зимнее пальто, три плаща, дюжина головных уборов, полторы дюжины галстуков, дюжина рубашек, три боескафандра, да ещё примерно пять тысяч книг, а с ними сувениры и ментальный шлем. У меня даже банковского счёта в то время не было, а нашим домом стал дирижабль "Великая Россия", на борту которого мы жили в семикомнатной каюте.

Хотя в это и трудно поверить, но никто из нас так и не стяжал никаких личных богатств. Наши дети, как внуки и правнуки, также не были в своём большинстве стяжателями, хотя в отличие от нас имели право зарабатывать деньги, как учёные, военные и государственные служащие. В бизнес же из них не пошел никто. Это было бы плевком в нас, в наше дело, которому мы отдавали все свои силы, а оно у нас было одно единственное — дать валарам такой отпор, чтобы навсегда отбить у них охоту уничтожать чужие миры. Достигалось это довольно простым образом — воспитанием. Если человека с детства приучать к тому, что на него возложена великая миссия защитить всё Человечество от вторжения жестокого и безжалостного врага, то он в конечном итоге станет настоящим Защитником.

Наши жены, а потом и дети хорошо знали, кто такие валары и какие беды они принесут людям в будущем. Поэтому среди нас не было гражданских лиц, вы все были военными и жили только мыслями о грядущем сражении. Всё, что мы делали, являлось всего лишь укреплением наших позиций и созданием таких тылов, которые никогда не дрогнут. Мы мечтали сделать так, чтобы людям было за что сражаться и, главное, чем. В то далёкое время об отражении нападения валаров речи ещё не шло и мы лишь мечтали о том, чтобы объединить на Земле все народы и, сохраняя уникальную неповторимость каждого, сделать их братьями, а планету родным домом. К шестнадцатому году нам удалось сделать многое и потому не смотря на то, что в Европе со дня на день должна была начаться война, мы наконец ввели для себя восьмичасовой рабочий день и пятидневку.

Нельзя сказать, что наши люди были измотаны. Десятичасовой рабочий день, особенно если ты профессионал и занимаешься любимым делом, которое знаешь в совершенстве, вовсе не каторга. Поэтому, когда я объявил о переходе на пятидневную рабочую неделю и запретил сверхурочную работу, многие остались недовольны моим решением. Правда, ворчали мои друзья всё же недолго. К тому времени у нас у всех были семьи, подрастали дети, а потому все быстро нашли, чем занять себя в выходные и праздничные дни. В начале августа наш летающий дом находился в Венесуэле, вблизи города Сьюдад-Боливар. Ала с детьми улетела в гости к отцу и деду, причём сманив с собой жен моих ближайших помощников и самых старых друзей, а потому мы решили в первую же субботу, объявленную выходным днём, слетать на рыбалку.

Рыбалка на таких реках, как Амазонка и Ориноко дело весьма увлекательное, вот только рыба в них очень уж отличается от наших щук и окуней. К тому же оринокские крокодилы до жути громадные, но мы к ним давно уже привыкли. Собрав снасти и всё, что полагается брать с собой на рыбалку, мы ранним утром погрузились в вертолёт и полетели вверх по реке. Отлетев от города километров на двести, мы выбрали местечко покрасивее и совершили посадку метрах в сорока метрах от берега на широком, пустынном пляже. Через двадцать минут мы уже стояли со спиннингами на берегу, а ещё через полчаса поймали трёх громадных паяр с двумя длиннющими нижними зубами, из-за которых эту рыбу прозвали вампиром. Вскоре мы сидели вокруг костра в предвкушении лакомства. Паяра, зажаренная на углях, очень вкусна, а под такую закусь не грех и выпить. Естественно, что нас сразу же потянуло на разговоры и я не удивился, услышав вопрос: