Новицкий собирался подкинуть магу и целителю идею перегонки нефти. Потому как у того имелся качественный самогонный аппарат, на котором астральный целитель чуть ли сутками напролет гнал яд против микробов, добиваясь наибольшей крепости. Так пусть сделает перерыв, пока все население Питера не превратилось в алкоголиков! Тем более что Новицкий еще в будущем слышал — мол, керосин помогает от вшей, облысения, рака и женского бесплодия. Правда, молодой человек верил только в первое свойство, так как читал о нем в энциклопедии еще советских времен, а про все остальные узнал по телевизору, которому верить — это все равно что прилюдно расписаться в собственной дебильности. Но вдруг Шенда найдет керосину еще какое-нибудь полезное применение?

Просто за прошлую зиму Сергею основательно надоели свечи, и он решил изобрести керосиновую лампу. А то ведь не все дома каменные, как его Лефортовский дворец. Цесаревна, например, живет в деревянном Ново-Преображенском. Керосиновая же лампа не только светит лучше свечей, но и менее опасна в смысле пожара.

Кроме керосина, из той же нефти можно будет получить масло. Правда, отнюдь не "Ликви Моли", "Мютюль" и даже не автол советских времен, про который Сергею рассказывал дядя Виталий, но для здешних станков с паровиками и такое сойдет. А вот куда девать бензин? Ведь изготовление двигателя внутреннего сгорания в ближайшие планы императора совершенно не входило. Нет, небольшая склянка не помешает для чистки одежды, но ведь его получится не так уж и мало. Продавать, что ли, населению для тех же целей? Так ему тоже много не понадобится — во всяком случае, спрос будет значительно меньше, чем на керосин. В свое время его просто выливали, но хозяйственная натура Новицкого не могла допустить такого расточительства. Ладно, придумаем что-нибудь, решил император и сходил посмотреть, что там случилось с телегой-нефтевозом.

У нее разломалась задняя ось. Вообще-то императорская процессия в числе прочего везла с собой и запчасти, то есть набор заготовок, которые, подогнав по месту, можно было использовать для любого возка, входящего в ее состав. Но в том-то и дело, что эта телега появилась в кортеже внезапно! Нефть Сергей заказал довольно давно, но она прибыла из Астрахани в Тверь за несколько дней до приезда туда императора. Вот, значит, и пришлось искать подходящую для перевозки трех бочек телегу уже в Твери.

Когда молодой царь подошел к месту происшествия, дискуссия между двумя лейб-плотниками уже заканчивалась. Ее результат можно было пересказать примерно так:

— Ежели взять вот эту ось, да железными скобами прикрепить к ней половину оглобли, а поверх примотать ствол вон той осинки, чтоб далеко за ней не бегать, то получится даже лучше, чем было до того.

Естественно, все это было высказано в гораздо более экспрессивных выражениях, но их император знал уж всяко не меньше плотников, поэтому сразу уловил суть. Глянул на место излома, прикинул силы, приведшие к такому результату, и предложил:

— Если вон с той хреновины стесать лишнее так, чтобы она встала вот сюда, то никакой осины не понадобится.

— А ведь дело государь-то советует, — хмыкнул старший плотник, — этак мы куда быстрей управимся.

Действительно, ремонт занял всего минут сорок, за которые Новицкий придумал, куда девать бензин. Да просто взять и за компанию с керосиновой лампой изобрести паяльную! Чай, электропаяльники тут еще не скоро появятся. Опять же корабли смолить, да и вообще это такая вещь, которая всегда пригодится в хорошем хозяйстве. А конструкция у нее не намного сложнее, чем у той же самой керосиновой. И примус, примус не забыть! — напомнил себе Новицкий. Чтобы чай или кофе можно было заваривать самому, не поднимая суеты среди прислуги.

Процессия уже тронулась в путь, когда впереди показался всадник. Вскоре Сергей узнал его — это был один из помощников коменданта Летнего дворца Василия Нулина. Интересно, что там случилось?

— Специальное сообщение для государя! — крикнул курьер, останавливая лошадь.

— Вот он я, — выехал из-за спины Миниха император. Фельдмаршал же сдал назад, дабы его величество мог поговорить с гонцом так, чтобы их никто не слышал.

— И что там у вас стряслось?

— Государь, днем в Санкт-Петербург прибыл очень странный корабль. Моряки просто не понимают, почему он до сих пор не утонул, у нас и куда целее шли на дно за милую душу. А его благородие комендант уже сбегал в голландское посольство. И там говорят, что это разбойничья...

Тут гонец достал мятый обрывок бумаги, пару минут смотрел на него, шевеля губами, и наконец закончил сообщение:

— Разбойничья карибская шхуна.

Глава 6

Рид Эдвардс еще успел увидеть времена расцвета пиратской вольницы в Вест-Индии, но самым краешком. Его морская карьера началась с должности юнги у контрабандистов, а в начале нового, восемнадцатого века он стал матросом на "Сент-Джордже", корабле знаменитого Уильяма Дампира. Под его командованием Рид плавал четыре года, поучаствовав в разбоях на Тихом океане и дослужившись до должности квотермейстера, то есть начальника верхней палубы и командира абордажной команды барка "Дракон", захваченного Дампиром около Галапагосских островов и включенного в состав эскадры. По завершении похода Эдвардс вернулся на Багамы, которые в тот момент находились под полным контролем пиратов, и пять лет служил старшим помощником у капитана Бэрроу. Скопив денег, он смог приобрести корабль — хоть и небольшую, но совсем новую и качественно построенную двухмачтовую шхуну "Мария" — такой тип корабля наиболее полно подходил для многотрудной деятельности по избавлению ближних от излишних денег и ценностей, наличие которых, как известно, очень затрудняет спасение души. Так вот, шхуна подобного типа всегда могла догнать слабейшего и убежать от сильнейшего. Кроме того, однажды Эдвардс имел возможность на своей шкуре оценить еще одно ее немаловажное достоинство — простоту работы с косыми парусами. После неудачного абордажа какого-то не в меру воинственного португальца на борту "Марии" оставалось всего двенадцать человек, которые могли держаться на ногах, и, как будто этого было мало, вскоре разразился шторм. Однако остаткам команды удалось благополучно привести свой корабль на Багамы.

До середины тысяча семьсот восемнадцатого года Эдвардс был вполне доволен жизнью, потом у Англии наконец-то дошли руки до вольготно устроившейся на ее заморских землях пиратской базы — последней в Карибском море. Генерал-капитаном Багамских островов был назначен бывший корсар Вудс Роджерс, получивший инструкции — покончить с пиратством — и, что немаловажно, все необходимые полномочия для этого. Плюс два фрегата и два шлюпа королевского флота, не считая корабля "Делисия", флагмана эскадры Роджерса.

Генерал-капитан начал с объявления амнистии всем, кто отныне покончит с пиратством, а потом начал потихоньку, без резких движений, закручивать гайки. Бывшие флибустьеры вскоре поняли, что для тех, кто не хочет ковыряться в земле или тесать камни на стройках, остается не так уж много возможностей. Не возбранялось заняться контрабандой, однако только при выполнении двух непреложных условий. Во-первых, отстегивать генерал-капитану десять процентов дохода, но это еще ничего. Однако было и второе условие — доносить на тех, кто уклоняется от уплаты поборов или, упасти господь, втихую занимается грабежами. Вот это, конечно, мало кому понравилось. Люди Чарльза Вэйна подняли на своей бригантине "Антилопа" черный флаг, расстреляли барк, попытавшийся загородить им выход, и вышли в море. Через полтора года "Антилопа" была потоплена, а четверо, оставшиеся в живых из команды в двести человек, отправлены Англию, где их с соблюдением всех формальностей повесили.

Эдвардс сумел приспособиться и к новым условиям, хотя, конечно, уровень доходов заметно упал. Однако два года назад Роджерс, который при всех своих недостатках все-таки и сам жил, и другим давал жить, умер, а его преемник решил покончить теперь и с контрабандой. То, что он был дураком, являлось не очень сильным утешением, и Рид задумался о дальнейшей судьбе.

Уходить на покой было вроде рановато — а, если задуматься, то в общем-то и не на что. В королевском флоте, даже если бы его туда и взяли, самое большее светила должность боцмана на фрегате шестого класса. Становиться независимым купцом, торгующим на свой страх и риск? Для полного разорения проще раздать остатки денег нищим и самому пополнить их ряды.

Однако на "Марии" был матрос-швед, который рассказал Эдвардсу, что в далекой Московии на троне сидит царь Петр Алексеевич, который успешно воюет со Швецией и не жалеет сил и денег на создание своего флота. Правда, все сведения были как минимум десятилетней давности, но, когда в Нассау пришла почтовая бригантина из Европы, Рид на всякий случай поинтересовался, что сейчас происходит в той самой Московии. И услышал, что Петр Алексеевич умер пять лет назад, но на троне сидит его внук с точно таким же именем. Который уже успел объявить, что будет всячески продолжать дела своего деда, в том числе и флотские.

Тем временем новый генерал-капитан обратил внимание на "Марию", и ее капитану это очень не понравилось. В общем, он собрал команду, велел шведу рассказать все, что знает о Московии, и объявил свое решение. Отправиться в неизвестность выразили желание тридцать два человека.

Плавание продолжалось более двух месяцев, что можно было считать неплохим результатом, учитывая возраст "Марии", ее непростую биографию, а так же шторм, застигший шхуну уже в Северном море. Однако корабль выдержал.

Уже на Балтике среди команды началось брожение — мол, разве обязательно предлагать свои услуги именно диким московитам? Если уж они воюют со шведами, то почему бы не примкнуть к последним — все-таки цивилизованные люди, почти европейцы. В ответ на что матрос-швед разъяснил, что цивилизованность не мешает шведам быть бедными, как церковные мыши. А жадности у этой державы хватит на Францию и Голландию, вместе взятые! Да и дисциплина на их флоте едва ли не хуже английской.

Точку в спорах поставил датский фрегат, погнавшийся за "Марией", несмотря на поднятый ей английский торговый флаг. От датчанина удалось уйти курсом бейдевинд — так круто к ветру фрегат идти не мог. В общем, через сутки с небольшим шхуна подошла к городу, который швед опознал как Ревель. Однако тамошние власти отнеслись к путешественникам настороженно, на берег не пустили, и Рид, уточнив курс до Санкт-Петербурга, двинулся туда, несмотря на предупреждение, что этот город уже не является столицей Российской империи.

Ни в Кронштадте, ни в самом порту на шхуну не обратили никакого внимания, и вскоре она встала на якорь в полукабельтове от берега. Эдвардс ждал визита портовых властей, но они явно не торопились. Только часа через четыре, уже под вечер, на берегу возникла какая-то суета. Появились вооруженные всадники числом десятка два, народ забегал. Кажется, наша авантюра подходит к концу, подумал Рид. Вот только, черти бы его драли, к какому именно? И что за начальство явилось в порт? Понятно, что не сам царь, но, наверное, все же немалое, судя по задержке.

Вот тут англичанин ошибался — на берег напротив "Марии" прибыл сам император Петр Второй. И сейчас он ровным негромким голосом интересовался у бледно-зеленого не от страха, не то с похмелья коменданта порта:

— Если я правильно понимаю ситуацию, то она выглядит так. В акваторию города Санкт-Петербурга прибыл неизвестный вооруженный корабль. В Кронштадте даже не почесались, но это не ваша компетенция. Однако далее этот корабль бросил якорь в самом центре порта стоит тут, если мне правильно доложили, уже пятый час! А если бы он начал стрелять, пушки-то у него есть?

— Так ведь... ваше величество... нету же никакой войны, с чего же ему стрелять-то?

— Сейчас нет, а вдруг начнется? Ладно, с вами все ясно. Христофор Антонович, как думаешь — если прямо сейчас повесить господина коменданта, это хоть чему-нибудь поможет?

Миних с сомнением оглянулся.

— Вроде не на чем тут вешать, — покачал головой он. — Разве что вон там, у пакгаузов, есть ворота, но туда идти уж больно далеко — устал я что-то за день, с утра в седле. Опять же... комендант, у тебя хоть веревка-то приличная найдется? Нет? И мыла тоже нет? Я так и думал. Можно, конечно, просто пристрелить, но, по-моему, от этого станет только хуже. А вот как следует выпороть будет в самый раз. Если он через полчаса не доложит, что это за корабль, какой страны и каковы его намерения, то прямо на причале и всыпать ему плетей с полсотни.

Оказалось, что комендант все же умеет действовать быстро, и всего через двадцать пять минут император приступил к беседе с капитаном Эдвардсом. Она была краткой и началась с того, что его величество послюнявил палец, определил направление ветра и встал так, чтобы дуло от него к англичанину, ибо вонял тот весьма основательно, и отнюдь не духами. После чего царь заявил:

— Да, мне действительно нужны хорошие моряки, и я не имею ничего против того, чтобы принять вас на службу с достойным жалованьем. Но подробно мы с вами поговорим об этом чуть позже, а пока извольте всей командой посетить баню. Где это и что это, вам сейчас покажут. Аудиенция состоится завтра днем в Летнем дворце.

Миних перевел, потом отошел к коменданту и, наклонившись, что-то ему прошептал. Тот засуетился, а императорский кортеж двинулся к Летнему дворцу.

Да уж, денек выдался суетливый, подвел Сергей итог после ужина. Бывшие пираты — это, конечно, хорошо. Этим только дай хоть сколько-нибудь приличный корабль — и можно отправлять в кругосветку, причем не одних, а с сотней, а то и больше наших, чтобы учились. А то ведь действительно переход до Риги подвигом считают! И это в то время, когда англичане вот-вот откроют Австралию. Нет, капитан Эдвардс прибыл очень вовремя.

То, что денег много не бывает, Сергей точно знал еще в будущем. Например, дал ему дядя Виталий пятнадцать тысяч — какой огромной суммой казались эти три рыжие бумажки в момент получения! Даже страшно было совать их в карман — а вдруг помнутся, испачкаются или вовсе порвутся. А уж когда Новицкий покупал билет, ему казалось, что на него с подозрением смотрит половина зевак на перроне. Однако прошла всего неделя — и сумма оказалась не то чтобы маленькой, однако далеко не беспредельной.

Так и здесь. По меркам прошлого года три миллиона рублей, отправленных Баташевым, вызывали оторопь типа "да куда ж мне все это деть", а ныне приходится задумываться, на чем бы таком сэкономить, а то ведь на все может и не хватить. Вот, значит, здесь флибустьеры и помогут.

Итак, начал прикидывать Новицкий, пускай капитан Эдвардс с шумом и понтом открывает Австралию. Я, как последний дурак, которому дома заняться нечем, тут же пишу указ о ее ускоренной колонизации. Однако путь туда неблизкий, и без промежуточных баз тут не обойдешься. Значит, первое поселение будет основано на юге Африки, примерно там, где в будущем появится Дурбан. Оттуда корабли примерно по сороковой параллели быстро доберутся до юга Австралии, пользуясь попутными западными ветрами, кои там дуют всегда. Домой — в том же направлении, то есть опять на восток до юга Америки, все по той же сороковой параллели. И, значит, где-то в районе Огненной Земли устраиваем еще одну базу, эти места пока вроде свободны. Никакого удивления такой образ действий не вызовет, потому как иначе Австралию не освоить. И, пока англичане будут чесать репу — да чего же такого ценного русские нашли на том материке — мы начнем потихоньку, не поднимая шума, вывозить золото и алмазы из Африки и чилийскую селитру из Америки. Потому как Ломоносов, конечно, сможет нормально наладить процесс получения ее из дерьма, раз он справился с данной задачей в той истории. Но зачем? Пусть занимается синтезом нитрата калия и азотной кислоты из натриевой селитры.